Без начала и конца или Сказ о том, как просыпался варпдаст

У всех есть свои слабости и страхи. У всех. У богов и чудовищ, у отважных воинов и ученых, которые годами не видят неба за кипами книг. Узнав слабость врага, ты сокрушишь его, какой бы неистовой мощью и волей к победе тот не обладал. Эту простую истину Император вбил в голову тогда еще юному Константину Вальдору лично, проведя с ним множество бесед в редкие часы покоя. Кустодий помнил весь тот восторг, счастье, интерес и трепет в те мгновения, когда ему доводилось говорить со своим повелителем. Потому его страх перед ЭТИМ был постыдной слабостью, был тем, что мужчина не хотел знать, видеть и даже помнить. Это был его величайший позор, несмываемый и мерзкий, выедающий разум и терзающий душу. ОНО было омерзительно, это существо, вышедшее из кошмаров безумца, облекшееся в плоть и прочную органическую броню, с неподвижными равнодушными глазами маньяка, с чудовищными мощными челюстями, способными перемолоть что угодно в пыль, с мыслями и мотивами, не поддающимися анализу. Единственным, пусть и слабым, утешением было то, что не только Вальдор был подвержен пороку трусости. Каждый из Легио Кустодес, верных мужей из личного воинства Императора, страдал от неестественного ужаса перед ЭТИМ, и никакие тренировки и генетические усовершенствования не могли спасти их. Потому Константин и не удивился, услышав, как замерли шаги патрулирующей коридор стражи, как участилось их дыхание под шлемами, как сиплый возглас вырвался у одного из его генетических братьев. Он мог поклясться, что липкий пот так же заструился по их спинам, а лоб покрылся испариной. ОНО выглядело чужеродным среди пышного убранства дворца — мраморных белых стен, лакированного деревянного пола, пушистых алых ковров, древних гобеленов и вычурных золотых светильников, разгоняющих теплым сиянием мрак под величественными сводами дома Повелителя человечества. Но хуже всего было то, что у Константина не было даже возможности уничтожить ЭТО здесь и сейчас. Его тело свело чудовищной судорогой, парализовав от макушки до пят, и все, что оставалось великому воину, бок о бок сражавшемуся с Императором против ксеносов и монстров всех мастей — это ждать чуда. И чудо произошло. Свет, воплотившийся в одном человеке, пронзил мрак безысходности, что покрыл разум Вальдора, и благословенны были его шаги, и музыкой звучал голос его, а смех его был слаще самой жизни. Император, о чем-то беседовавший со своим верным советником Малкадором, появился из-за угла и с любопытством воззрился на остолбеневших воинов. В его сияющих глазах появилось понимание и легкая грусть, когда он узрел ЭТО. Константин видел, с какой легкостью Повелитель выхватил из воздуха оружие, как легко и быстро приблизился к ЭТОМУ, как замахнулся для смертельного удара, как… Император прихлопнул тапком таракана и щелкнул пальцами, вызывая сервитора. — Опять придется эту дрянь травить, — с омерзением изрек он, задумчиво почесав нос. — Ну и вот откуда они берутся? Воистину, тараканы переживут человечество.