***
Рай. Рай — это там, где хорошо. Для него рай всегда был местом, где все правильно. Точнее, все не так, как в его жизни. Рай — это когда ты свободен, это когда нет толстых стен и стали цепей. Это когда голова не взрывается от постоянной боли, когда не нужно убивать только потому, что богатые жирные куски самовлюбленного мяса, глядящие на тебя сверху вниз с нескрываемым презрением, решили развлечься и понаблюдать за тем, как блестящие кишки доблестного воина вываливаются на грязный песок. Рай — это когда тебя не накачивают зельями до потери координации и не отдают на ночь похотливым власть имущим; не важно, мужчина это или женщина. Рай — это когда тебе не мерзко собственное тело, когда ты не грызешь решетки, когда не воешь загнанным животным от собственного бессилия. Это когда не бьешься о железные двери в отчаянной попытке спасти от хозяина маленькую служанку, которая готовит рабам еду — ее дикие, полные ужаса крики эхом разносятся пустой темной ареной, пугая незадачливых прохожих. В раю нет места золотым доспехам, легиону покорных псов, парящим меж звезд боевым соборам — армадам самовлюбленного царя… В раю нет места ЕМУ, ненавистному предателю, кровожадному самовлюбленному ублюдку, маскирующему свою алчность и жажду абсолютной власти под сладкими речами о благе человечества. Рай — это когда можно больше не срываться ночами, обрушивая свою ярость на все, что попадется под руку. Рай — это тихая смерть на поле боя, это когда можно закрыть глаза и позволить себе наконец заснуть, зная, что твои родные, драгоценные друзья живы и здоровы, это уйти туда, откуда нет возврата под их слезы грусти и благодарности. Это знать, что поступил честно, правильно. Это понимать, что ты смог сделать все возможное для достижения вожделенной цели. Рай — это полное спокойствие разума и чувств, это благословленная ясность мыслей. Но есть и другой рай. Тот, в котором есть безбрежный простор шумящей травы, огромные зеленые рощи и прозрачные до голубизны реки. Это странный, недостижимый образ, живущий в самом далеком углу разума, кем-то или чем-то заложенный еще до рождения, подобный кусочку чужих воспоминаний, но от того не менее трепетно желанный.***
Потому он привычно сжимает цепные топоры, прислушиваясь к реву демонических орд вокруг, и идет убивать, идет на верную погибель, на непрекращающийся последний бой с самим собой и всем миром, идет, утопая по пояс в кровавой реке, ведь только так, среди смерти и боли, он может позволить себе роскошь закрыть глаза, и в навязчивом шепоте слуг своего правителя наконец услышать этот далекий, практически забытый райский звук. Шелест ветра в высокой траве.