Под несчастливой звездой

Мелкого накрыло, как только мы обыскали весь дом и убедились, что труп никуда не закатился. Северус сполз по стенке и заревел, стараясь истерить, как можно тише. Он покраснел носом, скривился и принялся смачно заливаться слезами и соплями, заглушая всхлипы и крики засунутым в рот кулаком. Я вздохнула, опустилась рядом на колени и притянула за нечесаные лохмы к себе. Обняла покрепче. Я не умела утешать. Ни детей, ни баб, ни животных - никого. У нас было достаточно мозгоправов, которые занимались разгрузкой, и они свое дело знали. Меня же готовили для войны, а не для работы в качестве жилетки, так что, прижимая ребенка к себе, я чувствовала себя беспомощной. Я честно пыталась его успокоить, но не получалось. Мелкий вместо того, чтобы затихнуть, разревелся еще горше - звук включил и всхлипывать начал. Я гладила его по спине и молчала. Чисто по-человечески я его понимала: стресс у пацана. Вначале мать умерла, а на ее место я приперлась, потом он отцу «сердце остановил», а теперь труп куда-то делся. Он еще молодцом держался - я видела индивидов, которые начинали истерить из-за меньшего. - Это моя расплата, - сокрушался Северус, и я скривилась от фатализма, прозвучавшего в его голосе. Никогда не любила крайности, но решила сделать скидку на возраст. – Он восстал за то, что я с ним сделал. - Восстал? – спросила я тупо. – Тут есть зомби? Мелкий пожал плечами, а потом выдал гениальное: - Ни одного не видел, - и снова принялся реветь. «Надо бы его в ванную. Лицо умыть и вообще его всего не мешает отмыть от грязи», - подумалось мне. Сказать честно, Северус мне нравился. Не нравилась его неухоженность. В последнем его вины не было, дело в мамаше, которая и дом запустила, и ребенка. - Значит, причина в другом, - заключила я, поглаживая его по голове. Северус прильнул к моей тушке и явно отлипать не собирался. Ему не просто ласки, ему простого тактильного контакта не хватало. Я мысленно вздохнула. И почему я этим занимаюсь? Найду того пьяного координатора, что отправил меня сюда по ошибке, выверну наизнанку. Будет так ходить! - Давай подумаем об этом завтра? – предложила я. – Сегодня уже поздно что-то решать. Я восстановлюсь, и мы с тобой поищем тело. Если обнаружим, что он восстал и ушел, нам же лучше. Хлопот меньше. Какую же я дичь несла, когда его успокаивала, самой стыдно. Главное, помогло. Северус согласно закивал, шмыгая распухшим носом. Я же устроилась на затрапезном ковре поудобнее, вытянула ноги и привлекла к себе на плечо голову Северуса. Мелкий вскоре затих. Он не спал, просто лежал, прижавшись. Может быть, представлял, что его мама снова с ним, я не знаю. Я сидела и себя не узнавала. Почему я вожусь с этим пацаном? Он мне никто! Ан нет, сижу и успокаиваю, жалею, как какая-то баба. Может, это проклятое тело на меня так влияет? Понятия не имею. Никогда не хотела детей, да и не положены они мне в силу моей профессии. А тут… странное ощущение. Он теплый в моих руках, под ладонью быстро-быстро бьется его сердечко, как у птички какой-то; он обнимает меня за талию, сжимает так крепко, будто боится, что исчезну. Я понимала, отчего он так себя вел: он нуждался в защите и в ласке, и никого, кроме меня, у него не было. Только какой я сейчас защитник? Без магии, с проклятием, с каналами поврежденными, ослепшая и оглохшая. Слабая. Я совсем не подходила ему. Я украдкой вздохнула, чтобы не потревожить ребенка, и закрыла глаза. Мне надоело рефлексировать. Завтра, все завтра. Рассвет пришел быстро. Я только прикрыла веки, и он сразу подкрался, заливая гостиную светом через мутные стекла. При свете дня дом казался еще более захламленным и грязным, чем в начале нашего с ним знакомства, и я почувствовала отвращение, перемешанное с брезгливостью, от своего нахождения здесь. Нет, я не чистюля и не педант, но у всего есть границы. На моем плече посапывал Северус. Он все так же прижимался, обнимая, но сейчас его лицо разгладилось. Его глаза казались припухшими от вчерашних слез, на болезненно-бледной коже играл румянец. Как бы не заболел. Я принялась рассматривать мелкого внимательнее. На голове воронье гнездо – немытое и нечесаное, хоть не вшивое - и то хлеб. Волосы черные (уверена, что такие, если их хорошенько прополоскать), ресницы густые и длинные, губы тонкие и искусанные. Владыка, что мне делать с ним? Почему вчера, когда собиралась, я не ушла? Теперь, после ночи в обнимку и одновременного осознания, насколько одинока душа рядом со мной, разве могу я взять и уйти? Я приказала себе не расклеиваться и взять себя в руки - самое время. Немедленно за этим я провела ревизию своего внутреннего состояния и разочаровалась. Было оно на троечку, хотя восстановление завершилось. Никаких гематом, застарелых переломов, отбитых почек и ядовитого коктейля в крови больше не наблюдалось - из хорошего. Из плохого: магии не наблюдалось по-прежнему, а проклятие вонзилось теперь уже в меня и принялось жрать мои собственные жизненные силы. Моя душенька в качестве источника питания ему более чем понравилась - оно расцвело и заколосилось. Не удивительно теперь, почему при приземлении с моих запястий слетели браслеты, которые я носила, не снимая, долгое время. Жрать им нечего стало в этом теле. Вот и расстегнулись, спасовав перед проклятием-конкурентом. Прицепившуюся гадость нужно было срочно снимать, но как это сделать, я понятия не имела. Дома бы меня освободили в два счета, но, к сожалению, данная опция была недоступна. Придется справляться самой и пробовать всякое. Вчера Северус предложил пойти на Кривую Аллею, или как там ее, но что-то мне подсказывает - толка будет мало. Мир-то один, и какая разница, из какого места вызовами заниматься. Впрочем, пустые размышления, пока не попробую - не узнаю. Северус проснулся, когда почувствовал, что мое дыхание изменилось. Он поднял чумазую мордашку и осмотрел меня черными пронзительными глазами. Что он там увидел, осталось для меня загадкой, но явно ничего хорошего, ведь брови его во время моей инспекции исправно хмурились. - Как ты? – наконец, спросил он. Голос его был хриплым и слабым, сонным. Я пожала плечами. - Шевелиться могу, значит, и с остальным справлюсь. Хм, с добрым утром? - Не особо-то оно доброе, - буркнул Северус и поднялся на ноги, избегая моего взгляда. Он покосился на то место, где должно было быть тело Тобиаса, и складка между его бровями стала глубже. Не говоря больше ни слова, он метнулся к лестнице, быстро взбежал наверх и так душевно хлопнул дверью, что грязные стекла задрожали во всем доме. Я посмотрела на них с раздражением и сразу же вернулась к мыслям насущным - своему отвратительному состоянию здоровья. За ночь мое новое тело достаточно восстановилось, но благодарность за то, что я уложила его на ночь на ковре в неудобной позе, объявлять не спешило. Пришлось потратить некоторое время, чтобы расходиться. Дабы совместить приятное с полезным, я прогулялась (или скорее "проковылялась") по гостиной еще раз, осматривая ее. Если вчера мы искали закатившийся куда-нибудь труп, теперь я рыскала в поисках необычного, которое могло бы натолкнуть меня на мысль, куда делся покойник. Я нашла след от ботинка на картонной коробке. Обувь явно принадлежала мужчине, но для Тобиаса казалась слишком маленькой – у того не ступня была, а лыжина. Откуда я знаю его размер? Моя работа научила меня внимательности, и часто я запоминала различные мелочи - никогда не знаешь, что может пригодиться. Размер следа и рисунок подошвы навели меня на мысль, что в доме побывал посторонний мужик. Надо было лишь выяснить, он пришел раньше смерти Тобиаса или позже. Думаю, что Северус может что-то знать, поэтому стоит начать с него. Размявшись, я перво-наперво решила заглянуть в местный санузел и оценить свою новую внешность. На первом этаже ванной не нашлось. Была уборная - такая же грязная, как и все остальное. Я поспешила закрыть дверь, ощущая рвотные позывы. Да в деревенском туалете амбре витало лучше, чем здесь! Не долго думая, поднялась наверх, где сразу обнаружила комнату с наглухо закрытой дверью, ванную и открытую супружескую спальню с незаправленной кроватью. Простыни на ней пожелтели и покрылись отвратительными пятнами. Я поморщилась, решив, что переночевать на ковре, было неплохой идеей. «Не дом, а притон какой-то. Неужто Эйлин Снейп была настолько неприспособленной к быту, что не могла поменять постельное белье?» - подумала я и нахмурилась, припомнив обнаруженный в крови яд. А яд ли то был? Или какая-то гремучая смесь, вызывающая эйфорию? Час от часу не легче! Я прислонилась к стене и прикрыла глаза, пытаясь совладать с собой. Буря эмоций, которые были вызваны этой мыслью, быстро улеглась, и я принялась думать дальше. Итак, какие у нас исходные данные? Яд в крови, проклятие, муж-пьяница, запущенный дом и пропажа трупа как итог. Очень похоже, что докатилась Эйлин до жизни такой не случайно, а с непосредственной помощью. Возможно, и на вещества сажали ее с умыслом: выпей глоток, легче станет - побои мужа перестанут болеть, грязный дом станет лучше. Я почувствовала очередной приступ тошноты, подступающий к горлу. Мне не нравилась вырисовывающая картина: покореженная магия этого тела, вечный упадок сил, недоедание, антисанитария… и кто-то, стоящий на страже. Ведь очень уж оперативно утащили тело. Интуиция завопила раненым зверем. Здесь не то, что все нечисто было, здесь было все очень и очень запущено. - Ничего себе координатор перепутал! – вырвалось у меня. Звук собственного голоса отрезвил, а опасность на горизонте взбодрила. Из глубины души стал подниматься азарт - мне всегда нравились трудные задачи. Я не знала, что здесь происходило, но это ненадолго. Я разберусь. С этой мыслью я развернулась и направилась в ванную, не преминув по пути приложить ухо к двери запертой комнаты. Я догадывалась, что комната принадлежала Северусу. Изнутри не доносилось ни звука. Решив побеспокоить ребенка позже и дать ему время побыть наедине с собой, вернулась к своим исследованиям. Дверь в ванную едва не вываливалась, ни о каких защелках речи не шло. Судя по ее общему потрепанному виду, выбивали ее с завидной периодичностью. Может, Эйлин пряталась здесь от Тобиаса, а тому не нравилось? Я вошла внутрь и увидела то, к чему уже была готова. В грязном умывальнике валялись несколько стеклянных флаконов с чем-то мутным на стенках. Похоже, это и принимала Эйлин. Брать флаконы из-под дряни в руки не хотелось, но мне нужно было почувствовать ее запах, чтобы потом распознать в случае необходимости. Взяла я склянку двумя пальцами и осторожно поднесла к лицу. Запах был… неприятный. Гнилостный. Так пахнет рабство, а уж на него я насмотрелась достаточно, чтобы мгновенно распознать. Можно ли наркотик назвать зельем подчинения? Для меня зельем подчинения было все, вызывающее зависимость. Я собралась уже выкинуть склянку прочь, но ее выбили из моих рук. Она отлетела и, ударившись о стену, разбилась. Остатки зелья растеклись по кафелю, покрытому ржавыми разводами. - Нет! – услышала я звонкий и злой голос Северуса. – Не смей! Он стоял в дверях, глаза его сверкали, но были в них и паника, и боль, и разочарование. Выглядел он воинственно и решительно - собирался драться со мной, если вдруг я решусь этой тухлятиной накачаться? Очень смело. И грустно. Подобное для него было явно не в первый раз. - Я не собиралась, - ответила спокойно, прямо глядя в глаза. – Мне нужно знать запах, чтобы ни с чем не перепутать. Воняет отвратительно. Северус молчал. Он мне не верил. Это тоже было грустно, ведь говорило о том, что он привык слышать ложь. - Она это принимала? – я кивнула на разбитый флакон. - Да, - ответил Северус после некоторой паузы. - И давно? Он пожал плечами. - Первый раз я увидел зелье, когда мне было семь. Тобиас тогда пришел домой пьяным и сильно избил ее. У нее лицо было опухшее и синее, я с трудом ее узнавал. Она достала склянку, выпила из нее и сказала, что это лекарство. - Вряд ли оно было простым лекарством, - вздохнула я, потерев лоб. Я понятия не имела, была ли потеря магии и ужас с магическими каналами последствием принятия веществ, но вероятность не исключала. - Вот что, - я повернулась к Северусу и положила ему руки на плечи. Он нерешительно задрал голову, глядя в мое лицо. – Давай-ка все это уберем. И порядок в доме наведем. Да и нам с тобой не мешало бы помыться. Северус слабо улыбнулся и кивнул, но в глазах улыбки не было. Он давно разучился доверять. Затевать уборку на пустой желудок мне показалось кощунственным, поэтому первое, что мы сделали – это отправились на кухню. Там оказалось все плохо – еды не нашлось никакой. В местном охладительном устройстве мышь повесилась, овощей никаких не наблюдалось, полки в шкафу были пустыми. Не нашлось даже сахара. Но я не сдавалась - решила проинспектировать все с особой тщательностью на предмет заначки. На мои попытки Северус смотрел скептически. Он-то знал, что съедено было все. Я полазила по шкафчикам и нашла засохшую корочку хлеба. Повертела ее в руках, откровенно не представляя, как ее употребить, и положила добычу на стол. Снова прошлась по шкафчикам, и тут удача мне вроде как улыбнулась: в дальнем пыльном углу обнаружился небольшой бумажный пакет с горохом. Невесть какая еда, но за неимением другой… Я выложила свою находку на стол рядом с хлебом. Северус хмыкнул. - Как насчет сходить в магазин? – предложила я. - Денег нет ни пенса. Если только ты не умеешь их делать из воздуха, - отозвался Северус колюче. Отсутствие денег для меня тоже не стало откровением. Какие могут быть деньги в развалюхе, где живет алкоголик и наркозависимая? Я откинулась на спинку скрипучего, но на диво живучего стула (да-да, именно им вчера в меня кидали) и призадумалась. Честно, я понятия не имела, за что браться первым. Убирать дом, мыть себя и Северуса, решать проблему с едой или бежать искать Тобиаса. Впрочем, последнее было точно лишним, сам найдется. А не найдется, так туда ему и дорога. - Гороховая каша? – спросила я. - А есть варианты? – обреченно отозвался Северус. Я вздохнула и подошла к мойке. Открыла кран, который гудел, шипел и плевался одновременно. Вода из него текла ледяная и ржавая, из чистящего средства был только песок. Посуды немытой – куча. Я взяла нечто, отдаленно напоминающее тряпку для мытья посуды, и тут же брезгливо выбросила ее обратно, когда заметила плесень. Энтузиазм мой увял. Я ненавидела грязь. Могла в ней жить, ведь на войне зачастую по-другому не бывает, но когда представлялась возможность избавиться от грязи, тут же этой возможностью пользовалась. Сейчас я с ней мириться тем более не собиралась - мое тело в плачевном состоянии и антисанитария только усугубит его, к тому же придется тратить лишние ресурсы на поддержание иммунитета и борьбу со всей гадостью, что я могу подхватить в этом клоповнике. - К демонам! – произнесла я. – Помыть лицо, расчесать волосы, переодеться и за продуктами! И порошка купить. Вот и наметилась последовательность действий. - Денег по-прежнему нет, - напомнил Северус, и я кивнула. Вопреки настроенным планам, я села на свое прежнее место и посмотрела на мелкого, который старательно делал вид, что ему все равно. На самом деле, чувствовал он себя ужасно. И очень хотел есть. Я же пыталась сообразить, где денег достать. Я бы могла воспользоваться стандартным способом, я ведь профессиональная подселенка и знаю кое-какие секреты, но… проклятие меня жрет и блокирует, а значит, колдовать по-своему я не могу. Я не могу. Хм… Зато Северус вчера показал чувствительность к отраженному сигналу, и значит… Я улыбнулась во все зубы. - Северус, а что у тебя с магией? Она уже как-то проявлялась? Конечно, вчера я решила, что он из сколов, но то было вчера - день выдался нелегкий, и мое восприятие обвело меня вокруг пальца, заставив сделать ложные выводы. Сейчас же я видела, что никакой он не полноценный скол, а обыкновенный вылупок. Силы Первостихии и Распознавания уже прорезались, но работали хаотично и слабо. - Было несколько магических выбросов, а что? - ответил он. Я кивнула, обрадованная. Если магические выбросы были, значит, каналы уже есть, а тот факт, что Северус вчера мог услышать мой зов домой, давал надежду на его способность сотворить несколько простых заклинаний. Идея отдает безумием, но терять все равно нечего. - А бумага и что-то пишущее здесь есть? – поинтересовалась, и Северус осторожно кивнул. – Тогда неси. Будем деньги рисовать! Ответом мне был недоверчивый взгляд. Сомневался в моих художественных способностях? Это он зря.