Под несчастливой звездой

Я вернулась домой поздно - по моим внутренним часам было уже далеко за полночь. Думала, что все будут спать, но, так как я отвыкла от жизни в семье, ошиблась в своих предположениях. Вся честная компания в виде братьев и Северуса ждали меня. Чем они скрашивали досуг? Нет, не ругались, а дружно читали запрещенные книжки, которые рыжие обормоты притащили недавно, и я в который раз убедилась, что ничто так не сближает, как контрафактные вещи. — Я нашел заклинание, которое заставляет флоббер-червей разговаривать, — заявил Северус так радостно, будто совершил находку века. Братья дружно скривились. Мое появление осталось для них тайной, ведь я умела ходить бесшумно. — Это для особо больных на голову: ты их готовишь для зелья, а они тебя умоляют их не убивать, — подхватил Гидеон. — Кстати, Северус, а ты знаешь, что если флоббер-червя разрезать надвое и оставить, то червь не умрет, а будет два, — вставил свою реплику Фабиан. По нему было совсем незаметно, что вчера он, поигравшись с Первостихией Огня, ходил лысым и обожжённым. Сейчас Фабиан выглядел почти, как раньше, то есть был снова рыж и кудряв, едва ли не больше, чем до потери волос. Магия. — Я не знал. А если на три части? — вот за что любила Северуса, так за готовность учиться всегда и везде, и неважно, откуда информация получена. Поймут ли братья? Если да, то у них появится шанс наладить с ним отношения. Сейчас он воспринимает их врагами из-за травмирующих воспоминаний и терпит по необходимости, но это не значит, что переубедить его нельзя. — Будет три, — ухмыльнулся Гидеон. — Так флоббер-червей разводят в лабораториях. И считается, что оптимальное количество частей для среднего червя, — пять. — То есть из одного червя можно сделать пять? — с сомнением вопросил Северус. — Не веришь. Может, нам спросить у червей? Заклинание подходящее есть, — фыркнул Фабиан. Я же мысленно хмыкнула, думая о том, что кто-то из кодировщиков таки воплотил идею размножения путем разрезания на кусочки. Она давно витала в воздухе, но пока была неосуществима по технической части - кодировщики никак не могли справиться с весьма необычным побочным эффектом, который заключался в делении души на части при таком варварском способе размножения. Да, душу тоже можно было разделить. Только при этом и сила половинилась, а порой случалось и вовсе неприятное: одной части доставалось Распознавание, а другой - способность контролировать Первостихию. Иметь одно без другого - все равно, что быть инвалидом: первый становился немощным, а второй - слепым. Я почувствовала, как меня пытается подгрузить очередным флэшбеком, и пришлось срочно применять меры, ведь переживать очередную сенсорную перегрузку в этом бренном теле было сейчас не к месту. Я сосредоточилась на звонком голосе Северуса, и он выудил меня из транса, как рыбак рыбу. — А давайте! Прямо сейчас! — согласился он с преувеличенным энтузиазмом, отлично зная, что близнецам придется тащиться в ночь холодную за червями, ведь дома у нас подобной экзотики не водилось. Что братья ответят, я дожидаться не стала, вышла из полутемного коридора в гостиную. Надо отдать должное, меня заметили сразу и повскакивали на ноги. — Мама! — воскликнул Северус, роняя фолиант с заклинаниями для червей на пол, а мое сердце, как обычно, пропустило удар от такого обращения. — Где ты была? Братья согласно закивали, складывая руки на груди. Оставила на свою голову на полвечера, они спелись и выступают единым фронтом. — Гуляла. Мне нужно отдохнуть и подумать, — соврала я. Не говорить же им, что я разделывала Роуз, а потом странным образом вербовала в свои ряды молодое аврорское дарование. — Много надумала? — буркнул Северус. Он был обижен, что я его с собой не взяла. Хотя не из-за чего — мы друг у друга руки на пульсе держали, перекидывались сигнатурами чуть ли не каждый час. Он поднял книгу с пола, положил ее на диван и шагнул ко мне. Его руки обвили мою талию, а нос ткнулся куда-то в плечо. — Ты пахнешь кровью, — прошептал он. — Зачем пытаешься солгать? Что я могла ответить? Что есть на свете вещи, которые ему лучше не видеть? Он, конечно, обидится, но все же мелкий, какой бы душой ни обладал, каким бы взрослым ни казался, оставался ребенком. Я не хотела, чтобы он был замешан еще и в жертвоприношениях. Кто-то скажет, что поздно спохватилась. Надо было начинать с Флетчера, и не вызывать Северуса на зачистку его крови, но у меня есть, что возразить. Я не стану показывать грязь Северусу, если того можно избежать. Я вообще никому ее не покажу, сама все сделаю, если представится такая возможность. Я привыкла к крови, к грязи и к таким вещам, которые многие и представить не могут. Он — нет. — Оцарапалась, наверное, о наше крыльцо, — солгала, надеясь, что Северус поверит. Судя по тому, как подозрительно сузились его глаза, надежды мои не сбылись. К счастью, мелкий не стал настаивать и задавать лишние вопросы, решив поговорить позже и не при близнецах. — Вы ужинали? — Решили тебя не ждать. Но кое-что оставили, — ответил Гидеон. — Разогреть? Я покачала головой. И хотя у меня живот болел от голода, кусок в горло не лез после всей той расчлененки, что я творила. Пожалуй, я лучше в душ. Он должен помочь. Да и под ногтями кровь осталась. Скорее всего, ее и унюхал Северус. Вот же нос. — Как там Лили? — поинтересовалась я. — Ничего, держится, даже по дому пыталась помочь. Мы ушли домой сразу, как она улеглась спать, — Фабиан провел рукой по своим волосам. Похоже, никак не нарадуется, что вернул назад свою шевелюру. "Братья считают это место домом. Как мило," - подумалось мне, только сил комментировать уже не осталось. — Хорошо. Я в душ. — Ладно. Раз ты вернулась, я пойду спать, — Северус широко зевнул. Он явно держался из последних сил, чтобы не уснуть. — Я зайду к тебе перед сном, — пообещала я ему, потрепав его по голове. На этой ноте мы и отправились каждый по своим делам. Поднимаясь по лестнице, я почувствовала, что живот снова скрутило болью. Может, все же подумать о позднем ужине и попробовать в себя что-нибудь запихнуть, а то совсем желудок расшалился. Правда, чувства голода я не ощущала, а, наоборот, меня подташнивало. И неудивительно — более мерзкий ритуал сложно придумать. Зашла в ванную, пустила воду. Вначале долго терла руки над умывальником, пытаясь вымыть красные полоски из-под ногтей, а уже потом принялась раздеваться. Шагнула в душевую кабинку под тугие и горячие струи и едва не застонала от облегчения. Как же мне стало хорошо, когда вода коснулась кожи. Сколько я простояла, не помню, да и не важно все это, но горячая вода смыла усталость и немного приглушила боль в животе. Не скажу, что терпеть боль я не умела, дело было не в этом. Она меня раздражала, заставляя постоянно отвлекаться. Ведь боль — примитивный сигнал, предупреждающий о неполадках в организме, и никак его не отключишь усилием воли. Человеческое тело такое несовершенное. Я вышла из кабинки и взяла полотенце. Когда хорошенько вытерлась, накинула на плечи один из банных халатов, которые висели на крючке здесь же. И только потом принялась собирать грязную одежду. Я замерла, когда увидела на своем белье кровь. Первая мысль, которая пришла в голову, — я разваливаюсь. Возможно, мои недавние действия перегрузили шкурку, ведь волшбу я творила не просто мощную, а Заглавную. Вторая мысль — почему кровь только на белье? Крови должно быть больше. Она должна течь из носа, глаз и ушей. На поздних стадиях она обещает сочиться из каждой поры. Но нос почти всегда первый. Я заглянула к себе в ноздри и ничего похожего на кровь не обнаружила. Глотка и уши тоже были чистыми. Что-то было не так, но не могу понять, что. Боль в животе стала возвращаться, а по бедру потекла розовая струйка. Я помянула демона всуе, поняв, что кровь останавливаться не собирается. Стерла ее салфеткой и принялась размышлять, что мне делать. Как перевязать голову, я знала. Как перевязать руку, ногу, торс — тоже, но вот как перевязать то место, я откровенно не представляла. В итоге, я решила сделать не перевязку, а тампон. Ни ваты, ни марли я в шкафчиках не отыскала, поэтому поступила проще — оторвала у рубашки рукав и сложила его несколько раз. Невесть какой тампон, конечно, но другого не было. Оставалось только надеяться, что кровь остановится. Я вышла из ванной. Первым делом отправилась к Северусу. Он спал в своей комнате, свернувшись клубком. На тумбочке мягким желтым светом горел ночник. Я поправила одеяло у Северуса и коснулась губами его лба. Озарило меня по поводу своего состояния уже на входе в свою комнату. Я толкнула дверь и вместе со щелчком замка что-то встало на место в моей голове, и я поняла, что упускала. — Менструальные кровотечения! — произнесла я вслух, впечатленная своим открытием, и открыла дверь. За дверью оказались братья с вытянутыми лицами. Зачем они притащились ко мне, когда имеют собственную спальню в доме, мне было ясно, да только за своими думами и проблемами, я как-то не ожидала их обнаружить на своей территории. Первым пришел в себя от шока Гидеон. Он натянуто улыбнулся и поинтересовался: — Это ты пароль такой к двери придумала или… — Или… Я вошла внутрь и огляделась. За время моего отсутствия здесь прибрались. На полу больше не валялась грязная одежда или пакеты. Теперь все было вычищено, выстирано и отправлено по шкафам. Кровать аккуратно заправлена, мусор весь убран. Хорошо поработали, молодцы! А главное, что без магии. Братцы оказались неплохи в ведении хозяйства. Подобное открытие натолкнуло меня на мысль привлечь их на помощь в своем физиологическом вопросе. Они ведь тоже подобными кровотечениями страдают. Или я что-то путаю? Или мужчины не страдают, а только женщины? Не помню. В любом случае, пусть помогают, они мне супруги или кто? — Так, мне нужна помощь. Я понятия не имею, что с этим делать. Сказать честно, я вовсе позабыла о таком свойстве человеческого тела, поэтому немного удивилась, когда в ванной обнаружила… Что я неправильно говорю? Отчего мои обормоты стали такими испуганными и зелеными? Спокойно, я не буду паниковать. Может, нет никаких менструальных кровотечений у людей, а я с эльфами перепутала? Нет, у эльфов тоже их нет. Гномы? Двуликие? — Значит, это все же не нормально, — рассудила я, вздыхая. — Все-таки тело отказывает… — Что?! — воскликнули братья. — Нет! Это… нормально. Но, к сожалению, мы тоже не знаем, что с этим делать. Ведь у мужчин такого не бывает, это чисто женское… — Поэтому надо попросить кого-то из женщин… — Роуз, например… — Да, она знает… Близнецы принялись мало того, что тараторить, так еще и заканчивать друг за друга фразы, лица при этом имели красные от смущения. Похоже, зря я к ним обратилась. Надо было самой с этой проблемой справляться. Да поздно теперь. — Отставить панику! — гаркнула я командирским тоном. Мои супруги тут же вытянулись в струнку и построились. Едва по порядку не рассчитались и не отсалютовали мне — все же в военизированной организации работали, успели привыкнуть к командирскому тону и различали его моментально. — Сейчас ночь, никто ни к какой Роуз не пойдет, — произнесла я уже мягче, но слушали меня все равно со всей внимательностью. Надо запомнить этот прием и использовать в особо тяжелых случаях. — Мы ляжем спать. Я устала, вы устали, до утра ничего со мной не случится. Утром кто-то из вас сбегает в аптеку и купит там все. Я думаю, что в аптеке все расскажут и объяснят. План действий понятен? — Так точно! — выдали обормоты в унисон. Вот и договорились. Договорились же? — Отправляйтесь в свою комнату. И спасибо за уборку. Они не шелохнулись. Значит, не договорились. — Мы здесь останемся, — заявил Фабиан, ощетинившись. Он собирался отстаивать свою позицию до последнего. Сил возражать у меня не было, я лишь пожала плечами и потащила на пол покрывало. Матрас по-прежнему казался мне слишком мягким. — Как хотите, — ответила. — Но если утром Северус вас увидит, то не жалуйтесь, если без носа или уха останетесь. Он слов на ветер не бросает. Это сегодня я не «пахла кровью», а теперь точно буду. Он унюхает, поверьте мне. Меня наградили двойным мрачным взглядом, но возражать не стали. И правильно сделали. Я улеглась на пол и свернулась так, чтобы живот меньше болел. Старая добрая поза эмбриона редко подводила, но сейчас, похоже, был тот момент. Живот чуть успокоился, но вот пояснице пол не понравился. Ее начало ломить. При таком спектре ощущений уснуть было совершенно невозможно. Хотелось проклясть гребаное женское тело! Какого демона оно кровью разливается, будто собирается размножаться? Не могло меня в Тобиаса запулить, а не в Эйлин? Проблем бы меньше было. — Эйлин, — мягко позвал меня Гидеон. — Иди к нам. Тебе же там неудобно. Мы знаем, как ты любишь пол, но сомневаюсь, что предыдущая хозяйка тела разделяла твои вкусы. Давай… Вот же змей-искуситель! Но, пожалуй, в его словах был резон: мягкость матраса — это чисто мой заглюк, а не предыдущей Эйлин. И теперь, когда тело переживает стресс, неудобство терпеть не хочет совсем. Вот и поясницу ломит. Делать нечего — поднялась. Взяла подушку и покорно проползла между своих духовных супругов. Они освободили для меня достаточно места, чтобы я могла устроиться с комфортом. Я и устроилась. Только проклятый живот никак не хотел затыкаться. Может, он правда голоден, как мне казалось вначале? Я как раз обдумывала идею сгонять кого-то из рыжих на кухню за бульончиком, когда чья-то шаловливая лапа легла на мой ноющий живот. Я дернулась, пытаясь лапу сбросить, но Фабиан тут же заворковал: — Тс-с-с, расслабься, мы ничего тебе не сделаем. Просто погладим по животу. Станет легче, вот увидишь… Вскоре к руке Фабиана присоединилась лапа Гидеона. — Откуда вы так умеете? Мне показалось, что вас подобные физиологические проблемы ввергают в панику, — спросила я умиротворенно. Боль утихла, ее заменила сонливость и чувство безопасности, которое приносили с собой прикосновения духовных супругов. Ненавижу это чувство всей душой за лживость (Кубера тоже так делал, а потом доказывал, что безопасностью и не пахнет), но совсем нет сил сопротивляться - умоталась за день в слабой шкурке. — Ну, не совсем… Мы лишь знаем, как справляться с болевым синдромом, — пояснил Фабиан. — Мы так Роуз успокаивали, — добавил Гидеон. Я услышала, как Фабиан шикнул на брата, будто считал, что упоминание Роуз в качестве их бывшей меня заденет. Не заденет. Я не ревнивая. Вспомнилась наглая секретарша Главного Аврора и то, какие она бросала взгляды на моих мужей. Сразу захотелось их придушить за неимением доступа к секретарше. Но я же не ревнивая, поэтому пусть живут. — Ладно, — пробормотала, проваливаясь в сон.

***

Я всегда пребывала в уверенности, что все самое интересное можно узнать только подглядывая или подслушивая. Происходящее в данный момент, мои убеждения доказывало. Я лежала на боку. Руки — судя по запаху — Фабиана обнимали меня со спины, а характерное сопение прямо в затылок говорило о том, что обладатель этих рук спит, как младенец. Я тоже недавно спала, но разбудило меня копошение. Показывать, что я проснулась, я не стала, лишь немного приоткрыла глаза, обозревая происходящее. Блестящее решение. Копошился в комнате Гидеон, но делал он нечто настолько странное, что, если бы от недоумения можно было поменять цвет, как это случалось с некоторыми нечеловеческими оболочками, я бы давно бы выдала себя каким-нибудь пурпурным или нежно-салатовым цветом. Происходило вот что: в руках у Гидеона был пакет. Он осторожно им прошелестел и вынул оттуда белую прямоугольную подушку размером с ладонь. Гидеон повертел ее в разные стороны, понюхал, а затем нахмурился. Некоторое время он стоял и смотрел на нее, будто в замешательстве, а потом полез в мой шкаф. Копошился он там недолго, и вскоре я увидела, что из темных шкафных недр супруг достал мои трусы. «Он что фетишист?» — было первое пришедшее в голову, когда я это увидела. Дальше начало происходить что-то совсем уж невообразимое: Гидеон взял белую подушку и принялся примерять ее к трусам. Причем делал он это так тщательно, будто мои трусы и подушечка составляли какой-то паззл, детали которого должны были идеально подходить друг другу, но Гидеон никак не мог понять, как именно надо их примостить. Сзади меня пошевелился Фабиан, что-то сонно пробормотав, и Гидеон спрятал «детали» за спину, точно боялся, что его застанут за столь необычным занятием. Когда стало понятно, что Фабиан просыпаться не собирается, да и я не шевелюсь, он расслабился, достал трусы и подушечку и с тоской на них посмотрел — ну никак они не сопоставлялись. Я только подумала, что страньше быть уже не может, как ситуация приняла другой оборот: в приоткрывшуюся дверь просочился Северус. Я решила, что надо бы проснуться, а то Фабиан останется без какой-нибудь выступающей части тела, но не успела разыграть свое пробуждение, как Северус нахмурился на нас, а затем прокрался к Гидеону. Он вырвал из его рук белье и подушечку, а затем прошипел тихо: — Она сказала вот так! Что ты возишься? Вот тут-то я поняла, что градус абсурда дошел до критической точки, и открыла глаза. Что Северус, что Гидеон заметили меня сразу и уставились так, будто ожидали заявления о том, что умираю и мне необходимо лекарство. — Что здесь происходит? — спросила я, садясь. Проснулся и Фабиан. Мое шевеление и голос тому способствовали. Он сонно заморгал и сдул с глаз рыжую челку.  — И тебе доброе утро, мама, — отозвался Северус, недовольно косясь на Фабиана. — Ничего особенного здесь не происходит. Докладываю: я поймал сегодня утром Гидеона у самого порога нашего дома. Вел он себя странно, поэтому я выведал, куда он направляется. Оказалось, что он намеревался выйти в поисках аптеки, чтобы проконсультироваться насчет месячных кровотечений. Что это такое, я не знал, но вызвался показать, где находится аптека, ведь кровотечение — это серьезно. В аптеке нам попалась приятная женщина, которая все доступно объяснила, а также снабдила нас всем необходимым и рассказала, как пользоваться. Давай, мы тебе покажем, что нужно делать. Кстати, боли в животе прошли? Я прислушалась к себе и ничего криминального не ощутила. — Э-э-э, вроде бы да, — ответила в некотором шоке. Сказать, что речь Северуса меня впечатлила, это ничего не сказать. — Хорошо. Тогда тебе нужно переодеться. Я неуверенно кивнула и принялась подниматься с кровати. То, что нужно переодеться, это точно. Внизу было мокро и совсем неуютно. — И еще, хочу добавить. Так как я раньше не знал об этой физиологической особенности женщин, мне казалось, что мой отец Тобиас мучил мою мать так, что у нее были кровотечения. Оказалось, что в этом смысле я ошибался, поэтому я закрою глаза на то, что сегодня увидел в спальне. Но имейте в виду, — он выразительно посмотрел на братьев, — если ее обидите, останетесь сразу без всего: и без носа, и без ушей, и без органа, которым ходите по-маленькому. Понятно? Теперь не только я пребывала в шоке, но и близнецы. Поэтому они хором заявили, что поняли. Ну, а я отобрала белье и подушечку и отправилась в ванную приходить в себя.