PUSH
Это странно – быть анонимным. В клубе темно, и все они наведались сюда этой ночью, всё ещё на чувствах после выступления, и Сын Ри с Ён Бэ рисуются на танцполе, пока Дэ Сон тихо переговаривается с Чуль Джуном около стола. Джи Ён же сидит рядом с Сын Хёном, достаточно близко для того, чтобы тот ощутил вибрацию его руки, пока лидер дрожит от оставшегося после выступления адреналина. Лидер выживает за счет хлеба аплодисментов и воды успехов вопреки критическим предположениям, и, возможно, именно поэтому он становится всё тоньше и тоньше, некогда пухлые щеки становятся впалыми, когда-то яркие, полные энергии глаза – более лихорадочными, чем счастливыми. Он настолько наполнен аплодисментами, что в его животе просто не остается места для чего-либо ещё. Всегда найдется очередное выступление, очередной скандал и очередная сигарета. Джи Ён бы с большим удовольствием зажег косяк, но, очевидно, Южная Корея не примет этого, по крайней мере, сейчас. Он подумывал об уходе из музыки, когда всё немного уляжется, но мысль была скорее мимолетной, не серьезной. В любом случае, Джи Ён и не способен на что-то другое. Он никогда на самом деле не преуспевал в школе, как было с макне, и никогда не хотел заниматься чем-то, кроме музыки. — О чём размышляешь с таким серьезным лицом? — спрашивает Сын Хён. Его глубокий голос легко распознается даже в шумном клубе. — Выбор другого рода занятий, — отвечает Джи Ён. — Ты бы мог стать серийным убийцей, если бы не стал музыкантом. — предлагает старший и лидер смеется, но не слишком громко, потому что это, наверное, все же правда. — Ты склонен к маниакальным идеям и часто выкидываешь что-то странное. — Я просто иногда бываю помешанным, — возражает младший, и Сын Хён приподнимает бровь. Джи Ён отворачивается и вглядывается в толпу танцующих, ища Сын Ри. Он находит его танцующим с Ён Бэ и одной из их танцовщиц, Ын Ён, между ними. Он пытается не ревновать и по большому счету это даже работает. Джи краем уха улавливает смех Сын Хёна и оборачивается. — Что? — Нет, это я иногда бываю помешанным. Знаешь, что бы я делал? Коллекционировал игрушки, — Сын Хён отпивает глоток своего шампанского. — А, вот ты иногда бываешь пугающим. Ты, скорее всего, добывал бы волосы макне, складывал их в коробку из-под обуви и прятал её под своей кроватью. Джи Ён хмурится. — Не правда, — он ёрзает на своём кресле, и заставляет себя не оборачиваться на макне, которому каким-то чудом всё ещё удаётся тереться бедрами о виляющий в танце зад танцовщицы. — Ты просто ещё об этом не думал, — настаивает Сын Хён. — Я не должен был этого говорить. Теперь ты, правда, начнёшь это делать. — Это не так, — младший снова пытается защититься, и его пиво начинает теплеть. Он не станет пить его, если то продолжит нагреваться, так что делает глоток сейчас. — Откуда у Джи Ёна это выражение лица? — спрашивает Куш, протискиваясь в их кабинку и толкая Сын Хёна ближе к Джи Ёну. Тот проливает пиво и матерится. — Ничего особенного. Просто ТОП-хён, пристаёт ко мне. — Пристаёт к тебе, хах? — мужчина смеется. — Насчет чего? — Насчет того, что Джи Ён немного чокнутый, — раскрывает карты Сын Хён без какого-либо чувства такта, и младший снова матерится. — Ну, все лучшие артисты не дружат с головой, — соглашается Куш. — Без этого никак. — Я не сумасшедший, — протестует Джи Ён. — Я просто… люблю немного по-другому. Сын Ри и Ён Бэ возвращаются к столику, смеясь и толкаясь локтями, и лидер наблюдает, как капля пота проскальзывает с виска по шее младшего и затем исчезает за футболкой. — Да, конечно же, — говорит Сын Хён сухо, и Джи почти не слышит его. Ён Бэ слишком часто касается Сын Ри. Джи Ён хочет запереть его и никогда больше не позволять кому-либо трогать макне снова. И, может быть, он всё же немного сумасшедший. Сын Ри встречается с ним глазами и смущается, облизывая губы. Джи Ён вспоминает то, как младший выглядел в ту ночь, когда поймал его с тем парнем в туалете. Он повторяет себе, что не должен хотеть макне в этом смысле. — Что ты делаешь, Ри? — спрашивает Ён Бэ. — Сядь уже. — Просто играю в игру, — отвечает парень, и сердце Джи Ёна бьется слишком быстро. И он думает, что, если ещё и не лишился рассудка, то это ещё обязательно случится.PULL
Сын Хён звонит в одиннадцать вечера. — У тебя ещё не было вечеринки в честь дня рождения, — спрашивает он. Джи Ён вздыхает. — Нет времени в этом году. — Мы с Тедди не согласны. Мы думаем, что тебе нужно избавиться от своего занудства и вернуться в Сеул прямо сейчас, вместо того, чтоб хандрить в своем доме. — Ты что, пьян? — спрашивает Джи Ён. — Ты придешь, если я скажу «да»? — Скорее всего, — отвечает старший, и он уже двигается в сторону шкафа, роясь в своих вещах в поисках любимой футболки с голой женщиной спереди. — Дай мне час. — Нет, — отрезает Сын Хён. — Хён, ты же знаешь, что если я поспешу - мне обычно нужен час на то, чтобы выйти из дома, не то чтобы встречаться с тобой где-то. — Дэ Сон сказал, что будет здесь через полчаса, а у него около тридцати лосьонов для лица, которые нужно нанести, в том уголке принцессы в его комнате. — И он придёт? Это твой день рождения или мой? — Каждый день – мой день рождения, — заявляет Сын Хён и бормочет: — Пришел. Пришел двадцать минут назад. — Хорошо, хорошо, — говорит Джи Ён, смеясь, и быстро звонит Ён Бэ, чтобы попросить прийти тоже, потому что знает, что хён не позвонил ему, так как живёт в постоянном страхе получить выговор даже по телефону. — ТОП-хён и Тедди пьяны и устраивают мне что-то вроде импровизированной вечеринки в честь дня рождения, — объявляет он, как только друг поднимает трубку. — Поспеши и встреть меня. — Тедди уже звонил мне, — отвечает Ён Бэ. — Я заберу тебя, чтобы не пришлось садиться за руль. Парень появляется через двадцать минут, одетый в даже больше кожи, чем всегда, но всё ещё умудряющийся быть без рубашки. — Ты же понимаешь, что одевать жакет на голое тело – вроде как очень нелепо? — говорит Джи Ён, пока друг поправляет ирокез перед зеркалом. — Сказал мужчина в женских джинсах и с завитыми точно не по-мужски фиолетовыми локонами, — парирует Ён Бэ, и лидер догадывается, что все же каждому своё. Поездка до Сеула проходит громко, потому что Ён Бэ включает грязную R&B-песенку на всю громкость, подпевая самым неприличным строчкам на английском, и Джи Ён не может перестать любить тот факт, что этот же мужчина был в церкви этим утром, и, скорее всего, ещё даже не спал со своей наивной, очаровательной девушкой, которая так ему нравилась. Джи, впервые за долгое время, чувствует себя двадцатидевятилетним, а не пятидесятилетним, а ведь эта ночь только начинается. Когда они, наконец, добираются, Квон понимает, что Сын Хён заказал целое здание, и оно битком набито актерами и музыкантами, которых он встречал всего несколько раз. У Джи Ёна нет миллиона друзей… лишь миллион знакомых, приятелей, и это похоже на то, что они все собрались здесь в последнюю минуту. Ён Бэ находит Сын Хёна на лестнице, говорящим с Джэ Джуном, который выглядит изрядно подвыпившим, и Хён Джуном, взгляд которого устремлен вниз, или, лучше сказать, куда угодно, кроме Сын Хёна, говорящего с ним. Чьи-то руки ложатся на плечи Джи, когда тот решает пойти и осмотреться, и это не слабо пугает его, ведь, не смотря на всю любовь к прикосновениям, он предпочитает инициировать их сам. — С днём рождения, хён! — звучит знакомый голос, и Джи Ён поворачивается, чтобы увидеть Хён Сына, всё ещё накрашенного после сцены. Он почти забыл, что группа парня сейчас в туре, но, может, ему стоит позвонить менеджеру и попросить достать несколько билетов. Ён Бэ приветствует Хён Сына кивком и продолжает путь, исчезая в толпе, и Джи Ён думает, что тот, возможно, увидел Куша. — Ты тоже здесь? Насколько хорошо все спланировано? — Тебе просто очень повезло с младшим Сын Хёном, из него вышел отличный организатор, — говорит Хён Сын. — Он знал почти всех, кому нужно было позвонить, и справился со всеми приготовлениями будто профи. Требуется один момент, чтобы понять, что парень сказал младший Сын Хён, а не просто Сын Хён. — Сын Ри? — Да, он позвонил мне этим утром и сказал, что Тедди упомянул, что ты ещё не отпраздновал день рождения, так что он и старший Сын Хён подумали, что будет весело придумать что-то вместе. — Сын Ри? — повторяет старший, и Хён Сын, кажется, не замечает, каким удивленным тот выглядит, скорее всего, благодаря темному освещению клуба. — Да, — отвечает Хён Сын. — Это было немного странно, потому что я слышал, что вы, ребята, вроде как больше не общаетесь; не то чтобы ты сказал что-то такое, и мы с ним никогда не были особо близкими друзьями. — Что же, я рад, что у тебя получилось прийти, — выдавливает из себя, почти приветливо Джи Ён. — Надеюсь, тебе будет весело этой ночью. Он проскальзывает сквозь толпу, двигаясь в сторону Сын Хёна. — Ты врал мне, хён, — говорит он, косясь на согруппника. — О чём именно? — спрашивает Сын Хён, и да, он очень пьян. — Я предпочёл бы назвать это «не договаривал». — Сын Ри спланировал всё это? — Мы сделали это вместе, только вот Сын Ри действовал и планировал, а я просто пил со всех бутылок с шампанским и не особо смешно шутил. — Насколько долго ты пьешь? — В Австралии тогда было пять часов, — отвечает старший и Джи Ён закатывает глаза, оглядывая толпу. — Ён Бэ сказал, что твоя жена бросила тебя. Может, тебе тоже стоит выпить? — И скольким он успел разболтать? — Джи Ён хмурится, потому что не желал, чтобы новость расходилась, по крайней мере, пока не закончится промоушн. — И не кричи! — Только мне, — говорит Сын Хён. — Потому что я спросил у него, почему не могу связаться с ней. — он косится на лидера. — И как же по-другому ты услышишь меня через музыку? — Она в Японии, — игнорирует его Джи Ён, и после сдается и больше не пытается удержать внимание парня, когда один из его друзей-актеров подходит и втягивает его в разговор. Это вроде как хорошо – не быть единственной знаменитостью в клубе. Он, наконец, находит Дэ Сона: тот игриво танцует с Хёри, яркие и широкие улыбки украшают их лица, потому что они – давние друзья. Тот собирается спеть на её свадьбе в следующем месяце, и Джи Ён правда ждёт с нетерпением, даже если она всего на две недели раньше свадьбы Севена. Ему интересно, каково это будет – быть гостем на двух свадьбах, совсем недавно разведясь. Но это – не то, о чем хочется думать в день рождения, и Джи здесь, чтобы праздновать. Он направляется прямиком к бару, улыбаясь баристе, который узнал в нём сегодняшнего именинника и без промедления налил ему выпить. Квон принимает выпивку, наслаждаясь ощущением того, как она прожигает свой путь в горле. Сын Ри спланировал всё это. Ему было интересно, почему всё оказалось так хорошо организованно. Конечно же, тут не обошлось без их неофициального менеджера. — Веселишься? — макне опирается на стойку рядом с ним, жестом прося рюмку, и бариста приносит две. — Да, — отвечает Джи Ён. — Слышал, за это нужно благодарить тебя. — Вау, и кто же меня сдал? — спрашивает Сын Ри, не смотря на него. Их выпивка готова, но ни один из них не пьет. — Хён Сын, — не скрывает старший. — Мне кажется, он думал, что я знал. — Ах, — выдыхает младший. — Ты же не… злишься, правда? — Конечно же, нет, — Джи Ён не понимает, как можно злиться на макне. — Я просто… Я немного шокирован тем, что ты взял на себя столько хлопот ради меня. Я вроде как… — Что? — спрашивает Сын Ри. Его щеки краснеют, от выпитого алкоголя, возможно. — Я вроде как думал, что ты ненавидишь меня. — Ох, — понимает младший. — Нет. Он стучит пальцами по поверхности барной стойки, и Джи Ён замечает дорогие часы на его руке. Они понравились ему, не смотря на то, что они выглядят слишком старинными для него: — Я не умею ненавидеть тебя, даже когда ты ведешь себя как законченный эгоист и постоянно злишься и даже, когда больше не знаю, как находиться рядом с тобой. — Всё время, говоря короче, — делает вывод Джи Ён и младший смеётся, оглядываясь на него, наконец, встречая его взгляд. — Не всё время, — Улыбается он слабо. — Может, в 75% случаев. — Это я могу принять, — соглашается старший. В его груди что-то подрагивает, что-то подозрительно схожее с надеждой. В последнее время, в его жизни её было не так много, так что он даже не узнаёт этого чувства. — Хотел бы я, чтобы мы всё ещё были друзьями, — с горечью добавляет макне, и теперь черед Джи отворачиваться и избегать чужих глаз. Чувство, будто они здесь совсем одни, не смотря на грохочущие басы и не утихающий смех. — Ты хочешь быть моим другом, даже зная... — Да, — говорит Сын Ри так быстро, что именинник чуть не сворачивает себе шею, поворачивая голову к младшему. — Да. По крайней мере… По крайней мере у меня будет это. — Хорошо, — даёт себе право на надежду Джи Ён, потому что, даже когда знает, что ради самого макне должен сказать «нет», тот всегда делал его немного неосмотрительным. Немного бесконтрольным. — И ты больше не можешь оставлять меня наедине с вафлями, — говорит Сын Ри и берет в руки бокал, зажимая его между указательным пальцем и ладонью. — Мне пришлось съесть их самому, все, и ты же знаешь, что я никогда не смогу сказать «нет» десерту. Хванссабу собирался меня прикончить. Джи Ён тоже берет в руки бокал. — За дружбу? — макне смотрит на него так, будто думает, что тот собирается внезапно начать всё отрицать, или будто не может поверить, что он правда это предлагает. Джи Ён не может поверить тоже. — За дружбу, — говорит он, и они пьют.ТЫ ТОЛКАЕШЬ И ТЫ ПРИТЯГИВАЕШЬ
«ALIVE»-тур заставляет их путешествовать из места в место, пока Джи Ён не забывает, где он, где был вчера, и на каком языке говорят люди вокруг него. Единственная знакомая вещь – Сын Ри, отжимающийся посреди пола в своем отельном номере, с мокрой от пота спиной. — Ах, хён, — замечает его Сын Ри и останавливается, вставая. Старший не может оторвать глаз от движения мускулов под кожей. — Не думал, что ты зайдёшь. Джи Ён здоровается не спеша, и макне, скорее всего, слышит его, но не поворачивается, вместо этого предпочитая медленно разминать шею. Джи оборачивает руки вокруг талии младшего, и тот даже не пугается. Возможно, он уже привык к нему и тому, что он не особо уважает чужое личное пространство. Особенно его, потому что он думает, что всё пространство Сын Ри – его, как и он сам, нравится ему это или нет. — Ты такой приставучий. — Ты любишь меня, — утверждает Джи Ён и прижимается ближе, пока не чувствует тепла макне сквозь свою футболку, и того, как лопатки парня вжимаются в его грудь. Сын Ри чуть выше и немного шире. Больше похож на взрослого, чем на ребенка. Это заставляет лидера нервничать, потому что он не хочет, чтобы младший перерос его объятья. — Хочу нравиться тебе больше всех, всегда, — признаётся старший, и его слова щекочут кожу на шее Сын Ри, отчего он вздрагивает. Чувствуется слабый запах пота, и это заставляет Джи Ёна хотеть прижать парня к себе ещё ближе. — Не хочу, чтобы ты нравился мне больше всех, — говорит макне. — Почему нет? — дразняще произносит Джи Ён, положив голову на чужое плечо. Сын Ри смотрит в стену, но старший всё же замечает странно скривленные губы. Он не уверен, улыбается тот или хмурится. — Потому что ты отдаёшь много любви, — отвечает Ри, и в его голосе есть что-то странное. — Но, думаю, ты отдаёшь её только чтобы доказать позже, как легко можешь забрать её обратно. В каком-то смысле, думает Джи, это правда. Люди – сложные, и он хочет быть самым сложным из них. Но Сын Ри совсем не сложный. Макне – скромный мальчик, который притворяется хвастливым лишь потому, что не хочет, чтобы люди подумали, что он напуган. Он добр. Он прозрачен и похож на ребёнка, и ещё болезненно для самого себя открыт и беззащитен. Он прост, и чувства Джи Ёна насчет него порой могут казаться такими же простыми. Лидер убирает одну руку с живота парня, чтобы взять того за руку. Он не ожидал этого, и моргает дважды, перед тем как расслабиться, позволяя чужим пальцам проскользнуть между своими. Сын Ри не жалуется насчет того, что кольца старшего, скорее всего, царапают его костяшки. — Я никогда не заберу всю свою любовь у тебя, — обещает старший, и макне медленно загорается, кончики его ушей становятся ярко-красными, прямо так, как нравится Джи Ёну. Он обожает эту версию Сын Ри; ту, которая зависает после каждого внезапного его слова. Он почти жалеет, что не может использовать это на развлекательных шоу, но это – не для чужих глаз. Только для него. — Хотелось бы мне верить в это, — шепчет Ри, и хён прижимает губы к его щеке в мягком поцелуе. — Сколько очков я буду стоить, если соглашусь на твоё безумство? Что ты выиграешь в этой странной маленькой игре? — Больше, чем ты в силах представить. — Ты говоришь это каждому из нас? — Ты – мой, — напоминает Джи Ён, потому что Сын Ри – другое. Он – самое важное. — И ты знаешь, что я становлюсь эгоистом, когда дело касается моих вещей. — Я – не вещь, — возражает макне и пытается выпутаться из объятий, но Джи ещё крепче удерживает его талию, потому что парень в его руках определённо не борется достаточно сильно. — Ты – мой, — повторяет Квон снова. — И я не собираюсь отпускать тебя. — Хорошо, — сдаётся младший, и Джи Ён слышит что-то странное в его голосе, что-то, что он не может идентифицировать. Но всё в порядке, ведь он чувствует биение сердца парня там, где встречаются их ладони, и этого достаточно. Пока.НЕЧЕГО НЕ ДАТЬ ВЗАМЕН
Джи Ён просыпается с болью в животе и головокружением – верными спутниками ночи, полной выпивки. Сын Ри машет рукой перед его лицом. — Ох, отлично, ты не мертв. — Твоя забота очень трогательна, макне. — Я притащил тебя домой прошлой ночью, хён. Думаю, я проявил достаточно заботы. — Разве я не приехал на машине? — Ты был слишком пьян, чтобы управлять автомобилем — Ён Бэ подвёз меня до дома? — Ты не был готов прекращать веселье, когда он уезжал, так что я пообещал, что позабочусь о том, чтобы ты не оказался в ближайшей канаве или в утренних новостях. — Спасибо, — хрипит Джи Ён. Макне молча протягивает ему обезболивающее и стакан с водой. — Я сделал тебе хаджанггук, — наконец говорит он. — Совсем немного «похмельного супа» и ты будешь как новенький, хён. Джи Ён не помнит ничего из случившегося после первого часа ночи. — Я не натворил ничего глупого, так ведь? — Ничего такого, о чём следовало бы знать твоей жене, — успокаивает хёна Сын Ри, и его голос спотыкается на слове «жена» так, будто часть его всё ещё не может поверить, что он говорит это. — Не волнуйся. «За дружбу», сказал макне прошлой ночью. В прошлый раз Джи Ён потерял его именно за частичными правдами и эгоизмом. Старший не может поверить, что, после двух лет тишины, тот вообще разговаривает с ним, не говоря уже о желании стать ему чем-то большим, чем просто коллегой. — У меня нет жены, — говорит Джи Ён и закрывает глаза, предпочитая не видеть, как меняется выражение лица парня. — Точно помню, что побывал на той свадьбе, — напоминает ему макне. — Точно помню, как заставил себя втиснуться в костюм и улыбаться на фотографиях, и быть чертовым шафером на той свадьбе, хён. — Это правда, — соглашается Джи Ён. — Ты не разговаривал со мной весь день, но улыбался на фотографиях. — Я профессионал, — цитирует Сын Ри любимую фразу лидера. — Моя жена в Японии, — говорит Джиён. — Собирается сниматься в фильме. Она влюблена. — Не в тебя? — спрашивает младший. — Она никогда не была влюблена в меня. — Джи Ён открывает глаза, и свет до сих пор слепит. У Сын Ри прекрасная квартира, с большими окнами и простыми белыми занавесками. — Твой дом выглядит как место для съемок клипа. — Не пытайся уйти от темы, — прерывает его макне. — Я не позволю тебе поступить так со мной снова. Расскажи мне хотя бы половину того, что мне нужно знать. — Тебе нужно знать? — срывается старший. — Мы не говорили два чертовых года, и теперь тебе вдруг, совершенно внезапно, хочется узнать о моей жизни? — Ты тоже не пытался связаться со мной, — отвечает Сын Ри. — Ни разу. Не прислал даже письма. Семнадцать страниц, которые макне бы пожелал никогда не получать, если бы Джи Ён только осмелился. Он поднимается в сидячее положение и трёт лицо ладонями. На пальцах остаются остатки туши и подводки. Он, должно быть, выглядит ужасно. В животе творится что-то странное. — Думаю, мне нужно идти, — говорит он и встаёт с кровати. Он спотыкается, попытавшись выпрямиться, и Сын Ри ловит его. Его руки соскальзывают на талию хёна, пока тот борется с внезапным головокружением. — Нам не обязательно говорить прямо сейчас, — идёт на уступки младший. — Просто сядь и позволь мне накормить тебя. — Нет, — продолжает капризничать Джи Ён. Руки парня обжигают. — Не прикасайся ко мне. Сын Ри отпускает и смотрит на старшего, будто побитый щенок. — Хорошо, — отступает он, и Джи обнимает себя руками. Он в спальне макне, и он до сих пор окутан его простыней. Она белая, тоже. Всё белое; ярко-ярко белое, а он сам слишком темный, чтобы быть здесь. — Мне нужно идти, — повторяет он, и проходит мимо Сын Ри в гостиную. Он узнаёт в аккуратной кучке свои вещи и убеждается, что среди них остался его кошелёк. Он здесь, как и телефон. Он быстро натягивает обувь; его любимые туфли, белые с золотыми шипами повсюду, и возится с причудливым, сложным замком. — Хён — зовёт его Сын Ри осторожно, и он не понимает, почему так пугается, когда напуганным здесь должен быть только младший, но его сердце бьётся о грудную клетку почти болезненно сильно, будто перед приступом тошноты. Макне выглядит сбитым с толку, злым и даже немного напуганным, и его руки сжаты в карманах пижамных штанов, которые сидят так хорошо, что Джи Ён может увидеть мускулы на бедрах парня и успеть испугаться самого себя. — Прости, — бросает Джи Ён, выбегая за дверь. Он почти ожидает, что Сын Ри последует за ним, но тот этого не делает, и духота снаружи не такая радушная, как ожидалось. Он всё ещё не может дышать. Ему знаком этот район. Макне как-то рассказывал ему о чудесных ценах на недвижимость. Джи вдруг становится интересно, не купил ли младший целое здание. Потому что он мог бы. Он чувствует, как к горлу подкатывает необъяснимая истерика. Джи Ён ловит такси, откидывается на заднее сидение с закрытыми глазами и старается не двигаться. Ён Бэ стучится в дверь через четыре минуты после того, как он возвращается домой. — Ты хоть когда-нибудь начнёшь звонить перед приходом? — Не надеялся бы на твоём месте, — отвечает друг. — А сейчас будь хорошим лидером, позвони макне и извинись. — Он звонил тебе? — Джи Ён всё ещё чувствует тошноту и вину, и потерянность. — Нет, — поправляет Ён Бэ, и, наконец, осматривает лидера из приспущенных очков, бодро улыбаясь, будто тот вовсе не выглядит как после аварии. — Я звонил ему, чтобы проверить, как ты. И, очевидно, тебя до смерти напугало что-то, о чём ты никогда не говорил раньше, скорее всего потому, что пытался разобраться во всём сам, без помощи кого-либо, ведь ты до сих пор, после всех этих лет, думаешь, что будешь должен что-то, если положишься на нас, а ты терпеть не можешь долги. Джи Ён долго смотрит на парня и тот пожимает плечами. — По крайней мере, так я объяснил ситуацию макне. Я был прав? Квон не отвечает, лишь входит на кухню и опрокидывает в себя стакан воды. — Не чувствуй себя слишком плохо, Джи, — Ён Бэ равняется с ним и берет ещё один стакан для себя и наполняет его водой из крана. — Ушло шестнадцать лет, что бы разобраться в половине вещей, что творятся у тебя в голове. — Всего лишь половина? — Не то чтобы ты горел желанием делиться второй, — отвечает друг. — Но ты должен позвонить и извиниться перед ребенком, что практически тащил тебя на себе к своему дому прошлой ночью. Заботился и волновался, пока тебя штормило около шести часов. Кисловатый привкус в его рту. Так вот что это было. Рвота. — Дерьмо, — выплёвывает Джи Ён, запуская дрожащую руку в волосы. — Я не могу позвонить ему. — У тебя нет его номера? — спрашивает Ён Бэ и достаёт свой телефон. — Я могу дать его тебе. — Я не хочу звонить ему. — Нет, ты хочешь, — утерждает друг. — Ты просто боишься, что он не ответит. — Он неловко почесывает шею. — И боишься, что ответит. Джи Ён не уверен, что более правдиво, но не достаёт свой телефон.PULL
Джи Ён теряет Сын Ри в Вегасе, и, когда находит его снова, то не выпускает из поля зрения ни при каких обстоятельствах. Вегас полон ярчайших из огней, но ни один из них не ослепляет так же, как макне, чьи глаза горят именно так, чтобы заставить Джи Ёна чувствовать себя живым.PUSH
«Shut the Door» играет на радио, пока Джи Ён готовится ко сну. Он выключает радио, но все еще слышит его отголоски в голове. Этой ночью ему снится собственная юность, и Сын Ри, чья рука скользит под его футболку, чтобы ночью, крепче прижимать его тело к своему. Когда он просыпается, рядом с ним только Том и Лаура, и собственная холодная постель, на конце которой лежит Гахо, грея хозяину ноги.ТЫ ДАЕШЬ И ТЫ БЕРЕШЬ
Сын Ри находит девушку в Японии. Он является на пресс конференцию «Hyundai» для «MONSTER» с едва прикрытыми засосами, и Джи Ён видит их все в попытках проглотить сочащуюся желчь. У него даже выходит, до тех самых пор, пока они не возвращаются в общежитие, где он начинает трещать по швам, из которых так обильно льется свежий гнев, что даже Дэ Сон и Ён Бэ спешат в собственные комнаты, а Сын Хён, конечно же, исчезает, чтобы поиграть со своими игрушками, после непредусмотрительно съеденного мороженного, которое полностью перечит его диете. — Что с тобой? — спрашивает Сын Ри. — Ты даже не смотришь на меня. И ты так зол. Джи Ён хмурится и скрещивает руки на груди, глаза сужаются. — Ты знаешь, что со мной. — Я не опоздал. — Твоя шея, — рычит старший, и рука Сын Ри взлетает к месту метки, что выглядывает из-за ворота. — Не мог даже замаскировать их. — Я не хотел… — Отвратительно, — выплевывает Джи Ён и смотрит вниз, на грубые ботинки младшего. Взгляд становится только более хмурым. — Что отвратительного? Ты знал, что у меня есть девушка. — Ох, так она теперь официально твоя девушка? — спрашивает старший. Сын Ри закатывает глаза. — Она ею и была, хён, — он достаёт свой телефон из кармана, и Джи действительно ненавидит это. — Не прикасайся к своему телефону, пока я разговариваю с тобой, макне, — ярость и что-то ещё пробираются вверх, к груди Джи Ёна и тонкими струйками заволакивают его сердце. — Но мне нужно ответить на сообщение. — От неё. — Да. — Что, если я прикажу тебе больше никогда с ней не видеться? — лидер делает шаг вперёд, и Сын Ри смотрит поверх своего телефона в удивлении. — Хён? — бледный розоватый румянец проступает на щеках младшего и да, по крайней мере, у Джи Ёна всё ещё есть эта сила. Парень заметно напрягается, когда он ведёт ладонью по засосу на шее. Кто-то другой оставил след на его макне. Это отвратительно, и он удивлен, что его руки до сих пор не дрожат. — Что... Что ты творишь? — спрашивает Сын Ри и его голос звучит так, будто он с трудом проталкивает застывшие в горле слова. Макне обычно громкий, но не сейчас, сейчас он так тих, будто сдерживает даже дыхание. Джи Ёнова ладонь проскальзывает под воротник чужой рубашки, почти чувствуя синеву кожи, и младший вздрагивает. Джи трёт место, будто сможет стереть это и заставить исчезнуть навсегда, но он не может, и это оставляет горький привкус на кончике языка. Внезапно, телефон Сын Ри пищит, и это злит его так сильно, когда он замечает, как младший наклоняет голову, чтобы взглянуть на экран. Джи шипит, вырывая телефон из рук макне, и с силой бросает его в стену. Экран ломается с ужасным треском. — Это мой телефон! — Ты – мой, — возражает Джи Ён. — И ты можешь спать с ней, но никогда, никогда не игнорируй меня. Ты не можешь поставить кого-либо выше меня. — Ты не можешь просто говорить подобное! — Сын Ри приседает и подбирает свой телефон, прокрутив его в руке несколько секунду, перед тем как взглянуть на старшего беспомощным взглядом. — Ты не можешь просто… говорить, что я твой, а потом обращать на меня внимание только тогда, когда хочется, и не замечать в остальное время! — младший запускает руку в волосы. Теперь они слишком короткие, чтобы торчать во все стороны, как раньше после подобных манипуляций. — Я не могу… Я не знаю, что и думать, когда ты так делаешь. — Я замечаю тебя сейчас, — снисходительно замечает Джи Ён и протягивает руку, чтобы коснуться щеки парня. Тот почему-то не уходит от прикосновения. — Это не честно, — говорит он. — Я не знаю всех правил. — Сын Ри вздыхает. — Так ты можешь трахать случайных мужчин в туалетах клубов, а у меня не может быть девушки? — Тебе и не нужно знать правил, — отвечает Джи Ён, потому что макне выглядит таким покорным и мягким, на коленях перед ним. — Ты – мой. Это единственное правило. — В твоих словах нет никакого смысла, — срывается Сын Ри. — Я просто хочу нравиться тебе. Чего ты хочешь от меня? — Ничего, — лжёт старший, но после того, как ответ срывается с губ, он думает о тысячах, миллионах, бесконечности вещей, которые он хочет от макне, и о том, что честным ответом было бы всё. Он всегда считал Сын Ри своим. — Это больно, — парень прижимает руку к груди, прямо напротив сердца. — Всё, что ты делаешь, причиняет мне много боли. — Такой уж я человек, — ужасается сам себе Джи Ён, и макне поднимает взгляд этих красивых глаз на него, а тени под ними кажутся ещё более темными.PULL
— Номер квартиры, — спрашивает Джи Ён, как только макне поднимает трубку. — Что? — переспрашивает Сын Ри, даже не узнавая, кто звонит. Лидер догадывается, что другие люди, разговаривающие с парнем, начинают разговор с любезностей. Но, у него в руках две тяжелые сумки и сейчас для подобного нет времени. Он очень ценит вежливость, но ведь макне не чужой для него. — Я не могу вспомнить твою квартиру, и поэтому, я не могу постучать в дверь, - нетерпеливо говорит Джи Ён. - И я не звонил Сын Хёну чтобы спросить, потому что он, скорее всего, спит, а Ён Бэ будет делать самодовольные замечания, а Дэ Сон не отвечает. Поэтому, я звоню тебе. — Я был последним человеком, у которого ты можешь узнать мой номер квартиры? — спрашивает Сын Ри сухо, и Джи хмурится. — Это должен был быть сюрприз, - признаётся он. - Ты не можешь отказать мне, когда тебе интересно, что я задумал. — 818, — произносит макне тихо, и Джи Ён нажимает восьмерку на панели лифта. Сын Ри пытается привести себя в порядок, заново расчесать волосы и быстренько умыться в раковине. Он все еще одет в свою темно-бордовую шелковую пижаму, которая очень выделяется на белом фоне его квартиры. Все гениальное - просто. Квон хочет взять кредит, чтобы научится у младшего дизайну интерьера, но декорирование Джи Ёна всегда будет стремиться к яркому и броскому. — Я принёс вафли, — объявляет Джи Ён с порога. — Твои любимые. И обещаю в этот раз не убегать. — Хорошо, — младший смотрит на него неверяще. — Вина? Джи Ён хмурится. — Возможно, будет лучше, если я... — Конечно, — спешно перебивает Сын Ри. — Входи, извини. Ковер Сын Ри, кажется очень мягким под его босыми ногами. Джи Ён стоит в центре гостиной макне, пока тот достает салфетки с вилками, и когда Ри возвращается, его губы сжаты в размышлении, он думает о том, как заставить старшего говорить. — Моя жена вышла за меня только потому, что думала, что не может иметь того, кого действительно хотела. Она надеялась забыть его со мной. Сын Ри застывает на секунду, затем продолжает двигаться, без слов позволяя хёну продолжить. Это тоже изменилось, потому что раньше, он бы стал засыпать его вопросами. Джи ценит его тишину, но он скучает по любимому голосу. Макне очищает небольшой столик у дивана, убирая журналы и складывая их возле кресла, а после, передвигает стол. Он раскладывает вилки, а затем смотрит на Джи Ёна. — Потом, оказалось, что она смогла, так что, она оставила меня. — Без предупреждения? - спрашивает Сын Ри и старший покачал головой. — Нет, все в порядке. Я женился на ней по той же причине. — Это ужасная причина, чтобы связывать себя с кем-то узами брака, - отчитывает Сын Ри, и забирает две сумки из рук хёна, распаковывая их. — Заткнись, — повышает голос Джи. — В то время, это имело смысл. Я начинаю чувствовать себя... расстроенным. — Ты был, — соглашается макне. — Ты был таким безумным…даже хотел меня, — он закашлялся. — Я не хочу об этом говорить. Забудь. Старший присел на пол, куда указал Сын Ри. — Я пришел сюда, чтобы рассказать тебе это. Потому что ты спросил. Я должен ответить. Друг должен ответить. — Я все еще не верю, что ты здесь, прямо сейчас, — признался младший. — Я все еще думаю, что, когда я исчез, ты всё обо мне забыл и нашел... кого-то другого, кто был бы твоим Джерри. — Я никогда не заберу всю свою любовь у тебя, — напомнил о своём обещании лидер. — Ты не такой, как все остальные. Если бы Сын Ри был таким же, как все остальные, Джи никогда бы не играл. Том всегда проигрывает, в мультфильме «Том и Джерри». Но, он сам ненавидит проигрывать. — Ты говорил это, раньше, — вспомнил макне — Я никогда не верил в это. — Я и не думал, что ты поверишь, — сказал правду Джи Ён, и признал, что сироп на вафлях такой сладкий. Сладкий как голос Сын Ри. — Если я поставлю тебя выше всех остальных, ты будешь использовать это против меня. — Да, — отвечает Джи Ён. — Я буду. ОН НИКОГДА НЕ ГОВОРИЛ ОТ СЕРДЦА. Джи Ён всегда был хорош во всем, кроме любви. Он может писать хиты, может танцевать, читать рэп, петь, и одеться в темноте так, чтобы каждый раз открывать новую тенденцию в мире аэропортной моды. Он может заняться альпинизмом, очень быстро бегать без особой на то причины, готовить, убирать, притворяться милым и может делать всякие другие жизненно-важные навыки, но Джи Ён не умеет любить. Когда он любит, это всегда «слишком много»; это любовь, которая съедает его изнутри, опустошая все его чувства и заполняя новыми эмоциями. Это как американские горки; это всплеск любовного адреналина, при котором все чувства становятся новыми и интересными, вдохновляющими, и Джи Ён живет ради этих острых ощущений, потому что они сливаются внутри него в виде полураскрытой поэзии и мелодии. И он не может контролировать это. Вместо этого, он просто окунается в эту ужасающую одержимость, пока он не сможет заснуть или поесть, или сосредоточиться на чем-то кроме любви. Он приходит в себя, выцарапывая имя своей любви по древесине своими обкусанными ногтями, пока они не начинают кровоточить и кровь окрашивает буквы, и это красиво, потому что он искренне считает, что любовь должна кровоточить, по крайней мере, немного. Имя Сын Ри окрашивается в красный цвет на полу его спальни, под его кроватью, где никто никогда не увидит, даже его жена. Оно было там, в течение двух лет, с момента, когда Квон купил дом. Когда Джи любит, это всегда слишком сильно; ярко горящее пламя, которое поглощает все вокруг, а потом и весь лес, и это происходит так быстро, что он всегда очень удивлен, когда пламя проходит не оставляя ничего, кроме пепла и памяти о былой природе. И он снова один, а поэзия и мелодия обретают грустное завершение. Он любит, глубоко и безоговорочно, и это жестоко, но объекты его любви всегда уходят. Они всегда покидают его, потому что он боится любить и может понять, почему остается один. Потому что, когда он выходит из себя, никто не может остаться и справиться с этим. Джи Ён никогда не жалеет об этом, даже когда он был покинут в тысячный раз и оставлен с ощущением пустоты, как в самом начале. Он никогда не сожалеет о своей любви, потому что эти чувства важны для его творческого процесса, даже если он ненавидит это. Сожалеть бесполезно, ведь ничего уже нельзя изменить, поэтому он не тратит на это свое время. Ну, или он старается так думать. Один раз он сожалел из-за того, как он смотрел на верхнюю губу Сын Ри, пока тот спал, положив голову на его колени. Его волосы такие мягкие и волнистые, а завтра, Джи Ён собирается отвезти его на стрижку, а затем, они проколят его ухо и заставят его выглядеть взросло, для их камбэка. Один раз он сожалел из-за того, каким мягким оказался рот макне под его пальцами, его губы такие утонченные, и Джи хочет поддаться искушению. Вокруг рта парня есть маленькие линии, от смеха, думает он, и они такие же красивые, как и весь Сын Ри. Один раз он сожалел из-за того, что он знает, что младший проснется, и его щеки покроются румянцем, и Сын Ри будет говорить, что он лежал на коленях хёна, будто он его девушка, а потом, он отодвинется, и Джи Ён его не остановит. Макне будет запинаться и извиняться, а он сам, будет делать вид, что его это не волнует, потому что так будет лучше. Он всегда очень боялся, что Сын Ри покинет его, поэтому он никогда не признавался, что любит его, на случай, если это поможет удержать того рядом с собой. Это не помогло.