8 first suicide

— Гарри? Гарри, это ты? Я перевел взгляд на часы, что показывали около трех ночи. Глаза сонно слипались, но я все никак не мог уснуть из-за боли в заднице (спасибо большое, ага). Каждый синяк, который проходит, начинает потом почему-то дико ныть, и если боли в животе или на ребрах я перенес, то огромный синяк на моей филейной части дико бесил меня, потому что я никак не мог заснуть. Дверь снова скрипнула, а потом негромко захлопнулась, и человек (я надеюсь, что он пришел не убивать меня) опустился на соседнюю кровать, скинув ботинки на пол с громким стуком. — Гарри? Ты пришел? Я просто надеюсь, что это он, потому что… кто тогда еще, черт возьми? — Лу? Ты не спишь? — кажется, он подходит ко мне. — Это я разбудил тебя, да? Он возвышался надо мной, склонив голову вбок, а я все пытался рассмотреть его лицо. Ничего не было видно из-за кромешной тьмы, поэтому потянувшись (не без труда) к ночнику, я все-таки включил свет. Теперь я мог четко видеть его. Он был в шапочке, из-под нее торчали маленькие кудряшки и на нем была какая-то огромная куртка. Лицо выражало беспокойство (на самом деле?): губы поджаты, брови нахмурены, образуя складочки на лбу. — Где ты был? Ну, конечно, Луи. Самый разумный вопрос в этот момент, ага. Хотя, погодите-ка, почему бы и нет? Я не видел его, а лишь знал, что он все же приходит ночью, спит на соседней кровати и где-то сидит и ждет Найла с красками. Так что без объяснений тут не обойтись. — Все потом. Ты лучше скажи, это я разбудил тебя? Блять. Неужели это действительно так важно? Или он просто в три часа ночи хочет побыть заботливой мамочкой? — Ну, это с какой стороны посмотреть. У меня болит все тело, поэтому я не могу принять нормальную позу для сна, чтобы ничего не чувствовать. И это все потому, что у кого-то в последнее время чесались кулаки. — Ясно, спокойной ночи. А, нет. Он остался все таким же мудаком. Я удивлен! (нет) *** — Лу, ты время видишь, нет? Сука, перестань кряхтеть. Я уверен, что тебе не так уж и больно. Уверен он, конечно. Мне, блять, действительно больно, придурок. — Заткнись, а. Без тебя тошно. Прошлой ночью я не кряхтел разве? — Откуда мне знать? Меня тут не было, потому что я ночевал у Хорана. — Я не спрашивал, где ты был, идиот. Я вижу, как он сел на кровати, смотря на меня. Ах да, я же не выключил ночник. — Ты головой ударялся тоже? Ты меня спросил, как только я вошел! — Прошло уже два часа, ты мог ответить раньше. — Блять, как же ты меня бесишь, Лу. Просто… пиздец. Он упал на подушки, закрыв руками глаза и начиная их тереть, будто хочет спать. Я, может быть, тоже хочу, но сучий синяк никак не дает мне это наконец-таки сделать. Кстати… — Ты знаешь, меня мама в детстве Лу называла. Это было мило, между прочим, поэтому не употребляй слово «бесишь», «пиздец» и «Лу» в одном предложении, пожалуйста. — Оу, принцесса негодует? — Ебучий Стайлс! Ладно, подушка, которую я в него кинул не попала в голову (как я планировал), но приземлилась около его ног, поэтому он смело закинул на нее свои ласты и продолжил лежать, как ни в чем не бывало. — Я вообще сплю на ней! — Мне плевать. Прекрасно. Изумительно. Замечательно. Достойно. Естественно. Царски. Теперь. — Иди в задницу, Гарри. Просто… иди в задницу. — Только если в твою. — Ха-ха, какой пикапер. Не могу, держите меня семеро. — Твой сарказм слишком убог для того, чтобы его слушать прямо сейчас. Лу, дай поспать. Спать? Что? Не в этот раз, Стайлс. Ты слишком грешен для того, чтобы впивать в себя сладости сна. Поэтому просто… — Нет, не дам. — Твою мать, Лу! Пожалуйста, — о, это что, щенячьи глазки? Спасибо большое, у меня пять сестер, со мной этот номер не пройдет. — Сделай мне что-нибудь, тогда поспишь. — Блять, тебе точно 19? Это же кошмар какой-то… — Три «ха-ха» четыре раза. Ну так что? — Давно пора трахнуть тебя, чтобы успокоился. — Фу, как грубо. Я, по факту, натурал, ага. Я слышу его смех. Или что это? Он посмеялся? Серьезно? Мудак. — Натуральнее тебя просто быть не может. — Я идеальный, — и очень скромный, спасибо большое, я знаю. — Ну да, каждая девушка мечтает о парне-твинке, который не может постоять за себя и свою девушку, который — плюс ко всему — нарик. Серьезно, ты — мечта, Лу. — Блять, заткнись, понял? Я не какой-нибудь конченный твинк. — Оу, не злись. А еще, я просто уверен, что ты очень громко стонешь, когда трахаешься. Или, погоди… ты слишком идеальный для какого-то секса? Что он о себе возомнил? Придурок многохромосомный. — Я не громко стону, иди в задницу. — Погоди, давай не сегодня, милый. Хорошо? Папочка устал… М У Д А К — Ты? Папочка? Успокойся, я даже не уверен, что ты доживешь до того момента, когда у тебя будут дети. В то время, как я думал, не слишком ли обидно это прозвучало (хотя о чем это я), он снова начал смеяться. Еще громче, чем до этого. — Ну ты и дебил, Лу. Я не того «папочку» имел в виду. Ну, оу, окей… это было неловко. И да, я, может быть, покраснел. Но он все равно не увидит, поэтому мне плевать. Правда. — Спокойной ночи, Стайлс. — Вау, ты даешь мне поспать? Впечатляюще, спасибо. — Ты мне должен. — Должен целое ничего, да, я знаю. Спи давай. Слышу, как он поудобнее устраивается на кровати. Потом слышу какое-то копошение, а следом за этим летит моя подушка. Блин, я и забыл, что она была все это время у него. — Нет, серьезно, ты мне должен, — я еще не знаю, что собираюсь у него попросить. Моя ноющая задница идей не прибавляет, поэтому… — Гарри, помажешь меня мазью от синяков утром, а? — а что, по-моему, неплохо. Пусть увидит, что сделал со мной, мудак. — Ладно. — Я буквально слышу твои мысли, и это что-то типа: «Все равно, когда он проснется, меня тут уже не будет». Верно? — Придурок. — Я прав? — …да. — Отлично, поэтому ты останешься. — Блять, пусть это сделает медсестра, это ее работа. Я не хочу смотреть на твое немощное избитое тельце. — Это ТЫ только что сказал? Я все правильно расслышал? — Все, спи. — Я жду ответ. Ему что, трудно, что ли? — Свалю, когда обваляю тебя в мазях, хорошо. — Спокойной ночи. — Не уверен, что ночь, уже почти шесть. — Спи, придурок. — Сладких снов, мудак.