Под несчастливой звездой

Северус стоял в темном углу. Я не могла его толком рассмотреть — определила по силуэту. Он застыл напряженной статуей, глядя на меня. Его глаз увидеть не получалось тоже, но пристальный взгляд чувствовала так, будто по моей коже проходились шершавой тканью — неприятно и ощутимо. — Что случилось? — спросила, смаргивая сон. — Почему ты там? Северус двинулся, и я поняла, что что-то не в порядке. Была в его движении какая-то резкость и надломленность, раньше не присутствующая. — Мелкий? — снова позвала его я. Он сделал шаг вперед, на пятно света, которое оставил фонарь, светящий в окно сквозь неплотно задернутые шторы. Я бы могла озадачиться фактом внезапного фонаря, которого в моей комнате раньше не было (во всяком случае в настоящей вероятности), но оказалась занята выражением лица Северуса. Оно было горьким и разочарованным, а в его глазах клубилась тьма. — Почему ты не сказала мне? — требовательно вопросил он. — Не сказала что? — нахмурилась. Я умалчивала о многом — о важном и не очень, но делала я это часто не потому, что пыталась оградить или уберечь, а скорее по причине разницы коммуникаций. Сигны — емкая вещь, доступная, она быстро приучает не молоть языком лишний раз, а заниматься делом. Если кто-то не в курсе какого-либо аспекта — пусть их читает, а не тратит чужое время. Здесь я порой забывала, что общение происходит языком через рот, а не через телепатический поток информации, а Северус хоть и мог его читать, пока не умел пользоваться всеми возможностями. Да и не хотела я его нагружать лишним, к делу не относящимся. — О моей Первостихии, мама, — последнее он выделил голосом, выделил насмешливо, будто не верил в мою искренность. Будто его чудесная принадлежность к Небу могла повлиять на мое отношение к нему. — Это неважно, — ответила и промолчала о том, что главное — вытащить его отсюда любой ценой. И дело не в Небе Всемогущем, не в Небе редком, а в моих и только моих чувствах. Я хочу, чтобы он жил, а не загинул здесь. Северус подозрительно сощурился и застыл памятником осуждения мне. — Правда? А мне кажется, что наоборот. Носишься со мной из-за него, а не потому, что я сколько-нибудь тебе нравлюсь. Не от большой любви. — Это не так… — Молчи! — закричал Северус. — Молчи! Ты не умеешь никого любить. Ты не можешь. Все, что тебе позволено — любить все сущее и никого конкретного. Кубера тебе наглядно все продемонстрировал и доказал. — Откуда?.. Северус сделал еще один шаг, и я уловила еще одно неестественное движение - его будто кто-то дергал за ниточки. Так обычно двигались марионетки паразитов, недавно зараженные и еще не освоившиеся с черной поганью в жилах вместо крови. Еще один фонарь, больше света, и я вижу черные прожилки вен, я вижу глаза, затянутые черной нефтяной пленкой паразита, я вижу сияющую, будто фарфоровую кожу. Я вижу такого Северуса, ухмыляющегося так, как ухмылялся тот Тобиас, которого я встретила в Аврорате. — Твои «друзья» оказались более щедрыми и просветили меня, — ответил Северус, сверкая зубами, острыми и треугольными, как у акулы. На миг я обмерла от ужаса, пытаясь осознать произошедшее, но тут же взяла волю в кулак и заставила себя анализировать ситуацию. Это давно стало рефлексом, вбитым такими страданиями, которые многим и не снились. Фонарь. В нем все дело. Его нет в той вероятности, в которой я была в последний раз, а тут он светит и так, и сяк, и сбоку, и снизу. — Колодец, — произнесла я, догадавшись. Колодцем мы называли особые места, при попадании в которые любой начинал видеть свои самые затаенные страхи. Колодцы сотворили и обслуживают военные кодировщики специально для боевых рас. Каждый, кто отправляется на борьбу с паразитами, обязан пройти через колодец, чтобы столкнуться со своим страхом и преодолеть его. Паразиты по природе своей похожи на демонов. Они могут читать потаенные мысли, желания и страхи. Играя на них, они подталкивают к предательству. Без согласия они могут только инфицировать, а вот если сказать да, то от их яда не умрешь, зато станешь верным слугой. Особенно опасны такие слуги из сколов. Мы придумали действенную защиту. Конечно, по общечеловеческим меркам она жестока, но ее эффективность доказана. Мы приходим в Колодец и остаемся там до очищения. Оно ведь как работает: сначала ты знакомишься со своим страхом, потом ужасаешься и сопротивляешься, а потом… примиряешься с ним или избавляешься, и никакой паразит не способен застать тебя врасплох, вывалив его на тебя. Я научилась смотреть своим страхам в глаза с первого раза, принимать их, как должное, не бежать и не сопротивляться, жить с ними, какими бы они ни были. Даже если они принимают форму самого дорогого, переметнувшегося на сторону врага. Я протянула руку и коснулась лица Северуса. Кончики пальцев ощутили маслянистую погань, которая начала течь из его глаз и уголков рта. Я погладила мелкого по щеке и грустно улыбнулась. — Ну, здравствуй, мой самый ужасный страх. — Ты не можешь меня любить. Когда я это пойму, то уйду к Тобиасу, чтобы он выполнил самое мое заветное желание. Я попрошу, чтобы он сделал так, чтобы ты полюбила меня… — произнес Северус почерневшими губами. Я длинно выдохнула через нос, скользнула рукой на затылок, размазывая густую, точно мазут, жижу по коже, и притянула к себе. Мы уперлись во лбы друг друга и так стояли. — Я знаю, мелкий, что больше всего боюсь именно этого, и я надеюсь, что реальный ты окажешься благоразумным, когда узнаешь, что означает Небо… — Ты не можешь ничего предсказать, — зашептал Северус. — Думаешь, почему я боюсь? — усмехнулась я, ощущая, как он начинает таять под моими пальцами… Я открыла глаза в своей комнате, завернутая в кокон из одеял. Моя рука, по-прежнему черная и больная, лежала поверх белых простыней и в предрассветной мгле казалась особенно уродливой. Глядя на нее, я ощутила безнадежность и запредельную, нечеловеческую усталость. Все казалось бесполезным и бессмысленным. Чудилось, будто внутри моей головы бился мотылек, как о стенки стеклянного сосуда, и звучал голос: «Сдайся. Этот мир почти мертв, ему не поможешь. Умри вместе с ним. Разве тебе этого не хочется? Ты так устала от войны, от борьбы и от чужой боли. Сдайся». Откуда-то сбоку всхлипнул Северус. Он свернулся компактным клубком и уткнулся носом в мое бедро. Я заметила мокрые дорожки от слез на его лице. Сложив два пальца здоровой руки в нужном порядке, я нарисовала на его виске несколько завитков кода, и тут же активировала. Магии во мне были крупицы, и та заимствованная по связи, которая мучила меня, но разве я могла оставить Северуса страдать? Если уж мне такая дичь пригрезилась, то о нем что говорить тогда? Я ведь подготовлена к ощущению безнадеги, а он нет. С изобретением Колодца, конечно, были изобретены и коды, чтобы свести на нет его действие. Матрица простая и требует чуть маны, ведь часто ее надо применять быстро, как при реанимации. Код использовался для тех несчастных, кто случайно проваливался в Колодец. Гражданские, даже будучи Старшими, не всегда могут выдержать действие Колодца, и спасать их как-то надо. Подействует ли он на Северуса, я не знала, ведь мы явно не в Колодце оказались, а что происходило, еще предстояло выяснить, но пока не попробуешь — не узнаешь. Несмотря на мои сомнения, код подействовал. Северус задышал ровнее, погружаясь в глубокий сон. Отлично. Теперь, согласно настройкам, мелкий должен проспать часов шесть или восемь, если я правильно перевела продолжительность на местное время. У меня есть возможность пойти и посмотреть, кто безнадегу распространяет и, с большой долей вероятности, покарать. Ладно, я, привыкшая к подобному, но они ребенка заставили кошмарить и реветь во сне, будто ему мало в реальности. Подошла к шкафу, вытащила оттуда штаны, свитер и шарф, чтобы подвязать руку. Эх, вот если бы мне ее уже отсекли, то не надо было бы сейчас подвязываться. Проще бы и одеваться было — не мешалась бы повисшая плетью конечность. В рукав было бы легче пропихивать. Справившись со всем, спустилась вниз. Именно там меня поймал серебристый посланник от моего хорошего знакомого аврора Поттера. Патронус, надо сказать, выглядел так же ужасно, как и моя рука, я еле узнала в расплывчатых его очертаниях рысь, да и говорил он так, будто вот-вот захлебнется. «Нападение дементоров! Подмоги из Аврората не будет, все сорвались по тревоге в другое место! Нашли жертву ритуала на крови, и теперь все на месте его проведения. Я отправил патронуса Пруэттам, но вряд ли они смогут прибыть. Вы нужны нам… я не могу с ними справиться!» Я старательно выслушала патронуса, хмурясь. Если правильно поняла, у нас нападение тех странных существ из кордебалета, с которыми я едва не поцеловалась, когда впервые посещала батеньку этого бренного тела. Что они делают возле дома Лили, не понятно, но выяснить стоит и немедленно. Конечно, в дом они войти не смогут, об этом я позаботилась, но танцами своими и мордами неприятными напугать в состоянии. Не теряя ни мгновения, я распахнула дверь и помчалась туда, где был дом Лили. Английская грязь хлюпала под ногами, затрудняя передвижение, но я не сдавалась — неумолимо перла вперед. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Грязь словно засасывала, на плечи точно булыжник уронили, а голос, твердящий, чтобы я сдалась, свернулась прямиком посреди тракта калачиком и стала ждать своей кончины, становился все настойчивее и громче. «Все бесполезно», — говорил он. Я рычала и отмахивалась от него, точно от назойливой мухи. «Здесь твой конец. Твой путь заканчивается в этом мире», — шептал он. Я крепче сжимала зубы и шла вперед. Вопреки. «Дай проклятию сделать свое дело. Дай нити связи задушить тебя. Это будет не больно». Я знала, как справиться с голосом. Помогут упрямство и злость. И того, и другого у меня было в избытке. «Сдайся». Я замотала головой и ускорила шаг, хотя куда уж. В какой-то миг голос оборвался, и стало тихо, будто я оглохла. Но в моих человеческих легких шелестел воздух, когда я жадно глотала его, уставшая от грязи под ногами, слабости в теле и собственной решимости, и значит, с моим слухом все было отлично. Причина в другом. Устремила свой взор вверх и вдаль и увидела дом Лили. Над ним плотным кольцом кружили дементоры. Кружили красиво, синхронно. Сжимали кольцо и отрепетировано отлетали назад, будто натолкнувшись на невидимую стену. Я зло усмехнулась — пусть хоть до скончания времен пытаются, не смогут. Никто не войдет в дом с намерением навредить. Никто и никогда — я могла поручиться. Я позволила себе недолго понаблюдать за тем, как дементоры расходятся, красиво перестраиваются, а затем снова сжимают кольцо, чтобы снова отлететь, и направилась прямиком к ним. Я собиралась войти в дом, чтобы если не успокоить паникующих его обитателей, то хотя бы посмотреть, как обстоят дела. При моем приближении ровное, точно по циркулю выстроенное, кольцо дементоров дрогнуло, и они начали падать перезрелыми грушами вниз. Весь их четкий строй сломался, они толпились, кучковались, толкали друг друга, и наконец стали так плотно, что различить, где кончается один и начинается другой стало проблематично. «Сдайся», — снова прошептал голос. Я вновь увидела Северуса с вытекшими черной поганью глазами, ввалившимися щеками и акульей улыбкой. — Какие любопытные твари, — пробормотала так тихо, что владелец даже самого острого слуха вряд ли смог бы услышать. — Это они безысходность распространяют. Твари заворчали, засвистели, будто отвечая, и двинулись ко мне. Я прикинула на глазок плотность, а так же проанализировала эманации, что сумела уловить своим очень ограниченным видением, и подтвердила свой вывод, сделанный в прошлый раз, что кордебалет не плотоядный. Скорее всего питаются страхом или, наоборот, высасывают счастье. Интересно. Масса разделилась, взяв меня в плотное кольцо. Она возбужденно свистела и курлыкала, во всех этих звуках угадывалось предвкушение. Неужели тварюшки считали, что могут чем-то поживиться? Не хотелось ребят огорчать — вон как обрадовались мне — но вряд ли у них что-то получится. Хотя бы потому, что жрать скола — тот еще кактус. Ко мне потянулись рукой, схватили за шарф, которым была подвязана поврежденная конечность, коснулись черной омертвевшей кожи, и тут же отпрянули, точно обжегшись. Мне этот жест понравился, и я дотронулась здоровой рукой до одного из страждущих. Тот вдруг задрожал, пискнул, как маленький мыш, и отскочил. Я предвкушающе ухмыльнулась, ощущая приближение веселья. — О. Низший, — произнесла я. Тварь, питающаяся эмоциями, сгусток негативной энергии, которая обрела свое сознание. Низший. Твари надоедливые, опасные только для простых смертных или детей. Сколы для них — мучение и смерть, ведь для них мы подобны огню, на котором они сгорают. Во многих религиях данный факт находит свое отражение. Что «святой дух», «божественный свет» или какое-нибудь «излучение ауры» в Старших настолько сильны, что невыносимо для бесов и прочей нечисти. — Вы, кажется, обняться хотели? Поцеловаться в прошлый раз? Так идите сюда, я тоже рада вас видеть! — рассмеялась я, хватая ближайшего. Он забился, точно в конвульсиях и рассыпался пеплом. Пепел тут же исчез. — Не признали, с первого раза, да? Согласна, меня хорошо спрятало. Но только ни проклятие, ни болезни не отменяют того, кто я есть. Я схватила другого, а потом и третьего, и четвертого. Остальные взлетели, как вспугнутые птицы. Мне было весело, мне было хорошо. Поймала, кого смогла, рассыпала пылью, мстя за слезы Северуса. Когда остальные дементоры оказались вне зоны досягаемости, кинула на них предупреждающий взгляд, и направилась к двери. Представляю, какая внутри паника. Не успела я подойти к двери, как она распахнулась. На пороге оказался бледный и испуганный аврор Поттер. Губы у него дрожали, будто он сейчас расплачется. Мальчишка. Оказался в доме, осажденным кучей тварей, а ему даже на помощь толком позвать некого. Вокруг безнадега, распространяемая дементорами, вокруг их столько, хоть отбавляй, а весь Аврорат умчался расследовать ритуальное убийство — ситуация, хуже не придумаешь. — Все хорошо, — произнесла я, криво улыбаясь. — Просто низшие твари, которым захотелось хоровод поводить вокруг дома. Бывает. Поттер судорожно закивал и пропустил меня в дом. Когда я проходила мимо него, схватился за меня и долго не мог отпустить. Я понимающе усмехнулась. — Руку давай. Сейчас все пройдет. Я здесь. — Какие бы методы реабилитации от воздействия Низших не были придуманы, ничего не помогало лучше, чем обычное живое тепло. Он вцепился в протянутую ладонь, зажмурился и дышал тяжело, но медленно — хорошо, значит, в обморок не упадет. Когда дыхание нормализовалось, а глаза открылись, я рискнула заговорить. — Где остальные? — Я всех усыпил, — я кивнула, а затем посмотрела на него, взглядом велев докладывать. Поттер сделал несколько глубоких вдохов и продолжил: — Два часа назад пришло сообщение из Аврората о коде двенадцать. Это… ритуальное убийство, основанное на кровной магии. Согласно протоколу мне нужно было явиться в штаб в течение получаса. Я усыпил всех обитателей дома и отправился за периметр защитного барьера, чтобы аппарировать. Но на пороге увидел их… не менее полусотни дементоров. Они окружили дом. Я кивнула. — Видел ли ты что-то еще помимо них? Или кого-то еще? — Нееет. Я сразу же вернулся в дом. Отправил сообщение тебе и аврорам Пруэттам, но они не явились. Скорее всего, из-за кода двенадцать. Он… сильно перемещения ограничивает. — Хорошо. Ты молодец, все правильно сделал, — похвалила его я. Поттер вымученно улыбнулся. Происходящее мне не нравилось. Демон с ними с братьями, которые к собственной дочери на зов не пришли. Тут другое. Слишком уж все складно получилось: ритуальное убийство и дементоры одновременно. Первое было явно отвлекающим маневром, чтобы добраться до Лили. Только коварный злодей не знал, что я успела подсуетиться. Что поставила защиту. Что… …Письмена, похожие на древо, стоят перед глазами. Я помню каждую черточку. Я рисую пентаграмму мукой, которую нашла на кухне, я зажигаю свечи, они ароматические и предназначены для романтики, а не для того, что я собираюсь совершить. Гламурные свечи чадят черным. Их дрожащий свет кажется особенно зловещим, он бросает длинные тени на стены старого, заброшенного склада в промзоне на окраине города. Вести ее куда-то дальше, строить порталы… у меня нет на это сил. Я почти ненавижу свое бессилие, ведь будь у меня нормальная шкурка и браслеты на руках, делать ритуал мне бы не понадобилось. «Иди сюда, Роуз… я позабочусь о твоей дочери, обещаю… Это будет больно, приготовься… это будет очень больно…» Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Эти дементоры… их присутствие заставляет меня вспоминать то, чего я не хочу. Еще немного и терпение мое кончится — переловлю и распылю каждого. Даже если мне придется залезть на крышу, чтобы дотянуться до кордебалета. Очень уж думать мешают. — Давай-ка мы тебя в Аврорат отправим. Узнаешь, кого там убили. Скорее всего, нашли Роуз, но догадку надо проверить. Затейников здесь хватало, и оставалась вероятность, что и не из-за моего ритуала случилась столь громкая тревога. — Хорошо, — быстро закивал Поттер. Он был явно рад сбежать из нашей обители тлена, и я его понимала. Дементоры делали пребывание в доме некурортным. — Пойдем на улицу, аппарируешь. Тварей не бойся, мною они напуганы больше, — сказала я. Он закивал, мелко и нервно, сильнее сжал мою ладонь, будто она была якорем. Я поднялась и повела его к выходу. Он закрыл за собой дверь нервно — хлопнул ею так, что в утренней тишине звук показался оглушающим. Услышали ли дементоры шум или среагировали на появление пищи — неизвестно, но они тут же оставили свое кружение и подтянулись к границе щита. Поттер всхлипнул. — Я держу тебя. Если страх невыносимый, закрой глаза и сосредоточься на ощущении моей руки. — Х-хорошо, — бедняга даже заикаться стал. Я бы нарисовала ему защитный код, но, к сожалению, он усыпляет, а спящий Поттер в мои планы не входил. Мне нужно было знать, что происходит в Аврорате, а не караулить сонное царство. Граница барьера была видна - теперь она проявилась от непосредственной опасности. Ощущение от ее пересечения прокатилось по коже легкой щекоткой и мурашками по спине. Не успели мы перешагнуть барьер, как тупые низшие твари, называемые дементорами, полетели на меня, как уродливые мотыльки на пламя. Я задвинула Поттера за спину отработанным движением. Несколько Низших коснулись меня, но они мгновенно отпрянули, вспоминая, что для них я не еда, а смерть, и застыли в нескольких шагах. Я двинулась вперед, потянув Поттера за собой. Сзади было безопасно - тыл прикрывал барьер, а между тварями и Поттером, таким напуганным и вкусным, живым щитом стояла я. Смотрела пристально и исподлобья, и вместо страха внутри меня бурлил охотничий азарт. — Приготовься аппарировать, — произнесла. — Нужно т-три ш-шага между нами, чтобы не зацепило, — предупредил меня Поттер, и я кивнула, принимая к сведению информацию. — Они дурные. Есть вероятность, что полезут с флангов, когда между нами увеличится расстояние. — Я буду быстр. — Не расщепись. У меня нет возможности собирать тебя по вероятностям, если что. Поттер улыбнулся, криво и вымученно. Он явно пытался храбриться, и у него даже получалось. Отличный парень этот Поттер, на самом деле, исполнительный и послушный. — Считаю до трех. Когда закончу, тебя здесь быть не должно. Понял? — Принято, — подтвердил он и глубоко вздохнул, собираясь с силами. Я отпустила его руку и напрягла ноги, готовясь к прыжку прямиком в клубок дементоров. Это я совершила под счет «один». Под «два» я влетела в дементоров, устраивая бесчинство в их толпе. На «три» обернулась, чтобы увидеть след от аппарации. — Молодец, — удовлетворенно кивнула я и проводила тоскливым взглядом разлетевшихся дементоров. Чувствовала я себя котом, который видит птичку, а достать не может. Впрочем, охотиться надо было заканчивать, а начать разведывать текущую обстановку. Мы встречались с дементорами прошлый раз у батеньки в мэноре, тогда еще мне привиделся Тобиас, который позже оказался пристанищем для паразита. Если опираться на эту информацию, можно сделать вывод, что происходящее — происки врага. Паразиты всегда первым делом стараются добраться до Матери, ведь если она родит Избранного, то захват мира усложнится. Значит, где-то здесь шатается Тобиас. В дом он войти не смог бы, но вот неподалеку ошиваться ему никто не мешал. Стоило поискать. Стоит ли крикнуть, чтоб выходил? В прошлую нашу встречу он был такой словоохотливый, так может и в этот раз не преминет блеснуть своим убогим остроумием. — Тобиас! — крикнула я. — Ты где, паразит? На ответ я не особо рассчитывала, но вдруг? "Вдруг" как раз и сыграл в моем случае. — Эйлин, мы здесь! Иди сюда, тут интересно! — услышала я в ответ и увидела, как дементоры скучковались в небе чуть в стороне от дома Лили — показывали, куда идти. Я воспользовалась приглашением и двинулась, куда мне указывали. Вскоре я пришла на небольшую детскую площадку. Тобиас, весь чистенький, напомаженный, в белой рубашке и классических брюках сидел на качелях, покачиваясь, а напротив него стояла женщина средних лет в дорогой синей мантии. Ее палочка была обнажена и направлена на Тобиаса. Увидев меня, Тобиас оскалился во все зубы. Улыбка эта была настолько радушной, будто он приветствовал меня, точно старого друга. — Эйлин, глянь, кто у нас тут! — сказал он с восторгом. — Нихасса Пруэтт. Твоя свекровь! Женщина на меня даже не взглянула, ее губы дрогнули в улыбке, а синие, как у сыновей глаза, приобрели стальное выражение. Палочка дрогнула, поднялась вверх, описала круг, а потом я увидела зеленую вспышку, впереди которой бежали подозрительно знакомые слова: — Авада Кедавра! Зеленый луч попал в грудь Тобиасу. Он был такой силы, что паразит кувыркнулся назад с качелей и упал на покрытую утренней росой травку. — Пруэтты не ведут переговоров с нечистью! — вскинула подбородок Нихасса Пруэтт, моя свекровь.