Дримлэнд

- Канзас, проснись! Проснись! – я трясла его уже битый час, но он не открывал глаза. Когда я проснулась, Канзас еще дышал. Он не обратился в живого мертвеца, но и не шевельнулся с тех пор, как я уложила его. Было душно и темно, и для того, чтобы найти, где и как включается резервный генератор и вентиляция, потребовалось немало времени. Запустив энергию на минимум, я осмотрелась по сторонам. Восемь двухэтажных кроватей, отдельная кухня с полупустым шкафом сухого пайка и консервов, личные вещи военных, аккуратно собранные в тумбочках, чистые сапоги. За узкой дверцей обнаружилась душевая, и я с замиранием сердца подставила руки под едва теплую воду. Осторожно мокрым полотенцем обтерла лицо и руки своего спутника, стараясь не сделать ему больно, но он даже не шелохнулся. Кажется, у него жар. - Только не вздумай сдохнуть, - тихо прохрипела я, грозя спящему пальцем. Он не проснулся. На нем не видно укусов, но кто не знает наверняка? Мы всегда были в спешке, в бегах, отбивались, уносили ноги, спали по очереди. Всегда были спиной к спине, прикрывали друг друга. Я еще ни разу не смотрела на Канзаса так долго, честно, я даже лучше знала, как выглядит волк на его куртке, чем он сам. Ведь мы могли бы быть чем-то большим, чем просто выжившие? Только чуть не потеряв его, я осознала, что больше шансов сблизиться может не быть, что завтра, на которое все откладывается, никогда не наступит. У нас нет времени. У нас нет будущего, все что мы имеем – это сейчас, миг до того, как все снова распадется на части. Мне нужно решиться, попробовать жить сейчас. Это все равно что в первый раз в одиночку на балконе попробовать курить, пока никого нет дома. Страшно, ощущаешь, что делаешь нечто запрещенное, но дико хочется. Что, если его все же покусали? Что, если он не просто спит, что, если это обморок? Что, если Канзас впал в кому? Если он обратится, то я не знаю, что буду делать. Наверное, ничего… Пусть набросится и разорвет на куски, ведь рано или поздно один из мертвецов сделает это со мной. Пусть лучше это будет он. Ему я это ответственное дело могу доверить. А пока я еще могу что-то сделать. Сейчас нельзя позволить себе быть ни на что не годной. На кухне отыскалась глубокая кастрюлька, тушенка и макароны. Прикинув приблизительно пропорции, я поставила варить суп. Больных же кормят супом, да? Тушенка прокипела, макароны становились мягче, я склонилась над плитой, автоматически помешивая баланду поварешкой. Перед глазами стояли ужасные воспоминания вчерашнего дня. Как зомби выбегает прямо под колеса. Как переворачивается машина. Снова навернулись слезы. Как Канзас в овраге отбивается от окружающих его со всех сторон мертвецов. Как он лежит, заваленный грудой трупов. Всхлипы безжалостно рвались из моей груди. Кому вообще нужен этот суп? А вдруг мой друг никогда не очнется? Превратится в зомби. Скончается от ран. Прямо здесь, в этом бомбоубежище… Вдруг мне предстоит сделать могилу и для него? - Пахнет вкусно, - непринужденно заметил голос у меня над самым ухом. Я вздрогнула всем телом и обернулась. Канзас стоял рядом и хитро улыбался. - Вот ты придурок! – я стала кричать на него, чтобы он не увидел, что я плачу, - Я думала, ты помер нахрен! - Я понял, - пробурчал он. Но когда я кинулась его обнимать, Канзас сморщился и застонал, и пришлось неловко отдернуть руки. - Готово, наверное, - пробормотала я, отходя за тарелками. Интересно будет посмотреть, как этот парень пользуется ложкой. Или он и суп умудрится есть руками?