Личный Ад Данте

Предупреждения: усе як усегда. Bloodplay наверное? !!!Чуваки прочтите конец прошлой главы я там поменял и каку урезал!!! Целовашки за главу уходят Альфийке и Параноику =* Глава 29 Уголки тонких губ еле заметно дрогнули в призрачной улыбке – и Данте знал, что это был Вергилий. Только у Вергилия была такая улыбка – тонкой линией понимания, острой, как бритва; мимолетно, как белая вспышка молнии, эта улыбка вспорола мутный туман, окутавший разум Данте, и отпечаталась в сердце твердой уверенностью: перед охотником был не кто иной, как его старший брат, и сердце Вергилия было пробито собственной рукой Данте. Последнее, что Вергилий почувствовал, было знакомое сердцебиение в груди – чужое, и тонкую нить в груди, сильнее, чем любые цепи, связавшую его с братом. А потом голос Данте прокричал сквозь туман: -Вергилий! Старший Спарда пошатнулся, теряя равновесие, и стал медленно и грациозно оседать на пол. Стройные ноги скользнули по мокрым каменным плитам, кожаные полы плаща смялись и перепачкались в темной полузастывшей крови, но Данте успел поймать брата, и тело Вергилия легло ему на руки. Растрепанная белокурая голова безвольно опустилась на сгиб локтя Данте. -Нет! – Данте прижал ладонь к щеке брата, оставляя мокрые черные отпечатки на бледной коже, большим пальцем смазывая пятно по скуле Вергилия до тонких, чуть раскрытых губ. – Нет-нет-нет-нет-нет! Вергилий не двигался. -Верг! - Из легких Данте выбило весь воздух, и с каждым мигом отчаяние все яростнее сдавливало горло, заливая грудь ледяным ужасом. Вергилий не дышал. Вдруг что-то разорвалось в теле старшего Спарды, и мерцающая синяя волна силы разнеслась вокруг по подземной зале и с гулом разбилась о стены. Маленькие, еле заметные обрывки молний задрожали над телом Вергилия, и Данте почувствовал, как сила, знакомая ему с детства, сила его отца, стала вытекать из поломанного сосуда. -Вергилий! – Данте бессмысленно прижимал брата к себе и звал его по имени, но старший Спарда оставался неподвижным. В своем любимом голубом плаще с несимметричным витым золотым узором по воротнику, в своих высоких сапогах, в своих привычных синих брюках и жилетке – и даже шейный платок был на месте. Ворох бесполезных вещей. -Верг, Верг, ну пожалуйста… - в отчаянии бормотал Данте, но в ответ только тихо булькала кровь в ране на груди Вергилия. «Кровь!» Притянуть Вергилия к порезам и ранам у себя на животе было слишком сложно, так что Данте в панике принялся искать вокруг что-нибудь подходящее – из острых предметов на старых раскрошившихся плитах пола, усеянного телами демонов, были только кости. Данте тряхнул плечом. Голова Вергилия съехала ниже, открывая на внутренней стороне левого локтя синюю линию вены. Боль была гадкая, не прекращающаяся, обессиливающая, пульсирующая. Мерзко тянущая мышцы, словно натянутые струны, чтобы потом отпустить их, оборвав. Обломок кости не резал – рвал кожу, и порез вышел большой и гадкий, с драными краями– но кровь тут же побежала косыми струями вниз по локтю. -Пей! – хрипло прошептал Данте, отбрасывая осколок кости в сторону, и освободившейся правой рукой притянул брата ближе, укладывая себе на колени так, чтобы горячие красные струи падали на губы Вергилия. – Верг, ты меня слышишь? Пей, я тебя умоляю, брат, ты должен это выпить! Капли бежали по подбородку старшего Спарды, пачкая кожу и одежду, бежали по губам, капли затекали в рот Вергилия. Данте сидел, склонившись над братом, казалось, целую вечность, прижимая его к ране на своей руке, положив руку ему на щеку; он придерживал голову Вергилия, большим пальцем приоткрыв его рот, чтобы теплая кровь заливалась в горло, и ждал в тишине, беззвучно шепча имя брата одними губами. «Как жаль», - невзначай подумалось Вергилию. Он парил где-то в вышине черного ночного неба мира демонов, высоко над темно-красным бесконечным кровавым океаном. – «Никогда не думал, что все будет так. Но что ж. Это даже несколько романтично, умереть от руки моего собственного брата. Забавно. Я столько раз оказывался в похожей ситуации, когда мы с ним сражались, когда я был готов оставить этот мир, когда моя жизнь была в его руках. Тогда я даже был не против умереть, потому что если Данте удавалось побить меня, это значило лишь одно – что я где-то был не прав. Но сейчас – я ведь хотел его спасти, как это может быть неправильным? Должно быть, это расплата. И я даже слишком хорошо знаю, за что. Вот оно – мое воздаяние. Но вся ирония в том, что теперь я не хочу уходить. Не хочу оставлять его». -Верг! - горящее алым тепло в груди потянуло Вергилия прочь, и черное небо покачнулось, а по кровавому океану пошла рябь. «Зовет меня. Я не хочу его оставлять. У меня осталось слишком много сожалений и – проклятье – я так до него и не добрался. Даже не притронулся к его телу. Такое разочарование. Он зовет меня. Так что я, пожалуй, останусь. Еще рано уходить», - Вергилий закрыл глаза и позволил своей связи с братом, натянутой тугим канатом где-то в груди, вытащить себя из спокойной бесконечности. Данте запутался во времени и уже не знал, прошло ли несколько часов или несколько секунд, а Вергилий все лежал у него на руках и не двигался. Но Данте продолжал тихо нашептывать имя брата, как будто тот мог его услышать. Сотрясая все его тело, реальность обрушилась на Вергилия бесконечной вереницей ощущений: рана на груди пульсировала острой режущей болью; он захлебывался воздухом - было трудно дышать, как будто вместо легких в груди лежали тяжелые камни; тело не слушалось, ломило кости; казалось, что все сухожилия перетянули заново, раскалив добела - слишком туго; каждая клетка его тела дрожала, словно выгорала изнутри. Как будто он только что родился. Вергилий вдруг дернулся, заставив брата вздрогнуть всем телом от удивления, приоткрыл рот, обнажая длинные белые клыки и, вцепившись сильными пальцами в руку Данте, впился губами в открытую рану. Данте резко втянул воздух и тут же рвано выдохнул, успокаиваясь. Сердце в груди успокоилось, перестало глухо биться о ребра, и страх, сковавший все тело, вдруг ушел. Данте чувствовал себя таким свободным и счастливым. Совсем как когда был уверен, что убил брата своими собственными руками, а Вергилий вдруг свалился ему на голову, пусть слегка потрепанный, но живой. Данте согнул одно колено, прижимая брата ближе к своей груди, помог Вергилию перевернуться на бок и запустил свободную руку в его волосы, накручивая белые растрепанные локоны на пальцы, и крепко удерживая брата, пока тот высасывал кровь – и жизнь – из его разодранной вены. Сотни вариаций боли прожигали все тело Вергилия, и только одно ощущение приносило облегчение – вкус жидкой жизни на губах, стекающий по языку и дальше внутрь, как будто прямо в сердце, согревая тело изнутри, оживляя его своим прикосновением. Вергилий открыл рот шире и жадно пил большими глотками, губами и зубами выжимая жизнь из податливой плоти – с силой, с наслаждением, так, как будто он дышал впервые, пил впервые, жил впервые. Данте смотрел на старшего брата, ритмично высасывающего кровь из его разорванной вены: жесткий укус прямо в неровные края раны, глоток, язык напористо обводит разодранную плоть - чужой, насильно протискивающийся в рану – и новый укус... Это чем-то напоминало Данте секс. Было неприятно, но чувство было такое же глубоко сокровенное, как когда он впервые занимался любовью с женщиной. Жизнь постепенно возвращалась к старшему Спарде, и он с удивлением заметил, что впивается в плоть, словно дикое животное. Вергилий открыл глаза, разжал клыки и отпустил израненное человеческое тело. Это была рука. Вергилий повернул голову и посмотрел наверх: рука Данте. «Прости. Я не хотел причинить тебе боль», - старший Спарда протянул руку и опустил на голову брата, окровавленными пальцами спутывая грязные белые пряди. Из-под ладони на Вергилия смотрел улыбающийся во все тридцать два зуба Данте. С ним все было в порядке, и Вергилий улыбнулся в ответ своими измазанными алым тонкими губами: -Эй. Я тут лежал и думал, что ты, возможно, все же решишь вытащить этот немаленький кусок кости из моего сердца, потому что мне показалось, что мы оба еще не хотим, чтобы я умирал. И если сам не планируешь сегодня умирать, то лучше бы тебе отпить из раны у меня на груди. -А, да, конечно, прости, - опомнившись, дернулся Данте, и рука Вергилия соскользнула по его щеке, по шее, по груди вниз. Холодные пальцы, до хруста растянув порванную ткань жилетки, вошли в рану Вергилия, неприятно касаясь краев кожи – и большой, мерзкий кусок боли в груди старшего Спарды сменила жидкая, пульсирующая агония. Вергилий, еле сдерживая дрожь во всем теле, закусил губу. Сохранять самообладание было проще, когда он смотрел на Данте. Сама мысль о том, чтобы Данте мог увидеть его, кричащего и корчащегося от боли, была просто недопустима. Поэтому Вергилий лежал в объятиях брата спокойно, почти умиротворенно, и смотрел на Данте, перепачканного своей и чужой кровью, с ошалелыми глазами, усталого, измученного, но по-прежнему лучезарно улыбающегося Данте. -Не мог бы ты перестать так глупо лыбиться? – усмехнулся Вергилий, несмотря на кровь в легких. – А то, я боюсь, эта болезнь заразна. -Да завались ты, - Данте недовольно отвесил ему подзатыльник. Вергилий уставился на брата. -Ты серьезно это сейчас сделал? – прежде, чем Данте смог сформулировать какое-нибудь вразумительное оправдание, старший Спарда рассмеялся и притянул его к себе за шею: - Иди сюда. Несмотря на то, что живот сводило судорогами, Данте послушно позволил руке Вергилия притянуть себя ниже, к темной дыре в груди брата. Свежий, снежный запах кожи Вергилия, нескончаемый и всеобъемлющий, смешался с густым и терпким запахом крови и полностью обернул Данте, заставив вмиг забыть о ранах в животе, о дрожащих, замерзших руках, о растекающейся по всему телу тягучей боли. Ведомый этим запахом, повинуясь непреодолимому влечению, Данте приоткрыл внезапно пересохшие губы и потянулся вперед, чтобы прикоснуться, распробовать на кончике языка манящее тепло – и быстро слизнул темные капли с порванной кожаной жилетки брата. Вкус крови Вергилия обжег Данте, как лед обжигает чувствительную кожу, но холод сразу растворился, уступив место нежному вязкому теплу с привкусом металла, с совсем незаметным оттенком сладости. И Данте захотелось еще. Еще, и еще, и гораздо больше. Он не раздумывая высунул язык и провел им по открытой ране. В это же время Вергилий развернулся обратно к его руке и прильнул ртом к разорванной вене, но на этот раз не выпуская клыков, лишь мягко касаясь губами, чтобы вобрать кровь, и жизнь снова потекла от Данте к Вергилию - и от Вергилия к Данте. Ощущения нахлынули на Данте стократ сильнее, чем раньше. Он пил из груди брата, и кровь скользила на языке и уходила куда-то глубоко, в самую душу, заставляя заново видеть Вергилия, чувствовать его остро, ощущать целиком, почти как часть себя: волосы, слегка влажные от тяжелого, напоенного водой воздуха подземного зала; его бледное лицо, перечерченное на левой щеке темными следами пальцев самого Данте; полуприкрытые глаза; длинные опущенные белые ресницы; ритмично двигающиеся губы, высасывающие кровь; едва заметные движения кадыка, когда Вергилий жадно глотал; расслабленные плечи и рука Вергилия на шее у Данте – пальцы, задумчиво перебирающие его спутанные волосы; неровно поднимающаяся грудь и бьющийся пульс в клетке ребер; плоский живот, узкие бедра, длинные стройные ноги, чуть согнутые в коленях – единственный знак того, как Вергилию хотелось свернуться клубком на коленях у брата, но он упрямо заставлял себя лежать смирно, лишь изредка нетерпеливо подтягивая колени ближе, смазывая подошвой сапог темные подтеки крови по камням. Данте прикрыл глаза, осторожно лакая кровь из груди Вергилия. Рука старшего Спарды у него на шее приподнялась и погладила его по голове, снизу вверх, взъерошивая волосы и одновременно прижимая Данте ближе к ране, заставляя его еще больше пачкать губы в крови брата. Теперь все происходящее определенно было достаточно извращенным и личным, чтобы считаться сексом. «Я не член твой сосу, мудак! Я, блядь, пью кровь из твоего открытого сердца!» - Данте закатил бы глаза, если бы не был так занят вылизыванием линий мышц на груди брата – в том самом прямом и малоприятном смысле, а вовсе не в переносном и эротичном. «О, я знаю», - ответил голос Вергилия в голове Данте. – «Но от этого ситуация менее эротичной не становится». «Нахуй из моей головы пошел», - недовольно проворчал Данте. Он был бы более поражен способностью брата влезать к нему в голову, если бы несколько минут назад не был уверен, что сам вышеупомянутого брата убил. Старший Спарда только усмехнулся, не отнимая губ от раны на руке брата. Момент кризиса прошел, и Вергилий был уверен, что Данте это тоже понимал. Объясняться сейчас было бессмысленно, так что они оба просто продолжали пить – уже не чтобы выжить, а чтобы залатать раны на своих телах - и сохранить связь друг с другом, залатать раны в своих сердцах. По крайней мере, какие было возможно. Вергилий собирая последние капли крови, в последний раз провел языком вдоль тонкой красной линии, в которую превратилась рваная рана на руке Данте, перевернулся на спину, чтобы поудобнее устроиться на коленях у брата и, обернутый в крепкие объятия Данте, полуприкрыв глаза, стал молча наблюдать за тем, как его младший брат пьет кровь из почти затянувшейся раны у него на сердце. Из-за спутавшихся белых прядей волос было не видно лица Данте, так что Вергилий одной рукой зачесал их назад. Данте сосредоточенно пил, и глаза его были закрыты; губы, все перемазанные красным, блестели, а язык медленно обводил постепенно исчезающие белые линии там, где сошлись края раны. Наконец, Данте остановился и заставил себя оторвать губы от груди брата. Но теперь он не знал, куда положить руки. Данте был слишком занят тем, что глотал тягучее тепло, чтобы заботиться о том, что происходило вокруг, но теперь, когда ни ему, ни его брату не грозила перспектива отправиться на тот свет, он с удивлением обнаружил, что его пальцы, не поставив в известность плохо соображающий мозг, успели расстегнуть жилетку на груди Вергилия и стянуть ее, обнажив бледную грудь и плоский живот. Данте оперся бы о грудь Вергилия, но там везде была кожа, открытая, светлая, мягкая, с морозным запахом. А везде вокруг было или адски неудобно, или грязно. В итоге, пока Данте думал, у него свело спину, и он, смирившись со своей участью, но все еще терзаясь сомнениями, положил правую ладонь посреди грудной клетки брата. От прикосновения Вергилий вздрогнул, и на мгновение на его голом животе проступили твердые линии мышц под гладкой кожей. Данте готов был хоть весь день так прикасаться к брату, только чтобы смотреть, как работают эти мышцы, то расслабляясь в плавные изогнутые линии стройного тела, то напрягаясь, становясь твердой броней, закаленной сотнями боев. «Он выморозится, если я наклонюсь и дотронусь языком?» - поймал себя на мысли Данте, уставившись на живот Вергилия. – «Ох, блядь, пиздец мне. Это, наверное, кровь. Нельзя столько пить. Я, кажется, нажрался». -Удовлетворен? – самодовольно усмехнулся старший Спарда. – Тогда как насчет того, чтобы сделать что-нибудь полезное и, например, повторить все то же самое, только ниже? Все еще пораженный своей прошлой мыслью, Данте облизал губы в попытке их вытереть от крови, но, потерпев полнейшее поражение, только размазал красные подтеки еще больше, а потом посмотрел ниже – туда, куда рука Вергилия осторожно подталкивала его, потянув за волосы. Ниже было еще немного живота и темно-синие штаны. Как оказалось, Вергилий был возбужден. В мозгу Данте как-то внезапно все мгновенно прояснилось. -Я не буду этого делать, - охотник поднял голову на своего близнеца. – Ваще, блядь, без вариантов. -Ну что ж, - Вергилий сделал безразличное лицо, быстро обхватил брата обеими руками и перевернулся вместе с ним. Данте вдруг оказался на спине на холодном неровном камне, удивленно пялясь в темноту потолка. Спине было неприятно: мокро и скользко. Наверняка он лежал в какой-то очередной луже крови, но Данте быстро об этом забыл, как только над ним навис Вергилий с непроницаемым выражением на лице, которое всегда означало, что засранец что-то тщательно скрывает. -Верг? -Так или иначе, - старший Спарда опустился ближе, - тебе придется питаться от меня еще несколько дней, - Вергилий наклонился и один за другим поцеловал маленькие белые шрамы, от пуль и от порезов, все еще отчетливо видные на животе брата, заставляя Данте невольно вздрагивать от каждого прикосновения. – Ты теперь человек, тебе придется подождать, пока твое тело полностью не излечится. Это займет какое-то время. -Эмм… Ну ладно, тебе виднее, - Данте положил руки брату на плечи и попытался отодвинуть его подальше. – Ты давай, кончай с этим. На сегодня ты явно перевыполнил свою норму допустимых неуместных комментариев и неадекватных действий. Хватит с тебя, отъебись. Вергилий поднял голову и полностью проигнорировал слова брата. -На тебе мои старые белые джинсы, - заметил старший Спарда невзначай, и, выпрямившись, сел в ногах у Данте, рассматривая распростертого по полу брата. Пару секунд он о чем-то думал, хитро прищурив глаза, а потом снова поднялся и поставил одно колено между ног Данте. – Некрасиво портить вещи, особенно когда они тебе не принадлежат, - укоризненно проговорил Вергилий, печально разглядывая красно-черные пятна. – Однако, - он поставил второе колено между ног Данте, притянул брата к себе, и сел вместе с ним на руках, поднимая Данте с пола окончательно, заставив его схватиться за свои плечи, чтобы не упасть. -…Тебе стоит чаще носить мои вещи, - горячее дыхание опалило ухо Данте, а холодные руки скользнули по бокам на испачканную маслянистой демонической кровью спину. – Так кажется, что ты тоже принадлежишь мне. Данте показалось, что у него вмиг полыхнуло все лицо. Он смотрел вперед в темноту широко раскрытыми от шока глазами. «Ты же обещал, что больше никакого дерьма в этом духе!» -Верг, сука, иди ты нахуй-…! – начал орать Данте в бешенстве, но Вергилий быстро и коротко ему ответил, обрывая все членораздельные мысли: -Я бы затрахал тебя до потери сознания, если бы обстановка хоть немного соответствовала. -Эм, - не в силах смотреть брату в глаза, Данте ошарашенно пялился мимо Вергилия на то, как в темноте зала светятся алым Врата. «А куда делось «я буду вести себя как брат?» - Его достало. Вергилий его достал. Доебался таки и пробрался, залез в голову и в душу, и в тело – гадким чувством возбуждения. – «И как, ебушки-воробушки, мне реагировать на такие вот внезапные заявления?» «Никак», - пропел услужливый голос Вергилия в голове Данте. – «Просто ответь «Да, как скажешь». «Пшел из моей головы», - Данте пугало присутствие брата в его мыслях, но еще больше его пугало то, что он не мог понять, сколько из того, что он думал и чувствовал, было доступно старшему Спарде. -Данте, - позвал Вергилий, придерживая брата за бока, осторожно поглаживая большими пальцами ребра Данте. – Не упрямься, - старший Спарда чуть отстранился и, склонив голову, прислонился лбом ко лбу брата. – Хотя бы прикоснись ко мне. В жизни были такие вещи, которые не то чтобы были Данте нужны, но он бы скорее согласился на них, чем от них отказался. Список таких вещей включал в себя и Вергилия. Кроме того, Данте никогда не отказывался от секса. А еще от всего, что сулило ему хорошо проведенное время. Вергилий предлагал ему все три в одном. Но тут были свои, дохрена важные «против». -Эммм, - Данте взглянул в яркие лазурные глаза своего близнеца и тут же пожалел об этом, потому что смотреть на Вергилия только еще больше смущало его и делало ситуацию еще более неудобной. – Я не… не думаю, что могу. -О, - губы Вергилия сложились в идеальное «о» и так и замерли, изображая одновременно недоумение и негодование. Данте сначала медленно вдохнул, а потом так же медленно выдохнул. Это идеальное «о» так и просило, чтобы он обвел его языком. Языком по тонким вишневым губам. Тут определенно были свои, дохрена важные «за». -В смысле, это не совсем то, как… - Данте запинался чуть ли не на каждом слове. – Я, как бы, впервые… - Данте просто не смог заставить себя сказать это вслух, так что вместо этого он попробовал напомнить Вергилию о несуразных обстоятельствах их очередной встречи. – В смысле, мы все еще тут, под землей, посреди зала, заваленного трупами, если ты вдруг забыл? – он обнял брата за шею, сцепил пальцы у него за спиной и огляделся, чтобы удостовериться в правдивости своих слов. С тем океаном гребаной харизмы, которую излучал Вергилий, Данте вообще был удивлен, что еще помнил, кто он и где находится. -Это должно быть важно? Может быть, я нахожу крайне возбуждающим, держать тебя в своих руках в темноте посреди многочисленных свидетельств твоей силы, - губы Вергилия изогнулись в усмешке, а потом мелькнул язык, вычерчивая их контур, и оставил после себя мокрый блестящий след. Руки Вергилия взяли Данте за бедра и притянули его еще ближе, так, что он коленями обнимал старшего брата, а пояс его белых джинсов уперся прямо в темно-синюю ткань штанов Вергилия. -А теперь, я хочу, чтобы ты дотронулся до меня, - тихо, завораживая, пропели влажные губы. Данте почти поддался знакомому, низкому, глубокому голосу, почти наклонился, сокращая расстояние до этих самых губ, он остановился, тяжело дыша, и закрыл глаза. «Вергилий, блядь, уж как говорить, так чтобы сдохнуть захотелось. Ему, походу, доставляет вгонять меня в краску своими злоебучими откровениями. И он или делает это, чтобы меня вконец достать, или он это серьезно. И в любом случае мне пиздец. Это же не какая-нибудь херня, а Вергилий, мой гребаный брат, который всегда добивается того, чего хочет. Так что выбора-то особо и нет. И по сути, вопрос только в том, что, если я где-нибудь облажаюсь? Что, если на этот раз все испорчу еще больше, чем уже успел? А я ведь всегда лажаю, да? Особенно, если речь идет о Вергилии…» Возбуждение от выпитой им демонической крови тяжелым туманом бежало по венам Данте, и он точно знал, что все это не естественно и является лишь результатом химической реакции его организма. Здравая часть его мозга, если таковая еще имелась, не сомневалась, что надо было сказать: «Да отъебись от меня нахуй, извращенец хренов!» - врезать мудаку в челюсть хорошенько и закатить скандал. Но Данте совсем недавно искренне верил в то, что Вергилий был мертв, и память об этом ужасном чувстве не позволила ему претворить свой отличный план в жизнь. -В чем дело? – мягко спросил старший Спарда. – Ты слишком много думаешь, - он поцеловал Данте в нахмуренный лоб. – Прекращай. Ты же знаешь, думать тебе не к лицу. «О, ну теперь ты реально нарываешься. Пошел ты, Верг, это, блядь, не честно. Я так не играю. А что, если ты сейчас вот все это начнешь, а потом вдруг передумаешь и решишь свалить к чертям собачим? С тебя станется, сваливать ты любишь», - руки Данте на шее брата на мгновение крепче прижали Вергилия к охотнику, и на этот коротки миг, когда близнецы соприкоснулись грудь к груди, они могли чувствовать биение сердец друг друга где-то под теплой кожей, а потом Данте снова отстранился. -Я просто не могу, - Данте посмотрел на брата извиняющимся взглядом. -Почему нет? Не то чтобы ты не видел или не прикасался ко мне раньше, - Вергилий привычно сохранял бесстрастный вид, но глубоко в душе он плохо перенес отказ брата, точнее, принял его слова как смертельное оскорбление. -Но… - Данте запнулся. «Я тебя, сука, позже убью, за то, что заставил меня это сказать». – Это первый раз, когда ты знаешь, что я – это я. Вергилий задумался ненадолго, пытаясь понять. И тем не менее, он все еще не мог найти ни одной причины признавать аргумент хоть сколько-либо весомым. -Я прекрасно помню каждый прошлый раз, как мы были вместе, если ты не в курсе, - пояснил Вергилий для ясности и попытался заглянуть брату в глаза, но тот упорно избегал его взгляда. -Да, но тогда ты бы меня не прибил, если бы что-нибудь пошло не так, - тихо ответил Данте. -Не волнуйся о таких глупостях, - Вергилий старался, но никак не смог скрыть улыбку. – Сейчас мне будет абсолютно наплевать. И даже если, прикасаясь ко мне, ты будешь плачевно ужасен, я все равно кончу, потому что сейчас я хочу тебя – всего, каким бы разочарованием ты иногда ни был. «Я не поджарю его задницу за такое низкосортное обзывательство. Я выше этого. Серьезно, я выше этого. Надо просто послать его нахуй. Хотя с другой стороны…» - Данте посмотрел вниз, на свои перепачканные кровью джинсы. Даже сейчас он помнил, почти чувствовал на себе прикосновение сухих тонких пальцев крысы. -Возможно, мне действительно нужен какой-нибудь новый опыт, чтобы, наконец, забыть предыдущий, - Данте невольно передернуло от воспоминаний. -Все было настолько плохо? – Вергилий изумленно приподнял бровь. Несомненно, их прошлая встреча была не настолько ужасна. Да, конечно, Вергилий тогда был уверен, что девушка в его руках – всего лишь девушка, и сердце его было холодно, но все же. В памяти Вергилия ясно отпечаталось то, как Данте вытянул ногу в черной лакированной туфле, как тонкий каблук уперся ему в грудь, как хрипло прозвучал низкий голос брата, когда тот говорил: «Трахаться будем или как?». Вергилий мог поклясться, что для Данте тогда это был не вопрос – это была просьба, требование, приказ. Секс не мог быть настолько плохим. Или мог? -Да, точно где-то вверху списка самых худших вещей, что мне когда-либо приходилось переживать, - признал Данте замогильным голосом и устало вздохнул, смотря куда-то на пол, по-прежнему не поднимая взгляда на брата. Мысли о крысе настойчиво лезли в голову, отзываясь мерзкими мурашками по спине. -О, - Вергилий замолчал, растеряв все слова. Лицо Данте было серьезным, и его почти незаметно трясло. Это не было шуткой, не было очередным едким комментарием. Старшему Спарде редко приходилось признавать свои ошибки или провалы, и он не знал, что сказать. Наконец, он нервно прикусил губу и прошептал Данте извинение: -Я не знал… - Вергилий был растерян, ему было стыдно. Он бережно зачесал непослушные белые волосы со лба брата и заправил их Данте за ухо. – Мне жаль. Тогда, наверное, я действительно должен тебя отпустить… Руки старшего Спарды вдруг оставили Данте и аккуратно разомкнули его пальцы на спине брата. Вергилий выскользнул из его объятий, осторожно приподнял его и усадил рядом на груду темных серых камней, подальше от себя. -Ты меня больше не хочешь? – Данте удивленно вскинул на брата взгляд, не задумываясь озвучивая свои мысли. Вергилий уставился на Данте. Очевидно, в голове его идиота-братца была простая и невинная мысль, но это не оправдывало то, как прозвучали слетевшие с губ Данте слова. Ни разу не оправдывало. -Конечно, хочу, дурак, - в такой же наивной манере, ободряюще улыбаясь, ответил Вергилий, мысленно восхваляя всех возможных богов, за то, что сила воли не покинула его. Вергилий всем своим сердцем – каким бы черным оно ни было – ненавидел разбираться с Данте в его беззастенчивом детском настроении. Но были вещи, которые Вергилий считал себя обязанным сказать брату сейчас, невзирая на обстоятельства. – Послушай, я действительно сожалею, что не понял в прошлый раз, что причинил тебе боль. Прости меня, если можешь. И если когда-нибудь случится что-то подобное, прошу тебя, скажи мне. Не молчи-… -Эм, - Данте оперся более или менее работающей правой рукой о край камня и сел поудобнее, насколько это было возможно: камень был скользким и холодным, ноги Данте адово болели, все тело ломило и вообще его начинало трясти от нервной перегрузки. Данте нахмурился на секунду, а потом, подозрительно прищурившись, изучающее посмотрел на своего старшего брата. – О чем именно ты сейчас мне заливаешь? -О твоем предыдущем опыте… - несколько удивленный внезапным вопросом, ответил Вергилий. -Да это был не ты, эгоцентричный ты, самовлюбленный кретин! – Звонко рассмеялся Данте. – А теперь дай мне твое плечо, у меня башка чугунная и явно треснутая, раз так раскалывается. Мне надо обо что-нибудь опереться, - и он без предупреждения рухнул вперед, прямо в руки сидящего перед ним Вергилия, который, несмотря на удивление, умудрился поймать брата почти грациозно. -Кто это был? – успокаивающе положив ладонь на голову Данте, спросил Вергилий спокойным ровным голосом – тем самым, от которого его врагам нередко становилось так страшно. -Ой, забей, я уже убил, - уткнувшись лицом в плечо старшего, пробормотал Данте в грубую кожу плаща брата. Его собственный голос показался Данте странно громким в тишине подземелья, и он добавил шепотом: - Но, я тебе скажу, это дерьмо было явно не для слабонервных. -Что случилось? – голос Вергилия был по-прежнему полон самообладания. -Не парься, ничего серьезного, - пряча усмешку, Данте был рад, что брат не видит его лица: «Да ни за какие шиши я тебе не скажу, что я думал, что это ты», - на секунду охотник представил, что было бы, если бы он случайно проговорился. – «Ну уж хренушки. Нет. У тебя и так самомнение размером с гребаную бесконечность, еще больше я его раздувать не собираюсь». -Зато сейчас я, кажется, убил бы ради того, чтобы рядом оказалось какое-нибудь нормальное человеческое тело, - подытожил Данте. -Ясно, - задумчиво протянул Вергилий. – Хочешь, я позвоню Леди? -С хуев ли дров? – Данте так удивился бредовости вопроса, что пересилил себя, сел прямо и в полнейшем непонимании уставился на брата. Вергилий выглядел нормально, не считая перепачканной черной кровью щеки, растрепанных волос, расстегнутой жилетки, мятого платка на шее и идиотских вопросов ни с того ни с сего. Хотя нет, вычеркните идиотские вопросы ни с того ни с сего. Для Вергилия это нормально. -Она единственный человек, которого я знаю, - кратко ответил Вергилий, упуская какие-то очень хитрые и явно не в ту сторону повернутые рассуждения. -Я, вообще-т, о тебе говорил, - скривил недовольную гримасу Данте. -О, - вдруг понимающе отозвался Вергилий. И разговор внезапно зашел в тупик. Где-то с минуту они так и сидели, не шевелясь: Вергилий – рассматривая непонимающе-удивленное лицо Данте, а Данте – рассматривая Вергилиевскую шею – грудь – живот – плохая идея. -Просто сделать то, что хочется, помогло бы тебе избавиться от внутренней борьбы, ты ведь все равно обычно действуешь, а уже потом думаешь, - ненавязчиво посоветовал Вергилий. Терпение Данте по отношению к наглым, прямолинейным и чересчур откровенным заявлениям со слишком явным сексуальным подтекстом разорвалось на атомы, как чертова ядерная бомба. Он сгреб в кулаки кожаный воротник голубого плаща Вергилия и проорал во все горло брату в лицо: -Да ты, скотина ты бессовестная, заткнешься когда-нибудь? Перестанешь ты наконец? Что, так сложно делать что-нибудь одно за раз – или оскорблять меня, или соблазнять, или успокаивать? Выбери уже, блядь, что-нибудь одно и перестань трахать мне мозги! -Да, вот это больше похоже на моего брата, - ухмыльнулся Вергилий и преспокойно взъерошил рукой волосы разъяренного Данте. – Я понимаю, что последние 24 часа были сложными: секс со мной в твоем женском теле; твое возвращение, страх от того, что ты стал человеком… но Данте, тебе пора перестать быть размазней. Это не похоже на тебя. Просто посмотри вокруг. Даже как человек ты вычистил весь чертов зал вокруг врат. Ты – сильный, вбей это себе в голову и верни мне моего брата. -Да я кому угодно задницу надеру, я в курсе, - Данте недовольно оттолкнул Вергилия от себя и отпихнул его руку. – Но как человек я тут чуть коньки не отбросил. Серьезно так. Чуть не умер. А слышать, что я сильный, от тебя, когда ты теперь полностью демон – это скорее обидно. -Перестань нести чушь, - Вергилий был слегка раздражен, но не сердился на Данте. – Ты единственный, кто каждый раз вставал и продолжал идти, несмотря на то, сколько раз я тебя ломал. Ты, блядь, самый сильный из всех, кого я когда-либо встречал. Так что заткнись и просто будь собой, - Вергилий расслабленно сидел на полу, и его тонкие губы самодовольно улыбались, а в глазах плясали игривые лазурные огни. Вергилий точно получал от ситуации удовольствие, но Данте никак не мог понять, почему именно. На самом же деле причиной хорошего настроения Вергилия было то приятное, теплое чувство, которое тлело в его груди, пока он привычно отчитывал Данте. Как будто им снова было по пять лет, и Вергилию приходилось объяснять брату что-нибудь совершенно очевидное, и у него уже начинала болеть голова от необходимости отвечать на миллиарды глупых вопросов и пререканий. Но что было непривычно ново, так это то, что в этот раз Вергилию приходилось объяснять Данте, что Данте в порядке. И это было сложно, учитывая, что Данте строил из себя впадающего то в панику, то в самобичевание идиота. -Рассуждения, сомнения и любые мыслительные процессы никогда не были твоей сильной стороной. Так что прекращай думать, - Вергилий ткнул брата пальцем прямо в середину наморщенного лба, чем заслужил недовольное ворчание и пару убийственных взглядов. – Что бы с нами ни случилось, мы это переживем, слышишь меня? И если я когда-нибудь подведу тебя и оставлю одного, как сегодня с утра – не впадай в тоску. Серьезно. Просто приди за мной и сделай то, что делаешь всегда, когда я веду себя как мудак – врежь мне в лицо. -О-кей, - вдруг согласился Данте и Вергилий логически заключил, что что-то в его речи, должно быть, наконец, сработало. Что именно, Вергилий отчетливо понял, когда с громким шлепком ладонь брата врезалась в его щеку, силой удара разворачивая голову на сторону. Щека на несколько секунд онемела, а потом ее словно обожгли раскаленным железом. -Ты ведешь себя как… - лицо Вергилия исказилось в одной из самых гадких его ухмылок, он почти чувствовал сладость слов на языке, - обиженная сучка. -А вот теперь ты действительно напросился, - с непроницаемым выражением лица уверенно заявил Данте и на этот раз сложил кулак. Щека Вергилия снова на несколько секунд онемела, потом загорелась от боли, а потом он все же признал, что неплохо было бы приложить что-нибудь холодное. В конце концов, как часто его, мастера владения катаной, били по лицу? Вергилий не мог припомнить ни разу с тех пор, как ему было семь. И если Данте, благодаря своей природной ловкости и грации, давно привык к синякам, Вергилий, в отличие от брата, не очень-то любил уродливые, ноющие отметины, особенно оставленные на его лице. -Ладно, - Данте поморщился от боли, пронзившей костяшки пальцев, и передумал бить брата дальше, чтобы самому не покалечиться снова: его тело было на пределе, а может, за пределом своих возможностей – даже дышать было трудно. Нужно было решать, что делать дальше. – Итак, - оттолкнувшись от плеч брата, слегка покачиваясь, Данте умудрился подняться на ноги. – Мы идем в мир демонов? Врата были совсем рядом, хрупкая граница между двумя мирами, и Вергилий, став полностью демоном, мог с легкостью пройти. -Забудь об этом, - Вергилий тоже поднялся с пола, как раз вовремя, чтобы подловить под руки Данте, поскользнувшегося на чем-то мягком и скользком – он не особо хотел смотреть вниз и выяснять, на чем именно. -Пошему? Ты рашве не туда совиралша? Рашве не это было шелью сех штраданий? – спросил Данте, смешно не выговаривая слова в грудь брату, безвольной тряпичной куклой повиснув на руках Вергилия. -Целью похода в мир демонов было надрать задницу паре демонов, что сидят повыше. А ты, - старший Спарда подтянул брата к себе, перехватил его и легко подбросил, усаживая Данте себе на руки, покрепче сцепив пальцы у него под задницей. Ноги Данте безвольно повисли по обе стороны от Вергилия, а лицо охотника наконец оказалось на одном уровне с лицом брата, и старший Спарда продолжил, смотря на младшего с укором: - Ты сейчас абсолютно беспомощен и в высшей степени бесполезен. -Чт-… - Данте даже открыл рот в негодовании. Он был готов устроить драку и устроил бы, если бы не было так приятно, что кто-то другой переносил тяжесть его тела. – Куда делся весь базар о том, какой я сильный, ты, членососущий, озабоченный мудозвона кусок? -Хах, - старший Спарда смотрел на бушующего в ярости Данте, смотрел брату прямо в глаза, которые были настолько близко, что Вергилий видел каждую маленькую тонкую белую ресницу, и от отчаянной беспомощности Данте в его руках Вергилию хотелось улыбаться во все лицо, улыбаться назло всему треклятому миру, назло шлюхам вроде Неван. Вергилий просто купался в этом чувстве, ощущая каждой клеткой своего тела, как Данте хотелось устроить драку, но приходилось обходиться лишь устными оскорблениями. Это было великолепное чувство. Вергилий не чувствовал бы себя лучше, даже если бы ему вручили корону от всего мира демонов, ведь каждый раз, когда Данте оказывался полностью повержен, это был результат долгой и усердной работы, и чем лучше Вергилию удавалось сохранять маску, тем сильнее был эффект. Сейчас эффект был хорош. -Не хахакай мне тут, сука! Теперь ты мне заявляешь, что это моя вина? Да пошел ты нахуй, эгоистичный, самодовольный хуесос! «Музыка для моих ушей», - Вергилий в последний раз бросил взгляд на Врата, безразлично высящиеся темной кровавой громадой посреди разбросанных по полу мертвых тел – Врата были безучастны ко всему, что происходило вокруг: к смерти, к жизни, к чувствам, - и, приняв единственно верное решение, крепко держа на руках брата, Вергилий пошагал к дальней стене зала. Где-то в лабиринтах подземных переходов были выходы в каждый уголок города, ему только нужно было найти тот, что ближе всех был к агентству. -Ты, блядь, куда меня тащишь, долбоеб хитрозадый? – довольно громко проревел Данте Вергилию на ухо – достаточно громко, чтобы где-то в глубине переходов маленькие камушки попрыгали вниз с потолка, спотыкаясь об обломки колонн, и, наверное, достаточно громко, чтобы старший Спарда оглох к чертям собачим на пару секунд – но Вергилий проигнорировал брата. Вергилий был особенно хорош в игнорировании Данте, когда был доволен собой. К тому же, полное отсутствие внимания к его персоне только еще больше разжигало бешенство Данте, таким образом делая день старшего Спарды еще более приятным. «Я буду думать об этом, как о мести за то, что Данте меня наебал – и не выебал», - пока эта мысль плавно протекала в довольно извращенной голове Вергилия, он заметил с неприличной долей удовольствия, как что-то твердое и горячее упирается в него внизу живота. – «О, он может сколько угодно разглагольствовать о том, как все это неправильно и как он не может, но, черт подери, как я в рот ебал всю эту чушь». -Верг, стой! Стой тебе говорят! – Данте поднял голову с плеча брата и, надувшись, проинформировал Вергилия: - Тебе все равно придется идти обратно. Я там кое-что забыл рядом с комнатой, в которой меня держали. И я никуда без этого не пойду. На секунду старший Спарда хотел разразиться длинной недовольной тирадой и придумать какой-нибудь едкий, злобный ответ. Но этот день у Вергилия и так выдался на удивление хорошим: Данте снова был у него в руках, не было необходимости срочно возвращаться в мир демонов – и не было необходимости идти туда одному. В качестве дополнительного приза Вергилий мог целых три дня держать Данте под домашним арестом и мучить его постельным режимом, напоминая постоянно, насколько он человек и, соответственно, насколько беспомощен, и, возможно, даже заставляя его пить лекарства просто ради самого процесса пытки. Так что Вергилий не стал спорить. Ему очень не хотелось этого делать, но старший Спарда молча развернулся и зашагал, спотыкаясь в темноте о камни и тела, обратно в сторону больничных коридоров. Ничего не подозревающий Данте вполне удовлетворился молчаливым послушанием брата и положил голову обратно на плечо Вергилия, уткнувшись носом ему в шею. Это начинало входить у Данте в привычку, но старший Спарда вовсе не возражал. Данте тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Вергилий взглянул на него, покрепче прижал к себе усталое тело брата и продолжил продираться через останки демонов по пути к выходу. Данте снова вздохнул, медленно и тяжко. Когда он вздохнул в третий раз, Вергилий закатил глаза: -Что теперь? -А, ничего, - пробормотал Данте в плащ брата, и его растрепанные волосы щекотнули шею Вергилия. -Ты хочешь, чтобы я уронил твою жалкую задницу в эту великолепную лужу крови и мяса? – спросил старший Спарда милейшим голосом. -Ну, - Данте приподнял подбородок и взглянул через плечо брата на вышеупомянутую лужу. Определенно, выбрать лужу было бы самым поганым решением, потому что теперь, когда адреналин и лекарства не бушевали в крови, лужа смотрелась довольно-таки тошнотворно. – Я просто думал о том, как решить, эм, эту маленькую проблему. Вергилий не понял было, о чем говорил его брат, но потом, когда он сделал следующий шаг, все стало ясно - что-то твердое и горячее по-прежнему упиралось в него внизу живота. -Хех, - на губах Вергилия расцвела очередная ухмылка. – Вот что ты получаешь за то, что не делаешь то, что тебе старший брат говорит. -Что я получаю? – невинно переспросил Данте. Он или действительно был настолько опустошен за день, что уже ничего не соображал, или просто был наивным идиотом. -… - вслух Вергилий не ответил. – «Божественное возмездие». Данте, наконец, досоображал всю суть разговора и собирался уже обвинить брата в том, что тот сам находится в таком же состоянии, когда с удивлением обнаружил, что Вергилия упрекнуть не в чем. -Ты, скотина, лез ко мне, как хотел, а у самого даже не встал? – Данте сел прямо и даже потратил последние силы на то, чтобы схватить брата за воротник плаща и грубо притянуть к самому своему лицу. – И что это значит? – зло прошипел он Вергилию, требуя ответа. «Так много возможных прекрасных оскорбительных комментариев я мог бы сейчас составить, но, если я еще хочу хоть раз с ним нормально поговорить, выбора нет. Все эти великолепные остроумные фразы пропадают почем зря. Моя жизнь сама по себе – трагедия в каждой минуте», - с досадой подумал Вергилий, и сказал лишь: -В отличие от тебя, бедного маленького сломанного человека, я свое тело контролирую достаточно хорошо, даже если я возбужден. Вергилий заметил неподалеку человека в окровавленной одежде, прислонившегося к каменной стене. Держа сигарету - наверное, последнюю, что у него осталась - дрожащими пальцами, светловолосый детектив курил, подозрительно поглядывая на двух мужчин. Они выглядели очень похоже. Один, высокий и стройный, в голубом кожаном плаще, шел и нес на руках другого, на котором были лишь грязные джинсы. Оба были все перемазаны черным – без сомнения, демонической кровью. И детектив даже поверил бы в то, что они реальны, если бы, приближаясь к нему, они не обсуждали… -Ты что, хочешь сказать, что можешь захотеть, и у тебя стояк сам исчезнет? Вот это, блядь, реально читерство! … Ололо всем позитива за мой счет! А вергу так и не дали, лал Далее в программе: все невзначай убивают Данте, его порно горит, леди в акуе, Неван шипперит девилцест. больше нцы все кто ничего мне не пишет по-прежнему сучки, по-прежнему всех терпеть ненавижу омимимими Этан