Без начала и конца или Сказ о том, как просыпался варпдаст

— Ты счастлив, сын мой? Огромное змееподобное чудовище с криком извивается посреди сияющего лабиринта, буквально сплетенного из всевозможных удовольствий. Стекло с грохотом разлетается на части, когда монстр, с легкостью вырвав мраморную плиту из пола, швыряет ее в блестящие стены, из которых на него смотрит спокойное, немного печальное лицо с темными добрыми глазами. Фулгрим Фениксиец рычит и плачет, сворачиваясь тугими кольцами, не смея смотреть в его глаза. Идеал так и остался недостижимо далеким. — Ты счастлив, сын мой? Он только чудом удерживает себя от того, чтобы не сжать в грубых пальцах хрупкую фигурку. Опять. Опять этот омерзительный, ненавистный голос из прошлого. — Убирайся, ничтожество, — спокойно произносит Пертурабо, бережно отставив свое новое творение чуть дальше на станок. — Тебе здесь нет места. Но образ отца никуда не уходит, маячит в отблесках на полированном боке утонченной статуи, шепча свое надоедливое проклятие, пока металл не превращается в груду искореженного хлама под громадными кулаками павшего Примарха. — Ты счастлив, сын мой? — Да, Отец. Я счастлив. Я свободен. Я наконец-то дома, — шепчет одинокая душа, блуждающая среди переплетения завихрений варпа. Конрад Керз заслуженно обрел своей царство посреди живой пустоши небытия. Он лениво отмахивается от образа Императора, позволяя его голосу вплестись в нестройный хор стенаний вокруг. — Ты счастлив, сын мой? Цепной топор, чудовищно визжа, вгрызается в плоть одного из Астартес. Хохочущий демон разрывает воинов руками с завидной легкостью. Где-то на дне сознания разумная часть его души бьется в мучительной агонии бесконечного наслаждения, моля о спасении печальное лицо ненавистного отца. — Ты счастлив, сын мой? — Кусок гниющей плоти не может быть счастлив, Отец, даже когда бессмертие даровано ему высшей милостью, — хрипит Мортарион. — И в моих страданиях твоя вина. Лишь молчание сломило меня. Убирайся. Вокруг него смерть и разложение; стойкость давно погребена под унынием и печалью, поглотившей душу Примарха. — Ты счастлив, сын мой? — Счастлив, мой Отец. И еще счастливее я буду, ежели вечное молчание покроет мой разум блаженным забытьем, — мягко говорит Магнус. Его покои разлетаются в пыль, утопая в ледяной вспышке ярости Демонпринца, неспособного простить столь жестокое предательство. — Ты счастлив, сын мой? — Я буду счастлив лишь тогда, когда последнее знание о твоем существовании исчезнет, — не прерывая медитации рычит Лоргар. Сама реальность вокруг него искажается, дрожа от невероятного псайкерского могущества еретика. — Прочь, лжец, не смей касаться моего разума! Неестественно высокая фигура в черных одеждах поднимается к Золотому Трону, почему-то оставаясь незамеченной для суровой вечной стражи покоя некогда сильнейшего человека. Остановившись над иссушенным телом гиганта, она склоняется над ним и, глядя в пустые глазницы обтянутого пергаментно-желтой кожей черепа, шепчет: — Ты счастлив, Император?