Дримлэнд

Четыре крепких парня и обжигающе красивая женщина поселились в нашей казарме. Они сразу принесли очень много шума, грубого мужского смеха, пошлых приколов, бардака, превратив казарму…в казарму. На их фоне Канзас, казавшийся мне в пустыне непобедимым воином и непререкаемым авторитетом, выглядел блекло и жалко. Мне постоянно хотелось уйти, и отсутствие этой возможности буквально сводило меня с ума. Я рисовала нас с Канзасом у плиты. Мне хотелось нарисовать себя удивленной и испуганной, стоящей над кастрюлькой с супом как раз в тот момент, когда он тихо подкрался сзади и заговорил. - О, ты рисуешь? Дай посмотреть? Даже после вымирания девятоста пяти процентов населения планеты всегда найдется дебил, заглядывающий тебе через плечо, пока ты спокойно пытаешься порисовать. - Да нет, это просто так… мазня, - как можно более дружелюбно отозвалась я, выдирая из блокнота лист и безжалостно комкая его. Я действительно не очень хорошо рисую. Дебилом оказалась Ребекка. Покручивая задом, весьма, кстати, неплохим, она обошла мою шконку и присела напротив, устремив на меня любопытный взгляд. - Расскажи о вас с Канзасом, - улыбаясь, попросила она. - Э… ну, он подобрал меня в Мельбурне… нас было шестеро сначала… потом остались только мы вдвоем, - кажется, за полгода в компании самого неразговорчивого человека на материке, я разучилась складывать слова в предложения, не то что составлять из них связный текст, - потом мы прибились к группе за городом, пожили с недельку в их лагере, но на него напали. Мы и еще трое сбежали, потом решили идти к восточному побережью, даже нашли машину. Потом нам встретился караван на трассе… В общем, их лидер был не в себе, один из наших остался с ними, второго застрелили, а третьего сожрали мертвецы через день после этого. Тогда мы и машину потеряли… потом шли до… - В каких вы отношениях? – глаза красотки загорелись каким-то странным сиянием. - Выживаем, - хмыкнула я в ответ. - Ты спала с ним? – огонек в ее глазах стал маниакальным. - Мы всегда спим вместе, когда холодно. Никому не надо тут простывать или сдохнуть от обморожения… - Нет, я о сексе. Черт, от темы уйти не удалось. Терпеть не могу женщин. Вообще любых. Никогда в университете на философских дебатах, в отличие от всех однокурсниц, не оспаривала Шопенгауэра и Ницше, потому что сама ненавижу этих лживых, напудренных фальшивых ломающихся тварей. - Нет. - Что нет? - Секса не было. М-м-м, какие интересные у меня застежки на рюкзаке, аж глаз не оторвать. О, пятнышко, его надо оттереть прямо сейчас, срочно, с особым усердием. Я тут занята вообще-то, да. - Почему? – она спросила так удивленно, будто прямым долгом любой женской особи является совокупление с мужской. - А зачем? - Но ведь нужно брать от жизни все! Может, ты умрешь завтра, может даже сегодня, разве это не повод делать все, что хочется прямо сейчас? Жить сегодняшним днем? Я, конечно, понимаю, он тебя намного старше, и все такое… Я только усмехнулась, ничего не ответив. Как объяснить красивой женщине, помешанной на сексе под звон труб апокалипсиса, что ты не можешь позволить себе даже мысли о ночи с любимым человеком, потому что твой живот так сильно болит безо всякой причины, что ты боишься, как бы, при первом же половом акте, твои женские органы не вывалились на пол? Честно, я даже представить боюсь, что там у меня происходит внутри, но, кажется там все уже давно прогнило насквозь. - Тогда ты не возражаешь? Я вопросительно посмотрела на нее. - Если мы с ним… - Это не мне решать, - резко оборвала я блондинку, - Канзас уже большой мальчик, и это его дело, трахаться с кем-то или нет, - я закинула рюкзак за спину, окинув грудь и бедра Ребекки самым развратным своим взглядом, - Вот если бы ты хотела переспать со мной – спросила бы меня. А так – это не мое дело. - То есть, ты не против? – к огню в ее глазах добавилась грязная улыбочка. «Я против» Вот, что надо было сказать. Но я ничего не сказала.