We are ghosts

Richard Marx - Heaven only knows

С нашего разговора прошло несколько дней, а мы с Александром не разговаривали. Я старался избегать его. Старался на парах, на которые ходит и Александр, и Птолемей – сидеть с Птолемеем, а вообще – заходил в аудиторию самый последний и по возможности сидел сам. Я не мог понять своих ощущений. То ли принимал Александра за психа, то ли боялся сложившейся ситуации, то ли просто не мог принять того, что все же хочу ему верить. Александр подкинул мне нелегкую задачку. С тех пор мои мысли были заняты только самокопанием и стараниями разложить все по полочкам в своей голове. Александру тоже было нелегко. Первое время он подходил ко мне, здоровался и пытался начать разговор, но я пресекал эти попытки, и все заканчивалось на банальном «привет». Дальше юноша делал вид, будто бы ничего не было, наверное, таким образом показывая, что он сожалеет о той беседе и хочет вернуть все на былые места. Но что бы там Александр не делал, я всегда уходил в сторону, давая понять, что не готов с ним контактировать. Александр это понял и его активность на занятиях снизилась: часто был не готов, мало говорил, а если говорил, то невпопад. Он украдкой бросал на меня взгляды, а когда я переводил глаза на него – тут же спешил отворачиваться. Порою мне казалось, что и цвет его глаз как-то потускнел. Мое сердце всякий раз сжималось, когда я видел грустный, унылый вид Александра. Он, честно говоря, повергал в ужас, и я несколько раз ловил себя на мысли, что мне хочется подойти, успокоить его, сказать, что я рядом и все в порядке. Но что-то останавливало меня, не позволяя сделать и шагу навстречу. Так прошла неделя. А потом еще одна и в конце месяц пролетел незаметно. Солнце сменялось дождями, листья желтели и опадали, оставляя деревья мерзнуть на долгие три месяца. Мой путь был короткий: университет – магазин – дом. Я никуда не выходил и ни с кем не общался. И такой расклад меня устраивал. Аристотель однажды сказал: «Тот, кто находит удовольствие в уединении – либо дикий зверь, либо Бог». Я бы назвал себя диким зверем. Потому что ощущал эти качества в себе. Дикость ситуации, в которую я еще никогда не попадал, сделала меня зверем. Потому что, судя по Александру, поступал я с ним по-зверски. Птолемей не звонил, да и общались мы поскольку – постольку. Наши с ним отношения были похожи скорее на взаимное одолжение. Каждый знал, что нужно сидеть друг с другом за партой и в случае отсутствия – принести конспекты без напоминаний. А если что надо отксерить – тоже молча идешь и делаешь две копии. Говорили мы больше о жизни Птолемея, но и то, видел я, что раскрываться он не хочет. И тому была причина – у афроамериканца появилась новая компания. Это я узнал из разговора Александра с Птолемеем. Стоя под дверью аулы 254, повторяя пройденный на прошлом уроке материал – я подслушивал их беседу. - У нас скоро будет пополнение, - словно кот, объевшийся сметаны, довольно промурлыкал Птолемей. Он был одет сегодня в желтую толстовку, и она правда жутким образом контрастировала с его цветом кожи. - О чем ты? – Спросил Александр, который в свою очередь был одет снова в тот строгий костюм. Я закатил глаза, не в силах смотреть на сие уродство. Внутри ревниво взвыла какая-то струнка моей души, плача, что никто не может разговаривать с Александром, кроме Гефестиона. - У меня тут друг есть, Кассандр, - начал Птолемей, наклонившись ближе к Александру, а я заметил, как тот чуть напрягся, после прозвучавшего имени. – Учится, правда, на экономике, но говорит, что не его это. Хочет на филологию переходить. - А что, так можно? – С интересом спросил Александр, и я слегка заволновался, опасаясь, что светловолосый уйдет с моего направления. - Можно. – Просто ответил афроамериканец, - ему повезло, что еще и месяца не прошло. Много догонять не надо. С понедельника вот должен прибыть. Я вас познакомлю, классный чувак. Александр кивнул, а Птолемей тем временем бросил взгляд на меня. Я поспешил уткнуться носом в свой конспект и сделать вид, будто бы кроме тетрадки ничего не слышу и не вижу. Скоро пришел и учитель и я, уже скорее по привычке, вошел в класс последним и занял вторую парту у окна. Снова этот томный взгляд. Золотые волосы, переливающиеся на солнце. Идеальная кожа, к которой так и хотелось прикоснуться. Слегка приоткрытые полные губы… Я ужаснулся собственным мыслям и резко отдернул себя так, что чуть не свалился со стула, боясь того, что сейчас рванусь к Александру. Больше я не смотрел на него. Старался сконцентрироваться на учебе всеми силами и это у меня получилось. Я боялся – вот, что понял абсолютно ясно. Но чего? Себя или Александра? В понедельник, как Птолемей и обещал, к нам перевелся Кассандр. В это дождливое утро по расписанию занятия у меня начинались в половине десятого, но преподаватель просил прийти нас чуть раньше, дабы все успеть, ибо материала предстоит разобрать немало. Я страшно хотел спать, поэтому в работу включился позже остальных, когда госпожа Лимова попросила меня представить собственную интерпретацию священного сонета Джона Донна. Ранее я о нем ничего не знал, но стоило мне прочесть его стихи – сразу понял, что это мое. Творчество Донна коснулось какого-то чувствительного участка моей души, и я влюбился в него. Поэтому говорить я начал с вдохновением, пусть и с ошибками (ведь мой чешский еще далеко не идеальный). Как раз на средине моего доклада дверь приоткрылась, и вошел молодой человек. Я сразу понял, кто это. Высокий, стройный, с волосами цвета огня, но с невыносимо неприятным лицом. Лисиный взгляд и оскал вместо улыбки. Кассандр больше смахивал на подонка, от которого явно нужно держаться подальше, чем на прекрасного друга и «чувака», каким его описывал Птолемей. Он подошел к нашему преподавателю и тихо шепотом что-то рассказал. Тем временем я слышал, как девушки сзади меня воодушевленно охнули, когда Кассандр развернулся и направился к ним. Я же и представить себе не мог, что он намеревался сесть около меня. В груди похолодело, когда рыжеволосый обратился ко мне: - Я сяду здесь? – Голос у него был тонкий, почти девичий, что беспокоило еще больше. Однако Кассандр опустился на стул рядом со мной, не дожидаясь моего ответа. - Как зовут тебя? – Все не унимался юноша, устремив свой взгляд на меня, а я тем временем мысленно поблагодарил преподавателя, которая попросила меня закончить доклад. Так я отвел свой взгляд от соседа по парте и продолжил рассказывать о стихе, время от времени заглядывая в конспект, боясь лишний раз выразиться неправильно. Кассандр же не сводил с меня глаз до конца занятия. Я это чувствовал, а Александр это видел. Во взгляде Александра я, наконец, заметил что-то живое: а именно нотки презрения и гнева активно заплясали в глазах цвета неба и черного горького шоколада. - Так значит, ты Гефестион? – «Черт возьми» - думал я, - «Чем же я тебе так приглянулся?» Кассандр догнал меня после урока. Я старался первым вылететь из аулы, чтобы в глаза его не видеть. Но не тут – то было. - Да, - раздраженно ответил я, натянуто улыбаясь и откидывая назад, успевшие за последний месяц немного отрасти волосы. – А ты Кассандр, знаю, - добавил я, видя, что рыжеволосый уже открыл рот, чтобы представиться. - Откуда? – Не скрывая удивления, спросил юноша. Мы остановились. - Да так, - беззаботно ответил я, поправляя рюкзак на плече, - Птолемей об этом всем подряд рассказывает. Я специально выделил интонацией «всем подряд», видя, что Александр стоит рядом, якобы ища что-то в сумке. Старый подход. Кассандр проследил за моим взглядом и как-то загадочно улыбнулся. Мне захотелось показать Александру, что я не страдаю без его общества, показать, что мне абсолютно наплевать и я сам по себе. Всегда был и буду. Поэтому внезапно предложил новому знакомому посетить следующую пару, на которую и сам ходил. Распиарив занятие как только можно, я схватил Кассандра под руку , который вообще-то не сильно сопротивлялся и потащил за собой, оставляя растерянного и отчаянного Александра позади. Так прошел и этот день. К моему большому удивлению, характер Кассандра оказался противоположным его внешности. Хоть и выглядел он неприятным, но на деле оказался интересным и доброжелательным собеседником. Мы говорили без умолку, с утра и до вечера. Некоторые слова и выражения, которые по-чешски не знали, заменяли английскими и сами же с этого смеялись. Я позабыл о Александре. Мне было так хорошо и легко, будто бы знал рыжеволосого всю жизнь. На последнем уроке мы встретились с Птолемеем, который, в свою очередь, удивился, что мы с Кассандром уже успели поладить. - Как камень с души, - выдохнул Птолемей, радуясь тому, что двое его приятелей нашли общий язык. - А пойдемте сегодня куда-нибудь? – Весело сказал я, чувствуя себя таким счастливым, как никогда, что даже предложил отдохнуть за свой счет. - За твой счет? - Кассандр бросил на меня полный интереса взгляд, - нет, я пас сегодня. Надо вещи перенести. Черт, именно сегодня, так не вовремя… Кассандр жил в общежитии. Но как он мне сегодня рассказывал, у него не сложились отношения с соседом по комнате и теперь юноша вынужден был сменить место жительства. Птолемей тоже отказался, предложив руку помощи старому другу, и тот с радостью согласился. - Давайте завтра, - с надеждой произнес Кассандр, переводя взгляд с меня на афроамериканца и наоборот. – Идет? - Только если не упиваться, - тихо ответил я, еще не успев забыть прошлое веселье. С этими воспоминаниями я вспомнил и о Александре. Сердце неприятно сжалось, крича, что я неправильно поступаю с ним, вот так сторонясь его. Он ведь открылся мне, а я обещал понять его, чего в итоге не сделал. Совесть меня мучила вплоть до физических ощущений. Но все же я старался отбросить эти мысли и продолжать наслаждаться новым знакомством. После занятий мы разошлись в разные стороны. Птолемей с Кассандром налево, я – направо. Но домой не торопился. Хотелось развеяться, и я отправился в торговый центр. Что мне нравилось в торговых центрах – это возможность бесцельно шататься туда-сюда, тем самым убивая минуты и не привлекая внимания. Еще я любил атмосферу. Тут всегда играла музыка и плохое настроение хоть на градус, но поднималось. Я зашел по пути еще в местное кафе и взяв себе латте, уселся за стул и принялся разглядывать беззаботно идущих чехов. Мне нравилось, что здесь по сути всем на тебя наплевать. Ты можешь делать, что хочешь, быть, кем хочешь, общаться с кем хочешь, а, может, и вовсе не общаться, естественно, если все это не переходит грани разумного. Когда я вышел из здания – было уже темно. Это меня поразило, ведь я совсем не следил за временем. Вдохнув свежий пражский воздух – я неспеша направился к своему дому, в очередной раз разглядывая ночной город, но восхищаясь так, словно видел его впервые. Я свернул в переулок, откуда мне до места назначения оставалось пару кварталов. Улицы были безлюдные. Тихие, старые и загадочные. Я шел, забыв обо всем, окунувшись в эту атмосферу Средних Веков, как вдруг позади послышался юношеский смех, который и вывел меня из этого очарованного состояния. Оглянувшись, я заметил группку подростков, человек пять-шесть, кажется, я видел их в торговом центре. Не обращая внимания, я продолжал идти дальше, правда, чуть ускорив шаг, ибо с наступлением темноты в каждом видишь маньяка. Да и действительно, пора бы уже быть дома. Но дальше случилось то, от чего я готов был рвануть со всех ног. - Эй, парниша! – Окликнул меня один из них. Я сделал вид, что не слышу, надеясь, что обращались не ко мне. Однако, незнакомец продолжил, крикнув чуть громче: - студент, чего, не слышишь, к тебе говорят?! Я еще больше ускорил шаг, чувствуя, как бешено колотится сердце. Свернув за угол, я побежал. Шаги за спиной ускорились тоже, и вскоре меня догнали и, схватив за капюшон куртки, развернули к себе. Я был окружен толпой парней лет 18-и, одетых в спортивные костюмы. - Ребят, чего надо? – Уверено спросил я, останавливаясь, хотя голос заметно дрогнул. Я плохо видел их лица, так как вокруг было слишком темно. – Сигарет нет, если вы об этом. Денег тоже. Естественно я врал. Деньги у меня были. И не мало. Не знаю, что сподвигло меня взять такую сумму с собой. Наверное, демон за левым плечом, как говорится. - Слышали? – Один, стоящий прямо передо мной мерзко засмеялся, обращаясь к своим друзьям. – Мальчик – то подготовленный. А мы тоже, друг, подготовленные. На такое не ведемся. Переулок пронзил отвратительный хохот. - Ладно, давайте тогда так, - спокойно начал я, а в следующий миг выброс адреналина в кровь заставил меня рвануть со всех ног, но к сожалению, я не смог убежать. Так как ловко был пойман двумя парнями. - А вот это ты зря, приятель, - недовольно протянул тот, который первым подал голос. Видимо, главарь этой банды. Поняв, что мне не отделаться так просто, я обратился к нему в ответ: - А у тебя что, проблемы какие-то? – Опустив рюкзак на землю, начал я, приготовившись защищать себя, - что, по-мужски не разобраться? Один на один? Хотите шестеро на одного? Где справедливость? Несколько секунд царила тишина. В следующий момент я был сбит с ног ударом по голове сзади. Что было дальше – трудно сказать. Я лишь закрывал лицо и голову руками, ощущая бесконечно мощные и болезненные удары по всему телу. Молясь, чтобы это прекратилось, в конечном итоге я получил удар куда-то в желудок, от чего нестерпимая боль пронзила меня. Этот удар по инерции заставил отнять руки от головы и схватиться за живот. А толпа, не теряя времени, принялась уродовать мое лицо. Я чувствовал, как земля уходит из-под меня, все смешивается воедино, а сознание медленно покидает меня. Я чувствовал, будто бы все органы внутри лопнули, все, что я ощущал, знал и понимал – это беспощадная боль. Не знаю, сколько это продолжалось, но, наконец, эти козлы остановились. Я ощущал, как они шарят по карманам куртки и штанов, слышал, как роются в рюкзаке. Получив свое, а именно – мои деньги, они убрались прочь. Я улыбался, захлебываясь своей же кровью, почему-то радуясь в этот момент, что умру в этом прекрасном городе, глядя на белоснежные мириады звезд, к которым с минуты на минуту тихо и бесшумно уйдет моя душа. Не чувствуя тела, я лежал на холодном и мокром асфальте, а разноцветные космические звезды, такие далекие, невозмутимые, наблюдающие за мной свысока напоминали мне Александра. Удивительно, а ведь они похожи. Звезды, как и сердце Александра, такие чистые, неиспорченные и великие. Ранимые, как хрусталь, тонкие и нежные. Я улыбался, и ночное звездное небо постепенно скрывалось под черной пеленой.