Без начала и конца или Сказ о том, как просыпался варпдаст

— Надоело мне это все, — пожаловался Пертурабо. — Вот просто до нурглингов. Сидишь себе, никого не трогаешь, клепаешь титанов, а Четверка так и норовит на какую-то битву вытащить. Иди, мол, Пертурабо, с Мортарионом драться. Можешь мечом зарубить, или обмануть, или ответно дерьмом забросать, или, прости Император, совратить, — Примарх сплюнул, с грустью глядя на то, как кислотная слюна разьела мраморный пол со сложными узорами.  — А ты? — участливо поинтересовался Корвус, отхлебывая танны.  — А я не хочу! — вздохнул Олимпиец. — Не хочу, понимаешь? Я в этих вонючих окопах всю жизнь торчал, молотом бошки выворачивал, расстреливал, по кишкам топтался. Что первый отец все уши прожужжал, мол, сделаем Олимпию великой вновь, что второй грузил — иди, сынок, воюй во благо человечества. Тошнит меня от этого всего. Я же ученый, художник, творец, а сейчас столько свободного времени наконец появилось. Море всего перепробовал, и вязать научился, и свисточки делать, и фигурки всякие вытесываю. Музыку сочиняю, хотел с Фулгримом концерт отыграть, но его уже совсем… Того, — Пертурабо грустно махнул рукой, едва не сбросив на пол сервиз со шмелями. — А печенье ты бери, это я пек. Коракс аккуратно достал из хрустальной вазочки ближайшее к нему печенье, критично осмотрел его со всех сторон, понюхал и нерешительно откусил.  — Весьма неплохо, брат, — резюмировал он. — С медом?  — С лучшим медом по эту сторону Ока, — заверил Пертурабо.  — Кстати, я тут слышал, что кое-кто видел, как ты во время осады Терры на лесть Хоруса купился, — осторожно заметил Ворон. — Уж не знаю, насколько это правда…  — Увы, правда, — нахмурился Железный Владыка. — Но лучше даже не напоминай, зло берет. Тяжело соображать, когда у тебя в голове бесконечная болтовня четверых поехавших, а тут еще и лысый крутится, треплет что-то. А я просто хотел набить рожу Дорну… Коракс сочувственно похлопал брата по руке.  — Понимаю. Я вот решил всех отмеченных варпом убить, и начну, естествнно, с Лоргара. Должок вернуть, так скажем. Ты уж прости, Пертурабо, но и по твою душу приду.  — Это мы еще посмотрим, конечно, но буду ждать, — хмыкнул Олимпиец, прищурившись. — А насчет Аврелиана… Потянешь-то?  — Когти в печень, никто не вечен, — философски изрек Ворон. — Давняя мудрость Терры, между прочим. Помолчали, думая каждый о своем. В покоях Примарха мелодично цокали и позвякивали многочисленные механизмы, тихо жужжали невидимые машины и, порой, сновали немые сервиторы.  — Неплохой ты парень, Корвус, — наконец сказал Пертурабо, одним глотком осушив свою чашку танны. — А ведь мы могли здорово сработаться. Я в окопах сижу, измором беру врага, а ты со своими диверсии устраиваешь. Если к нам еще Магнуса добавить, с его-то умениями, так любого врага запросто уделали б.  — Я тоже об этом думал, — Корвус подпер рукой щеку. — Может быть у нас все бы и получилось. Я бы тебя детей любить научил, возиться с ними. Это не сложно, а они могут и друзьями быть, и советы давать.  — С моими сложно. Они же такие, как я, — хмыкнул Пертурабо. — Но я это запомню.  — Тогда я пойду, — улыбнулся Корвус, поднимаясь. — Рад был тебя видеть.  — Заглядывай еще, Коракс, — ответил Олимпиец, пожимая брату руку. — Только в следующий раз я буду готов.  — Жду с нетерпением, — кивнул Корвус и растаял в тенях.