Под несчастливой звездой

Прошли обещанные шесть часов, и Северус проснулся. Он с громким топотом спустился по лестнице, рассерженно сопя при этом, и явился на кухне, хмурый и злой. Я сидела за столом и мирно потягивала чай, как ни в чем не бывало. — Мама! — воскликнул мелкий, а следом прилетела грозная сигна о том, что если я без его ведома что-то сделала с рукой, отрезала ее или покоцала, вся война мне покажется сказкой. Я ему охотно верила — с разозлившимися Небесниками шутки плохи. Я ухмыльнулась и, повернувшись, подняла совершенно здоровую на вид правую руку, будто и не она недавно синела, чернела и вообще грозилась отсохнуть. Северус посмотрел на нее изумленно. Его выразительное лицо сменяло выражения так быстро, что я едва могла уследить — вот оно рассерженно, потом от удивления приподнимаются брови, в глазах вспыхивает радость, а потом лицо снова начинает хмуриться. — Мама! — снова воскликнул он. — Я хотел, чтобы ты вылечилась, а не приделала себе еще одну руку! Конечно, он увидел. Единственный в этом дурном мире, кого не обманешь и кто быстро понял, где зарыта собака — свою настоящую «руку» я вытащила из физического тела. Из плюсов: лента ничего не пережимает, кроме моего духовного тела, а значит, кровоток восстановлен, все хорошо. Из минусов: у меня теперь три конечности, а физический мозг настроен на две, и я частенько путаю сигналы и шевелю не той «рукой». Ничего, это вопрос времени и практики — вырастут новые нейронные связи, и путаться перестану. Сейчас, конечно, сложновато. — Я ее не приделала, а вытащила из «рукава». Не волнуйся, третью руку видишь только ты, остальные не в состоянии. Зато я могу кого-нибудь незаметно пощекотать… — Сомнительное преимущество, — вздохнул Северус, усаживаясь за стол. Он выглядел усталым, даже о моей новой конечности говорил мало, хотя я ожидала бОльшую бурю эмоций. Я списала все на усталость и на близость дементоров. Я хоть и усыпила мелкого, но что для детского организма шесть часов сна, которые к тому же были подпорчены кошмарами? Предполагалось, Северус содержимого кошмаров не помнил из-за моего вмешательства, но это не значило, что они на него совсем не действовали. — Еще я могу ею придушить, — сказала я специально, чтобы посмотреть на реакцию. Мне очень не нравилась вялость мелкого. Наверное, стоит его накормить чем-то сладким, полегче станет. Северус выгнул бровь, посмотрел на меня красноречиво и отправился на поиски завтрака. Он сразу смекнул, что готовить сегодня придется ему, ведь у меня из-за лишних конечностей вышло демон знает что, а не завтрак. — Не хочешь рассказать, как ты дошла до жизни такой? — ровно поинтересовался Северус, громко гремя посудой. Я снова подивилась его безэмоциональности. — Впрочем, нет, ничего не хочу знать. Я больно прикусила губу, не понимая происходящего. Как Северус стал таким взрослым? Еще вчера он бы потребовал от меня полного отчета, и мне бы пришлось ему рассказать. Может быть, не все, а только часть, подбирая информацию так, чтобы все не смотрелось настолько убого, как оно было. Сегодня все изменилось. Причина во вчерашних дементорах или еще в чем? — Как насчет тебя? Ничего не хочешь мне рассказать? — спросила я. Северус пожал плечами и отвернулся. Он притворился, что его невероятно занимают виды из окна. Я подозрительно прищурилась, подозревая неладное. Я встала и направилась к нему. Подошла со спины и обняла, обвив всеми руками, которые были. Северус тяжело вздохнул и зажмурился, нашел мою призрачную конечность на ощупь и прикоснулся к ней. Ощущения были такие, будто он к живой прикоснулся, может даже сильнее — мозг терялся, как правильно обрабатывать сигналы от призрачной руки и старался реагировать, как привык. — Я проснулся вчера, — сказал Северус тихо, — а тебя нет. Пошел искать и встретил Тобиаса. Я сокрушенно прикрыла глаза, ощущая ярость, клокочущую внутри. Видно, моей магии оказалось недостаточно, чтобы усыпить мелкого, как следует, а эта скотина, которая паразит, полезла к Северусу. Боюсь себе представить, что он пережил в одиночестве. — Прости, меня не было рядом. — Ты свою руку лечила, — сказал он так, будто моя рука была важнее его самого. Будто чертов кусок плоти стоил хоть одной его слезинки! Но он хотел его сохранить, и я не смогла сказать нет. Северус, слабость моя… Мелкий, когда почувствовал, что меня начинает колотить, развернулся, посмотрел на меня своими невозможными черными глазищами, в глубине которых затаилась мудрость и понимание, не присущие девятилетнему ребенку. «Он изменился», — с ужасом поняла я. Произошло нечто такое, что сделало его другим. — Все хорошо, мам, правда, — уверил меня Северус, спокойно и ласково. Так говорил со мной Алексис, когда боялся, что я сорвусь. Так говорила Майни, воркуя у саркофага с моим больным телом целую вечность назад. Так говорили со мной, пытаясь скрыть от меня жуткую правду. Я сгребла мелкого в охапку, прижимая к себе. — Тобиас тебе что-то сказал? — поинтересовалась в его макушку. Меня начинало трясти от одного предположения, как паразит мог нагадить ему в мозги. И хотя Северус вполне сносно пользовался Распознаванием, паразит собаку съел на мозготраханье. Так просто их встреча не прошла — уверена. — Рассказал, что значит Первостихия Неба, — просто ответил мелкий, а у меня сердце екнуло от его слов. Мой самый чудовищный страх сбылся, и я не знала, как дышать. — Еще пургу какую-то гнал. Сказал, что ты так ко мне относишься не потому, что любишь меня. Небо редкое, и найти его в ком-то — большая удача. И еще много всяких слов… Он вывернулся из моих рук и требовательно уставился на меня. Я не смогла ответить ему прямым взглядом, отводила глаза, ощущая нарастающую панику. Чувство было странное и позабытое, я не сразу вспомнила, как с ним справляться, поэтому едва не утонула в нем. — Посмотри на меня, мама, — потребовал Северус, и я пересилила себя, заглянула его требовательные черные глаза. — Сын. — Ты ведь сама так думаешь, да? — сказал он, глядя мне в глаза. Он нашел там ответ. Я чувствовала его дрожь и, наверное, дрожала сама. Хотя, нет, я не дрожала, меня колотило, и что с этим делать, я тоже не знала. — Ты убеждена… Но я не верю, что все продиктовано долгом. Ты любишь меня. Я молчала. — Ты любишь меня, — повторил он уверенно. — Я знаю точно. Такое не перепутаешь. Есть вещи… которые я просто знаю, просто вижу. Я понял, что мамы Эйлин больше нет, а на ее месте ты. И сейчас я нисколько не сомневаюсь, что ты любишь меня. Он встал на носочки и потянулся ладонью к моей щеке. Он коснулся ее осторожно, будто опасаясь, что я его оттолкну, но я снова закрыла глаза. Мне было откровенно плохо от переполняющих чувств. Никогда не было в моей жизни ничего важнее ребенка, находящегося передо мной, и это чувство было настолько новым и всепоглощающим, что я терялась. — Прими это, мама. Я же вижу, как ты мучаешься… Я не вынесла этого и упала на колени. Посмотрела умоляюще, как никогда и ни на кого. — Северус, — произнесла еле слышно, — пожалуйста, стань моим сыном, моим наследником, моим algerdi. Стань моим ребенком, которого у меня никогда не должно было быть. Пожалуйста. Мелкий в ответ улыбнулся. Он не произнес вслух: «Я уже давно твой сын», хотя такая сигнатура витала в воздухе. Вместо, он всмотрелся в мое лицо и, казалось, понял необходимость официального принятия. Северус давно был моим, но перед лицом Скайфола — нет. Необходимо было подтвердить статус, чтобы сколы не задавали лишних вопросов, когда Алмазный Щит падет и мир откроется. — Конечно, — с легкостью ответил он. — Скажи, что принимаешь, — никак не могла угомониться я. — Скажи так, чтобы до Скайфола дошло! — ПРИНИМАЮ! — воскликнул он торжественно, вкладывая в свои слова магию, и я увидела пламя Неба, которое разгорелось между нами. Оно вспыхнуло, связывая нас, как мать и дитя, крепко, по-настоящему. Он теперь мой сын. Не на словах, не по крови, но на другом, более глубинном уровне. Мой ребенок, которого я внезапно обрела в мире, который мне еще предстояло спасти. Потом мы обнялись и долго так стояли, не веря, что все так обернулось. Я гладила его по голове, что-то шептала, сама уже не вспомню, что. Наверное, рассказывала ему о доме. О том, что будет, когда мы отсюда выберемся. Мечтала, думала, представляла и чувствовала себя по-настоящему всемогущей, несмотря на проклятие. Я могла свернуть горы одним взмахом мизинца. И все ради него.

***

Я попыталась коснуться чашки фантомной рукой, чтобы ощутить температуру, и застыла задумчиво, стараясь расшифровать обратную связь. То, что я касаюсь чего-то твердого, было ясно, но вот температура была какая-то низкая. Интересно. У фантомной конечности другая чувствительность? — Да ради твоего Владыки, мама! Оставь в покое молочник, твоя чашка в другой стороне! Ты сама-то свою духовную конечность видишь? — Нет. Северус закатил глаза. — Ну отлично, я единственный, кто видит твое щупальце. Не знаю, плакать мне или смеяться. — Оно похоже на щупальце? — полюбопытствовала я. — Уже нет. Постоянно меняет форму. Сейчас на руку походит. Но почему семь пальцев? Сделай по образу и подобию… О, спасибо. Я прыснула, глядя как очаровательно возмущался мелкий. Мне нравилось видеть его деловым и уверенным, в такие моменты он оживал и казалось, будто был он обычным ребенком, не пережившим все те ужасы, что выпали ему на долю. — Да ты меня разыгрываешь! — взвился Северус. — Нет, я же не вижу, что творю. — Сомневаюсь. — Ладно, форма выходит непроизвольно, — сделала чистосердечное признание я. — Она выбирается инстинктивно из соображений удобства на данный момент. Я заметила, что Северус сменил гнев на милость. Всегда так происходило, когда я начинала говорить о своем мире. Он мелкого невероятно интриговал и интересовал, и понятно почему: нам всем хочется быть среди своих, хочется понимания и принятия, хочется защиты и поддержки. — Ваша АПНО что-то типа Хогвартса, да? Во сколько лет туда берут? — несмело произнес Северус, будто его вопрос был чем-то порицаемым и запретным. — Я хотел бы научиться большему, чем поджигать шторы или наполнять рисованные тобой контуры силой. Я бы сам… Я улыбнулась и, кажется, обвила его своей третьей рукой в качестве поддержки. Не уверена, что правильно попала в Северуса, мои ощущения по-прежнему хромали, возможно, обнималась со стулом — я же не вижу. — Определенного возраста нет. Туда отправляются тогда, когда становятся готовы. Не беспокойся, однажды ты попадешь туда. Я сделаю все, чтобы это случилось. — Хорошо, — он улыбнулся. Северус мне верил с самой первой минуты нашей встречи. — Покажи мне что-нибудь о ней. Ты ведь можешь использовать сигнатуру… — Оу, — растерялась я от такой просьбы. Показать что-то Северусу из своих школьных лет я могла, но проблема была в другом — все сигны с воспоминаниями хранились на внешке. Чтобы что-то рассказать или показать, нужно было вначале подгрузить, а оно чревато сенсорной перегрузкой, справляться с которой было некогда. Северус, заметив мою реакцию, скис. Собрался извиняться, что попросил нечто неприемлемое, но я остановила его жестом. — Я расскажу, но не сейчас. Во-первых, мы ждем Лорда Малфоя с визитом. Во-вторых, мне понадобится время и кофе, чтобы вспомнить, как следует. Ты подождешь? — Я просто попросил. Тебе не обязательно… — начал было Северус, приняв независимый вид. Не очень-то он и хотел слушать про учебу, оно же скучно и вообще… И вообще, я видела его насквозь. — Поставь кофе, algerdi. У нас гости, — улыбнулась я в ответ, подав запрос на загрузку сигнатур. Соль в том, что из-за проклятия я не могла четко ориентироваться в каталоге, поэтому пришлось выбрать нечто с интригующим названием «Сорок один котик». Очень надеюсь, нам повезет и попадется что-то веселое. Я ведь много чего творила во время учебы, Северусу будет интересно узнать о моих проделках. Я тогда была снулой отмороженной рыбой по прозвищу Дылда, но в истории влипала регулярно. Абрахас был бледен, как моль. Он деликатно извинился за вторжение еще на пороге кухни, поздоровался, поклонился, все косясь в сторону моей выздоравливающей конечности. Я понимала, отчего он так себя вел: обещал же ампутировать, но обещание свое ненавидел всей душой. Магические аристократы всегда превыше всего ставили честь, ведь за ее потерю можно было лишиться магии. Поэтому, как бы не нравилось Абрахасу обещание, выполнить он его собирался. — О, лорд Малфой, заходите, — обрадовалась ему я, как родному. — Мы вас ждали. Сейчас позавтракаем и пойдем. — Не уверен, стоит ли принимать пищу перед столь тяжелой процедурой, — произнес он нейтрально. Как истинный аристократ, он своих чувств не показывал, но даже без своих обычных телепатических навыков я знала, что веселого в них сейчас мало. — Если, конечно, не передумали. Он красноречиво уставился на мою руку, висящую плетью. Я была занята другими делами и мыслями, и моя рука снова стала непослушной, но стоило мне вернуть ей внимание, как она ожила. Брови Абрахаса поползли вверх. — Мне стало лучше за ночь. Я очень признательна за вашу готовность помочь, но пока в столь специфических услугах нет нужды, — отозвалась я. Малфой правильно уловил смысл моего посыла и не обошел вниманием слово «пока». Линия его плеч расслабилась, но не совсем. — В таком случае, куда мы пойдем? — Как и предполагалось изначально: я взгляну на вашего сына, а потом мы вместе поищем кровных врагов, — ответила безмятежно. Северус снял с плиты кофе и разлил по чашкам. Себя оставил без кофе (и правильно, маленький еще), мне налил в самую большую чашку и плюхнул туда сахару — знал, что мне нужно, ведь не впервые я сигнатуры грузила, а Абрахасу выделил самую маленькую чашечку, которую нашел в доме. Меня нереально забавляло, как Северус умел без слов, одними действиями выразить свое отношение к окружающим. Абрахас ему не нравился, как и все мужчины, которые имели смелость со мной заговорить. Я отлично понимала, откуда росли уши — Тобиас сломал психику Северуса, заставляя опасаться любого, у кого есть мужские причиндалы. Самое ужасное, что его не оставляли разочарованным и раз за разом доказывали — есть чего бояться. Далеко ходить не надо: Флетчер со своими зельями, близнецы со своей попыткой принудить меня к близости, Абрахас со своей готовностью лишить меня руки. Все мужчины представляли опасность! И это была страшная тенденция, от которой я не знала как избавляться. Северус плюхнул перед Абрахасом чашку, едва не расплескав ароматный напиток. Чашку передо мной он поставил аккуратно. — Попробуйте кофе. Мой сын великолепно его готовит, — я повернулась в мелкому, — спасибо, Северус. Я поймала его и чмокнула в висок. Северус не спешил отстраняться, так и остался стоять, прилепившись ко мне боком и прожигая своими глазищами Малфоя. Мне захотелось успокоить мелкого. Он хотел «сказку» из моей школьной жизни, так почему бы не порадовать ребенка. Тем более что сигнатура полностью загрузилась — она была небольшой и легкой, принадлежащей мне, поэтому и приготовилась быстро и почти не наказала меня головокружением. Отпив глоток, я довольно улыбнулась — Северус отлично знал мои потребности. — Садись рядом, — я указала на стул, — расскажу, что обещала. — Сейчас? — удивился мелкий, но предложенное место занял. Я видела, как он вспыхнул интересом и сомнениями. Приблизившись ко мне, зашептал: — При нем? — Да, algerdi. Лорду Малфою тоже стоит расслабиться и послушать мою историю. У нас у всех была трудная ночь, нам не помешает отвлечься, — и обратилась к Абрахасу: — Хотите историю из моей школьной жизни? Малфой был не в восторге, но перечить не стал. Он улыбнулся, широко и открыто, будто бы по-настоящему, но я видела многолетнюю практику делать хорошую мину в любой ситуации. На самом деле, он был от меня в ужасе. От просьбы ли, от моего обращения с его Темным Лордом или от всего вместе — не знаю и знать не хочу. — Я весь в нетерпении, — ответил он и отпил кофе. Судя по тому, как дрогнули его брови, вкус кофе он оценил, но холодному аристократу не по чину было выражать свои восторги. Я усмехнулась в свою чашку и начала рассказ.