Под несчастливой звездой

Дорогая Каталина, Мне было невероятно приятно получить Ваше письмо. Вы очень любезны, но я вынужден просить Вас предоставить информацию полностью. Такие меры позволят избежать ошибок, и пройти процессу правильно. Ваш Темный Лорд. ПС: Украшения у меня. Готов их передать тотчас, как получу от вас ингредиенты с полным описанием ритуала. * Дорогая Эйлин, Тот ковер был любимейшей вещью моей жены, поэтому я окажу Вам содействие в решении данного вопроса. Если Вы сможете найти для меня минутку, приглашаю Вас сегодня на пятичасовой чай к себе в Малфой-мэнор для обсуждения вопроса с глазу на глаз. Ваш Абрахас. * Дорогой Темный Лорд, Вынуждена с прискорбием сообщить, что предоставить всю информацию не представляется возможным по причине отсутствия у меня украшений. Ваша Каталина. * Дорогой Абрахас, Мне очень жаль сообщать Вам, что я не могу принять Ваше приглашение из-за проблем со здоровьем. Если Вас не затруднит устроить пятичасовой чай у меня, я буду Вам бесконечно благодарна. Ваша Эйлин Снейп, в девичестве Принц. Ничего не предвещало беды. Утром Северус, сияющий, как начищенный медяк, из-за отсутствия дома братьев, пришел меня будить. Разбудить-то разбудил, а вот с постели поднять не сумел. Вернее, я сама не смогла встать. Честно пыталась несколько раз, но тело не слушалось. Я грешным делом подумала, что меня каким-то чудодейственным образом вытащили из тела Эйлин и пересадили в бревно, и теперь у меня не было ни ножек, ни ручек, ни сил, чтобы подняться. Неопровержимыми доказательствами моего недревесного происхождения были тяжелое, свистящее дыхание, и хрипы где-то внутри, заставляющие меня каждый раз лихорадочно вспоминать, не глотала ли я вчера перед сном гармошку. В общем, все сияние Северуса в одночасье сошло на нет, сменившись бледностью с оттенком зеленого — очень уж за меня распереживался мелкий. — Ты заболела! — заключил он. Ни тебе «с добрым утром», ни тебе «как ты себя чувствуешь», а сразу диагноз. — После вчерашнего дождя. Я предлагал тебе помочь высушиться, а ты рукой махнула. И теперь полюбуйся! Я бы позабавилась отповедью, если бы в глазах Северуса не было столько страха. Страха, что он может меня потерять. Могла бы пошевелиться, обняла бы, но мое тело думало, что оно музыкальный инструмент без конечностей, а рот хрипел и свистел вместо успокаивающих слов. Пришлось сигнами пользоваться, и от них стало еще хуже, ведь с ними обычно идет дополнительная информация. Что уловил Северус, неясно, но лучше б молчала. Я увидела, как у него задрожала нижняя губа, будто он решил разразиться слезами, но вместо них сорвался с места и выбежал из комнаты. Я вздохнула. Звук, конечно, походил на хрип умирающего, а не вздох, но чем богаты. Что ж, пока Северус успокаивается, у меня есть время, чтобы наметить план дальнейших действий. Надо расслабиться, настроиться и попробовать провести диагностику. Увижу в своем немощном состоянии я немного, но это лучше, чем ничего. Закрыть глаза. Настроиться. Уйти в себя. И… сделать шаг назад, чтобы взглянуть на свою никчемную шкурку со стороны. Легче подумать, чем сделать. Но мы упорные и очень-очень упрямые, что хорошо. Ведь именно на этом стоит мой успех как Генерала: на упрямстве, неумолимости и отсутствии тормозов. Поэтому я Генерал именно Северной Армии, а никакой другой. По статистике семь из десяти миров, за которые я берусь, невозможно спасти. По статистике только три из десяти миров, за которые я берусь, мы теряем. Так что закрыть глаза, настроиться, уйти в себя и сделать шаг назад, чтобы взглянуть на себя со стороны. Даже если не получается, даже если сил нет. Я смогу. Я Генерал, я Первая Якшини. После нескольких неудачных попыток я почувствовала, будто пол подо мной проваливается, что было хорошим знаком — транс удался. Он у меня из-за не совсем верно работающей кукухи часто проявлялся по-особенному, поэтому я не удивилась вовсе, когда ощутила ускорение свободного падения. Чувство падения прекратилось сразу, когда я мысленно заставила себя сделать пресловутый шаг (что тоже непросто: в такие моменты кажется, будто шагать невозможно, ведь нет ножек). Я увидела себя со стороны и, будь у меня рот в астрале, я бы присвистнула. Теперь понятно, отчего Северус так удивился. Я была ходячей иллюстрацией поговорки «Краше в гроб кладут». Я проверила свои магические каналы и общее состояние и погрустнела. Причину своего плачевного состояния удалось выявить сразу, и виновата в моем состоянии оказалась духовная связь, а уж никак не дождь и кучка бактерий. Связь наказывала меня за то, что прогнала своих супругов, и поэтому запустила механизм, который должен заставить меня страдать. Связи было наплевать, что брак у нас неравный, что я Старшая, а они Младшие, и убиваться над их образованием у меня просто нет времени или ресурсов. Поставила — исполняй. Не зря же она самая крепкая и самая капризная связь из существующих. На самом деле, не будь я заблокирована проклятием, все было бы не так плачевно, но мое хроническое бессилие делало свое дело, и в итоге в моих легких творилось демон знает что, а еще лента перекрыла кровоток, и ногти на правой руке начали синеть. Что ж, я знала, на что иду, когда ставила связь. Единственное, что не учла — скорость, с которой эта псевдо-разумная дрянь начнет давить на меня. Теперь надо выиграть себе немного времени в этом никчемном теле. Методы, конечно, радикальные, но какие есть. Бедный Северус, он со мной поседеет в свои девять. Хлопнула дверь. Я повернулась в астрале и увидела мелкого, который держал в руке таз с водой и плавающими в ней кусочками льда. Он едва в обморок не свалился, когда увидел меня неподвижную на полу. То, что я в трансе, он не разглядел, и ему казалось, что я мертва. Пришлось срочно возвращаться в бренный мир. — Мама! — выкрикнул он, тряся за плечо. Мне от этой болтанки легче не стало, но если Северусу нравилось так развлекаться, я ничего против не имела. — Тебе нужен доктор! Только лишних дядек в доме не хватало, да горьких пилюль, не способных помочь. — Не нужен… — прохрипела я. Мне бы не доктора, а кого-нибудь достаточно сумасшедшего, чтобы меня послушался. Вылечиться не получится — связь не даст, но приостановить ее действие можно. Способ страшный, способ варварский, поэтому за этим я к Северусу не обращусь. К Темному Лорду можно, он достаточно больной, чтобы со мной это проделать, или к Абрахасу — он заинтересован, чтобы я функционировала. — Мне… скоро… легче… станет… Мелкий на такое заявление посмотрел скептически, но спорить не стал. Понимал, что бесполезно. — Ладно, — произнес он и принялся вытирать прохладной влажной тканью мое горячее от лихорадки тело. — Ладно. Жар вскоре прошел. Мое тело высасывало последние ресурсы из моей сущности, чтобы стабилизироваться. Кое-что все же остановить было нельзя, и я это знала, поэтому правую руку из-под одеяла не вынимала. Только безуспешно прижалась пальцами к собственному бедру, пытаясь их согреть. Пришли письма от Темного Лорда и Абрахаса, зачарованные так, чтобы даваться в руки только мне. Только взять их я не смогла, пришлось скакать Северусу по всему дому, но заклятия он все же победил. Принес в спальню корреспонденцию и согласился ее зачитать в том случае, если я поем. А потом и на ответ расщедрился, но только убедившись, что жар спал. Мой выбор все же пал на Абрахаса. У него были железные причины мне помочь. Темный Лорд тоже был неплохим вариантом, но его выборочная адекватность не давала мне той уверенности, как в Малфое. На крайний случай пойдет, хотя Лорд бы точно провел процедуру с большим удовольствием. К пяти часам я уже не хрипела, а голос восстановился, ведь перенаправила все ресурсы на легкие, оставив руку. Рука стала холодной, непослушной и совсем не чувствовалась. Я все еще прятала ее под одеялом и вставать не спешила, чтобы не пугать Северуса. Мелкому же казалось, что я иду на поправку. Он весь день пролежал рядом, читая запрещенные книжки и посмеиваясь над содержимым. Во всяком случае, мы поняли, отчего большинство книжек запретили — за сказочный бред, который там написан. Абрахас появился внизу и окликнул нас. Я ненадолго задремала, но проснулась, когда дернулся Северус, услышав голос Малфоя. Отправила мелкого вниз, за гостем, а сама похлопала себя здоровой рукой по щекам, чтобы проснуться. Снизу послышались голоса — звонкий и мальчишеский Северуса и низкий плавный Абрахаса. Потом — топот ног, и дверь распахнулась. Северус посторонился, пропуская Абрахаса. Он зашел, принося с собой уличную свежесть и запах одеколона (или той штуки, которой мазал волосы, чтобы зачесывать их назад). Малфой тут же пробежался по мне глазами, явно оценивая мое состояние, и спокойно произнес: — Доброго вечера. Спрашивать вас о самочувствии излишне, так? — он растянул губы в скупой улыбке. — Помочь с целителем? — И вам доброго вечера, Абрахас, — ответила. — В целителе нет необходимости. Он совершенно точно не сможет облегчить мое состояние, каким бы искусным ни был. Мое… недомогание вне его компетенции. Но волноваться не о чем, все под контролем. — Что ж, тогда буду краток и постараюсь не задерживаться, — он поклонился. — Присаживайтесь, — махнула здоровой рукой на стул, стоящий неподалеку. — Северус, не сделаешь нам чай? Мелкий явно не хотел оставлять нас одних, но просьбу о чае отклонять не стал. Обреченно вздохнув, он вышел из комнаты. Дверь, впрочем, оставил открытой. — По вашему вопросу я сделал несколько запросов, но, боюсь, могут быть проблемы, ведь официально вы числитесь сквибом. Впрочем, у вас есть наследник-маг, который может претендовать на титул Лорда Принца по крови и магии. Но, к сожалению, ему понадобится магический опекун, ведь вы им выступать не сможете. Мы, конечно, можем восстановить вас в правах, но это займет неоправданно много времени, которого нет. Чем дольше мы тянем, тем больше шансов проиграть. — Нет, восстанавливать меня в правах не стоит. Опекун не проблема, — ответила. Все же быть полноценным магом — привилегия сомнительная в текущих реалиях. — Наша цель: как можно больше шума, чтобы разозлить всех тех, кто претендует на земли и титул. Понимаете, Абрахас, они должны меня ненавидеть. И чем сильнее будет эта ненависть, тем лучше. Малфой хмыкнул. — Вы обратились по адресу, Эйлин. Нет никого искуснее Малфоев в разжигании ненависти, — произнес он самодовольно. — Я рада, что мы друг друга поняли, — я позволила себе улыбнуться. — Раз взаимопонимание достигнуто, я бы хотел перейти к моему вопросу… О его одержимом сыне, конечно. Я удивлена, что Абрахас продержался так долго и не стал поднимать тему сразу, ведь тема животрепещущая. Я видела, что он огорчился, найдя меня нездоровой, ведь это могло помешать его планам. Здесь надо его успокоить — по счетам я плачу всегда, и если обещала, то сделаю. — Я помню, Абрахас. Завтра с утра вас устроит? — Разумеется, — согласился он, выдержав некоторую паузу, чтобы не показаться поспешным и чересчур заинтересованным. Эмоции он скрывал мастерски, но для моего наметанного взгляда его умений было недостаточно, ведь Распознавание не обманешь. — Позвольте только поинтересоваться, вы уверены, что к завтрашнему утру поправитесь достаточно? Я улыбнулась акульей улыбкой, склонив голову на бок. — А вот это, дорогой мой Абрахас, зависит лишь от вас. Я вынуждена попросить вас еще об одной услуге, которая будет способствовать излечению. Абрахас весь подобрался. — Я вас внимательно слушаю, Эйлин. Без лишних слов я достала из-под одеяла свою правую руку. Ногти были черными, пальцы тоже не выглядели здоровыми. Запястье оплетала черная полоса — так сильно нажимала красная лента, которую я не видела, и перекрывала кровоток, что приводило к отмиранию тканей. — Мне нужно отрезать руку по локоть, пока не стало слишком поздно, — озвучила, будто о погоде говорила. Раздался звук бьющейся посуды, и я поняла, что чаю сегодня не дождусь. Северус выбрал именно этот момент, чтобы вернуться. *** — Не обжегся? — спросила, но в ответ получила угрюмое молчание. Рассудив, что если Северус не кричит и не скачет по комнате, на него не попало. Но это не точно. Мелкий сдвинул брови, желая выглядеть суровым, и перешагнул через мешанину чашек, ложек, сахара и пятен от чая, расплывшихся на том самом ковре, на котором я любила спать. Приблизился, коснулся моей холодной, отмирающей конечности, и зашипел: — Это так тебе стало лучше? Вид он имел такой, будто сейчас меня подожжет, но за злостью он прятал сильный, всепоглощающий страх. — Мелкий, это всего лишь рука, — попыталась его успокоить, но сделала только хуже. Он испугался еще сильнее. Тогда я решила поискать союзников в лице Абрахаса, но ошиблась. Тот старательно держал лицо, стараясь выглядеть бесстрастным, но по бледности и раширившимся от испуга зрачкам, я поняла, что он в ужасе. Похоже, придется идти к Томми. Он в обморок падать не станет. — Всего лишь рука! — воскликнул он тонким голосом. — Мы говорим о твоей руке! — Я не умру без нее, но если оставить все, как есть, моих ресурсов не хватит, чтобы остановить заражение и разложение всего организма, — возразила я. — Это необходимо. Поможет. От связи, конечно, не избавит. От боли тоже, — об этом я предпочла умолчать и надеяться, что Северус достаточно взволнован, чтобы не вычитать в сигнатуре. Несмотря на это, я точно знала, что разложение остановится. А браслеты… они достаточно широкие, их можно на культе застегнуть. Малфой открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыл. Явно не нашел достаточно слов. Зато их нашел Северус, находчивый мой. — Лорд Малфой, не могли бы вы подождать нас внизу. Мне надо сказать пару слов моей маме, — сказал он ровно и безупречно вежливо. Только кулаки сжимал, что костяшки побелели. — Разумеется, Северус, — согласился Абрахас. На его лице ни один мускул не дрогнул, но я видела, что он был рад воспользоваться передышкой. — Эйлин? — Идите, — махнула здоровой рукой. Абрахас вышел, плотно прикрыв за собой дверь, а затем затопал по лестнице. Мы с Северусом молчали. Я была готова к его крикам, к истерикам, готова была найти правильные слова, чтобы убедить в своей правоте. Я ждала скандала на худой конец, но оказалась совсем не подготовлена к грустному, полному боли и понимания взгляду. — Они нужны тебе, — сказал он. Я недоуменно приподняла брови, не понимая, о чем речь. — Братья. Они нужны тебе. Ты умираешь без них. — Связь… — попыталась объяснить, но меня прервали. — Конечно, это она. Ты поставила ее потому, что я заставил тебя. — Что за… — Не перебивай! — рыкнул Северус, точно тигр, и глаза его засветились. Пахнуло Небом. — Я тебя просил об этом! «Мама что-нибудь придумает», — говорил я, и ты придумала. Эта лента на руке… Ты думаешь, я не вижу, насколько братья тебе не подходят? Я вздохнула и потерла лоб, словно пыталась заставить себя лучше соображать, чтобы объяснить свою позицию. — Это неважно, мелкий, связь можно порвать. Сделать это в нынешних условиях невозможно, поэтому нам надо выбраться отсюда, а для этого я должна быть в нормальном, а не в гниющем состоянии, — для пущей убедительности я указала на почерневшие пальцы, болели они зверски, но приходилось терпеть. — Как видишь, выход есть, но он непрост. Ничего непоправимого не случилось, уверяю тебя. Насчет руки… это лишь конечность на теле, которое по сути является мясной оболочкой, помогающей взаимодействовать с материальным миром. Тело легко заменить. Или вырастить новое, более совершенное и подходящее. Я не стала говорить о том, что отмирающая рука — не такое уж и большое событие, ведь бывает и хуже. Бывает, что тело совсем не подходит, и начинается отторжение. Вот тогда случается самое интересное: вначале кровь начинает идти из всех отверстий в теле. Из носа, глаз, ушей, рта, сосков, уретры, анального отверстия (вот отчего я была столь мрачна, когда обнаружила женское недомогание), дальше — хуже. Потом кровь начинает сочиться из каждой поры, внутренние органы превращаются в кашу, и тебя, в конце концов, выкидывает. Повезет, если координатор подхватит и ориентацию в пространстве задаст, а то бывает, что не успевает, и в итоге выкидывает тебя куда-нибудь в анус мира, ищи потом себя, свищи. В такие моменты выражение «поиски самого себя» начинает играть новыми красками. По сравнению с такими прелестями почерневшая рука — сущая мелочь, но это трудно объяснить тому, кто находится в мясном теле с самого его рождения. Возникают крепкие связи, нервная система полностью подстраивается под сущность, и кажется, что одно от другого неотделимо. Мы, сколы, же точно знаем, где проявления сущности, а где проявления тела и проще относимся к телесным недомоганиям. Паузу спустя, которую взял Северус для обдумывания моих слов и в явной попытке выудить побольше информации из окружающих его сигнатур, он все же выдал свой вердикт: — Звучит логично, но почему-то все равно неубедительно. Он опустился на колени, прислонился лбом к моему бедру, накрытому одеялом, и надолго затих. Я положила здоровую руку на спину и принялась поглаживать круговыми движениями. Так мы и сидели, слушая только дыхание друг друга. — Я доверяю тебе, мам, — сказал он, наконец. На меня он не смотрел, старательно пялился в стену, отводя глаза, и я поняла, что сейчас услышу большое и жирное «но». И оно не заставило себя ждать: — Но где-то глубоко внутри я слышу другой голос. Он говорит мне не соглашаться. Он говорит со мной нечасто, но я знаю, что ничего дурного он не посоветует никогда. Он замолчал, собираясь с силами. Я видела, как трудно ему давались эти слова, но не могла ни помочь, ни облегчить страдания. Прочистив горло, Северус снова заговорил: — Поэтому я говорю тебе нет. Найди. Другой. Путь. Последние слова упали камнями в полной тишине. Сверкнули вспышками молнии во тьме. Я отстранила от себя Северуса, глядя в его решительное лицо. //Найди. Другой. Путь. — Его Первостихия приказывала так, как могло делать только Небо, всепоглощающе, без тени сомнений. Наследник хочет, чтобы я сохранила руку, несмотря на все риски. Он пылает только своей, особенной магией, так непохожей на мою Воду или его обычный Огонь. «Начинает пробуждаться», — подумала я с восхищением. — Слушаюсь, algerdi, — и склонила голову.