Под несчастливой звездой

Пока я гадала, чем таким интересным близнецы разнесли нам зал, Северус успел опомниться, подняться и даже отряхнуться. Тот взгляд, которым он наградил рыжих образин, напоминал по температуре полярные ледники. И вот умора — два взрослых шкафа стушевались. Стыдно им было за свое поведение и за свой разгром. — Что вы тут делаете? — требовательно вопросил Северус, уперев руки в бока. Глядел тяжело (ему так казалось) исподлобья и смотрелся нахохлившейся вороной. — Разве вас сюда приглашали? — Мы искали вас с Эйлин и спустились сюда, — ответил Гидеон виновато. Еще бы ножкой пошаркал, вовсе бы смешно стало. — Увидев, что я учу Северуса, тоже решили попробовать распальцовку сделать? — закончила за них я. Ответом мне послужило молчание. — Ну, конечно, мало того, что стойку нормальную не сделали, от того и подгорели, так еще и мизинцы неправильно поставили. В итоге файербол у вас вышел нестабильный. Знаешь, Фабиан, мне нравились твои волосы. Жаль их осталось только полголовы. Идиоты! Фабиан дотронулся до своей новой прически под названием «стрижка-вспышка» и поджал губы. Я его знала достаточно хорошо, чтобы с легкостью спрогнозировать, что сейчас услышу увлекательный рассказ обо мне в целом и о всей ситуации в частности. — А тебе не приходило в голову, что мы можем помочь? — взорвался он. — Только ты нас в качестве помощников даже не рассматриваешь! — А вам не приходило в голову, что вы к этому не готовы? — выдала встречный вопрос, упирая руки в бока и начиная грозно надвигаться на Фабиана. — Что драться Первостихиями вам не вашей палкой колдовать? Все, что нужно для вашего колдовства — это развитые магические каналы, которые соберут ману из окружающего пространства и откалибруют ее по заданным параметрам. Первостихия же идет от души. Вот главная причина, отчего паразиты, столь неуязвимые к любому из воздействий, не в состоянии справиться с заклинаниями Первостихии. Я не хочу вас учить таким заклинаниям не потому, что недооцениваю, а потому, что вы не готовы. Под конец своей пламенной речи я почти добралась до Фабиана. Тот не будь дураком воспользовался разницей в росте и предпринял попытку нависнуть надо мной скалой, но мне было не до психологических приемов. Я бегло осмотрела его ожоги, коснулась шеи, проверяя температуру. Были у меня опасения, что она у него упала. Но нет, кожа была достаточно горячей, а под моими пальцами уверенно бился пульс. Немного учащенный, но был он не от заклинания, а скорее от текущей перебранки. — У нас получилось! — возразил Гидеон. — Вернее, у Фаба вышло, а у меня только пшикнуло. — Я уж вижу, — вздохнула. — У тебя только сажа на лице и больше ничего. Файербол является простейшей атакой, ее могут осилить почти все, даже те, кто не владеет Первостихией Огня в принципе. Ей способен воспользоваться любой, у кого есть хоть какие магические каналы. Вопрос в последствиях. Фабиан, доставай свою палку и попробуй что-нибудь наколдовать. Сейчас мы выясним, насколько ты готов к использованию атак Первостихий. Ну? Фабиан молча достал свою деревяшку, но весь его вид кричал о том, что я ошибаюсь. Он направлял ее на поломанную стену уверенно и слегка высокомерно. Беда с местными волшебниками — они не в состоянии почувствовать, что магия им не станет подчиняться, пока не попытаются колдовать. — Репаро! — произнес Фабиан, и ничего не произошло. Палочка в его руке дрогнула, а потом он сильнее стиснул ее пальцами, будто это поможет. — Репаро! — повторил он, и в его голосе послышались отчетливые панические нотки. — Люмос! Ни искр, ни вспышек, ничего. Фабиан резко выдохнул и уязвимо, будто был потерявшимся ребенком, посмотрел на меня. Зрачки его были расширены от ужаса, а челюсти стиснуты. Палочка в руке дрожала, хотя он ее сжимал так, что еще немного и сломает. Я покачала головой и шагнула к нему, вспоминая, как боятся маги потерять свою силу. Для них это было едва ли не самым страшным кошмаром. Я обняла его осторожно, чтобы не потревожить раны. Фабиан был таким напряженным, что мне казалось, будто я пытаюсь обвиться вокруг памятника. — Но она теплая! Я чувствую, как палочка отзывается! Но почему она не работает?! — Тс-с, не психуй, — прошептала я почти ласково. — Ты перегрузил свои каналы. Они сейчас находятся в хаосе. Они восстановятся, все будет хорошо. — Когда? — он отстранился, глядя в глаза, будто пытался понять лгу я или говорю правду. Схватил за плечи, готовясь вытрясти из меня ответ в буквальном смысле этого слова. — Примерно сутки, — я накрыла руку с палочкой своей рукой и легко провела пальцами по тыльной стороне ладони. — Отпусти, Фабиан, сейчас она тебе не поможет. Даже, наоборот, навредит. Наверное, осознание последствий от неосторожного колдовства сделало Фабиана податливым, поэтому он позволил мне забрать деревяшку. Я приняла ее и улыбнулась, показывая, что все в порядке, но радовалась я рано. — Репаро! Репаро! Люмос! — послышалось от Гидеона. И судя по истеричным ноткам в голосе, у него ничего не получалось тоже. — А у меня почему не работает? Я же не смог! У меня не вышел файербол. — Потому что у вас одни магические каналы на двоих, — ответил за меня Северус. Он стоял, скрестив руки на груди, и взирал на двойную мужскую истерику со спокойствием просветленного мудреца. — Если один их сбил, то и другой страдает, что тут непонятного? Разумеется, ему происходящее не нравилось, и стоял он с такой недовольной мордашкой, что от ее вида даже парное молоко могло скиснуть. — Все понятно, — вздохнул Гидеон, протягивая мне свою палочку. — А можно и меня обнять? Я ведь тоже пострадавший. — От собственного идиотизма… — проворчал Северус. Я хмыкнула и взяла вторую палочку. Ну вот, у меня теперь их две. Правда, в моих руках они не казались теплыми — мои-то каналы все надежно скручены проклятием. Кстати, о проклятии, а куда дели тело моего батеньки Принца, а то мне его кости для гомункула надо. К тому же надо поговорить с братьями и спросить, кто из них готов пожертвовать своими костями для Лили. Ох уж эти ингредиенты… Гидеон ждать приглашения к объятиям не стал, просто зашел мне за спину и притиснул к брату всей своей молодецкой тушей. Я вдруг почувствовала себя начинкой для сандвича. Хотя, оно не было неприятно, а скорее наоборот — я отлично себя чувствовала, будто вот так торчать — самая естественная и правильная вещь на свете. И тебе, привет, связь проклятущая, а то я уже забывать о тебе стала. — Хватит ерундой заниматься, я кое-что нашел. Тут круги такие любопытные… Я заставила братьев чуть отойти и выглянула из-за Фабиана, чтобы увидеть, на что указывал Северус. Было там, действительно, интересно. Я заметила часть круга с надписями, очень напоминающими печать, которая разработана специально, чтобы — та-дам! — сдерживать демонов. — Ты знаешь, что это? — задумчиво вопросил Гидеон, стараясь не разжать объятий. — Объяснение, отчего Абрахас так отчаянно истерит со своим залом. Похоже, за ним находились темницы, в которые они запирали всякую нечисть, — весело отозвалась я. — Пустите, хочу взглянуть поближе.

***

— Ай! — воскликнул Фабиан, и я закатила глаза. — Да ладно, это не так больно, как ты пытаешься показать, — фыркнула, а Северус согласно позвенел склянками, пряча ухмылку. Я повернулась и подозрительно оглядела батарею флаконов на столе. Меня терзали смутные сомнения, что мелкий что-то начудил с заживляющей мазью, сделав ее более жгучей, чем она должна быть. Слишком уж хитро у него блестели глаза. Мы сидели на кухне и занимались лечением подгоревших братьев. Как оказалось, авроры всегда носили с собой в кармане с расширением пространства стандартную аптечку, и она сразу явилась на свет, стоило Северусу заикнуться о том, чтобы залить моих супругов перекисью. Что такое перекись, я не знала, но Гидеон пришел от названия в ужас и предъявил альтернативу. — Просто полегче, ладно? А еще лучше пожалела бы, я же ранен! — продолжал ныть Фабиан. О, Владыка, мужчины! Стоит только немного пораниться, так сразу умирают от царапины, да еще пожалей их при этом — по голове погладь, поцелуй, еще какую-нибудь дичь соверши. Обойдутся. Я отстранилась с ватным тампоном, пропитанным заживляющим зельем, от обгоревшей части лица и смерила раздраженным взглядом: — А ты заслужил, чтобы я тебя жалела? — спросила вкрадчиво. — Кто виноват в твоих бедах, а? Фабиан засопел. — У него шрамы останутся? Мы тогда не такими одинаковыми будем, не хотелось бы, — вмешался в разговор Гидеон, который сидел верхом на стуле неподалеку от меня и подпаленного брата. — С чего у меня должны остаться шрамы от огня? Меня же не Адским Огнем поджигали, — сказал Фабиан. — Правда же? Оба близнеца посмотрели на меня с надеждой. Им явно не хотелось, чтобы народ вдруг стал их легко различать. Помню даже у меня с этим вначале были некоторые проблемы, а для остальных так они вовсе должны казаться идентичными. — Шрамы украшают мужчину, — хмыкнул Северус и понюхал что-то из флакона. Сморщился так, будто там отказалось что-то донельзя неприятное. Мне сразу же захотелось подсунуть варево Фабиану, и я протянула руку. Северус с готовностью передал мне зелье. — Это пить надо, — сказал он злорадно. Я не удержалась и тоже понюхала. Забористо пахло тухлыми яйцами. О, да, именно то, что надо — зелье, которое повышает регенерацию тканей. — Давай, милый, — улыбнулась акульей улыбкой. — Глоточек за папу, глоточек за маму, глоточек за брата и за меня до дна. Фабиан скривился, бросил на меня рассерженный взгляд, и я поняла, что он что-то задумал. Мне бы насторожиться, но меня сжигало любопытство. — Хорошо, милая, — ответил он ехидно и поднял флакон так, будто это был бокал с алкоголем, и пора произносить тост. — За тебя. Он осушил мерзкое зелье залпом. Я заметила, как дернулся его кадык, когда он сглатывал эту гадость. Единственное, чего я не учла, что расстояние между нами было небольшим. Я по-прежнему находилась между его раздвинутых ног, куда забралась, когда обрабатывала раны тампоном с зельем. Поэтому неудивительно, что его рука оказалась на моей шее и потянула вниз. Первое, что я почувствовала, — это отвратительный вкус зелья на своих губах; второе — что чужие твердые губы атаковали мои. Я фыркнула в них, сердито куснула за нижнюю и оттолкнула Фабиана от себя. До крови, конечно, я губу не прокусила, но потрепала знатно, судя по тому, как она покраснела, и это нисколько не повлияло на довольный вид ее владельца. Он цвел и пах, но ровно до того момента, пока оставшаяся часть волос не вспыхнула, занимаясь красивым синим пламенем. — Северус! — крикнула я, и огонь погас. Волосы, впрочем, это не вернуло. Фабиан теперь был трогательно лыс. — Я не собираюсь извиняться, — скрестил руки на груди мелкий. — Я предупредил. Если еще раз к тебе полезет кто-то из них, то следующим сгорит что-то более важное и выпирающее. И сигной добавил, маленький хитрюк: //Я обещал никого не убивать с помощью Первостихии, но использовать ее в воспитательных целях мне никто не запрещал! — и мысленно показал мне язык. Вот же засранец! Как он быстро обнаружил нужную лазейку, меня аж гордость расперла. Обычно то, что убивать Первостихией нельзя, но использовать ее можно, до молодняка доходит не сразу, а этот сообразил сразу. Я сделала пару шагов от Фабиана, дабы не провоцировать лишний раз мелкого, и спокойным, мягким голосом сказала: — Сев, нельзя сжигать гениталии только за то, что кто-то решил неудачно пошутить. — Я такого юмора не понимаю, — напыжился Северус. — И вообще, какие гениталии? Как тебе в голову могло такое прийти? Под «выпирающим» я имел в виду нос или ухо! — Каждый думает в меру своего воспитания, — хмыкнул Гидеон. Фабиан промолчал, он был занят ощупыванием своего оголившегося черепа. Выглядел он злым, пыхтел громко. Гидеон, который вышел из этой ситуации с наименьшими потерями, скорее веселился, чем злился. — Да отстань ты от своей лысины, Фаб! Пацан тебе одолжение сделал — голову в порядок привел, а то был плешивый. — Сейчас ты плешивым станешь! — рыкнул «пострадавший». — О, нет, братец, не стану. Я к Эйлин не полезу без ее разрешения. — Ты вообще к ней не полезешь, — предупредил Северус. — Волосы отрастут, а вот нос или ухо — нет. Это уже не разговор получался, а какая-то безобразная перебранка. И все из-за меня. — Прекратили! — рявкнула я. — Никто ни к кому не полезет и органы мы сжигать не будем! Я даже не знаю, как это назвать. Детский сад. Все, оставайтесь тут, мне нужно от вас отдохнуть. И не дай Владыка по возвращению я обнаружу хоть один новый синяк, накажу всех скопом! Пойду прогуляюсь! — Одна?! — воскликнули все трое так, будто я собралась лезть в речку с крокодилами, а не дышать воздухом. Я фыркнула и направилась к двери. Мужчины потянулись за мной, как привязанные, а меня подобное разозлило — никакой самостоятельности, одна самодеятельность. Я распахнула дверь и застыла. У моего развалившегося крыльца неловко перетаптывался Абрахас Малфой. Выглядел он среди общей серости и разрухи настолько неуместно, что казался павлином на помойке. Что ж, на ловца и зверь бежит. Мне же лучше — не нужно гонять по островам и искать белобрысого, чтобы «поговорить». Сам пришел, и значит, ему что-то от меня надо. Выслушаем. Только сделать все надо наедине, боюсь, что подпаленные братья или нервный мелкий могут испортить дело. — Одна, — сказала твердо. — Пробежаться хочу. Сев, на тебе дом. Лили сейчас спит, но может проснуться. К тому же два подпаленных оболтуса нуждаются в пригляде. Справишься? — В обморок не упадешь? — сощурился Северус, внимательно меня рассматривая. Я понимала его волнения, ведь уже не впервые показываю себя малохольной девицой, которую хлебом не корми, а только дай без чувств свалиться. — Не-а, — я качнула головой. — Просто побегаю, чтобы лучше информацию в голове утрясти. Одна. Не смотрите на меня так, — указала на братьев, — я с вашими подпаленными рожами в городе появляться не хочу. Сидите дома и лечитесь, раз уж такие умные, чтобы Первоначало Огня пробовать. Супруги насупились после моих слов, но возражать не стали. Лишь сверкнули на меня многообещающими взглядами — когда вернусь домой, устроят мне феерию сучизма. Я только усмехнулась на такое — не страшно аж ни разу. — Долго не задерживайся, — в конце концов, отпустили меня с напутствием. Я осклабилась в ответ и вышла, захлопнув за собой дверь. Абрахас, заметив движение, вскинул голову. Лицо его просветлело, стоило увидеть меня, он было дернулся в мою сторону, но я сделала жест, чтобы не приближался, ведь дверь могут открыть и запалить нашу встречу. Тогда уж точно поговорить нормально не получится, не в свете последних событий. Я быстро преодолела опасное крыльцо и побежала вперед. Скрывшись за поворотом, остановилась в ожидании Малфоя. Тот не разочаровал — явился немедленно. — Доброго вечера, леди Вайшравана, — сказал он, поклонившись. Подобное обращение заставило меня нахмуриться — откуда он знает, кто я? Даже Тобиас увидел во мне лишь якшини, а никак уж не Генерала. — Добрый вечер, лорд Малфой. Довожу до вашего сведения, что не являюсь леди. Если хотите обращаться ко мне по всем правилам, необходимо говорить Ваше Высокопревосходительство, — поправила его. Я рассматривала Малфоя, склонив голову на бок, как нечто редкое и интересное. — Можно еще по имени. Эйлин подойдет. — Я понял, Эйлин, — сказал Малфой. — Тогда и я — Абрахас. Я слабо улыбнулась. — Договорились. У вас ко мне какое-то дело? — спросила учтиво. То, что дело было, я и не сомневалась. Не зря же он ошивался у моего дома, ожидая, пока кто-то выйдет. Он, скорее всего, пытался попасть внутрь, но вряд ли что-то получилось. Внутренности-то в другой вероятности находятся. — Простите за поздний визит. Мне дали ваш адрес, но не сказали, что дом под Фиделиусом. Пришлось ждать. Так вот как они спрятанные дома в других вероятностях называют. Фиделиус. Любопытно. — Ничего, я понимаю. — Быть может прогуляемся, Эйлин? — предложил Малфой. — Мы можем сходить к реке, — предложила, — но предупреждаю сразу — красот никаких не ждите. Скорее, наоборот. — Я примерно представляю, где мы находимся, так что не стану, — уверил меня Абрахас.