Букет мимоз

      «All we do is hide away, All we do is, all we do is hide away. All we do is chase the day, All we do is, all we do is chase the day. All we do is play it safe, All we do is live inside a cage. All we do is play it safe, All we do, all we do…» Oh Wonder-«All We Do»       Астрид уже полчаса стояла перед зеркалом, то и дело оправляя помявшуюся юбку или растрепавшуюся косу. Блондинка хотела выглядеть как можно более естественной: как обычно излишне опрятная, идеальная кожа без изъянов, подчеркнутая небольшим слоем тонального крема. Увы, ее нынешнее моральное состояние не позволяло ей этого. После этих нескольких стычек с Хэддоком Хофферсон не могла себя чувствовать нормально. Астрид потеряла покой по ночам, ее постоянно мучили сны, в которых шатен пытался ею завладеть. Блондинка просыпалась вся в холодном поту с бешено стучащим пульсом в ушах. Она не могла понять, почему Иккинг не выходит из ее подсознания, почему она не может его забыть, как делала это раньше с другими назойливыми парнями? Не потому ли, что ей не так уж безразличен этот ощетинившийся шакал в стаде невинных овец?       «Бред», — Астрид стряхнула челку с левого глаза, в который раз осматривая себя. — «Как можно испытывать симпатию к тому, кто тебе противен и, более того, совершал насилие над тобой? Бессмыслица… Лучше обсудить это с Гербертом Уолдоном. Думаю, он сможет мне все разъяснить, как врач, и помочь советом».       Хофферсон и сама не до конца понимала, зачем ей нужно идти к человеку, который с самого детства не вызывал у нее сильных симпатий. Поход к психотерапевту всегда был для нее вынужденной необходимостью, не приносящей никакого существенного облегчения. Пустые разговоры, очередные бессмысленные советы. И каждый диалог с Уолдоном заканчивался одной и той же фразой:       — Ты сможешь справиться со своей фобией, только если сама этого захочешь.       — Чушь! Как будто я не хочу измениться, стать нормальной! На кой черт тогда нужны эти врачи-психотерапевты, если мы сами должны себе помогать! Вымогатели, только и знают, что дерут баснословные суммы за их так называемые сеансы. Как комары сосут кровь! — блондинка на ходу покрутила бирюзово-зеленую фенечку на правом запястье. — Хотя, почему меня это должно волновать? Отец все равно переводит заоблачные суммы каждый месяц на счет психиатра. Так почему меня должна грызть совесть? К тому же, Уолдон, в отличие от родителей или школьного психолога, обязан сохранять врачебную тайну и под страхом тюремного заключения никогда никому не перескажет наш разговор…       Блондинка помедлила долю секунды, прежде чем взялась за ручку двери психиатрической больницы и вошла внутрь. Здание как обычно встретило Астрид привычным холодом, ослепляющей белизной кафельного пола и стен. И, конечно же, как можно забыть о не выветриваемом запахе медикаментов и спирта? Хофферсон каждый раз убеждалась в том, что этот запах, видимо, входит в стандартную «комплектацию» всех медицинских учреждений. Девушку, как всегда, до самого лифта провожают пристальные взгляды медсестер и других пациентов. Всегда пропитанные некой желчью, презрением и долей страха. Ведь никто не знает заранее, что ты за человек. Быть может, с виду ты и выглядишь паинькой, а на самом деле любишь по вечерам, когда никого нет дома, истязать себя. А, вдруг ты садист и любишь жестоко издеваться над животными или маленькими детьми? Внешность — всего лишь маска, которая скрывает наш глубокий внутренний мир, непознанный и опасный.       Выйдя на четвертом этаже больницы, Хофферсон уже растеряла ту уверенность, с которой собиралась к психиатру. Шаг заметно замедлился, в голове стали копошиться неприятные мысли. Делая над собой последнее усилие, блондинка заходит в кабинет Уолдона. Седовласый мужчина оторвался от просмотра документов и приветливо улыбнулся своей пациентке.       — О, здравствуй, Астрид! — Герберт указал рукой на пустующее рядом с его столом кресло и мельком бросил взгляд на календарь. — Разве наша с тобой встреча не назначена на пятнадцатое декабря?       Хофферсон осторожно села, уложив свою сумку на колени и лишний раз расправив юбку.       — Все верно, в следующем месяце. Просто вы говорили мне, что я могу прийти к вам в любой день, если мне захочется рассказать то, что я никогда не расскажу родителям…       Психотерапевт откинулся на спинку своего стула, сцепив руки в замок.       — Все верно, — Уолдон задумчиво провел пальцем по столешнице. Удовлетворенный результатом кропотливой работы уборщицы, мужчина снова обратился к девушке: — Ну, что ты хотела мне рассказать?       Астрид не спешила отвечать. Блондинка перебирала в пальцах ремешок от сумки, бегая глазами по кабинету. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как она пришла первый раз на прием. Разве что ряды плюшевых игрушек поредели и стали совсем другими. Нынешние дети с ранних лет держат в руках дорогие смартфоны и играют лишь в телефонные игры. Мысль о том, чтобы поиграть на улице с игрушкой или со своими сверстниками их давно не прельщает. Хофферсон в те годы подолгу гуляла в парке возле ее дома в полном одиночестве с плюшевой рысью в руках. Как жаль, что нельзя вернуть те времена, когда никто из парней не интересовался ею, и единственным их развлечением были игры с водяными пистолетами. Увы, Астрид повзрослела и больше не может, как прежде, быть невидимкой для всех. Блондинка сделала глубокий вдох, последний раз собираясь с мыслями, и медленно заговорила, не глядя врачу в глаза:       — Недавно в моем классе появился очень странный парень…       — Так-так, продолжайте! — Герберт придвинулся ближе к столу так, что его лицо и лицо Астрид были на одном уровне.       Девушка замешкалась на пару секунд, но все же продолжила:       — Как только он вошел в кабинет, то его присутствие породило во мне чувство безотчетного страха. Хотя… Я вам соврала. Первая наша с ним встречала была случайной. Он спас меня в парке от бродячей овчарки и был довольно-таки тактичным. Но потом, когда я его захотела поблагодарить, он внезапно изменился. Во взгляде появилась какая-то дьявольская искорка, он тут же набросился на меня и стал... — Хофферсон нервно сглотнула, машинально трогая шею. — Целовать меня в губы, шею. Трогать руками в тех местах, где я ни за что в жизни не позволила прикоснуться даже знакомому мне парню или родителям. Я терялась в чувствах отвращения, неприязни, боли… Но потом это резко прекратилось. Он продолжал меня ласкать, целовать в губы, но я не чувствовала привычного «жжения»… А пару дней назад это снова повторилось, уже в школе. Он вжал меня прямо между шкафчиков и вновь стал ублажать меня… Мне снова было больно и противно, но потом опять произошел «переломный» момент, когда я перестала все это чувствовать. В тот момент я была уверена, что он меня изнасилует, на виду у всей школы, но я вовремя очнулась…       — Почему ты не рассказала об этом родителям или не позвонила на «горячую» линию? За попытку изнасилования сажают в тюрьму. Тебе бы там помогли!       Астрид повела плечами, продолжая смотреть в пол. На несколько минут в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь шумом кондиционера.       — Дело в том… — наконец блондинка собралась с мыслями. — Что, вероятно, я не только испытывала отвращение, но и мне это, где-то на краю подсознания, нравилось… Нравилось заставлять такого дикого и необузданного парня, как он, хотеть меня. Переносить его грубые ласки, его настойчивость… Чувствовать его близость и до последней секунды этого наваждения хотеть большего… Уолдон пораженно смотрел на Хофферсон, которая раньше не могла произнести и пары предложений в его обществе. Теперь девушка полностью раскрепостилась перед ним, открыла все свои внутренние переживания.       «Это заметный прорыв!» — психотерапевт мысленно потирал руки от удовольствия. - «Видимо встреча с тем незнакомцем пошатнула барьер в психике Астрид! Пускай он еще держится, но прогресс уже виден! Пациентка начинает испытывать обычную потребность всех подростков во внимании со стороны противоположного пола и испытывает влечение. Хотелось бы взглянуть на этого дикаря, что осмелился штурмовать гаптофоба…»       Мысли врача были прерваны неожиданным стуком в дверь. Герберт раздраженно бросил:       — Я занят! У меня сеанс! Подождите снаружи!       Несмотря на просьбу психиатра не входить в кабинет, дверь приоткрылась и внутрь вошел… Иккинг Хэддок?! Астрид подскочила на стуле от удивления и тут же прикрылась сумкой, в надежде, что она сможет защитить ее от похотливых намерений шатена. Парень был одет в потертые синие джинсы, черную майку с изображением белого дракона, свернувшегося в кольцо, и кожаную куртку.       — Прошу прощения, но я к вам записывался по телефону на пять тридцать… — взгляд юноши тут же перешел на Хофферсон. Иккинг был не меньше удивлен увидеть Хофферсон здесь, чем она — его. Парень непонимающе переводил взгляд с девушки на врача и обратно.       — А, вы, я полагаю, мистер Хэддок? Прошу присаживайтесь, мы с барышней сейчас закончим…       — Я, пожалуй, пойду, — Астрид резко вскочила со стула и решительно направилась к двери. Ее тут же перехватил за запястье Иккинг и развернул к себе лицом.       — Что все это значит? Что ты здесь делаешь?! — шатен явно был в замешательстве, но в его голосе проскальзывали металлические нотки.       — Не твое дело! — блондинка попыталась вырваться, но Хэддок крепко держал ее. — А ты здесь что делаешь?!       — Пришел посоветоваться со специалистом и совсем не ожидал увидеть тебя здесь.       Герберт Уолдон наблюдал за молодыми людьми со стороны, чтобы в любой момент вызвать охрану, но, похоже, это не понадобится. В мыслях врача стали вырисовываться кое-какие догадки.       «Эти двое знают друг друга, но не достаточно хорошо. Однако у них обоих уже есть определенные чувства. Юноша испытывает симпатию к Хофферсон и явно желает ее подчинения. Астрид, в свою очередь, испытывает к нему трепетный страх. Судя по психологическому портрету молодого человека, он вполне мог быть тем самым парнем, повлиявшим на ход ее болезни…»       — Мистер Хэддок, Астрид, прошу вас, присядьте, и давайте вместе во всем разберемся!       Иккинг злобно зыркнул на Уолдона, но все же отпустил руку блондинки. Хофферсон потерла пережатое запястье и покорно села в кресло. Шатен внимательно следил за одноклассницей, садясь рядом с ней. Герберт хлопнул в ладоши, предвкушая очередной интересный случай в его врачебной практике.       — Итак, Иккинг, расскажите мне о сути вашего визита. Я разговаривал с мисс Хофферсон, и, судя по ее рассказу, у вас с ней не простые отношения. Я прав?       Иккинг тяжело вздохнул, мельком бросив взгляд на девушку.       — Дело скорее не в ней самой, а во мне… Хотя, признаюсь, до встречи с Астрид другие девушки меня не особо интересовали. Защищать я их защищал, а вот о том, чтобы переспать с кем-нибудь из них, я не думал.       — В чем же, вы считаете, у вас проблема? По телефону вы говорили медсестре, что у вас бывают неконтролируемые приступы гнева и насилия.       — Все верно.       Астрид еще более опасливо, чем прежде, взглянула на шатена.       «Так он еще и избить меня мог?! Блин, я влипла!» — девушка еле-еле сумела сдержаться от такого соблазна сбежать куда глаза глядят.       — Это стало происходить со мной, когда мне было четырнадцать лет. У меня на глазах застрелили моего лучшего друга. Виновник не понес наказания. Именно этот случай, я считаю, и послужил всему виной. С тех пор я стал резко реагировать на людей. Стал избивать своих одноклассников, если они кого-то сильно прессинговали, или если они доставали меня. Стал грубым по отношению к окружающим. Те случаи с Астрид… — Иккинг покосился на одноклассницу, которая сидела ниже травы, тише воды. — Она мне сильно запала в душу, плюс наложился эффект от моего приступа насилия и поэтому вышло так, что оба раза я ее… чуть не изнасиловал… Признаюсь честно, потом я чувствовал себе очень прескверно от стыда и чувства вины, но ничего с этим поделать не мог. Я не могу обуздать своего внутреннего демона, особенно когда рядом такая девушка, как она…       «Это он мне комплимент такой сделал что ли? Не дождется! Все равно вешаться к нему на шею не буду, даже после извинений!»— говорила сама себе Хофферсон. Но внутренний голос шептал ей совершенно противоположные вещи: «Когда выйдем из кабинета, пусть он затащит меня в ближайшую кабинку… Пускай он покажет мне все, на что он способен…»       Блондинка помотала головой, отгоняя странные мысли. Она — гаптофоб, ей чужды прикосновения и это дурацкое половое влечение.       — Что же, вы почти как настоящие Инь и Янь! — довольно произнес психотерапевт. — Астрид не может раскрепощаться, не выносит прикосновений и любого внимания со стороны окружающих. Вы, наоборот, — излишне впечатлительны. Детская психологическая травма оказала на вас сильное влияние. Вы не можете справиться с гневом, который вы держите на убийцу вашего друга. Вы держите эту злобу в себе, и в один прекрасный момент она находит выход в виде насилия и сексуальной неудовлетворенности. Мне кажется, если поработать на контрасте, то что-то может получиться!       — Что это значит? — девушка наконец-то смогла сказать хоть слово.       — Я думаю, что вы друг другу можете в какой-то мере помочь. Ты, Астрид, вполне можешь научить Иккинга сдержанности в плане эмоций и… — Уолдон кашлянул в кулак. — Ну, думаю, вы меня оба поняли…       От этих слов Астрид скривилась, словно съела целый лимон, а Иккинг в свою очередь вполне спокойно принял это предложение.       — Вы же, Иккинг, поможете Хофферсон перестать бояться телесного контакта, быть более открытой. Думаю, стоит попробовать! В конце концов, из вас кто-нибудь что-то теряет от этого эксперимента?       Блондинка хотела что-то сказать, но шатен опередил ее:       — Думаю, нет, — рука одноклассника легла на колено девушке, отчего та вздрогнула, но не стала ее сбрасывать. Это не ускользнуло от внимания психотерапевта, что вызвало у него довольную улыбку.       — Вот и хорошо. С тобой, Астрид, мы встречаемся в декабре. И с вами тоже, молодой человек. Посмотрим, как у вас пойдут дела. Можете быть свободны!       Выходя из кабинета врача, Астрид истошно застонала:       — Почему?! Ну почему судьба распорядилась так, что я даже к психиатру не могу спокойно сходить?! Он и сюда умудрился явиться! Уолдон совсем из ума выжил! Как он представляет себе я буду укрощать этого «неуравновешенного»?!       — Посмотрим еще кто кого укрощать будет, детка… — загадочно протянул Хэддок, проводя рукой по бедру девушки.