We are ghosts

Guido's Lounge Cafe – Enjoy The Silence

Чем дальше – тем больше времени Александр проводил с Роксаной. Он все реже и реже оставался у меня, мы общались уже не так часто, и в принципе, все наше общение медленно, но уверенно сводилось к общению, похожему на то, что было между мной и Кассандром или Птолемеем. Мы с Александром теперь приближались к уровню «просто соседи по парте», поскольку разговаривали теперь редко, и сам Александр перестал мне раскрываться, как это делал раньше. Роксана встречала его после занятий чуть ли не каждый день, и они куда-то уходили вместе. Позже, на следующий день от наших общих друзей я узнавал, где же именно они были и чем занимались. Я ничего не знал об этой черноглазой красавице, ведь с ней мне меньше всего хотелось разговаривать. С каждым таким днем я чувствовал, как мое сердце превращается в кусочек льда, сдавливаемое обидой и болью. Александр этого не замечал даже тогда, когда я намеренно старался ему это показать. Старался напомнить о себе, что у него есть еще я, который нуждается в нем. Но, кроме Роксаны он ничего не видел. И я смирился. В одно из очередных дождливых, холодных, пасмурных утр, какие в последнее время частенько бывают в Праге, умывшись, я смотрел на себя в зеркало, смотрел, как стекают капли ледяной воды с бледного подбородка и в определенный момент не узнал себя. Почему-то внезапно, юноша, глядевший на меня по ту сторону, показался мне чужим. Я долго всматривался в эти бесстрастные серо-голубые глаза, пытаясь осознать, поверить, что этот безжизненный холодный, заметно похудевший, о чем свидетельствовали впавшие скулы, человек и есть я. Наверное, в тот самый момент я понял, что мне пора брать себя в руки. Все это время, опасаясь потерять Александра, я забыл о том, что мы все еще остаемся друзьями. В конце концов, почему я ревную его к девушке? Разве я имею на это право? Разве Александр не заслуживает любви, которую может дать ему Роксана? И в чем же моя проблема? Мы ведь парни, мы друзья, и Александр знает об этом. Да, он знает, что я рад ему всегда, и что в любой момент он может ко мне прийти. Ведь я всегда буду здесь, буду рядом. Что бы юноша там не творил, чем бы не занимался, с кем бы он ни был, и как далеко мы бы не находились друг от друга, я останусь ему верен. Я буду терпеть, я не стану его осуждать, и Александр будет знать, что у него есть тот, кто останется предан ему до самого конца, кто всегда поддержит. Как бы больно мне не было, когда Александр снова и снова предпочитал Роксану мне, я смирюсь и проглочу это. Ведь это Александр, ведь он мой друг. Друг, который ничем мне не обязан. Это была пятая или шестая репетиция. Точно я не помнил, потому что парочку я пропустил, не горя желанием снова видеть эти лица, улыбку Александра, забывшего обо мне, и изматывать лишние два часа себя гнусными мыслями. Александр был очень расстроен всякий раз, когда я находил отмазки, чтобы не ходить с ним на репетиции. Но я слишком зациклился на себе, чтобы заметить это, но вот сейчас, когда Александр, уже без надежды в голосе, спросил, пойду ли я с ним, я ответил «да». И юноша удивился. Мне же показалось, будто бы я заметил какой-то огонек жизни в его разноцветных глазах. На репетиции я имел «честь» ближе познакомиться с Роксаной. - Так значит, ты его лучший друг? – Внезапно спросила девушка, сидя со мной рядом в третьем ряду от сцены. Руководители проекта заставляли Александра раз за разом отрабатывать сценку с каким-то другим персонажем, поэтому Роксана, игравшая Медею (кого же еще-то) пока отдыхала. - Да, - просто ответил я, придерживая в себе желание вылить всю свою душу ей. Да, я чувствовал себя одиноко, часто ловил себя на мысли, что готов кому угодно рассказать о своих переживаниях, о том, что гложет меня, потому что порою трудно было все держать в себе, но Роксана явно не должна все это услышать. - Расскажи о нем, - попросила девушка, прожигая меня своим черным взглядом. Что скрывалось в этой тьме – одному Богу было известно. - Почему ты просишь меня об этом? – Удивился я. – Ты и так все знаешь. Разве ты не встречаешься с Александром? Роксана улыбнулась. Эта улыбка показалась мне настолько высокомерной, что я тут же ощутил себя самым глупым человеком в мире. Эта девушка была такой. Надменной. Считала себя лучше других. Находясь в ее обществе, наверное, каждый чувствует себя недостойным и ничтожным. Я не стал исключением. - Странно, почему вы все так думаете, - произнесла она, устремляя свой взор на сцену. - Кто «все»? – Раздраженно спросил я. - Ты, твои друзья: Кассандр и Птолемей. – Беззаботно ответила Роксана, закидывая ногу на ногу. - Ну, наверное, потому что вы с Александром чуть бы сутки друг с другом не проводите, - отметил я, мотнув головой, убирая тем самым прядь надоевших волос. Пора бы посетить парикмахера. – Действительно, с чего бы такие мысли у нас «всех», ума не приложу. - Кто-то здесь ревнует, - тонким голоском неприятно протянула Роксана, расплываясь в своем ехидном оскале все больше и больше. - А кто-то здесь недалекая, - таким же тоном отрезал я, в свою очередь, тоже улыбнувшись, - раз неспособна узреть ничего дальше понятия «ревность». – Стало обидно, ведь сказав бы это Роксана раньше, я бы согласился с ней. Но сейчас она не была права. Может, я и ревновал, но это далеко не первая и главная причина. Я знал, что у нас с Александром крепкая связь, но главной причиной являлось то, что я просто напросто чувствовал себя одиноким. Мне не хватало юноши, не хватало друга, не хватало наших вечерних разговоров и даже обычный чай, что мы пили каждый день после занятий, уже не казался таким теплым и вкусным. - Как это взаимно, Гефестион, - словно смакуя мое имя, произнесла Роксана. От этого стало не по себе. – Но я все же дам тебе совет: ты слишком ясно показываешь то, что ты чувствуешь к Александру. - Что?! – Выкрикнул я, подрываясь с места. От этого все находящиеся на сцене устремили на меня недоумевающие взгляды. – Во-первых, - продолжил я тише,- я не нуждаюсь в твоих советах, а во-вторых наши отношения с Александром не касаются ни тебя, ни кого-либо другого. Мой взгляд с ухмыляющегося лица Роксаны упал на ее ноги. - И прежде, чем совать свой нос в мою жизнь – хоть бы колготки сменила. – Отметил я. Роксана, опустив взгляд и заметив катастрофически огромную стрелку, проходящую от лодыжек и до самого конца, расширяясь с каждым сантиметром, тут же убрала оскал с лица и поспешила курткой прикрыть ногу. А я повесил сумку на плечо и поспешил к выходу. Как мне хотелось убраться отсюда подальше. Я ведь даже не заметил, что все это время с нас не сводили взглядов актеры-студенты и руководители. Было горько немного на душе. Но после того, как я вышел за дверь, почувствовал некое облегчение. Роксана высасывала из меня силы. Александр специально предложил ей сесть около меня, хотел, чтобы мы нашли общий язык. Увы, этого не будет. Кажется, я нажил себе врага. По пути домой я купил себе колы, коньяк и вино. Завтра все равно выходной, а я планировал напиться и забыться крепким сном. Ведь в голове было столько мыслей, и я уже точно был уверен, что ночью они не дадут мне уснуть. Еще звонил Кассандр, спрашивал, что случилось между мною и Роксаной. Они стали как брат и сестра за столь короткое время. Кассандр обожал говорить о Роксане, он ее боготворил буквально после каждой фразы, от чего я ненавидел рыжего еще больше. Поэтому в итоге я поругался и с ним тоже. Это дар какой-то, ругаться со всеми подряд. Остался еще Александр и Птолемей. После первого стакана коньяка с колой, я решил записать все сказанные слова Кассандру о Роксане на листке бумаги, чтобы в следующий раз просто читать их. Я не привык скрывать своего мнения. Если из-за этого я лишусь друзей – то так тому и быть. Лучше остаться одному, чем с двуличными предателями. Вечером позвонили в дверь. В голове слегка кружилось, у меня всегда был такой результат после алкоголя – голова идет кругом, а потом клонит в сон. И я никогда не понимал людей, у которых провалы в памяти или они начинают творить всякие странные и непривычные для себя вещи. Сколько себя помню – я всегда сохранял здравый рассудок. Некоторые даже говорили, что со мной не интересно. - Александр? – Не скрывая удивления, переспросил я, ожидая на пороге увидеть кого угодно, но только не его. Я привык коротать вечера в гордом одиночестве, предпочитая называть его компанией «самого себя». Александр стоял весь вспотевший, с красным разгоряченным лицом, а мокрые золотые волосы прилипали к лицу. Куртка юноши была расстегнута, а в разноцветных очах я заметил то ли вопрос, то ли упрек, то ли гнев, судя по внешнему виду. Я не мог этого понять, поскольку давно уяснил, что глаза де Флобе для меня настоящий секрет. Все, что я знал, о чем догадывался – лишь интуиция. Я чувствовал Александра. Чувствовал его душевное состояние. Но никогда ничего не мог прочесть по глазам. Они не давали однозначного ответа. Юноша просто ввалился в мою квартиру, и я ожидал всего: скандала, очередного наезда по поводу «по что же ты, окаянный, посмел барыню – сударыню Роксану прекрасную обидеть-то?», как это было с Кассандром. Сложив руки на груди, я гордо вскинул подбородок, одарив Александра уверенным взглядом и готовясь отстаивать свое мнение. Де Флобе, в свою очередь, тоже не отводил от меня глаз. Не знаю, сколько мы так простояли, молча сверля друг друга взглядами, но Александр первый прервал наше молчание: - Ты в порядке, Гефестион? Этот вопрос, заданный невероятно ласковым и заботливым тоном, настолько сбил меня с толку, что я, как рыба, открыл и закрыл рот, не найдя подходящего ответа. Все мысли улетучились из головы тот час, да и что я мог ему ответить? Тогда Александр, устремив глаза в пол, принялся снимать с себя куртку и шарф, продолжая: - Я слышал ваш разговор с Роксаной. Ты убежал так быстро, я пришел к тебе сразу после репетиции. - Но, как же Роксана? – Недоумевал я, следя за каждым движением Александра. - Роксана никуда не убежит, - ответил юноша, подходя ко мне и заключая в неожиданные объятия. – Ты – мой друг, Гефестион, ты всегда был рядом. Всегда. Теперь я хочу быть рядом. Последнее слово юноша как-то особенно выделил. Так, что у меня прошелся мороз по коже и отчего-то вспомнился рассказ Александра про прошлую жизнь. Но все же я не понимал, зачем юноша сказал это. Ведь я для него ровным счетом ничего не сделал. От де Флобе так прекрасно пахло. И даже несмотря на то, что с него буквально текло, в нос все равно ударили знакомые ароматы трав. - У меня есть вино и коньяк, - шепнул я, неуверенно отстраняясь и заглядывая Александру в глаза, предлагая: - пошли выпьем? - Ты пьешь в одиночку? – С легким упреком поинтересовался де Флобе, я расплылся в усмешке: - Если ты будешь пить со мной, то уже не в одиночку. ХХХ Александр допивал третий стакан в тот момент, когда я сидел и, подперев подбородок рукой, разглядывал моего идеального друга. Меня всегда завораживал цвет волос де Флобе: как колосья пшеницы, золотом переливающиеся на свету. Разноцветные глаза тем временем уже давно затуманились. Я привык, если дело касается алкоголя – Александр превращался в бездонную бочку. Меры он не знал. Но сейчас я не видел ничего плохого в том, что юноша открыто напивается. Ведь мы были у меня дома, и один из нас находился в здравом уме, поскольку моя доза выпитого уже, казалось бы, давно выветрилась. - Почему тебе не нравится Роксана? – Спросил Александр, отставив вновь опустевший стакан. - Не сошлись характерами, - мгновенно ответил я, не шевельнувшись. Александр снова проникал в меня своим взглядом, но я лишь улыбнулся. Он не найдет другого ответа. В этот раз я буду беспристрастен и не позволю ему вот так просто прочесть меня. Но Александр прочел. - Это из-за меня? – Как же в точку он попал. Но я отмолчался. Глупо было бы отрицать. Да и аргументов бы у меня не нашлось. Александр, выдержав паузу, опустил свои томные глаза, обрамленные густыми ресницами, и продолжил: - после того, как она появилась, все пошло коту под хвост между нами, - печально выдохнул он. Я молчал. - Скажи, что я делаю не так? – С толикой отчаяния спросил юноша, коснувшись холодными пальцами моей ладони. Я бросил на них мимолетный взгляд, почти сразу же вновь устремляя его на Александра. -Ты что, действительно не понимаешь? – Я чувствовал, как внутри закипаю. – Ты всерьез спрашиваешь? Но Александр не ответил. Он лишь виновато смотрел на меня, ожидая моего ответа. Столько всего хотелось наговорить, высказать ему в лицо, но я и слова не произнес. Не знаю, что в тот момент мною руководило, но это был точно не алкоголь. Я придвинулся к юноше ближе. Настолько ближе, насколько это только было возможно, и коснулся ладонью его гладкой щеки, невесомо проводя кончиками пальцев по бархатной коже. Я видел, как зрачки юноши расширились, отчего оба глаза стали чуть бы не черными. - Гефестион, что ты делаешь? – Шепотом выдавил он из себя, но не отстранился, а я ощутил на своем лице горячее дыхание Александра. Внутри все кричало, задавало мне тот самый вопрос, который секунду назад задал Александр, но я будто бы находился под каким-то наркотиком. Все вокруг исчезло, существовали только мы с Александром. - Молчи, - выдохнул я, неуверенно приближая свое лицо к лицу Александра и не замечая, как ускорился пульс под моей ладонью, когда я остановил ее где-то на шее юноши. - Гефестион… - в последний раз, едва слышно, шепнул Александр, и я, заглянув в разноцветные глаза, серьезно предупредил: - Я сказал, молчи. А потом накрыл его губы своими. Такие мягкие и такие теплые. Такие желанные. Это был, наверное, самый волнительный момент моей жизни. И я хотел остаться в нем вечно. Мои глаза непроизвольно закрылись, я старался запомнить этот сладкий вкус Александра, как можно подробнее, а затем осторожно отстранился. Да, это было не совсем поцелуем, но мне нужно было это сделать. Я боялся открыть глаза, боялся увидеть разъяренного Александра, и почти был уверен в том, что я сам все только что испортил. Возможно, завтра я буду жалеть об этом, переведусь в Германию, чтобы больше никогда не видеть Александра, но после этого поцелуя одно я понял точно: я люблю его. Я влюблен в него. И я был таким идиотом, что потерял столько времени, изматывая себя, боясь просто признаться себе в своих чувствах. И если Александр сейчас уйдет – я должен запомнить его, сохранить в памяти. И я открыл глаза, встретившись с ошарашенным взглядом юноши. Но уже в следующий момент Александр сам притянул меня к себе, обхватив мое лицо ладонями и резко вовлекая в настоящий поцелуй. Страстный, волнительный, головокружительный. Своим языком он проникнул в мой рот, принявшись изучать каждый его сантиметр, и я позволил Александру это. Я чувствовал, как юноша проводит по моим деснам, нёбам, касается моих зубов, поглаживает язык. И мне захотелось того же. Перехватив инициативу на себя, уже я оказался во рту Александра, понимая, как мне там уютно. И пусть уже не хватало воздуха, но внутри, словно все бабочки мира запорхали. Я запустил пальцы в шелковые волосы де Флобе и надавил на затылок, желая чувствовать его еще ближе. Юноша, в свою очередь, проникнул рукой под мою толстовку, и я поддался ему навстречу. Мы судорожно ловили воздух, стучась зубами от безумной страсти, накрывшей нас и не желая прерываться, но Александр внезапно отстранился. Я непонимающе уставился на него: - Это безумие. – Выдохнул он, подрываясь с места. - Нет, Александр! – Я вскочил следом, перегораживая ему путь. Юноша стыдливо прятал от меня глаза, но я, обхватив его лицо, заставил посмотреть на меня. Глаза де Флобе все еще были окутаны дымкой страсти. Я тепло улыбнулся, стараясь того успокоить: - все хорошо, Александр. Не вини себя. Здесь нет вины, здесь все правильно. Так должно быть, понимаешь? На некоторое время, буквально на пару секунд юноша засомневался, лишь глядя на меня и пытаясь во мне найти ответ. Но я лишь улыбался, поглаживая пальцами по щекам Александра. Он же вдруг мягко опустил мои руки: - Нам не стоило пить. – Холодно произнес Александр и, вырвавшись из моих объятий, направился к выходу. - Ты думаешь это алкоголь? – Я помчался следом. О, как не хотелось верить, что это конец. – Я не пьян, Александр. Я сделал это первым, я сделал это сознательно. И я тысячи раз буду повторять тебе это! Хоть завтра, хоть послезавтра, хоть всю жизнь! Но юноша промолчал. - Прошу, давай поговорим, останься - взмолился я, падая на колени и останавливая руки де Флобе, что уже завязывал шнурки на кроссовках. Александр поднял полные горечи глаза на меня так, будто бы что-то заставляло его уйти, будто бы он уходил не по своей воле. - Останься, - вложив в это слово всю надежду, отчаяние, желание, чувства, которые только были во мне, произнес я, но Александр был непоколебим. - Мы не должны были. И вышел, хлопнув дверью. Не знаю, сколько еще этот хлопок стоял у меня в ушах, сколько я просидел на коленях в коридоре. Но когда я осознал, что потерял Александра – разразился рыданием. Таким громким и безудержным. Я выл, протяжно выл, как волк, кричал и бил кулаками об пол, захлебываясь ненавистью к себе. Я все испортил. Это конец нашей истории.