Под несчастливой звездой

Жребий — штука неожиданная, но даже это знание не подготовило нас к тому, что выпадет. Не успела я и глазом моргнуть, как оказалась в лесу с двумя Наследниками Генералов — Северного (Хелен) и Западного (Серафим), а также с Генезисом, хитрющим и непоседливым братом последнего. Генезисом, к слову, его не звал даже брат, а наше традиционное сокращение до одной, двух или трех букв от имени вовсе не прижилось. Звали его все Генкой. Прозвище выходило странное и неимоверно бесило обладателя. Наверное, потому и прижилось. За какие грехи в прошлых жизнях я оказалась в столь колоритной компании, я не знала. Я слыла тихой девочкой, а моя принадлежность к расе якшини делала меня настолько незаметной, что порой меня теряли среди мебели. Умение для будущего разведчика Северной Армии было несомненно полезным, но заводить друзей оно мешало неимоверно. И вот я в АПНО уже несколько циклов, а все, что обо мне знают — я высокая, худая, рыжая и неуклюжая, если двигаюсь. Если же замираю, меня сразу теряют из поля зрения. Большинство моих одногруппников даже имени моего не знали и узнать не стремились. Звали просто и по существу — Дылда, и то, когда обнаруживали мое существование. Я давно привыкла к удивленным лицам, приподнятым бровям и словам «Тебя тут не стояло», а потом и к изумленному «Дылда!», точно я соткалась из ниоткуда. Так я и жила, не отсвечивая, скучно и однообразно, а потом случился жребий. Мы очень привыкаем к сигнатурам. С ними удобно, ведь они несут всю нужную информацию, отсортируй только грамотно, и все будет. На них быстро начинаешь полагаться, забывая о старых проверенных методах, и это очень не нравилось нашим инструкторам. — Вы будете ходить на дальние рубежи, — твердили они в один голос. — Там часто даже достаточного количества маны не найти, а на то, чтобы сигны работали, вовсе надеяться не приходится. Вы должны уметь выполнять задания, оставаясь полностью автономными. Зачастую связи с Центром не будет, в тех мирах будете только вы. Кто знает, что вы увидите и с чем встретитесь. В начале первого курса третьей ступени нас учили ориентироваться на местности без применения сигнатур или связи. Теория закончилась, началась практика. Мы разделились на команды с помощью жеребьевки, а после нас высадили в глухом лесу, наказав добраться до нужной точки к следующему восходу солнца, будто мы простые убогие, а не элита АПНО. — Компания подобралась почти нормальная. Два дракона и две якшини, — хмыкнула Хелен, осмотрев своих попутчиков. Она была статной и яркой, хорошо училась, все успевала, но, на мой взгляд, была слишком зациклена на своей исключительности. Ее сделали algerdi, наследницей Куберы Вайшраваны, и она считала, что это делало ее особенной. — Дылда, не подведи, двигайся как-то, что ли. А то застынешь, и мы тебя потеряем среди деревьев. Нам общий балл за такое понизят. Драконы заржали, я потупилась. Мне не привыкать быть посмешищем, ведь никак не получалось справиться со своим телом, чтобы оно стало более подходящим для жизни. Оно всегда принимало не ту форму, и мне постоянно казалось, что я одета в неудобную одежду. Чтобы избавиться от этого ощущения, я замирала, и в итоге сливалась с окружающей средой. Смех вскоре стих, и мы начали осматриваться. Вокруг простирался густой лес. Деревья были большими, высокими, зеленые кроны где-то там вверху мели небо. Дышалось здесь легко и свободно, чуть пахло хвоей, а воздух казался чистым и звонким. Мне нравилось. Только куда идти, было совершенно непонятно. — Идем на север, — сказала Хелен, недовольно поджав губы. Я видела, что она понятия не имеет, в какую сторону двигаться. Ей хватило пары взглядов на окружающий их лес, чтобы понять, что нужно двигаться. Куда — дело десятое. Я же внимательно прислушивалась к окружающим звукам. Пели птицы, шумел ветер, чуть поскрипывали стволы дерев, шелестела листва — ничего особенного, все одинаково. — Лучше на запад, — перебил ее Серафим. Генка молчал, но явно был согласен с братом. Хелен поняла, что проигрывает спор и бросила на меня красноречивый взгляд. От него захотелось поежиться. — Есть смысл идти на юго-восток, — подала голос я. — Я видела карту. — Это же когда? — неверяще вопросил Серафим, говорил насмешливо и чуть снисходительно, будто я еще и слабоумной убогой была. — Карту никому не показывали. Мы должны найти дорогу сами. Я качнула головой. — Ее не показывали в Эфире. Нет ни одной сигны в Системе, — ответила я. Сигны в Системе я проверяла лично, копала долго и усердно, но не нашла и намека. Это натолкнуло меня на мысль о карте в другом месте, ведь инструкторы — хитрые ребята, и оставляют подсказки всем, кто желает увидеть. Я желала. — Она была на стене. В кабинете. Было немного бонусов от моего умения сливаться с местностью, но я была достаточно наблюдательной, чтобы отличить карту на стене от лозунгов, которые висели там большую часть занятий. На самом деле заметить подмену было сложно. Студенты не любили читать надписи, написанные вручную — D-язык еще нормально шел, С-язык уже со скрипом, а от деревьев В-языка хотелось лечь и умереть. Может быть, на первых порах они пытались читать надписи на различных поверхностях, но быстро перестали обращать внимание, ведь везде висело одно и тоже. — И что же там было написано, Дылда? Поделишься с группой? — хохотнул Серафим. Издевался, гад чешуйчатый. — Конечно, algerdi, — кивнула я. Сорвала с ближайшего куста прут и принялась выводить линии на земле, предварительно, очистив площадь от листьев. — Я не все сумела понять, подозреваю, что это С-язык минимум, но, может, у вас есть какие-то соображения? Когда я закончила, мы встали кружком, наклонившись над моим «деревом». Стояли мы так близко, что едва не соприкасались макушками. Так близко я еще ни к кому из них не находилась. Мне казалось, что будет некомфортно — они же будущие Генералы и сильны запредельно, но ничего такого и в помине не было. Их ауры спокойно принимали мою, не давили и не пытались разорвать в клочья, как ауры других студентов. — Я не уверена, но вот эта часть и эта похожи на ориентиры, — я показала рукой. — Или это не карта, а просто кусок поэзии, — Серафим иногда был невыносим. — «Плотно сплелись в объятиях, их различить нельзя». Дылда, ты уверена, что на ночь не читала любовные романы? — «Иди за солнцем, ты поймешь, когда остановиться»… — прочитал Генезис задумчиво. — Похоже на юго-восток, да? Серафим распрямился и скрестил руки на груди. — Я считаю, что все полным бредом. Мы ни за что не выполним задание, если последуем этому, — он кивнул на мое творчество. Иногда он был таким засранцем. Сейчас ему явно хотелось показать, кто тут лидер. Мне же он напоминал капризного ребенка, ему оставалось только ножкой топнуть для полноты картины. — Что ты предлагаешь? — Хелен выразительно приподняла бровь. — Идти на запад наугад только потому, что ты наследник Запада? Отличный ориентир, Сеф. — Как будто ты предлагала что-то другое! — У меня не было другого плана. Теперь есть. Серафим фыркнул, будто не мог поверить в происходящее, а потом повернулся и посмотрел на меня так, словно впервые видел. Словно я неизученное насекомое, мерзкое, но интересное. Я подавила порыв обнять себя руками. С одной стороны, мне было радостно, что Хелен поверила в меня, а с другой — боязно. Вдруг, я ошиблась. Вдруг то была не карта на стене, а выдержка из какой-нибудь безумной поэмы, которую набросал страдающий асур? «На С-языке, ага», — тут же закралась саркастическая мысль. — У меня есть другой план. Я обращаюсь в дракона и залезаю на дерево. Возможно, сверху я смогу что-то увидеть… — вскинул подбородок Серафим. — Если — ничего, то пойдем «за солнцем», так уж и быть. — Ладно! — согласилась Хелен. — Вот и договорились, — кивнул Серафим и принялся искать подходящее дерево, по которому он поползет вверх. Не хотелось его огорчать, конечно, но наверное, мне стоило сказать. — Не получится, — подала голос я. От того, как они все втроем вздрогнули, я поняла, что снова застыла и меня потеряли на радарах. Теперь я нашлась очень неожиданно. Хелен бросила на меня недовольный взгляд. — Мы не в Центре. Это дальние рубежи. Доступ к мане заблокирован. Серафим выругался, а Генезис присвистнул. Похоже, его брат крепкие словечки позволяет себе нечасто. Мы молчали некоторое время. Хелен теперь многозначительно смотрела на своего «коллегу», было в ее взгляде что-то торжествующее, будто она ощущала себя победителем. Амбициозный Серафим вынести подобного отношения не мог. — Я смогу, — наконец, выдохнул он. Генезис обернулся к нему, выпучив глаза. Его губы беззвучно произнесли: «Ты рехнулся?» — Я знаю способ, как высвободить нужное количество маны для обращения. Он просто не мог сдаться. Не мог уступить Хелен. Глупо, — подумалось мне. На самом деле, подобный конфликт был ожидаем, ведь в одну команду попали два лидера. Была бы здесь только Хелен или Серафим, таких проблем не возникло — она или он взяли на себя командование, и все пошли бы за ними без возражений. Но ситуация была другой. Хелен оказалась в заведомо выигрышном положении, ведь мы с ней обе якшини, и это значит, что я априори на ее стороне. Мой план она приняла, как должное. Серафим и Генезис были драконами, и смириться с командованием якшини не могли. — Звучит опасно, — Хелен выжидательно посмотрела на него. — Давайте, Virupaksa algerdi, впечатлите меня. Серафим поймал ее взгляд и кивнул, готовясь продемонстрировать свои умения. Судя по реакции Генезиса, который хоть и считался хитрым и непоседливым, здравый смысл терял редко; так вот, судя по ней, затевалось нечто опасное. Впрочем, Генка не стал отговаривать брата от дурацкой затеи, поэтому лишь закатил глаза и отошел к ближайшему дереву. Он прислонился спиной к стволу всем своим видом показывая, что занял наблюдательную позицию. Возможность читать сигны была заблокирована, но я все равно ощущала исходящие от него волны неодобрения. Наследник же Западного Генерала взялся за прут, которым я недавно творила свои художества, и на другом расчищенном участке нарисовал нечто свое. При внимательном рассмотрении я опознала некоторые завитки и поняла — готовится ловушка. Вот только для чего? Маны по-прежнему не было, но начертательная магия плюс кровь срабатывали в шестидесяти процентов случаев, если неплохо знать свое дело. Конечно, неудобно — эффект не тот, да и истощают подобные упражнения шкурку знатно, и она может начать разваливаться, но при экстренных случаях годилось и не такое. Я сомневалась, что именно сейчас был экстренный случай, скорее попытка помериться своими… статусами, но меня не спрашивали. Серафим прикусил острыми зубами свое запястье, и из него потекла кровь. Он вымазал ею пальцы и провел по контуру своего писания. Одновременно я увидела, как его лицо стремительно потеряло краски, а глаза будто ввалились и почернели. Переборщил. Его усилия не прошли даром. Ловушка щелкнула и поднялась мерцающими кольцами вверх. Казалось, что передо мной своеобразная корзина, состоящая из энергии. Я немного присмотрелась и пришла к выводу, что она еще и для энергии. Сюда будет собираться мана, когда Серафим приступит к главному действу. — Впечатляет, — произнесла Хелен с некоторой снисходительностью в голосе. Она знала, что ловушка — еще цветочки, ведь надо было насобирать того, что в нее положить, а в мире без свободной маны это очень сложно. Серафим выбрал путь Первостихий. Земля была под рукой, Ветра тоже сколь угодно много, Неба достаточно. Проблема оказалась в Воде и в Огне. Нет, Воды в атмосфере и в почве было достаточно, вот только требовалось ее гораздо больше. Если бы ритуал делала я, соотношение Первостихий бы разнилось. Огня мне нужно больше прочих, ведь я огневичка, а вот Серафим — водник, и значит, жидкостей, растворенных в природе, ему недостаточно. Как он будет решать проблему, я понятия не имела, но была заинтригована. — Генка, подожги вон те сухие ветки. Будучи огненным драконом, Генка мог высечь искру из чего угодно — ничего, что доступа к мане у него никакого не было. Так что просьба Серафима не была чем-то из ряда вон выходящим. Генка пожал плечами и щелкнул пальцами — кучка валежника загорелась. — Интересно, — произнесла Хелен с некоторой снисходительностью, будто такие ловушки она умела делать еще с тех пор, как пешком под стол ходила, будучи убогой, а сейчас видит их чуть ли не каждый день. — Энергии много вложил, а мог бы и минимумом обойтись. — Якши всегда экономят, да? — отбил Серафим. Он приложил пальцы к губам и залихватски свистнул. У меня же от этого свиста в груди что-то сжалось, а волосы на загривке встали дыбом, будто этим свистом Серафим призвал нечто большое и опасное. Вскоре послышался хруст — кто-то ломился к нам через лес — и я поняла, что моя интуиция была права. К нам шло нечто огромное, а судя по тому, как вдруг нас объяло смрадом, еще и вонючее. От запаха мне захотелось согнуться в три погибели и выблевать собственные внутренности. — Ты совсем долбанутый, что ли? — заорала вдруг Хелен. Похоже, запах она опознала. — Дебил! — Не благодари, — снисходительно кивнул Серафим. — Твари нам хватит, чтобы обеспечить себя маной до конца путешествия. — Ты сначала ее убей, идиот! — Хелен громкость звука понижать не собиралась. Знала, что мы обнаружены и что тварь за нами пойдет, куда угодно. Мы ее приманили, нам с ней разбираться. — Она сильнее нас раз в двадцать! А потом еще дыру залатай, которую ты додумался пробить для призыва! Тут не Пень, щиты не восстанавливаются! Хелен умная, Хелен поняла сразу, что бывает при бездумном использовании тех приемов, которым в Школе не учат, а преподают специально для будущих Генералов. — Мы ее убьем и залатаем, — Серафим все так же смотрел спокойно и совершенно не понимал проблемы. У него все было просто, и в какой-то момент мне захотелось поддаться его уверенности, признаюсь. — Думаешь? — Хелен уперла руки в бока и посмотрела строго. Только взгляд ее на упрямого не подействовал вовсе. — Знаю. Я же слышала приближающийся шум, будто кто-то большой и злой пробирается сквозь чащу, круша все на своем пути, и лихорадочно соображала, что смогу противопоставить твари, встреться я с ней лицом к лицу. Я могла бы спрятаться. Просто встала бы смирно и задержала дыхание, и вряд ли бы меня кто обнаружил. Я могла бы ударить, но могу и умею мало, тем более здесь, где все заблокировано. Хелен была права — ситуация хуже некуда. Серафим продолжал лить свою кровь и вычерчивать надписи, которые я вряд ли когда-нибудь смогу прочитать — в ход пошел А-язык. Я смотрела на него, видела, как он все сильнее теряет краски, как вваливаются его щеки, как появляется дрожь в руках. Я смотрела на Генку, который, закусив губы, смотрел на происходящее и не возражал. Он подхватил брата, когда тот покачнулся. Я видела Хелен. Она просто молчала. Лишь однажды она поискала меня взглядом, будто ждала, что я скажу «нет», и «прекратите», и «он себя изведет», и «есть другой путь». Я могла бы спрятаться. Застыть и задержать дыхание. Я могла бы… Ломая деревья, из чащи вынырнул огромный зеленый орк. Вонючий, как носки нашего наставника после похода, страшный, как смертный грех, и совершенно, магически непроницаемый. Впрочем, магии все равно не было никакой, хоть расшибись. — Мне нужно время. Еще немного… Задержите его! — выдохнул Серафим, пошатнувшись и едва не свалившись наземь, а на лице Генки появился ужас. Хелен хмыкнула и оскалилась в ухмылке — храбрилась. Она подобрала камень и кинула в орка. Камень стукнул по его зеленой шкуре, не причиняя вреда, но привлекая внимание. Орк развернулся к ней и тут же попер вперед, выбрав Хелен своей жертвой. Та что-то крикнула ему и побежала, надеясь, что он станет ее преследовать. Он стал. Припустил за ней так яростно, что если догонит, разорвет, а мы даже на помощь не позвали. Впрочем, мы обречены в любом случае. Он неуязвим к магии, можно, конечно, ушатать его Первостихией, но никто из нас столько ее сейчас не соберет, даже если прольет всю кровь скопом. Нужно что-то другое. Я огляделась и увидела поломанные деревья. С нами будет так же, если что-то не предпринять! Мы станем поломанными ветками. Я бросила быстрый взгляд на Генку и Серафима. Серафим стоял на четвереньках и явно не мог подняться. Что-то пошло не так, он перемудрил. Это понимал и Генка, он поймал мой взгляд и покачал головой — тут помощи можно не ждать. Проклятые Альгерди! Один норов у них, а пользы никакой! Что делать? Я могла бы спрятаться. Застыть. Стать незаметной, что даже тролль не учует. Никто не учует. Это хорошая идея. — Позови на помощь, — одними губами произнесла я, и Генка кивнул. Полез в карман и достал спичку. Серафим пытался возразить, но Генка слушать не стал — без колебаний переломил ее надвое. — Хелен! — закричала я, что было мочи. Оставалось только надеяться, что она услышит. — Веди его сюда! Ко мне! Давай! Я побежала вперед. Туда, где лежали поваленные деревья, где они ощетинились острыми остовами. Острыми для нас, для наших хрупких человеческих шкурок, и почти безопасными для толстой зеленой шкуры голодного орка. — Хелен! Видишь меня? Беги сюда! — снова закричала я. — Вижу. И очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — отозвалась она уже совсем близко. Орк почти наступал ей на пятки. — Доверься мне. Я знала, что у нее не было причин это делать. Кто ей я? Просто дылда, о которой никто не помнит. Я всего лишь тень, которая тут же пропадает со всех радаров, стоит только захотеть. Нелюдимая, непонятная, вся в себе. У нее не было причин доверять мне, но и выбора особо не было тоже. Я выдохнула. Медленно. И застыла на месте. Я пропала там, где стояла. Исчезла, как исчезала миллионы раз до этого. Никто не увидит меня, никто не учует. Главное — не дышать, и моя маскировка будет совершенной. Хелен бежала навстречу. Ее глаза лихорадочно блестели, рот приоткрыт, а ноги уже заплетались. Она вот-вот свалится и окажется в лапах орка, который разорвет ее пополам. Помощи не будет. Наставники далеко, а Серафим слишком плох. А меня тут нет. Она проносится мимо, а я все так же недвижима. Теперь я между ней и орком, и есть всего несколько мгновений, чтобы рассчитать силу и прыгнуть. Я крепче перехватываю острую деревяшку вспотевшей рукой и отталкиваюсь от земли. Орк видит движение, но слишком поздно — он разогнался, и сила инерции ведет его вперед. Он не успевает среагировать, как налетает на острый конец глазом. Я чувствую сопротивление и проталкиваю свой импровизированный кол вперед, как можно глубже. Чувствую, как на мои руки что-то льется, как валюсь вниз, на вонючую образину, продолжая проталкивать кол с криком и таким отчаянием, которое до этого никогда не испытывала. Я прихожу в себя не сразу. Орк раскинулся на земле, а я сижу сверху и продолжаю давить. Он мертв, я достала до мозга, смогла, но в моей Вселенной я продолжаю его убивать снова и снова. — Хватит… — слышу я голос Хелен, и мир возвращается. На моих руках кровь. Странная такая, чуть желтоватая, орочья. И еще другие жидкости, вытекшие из пробитого глаза. Может, мозги. Я растопырила пальцы, осматривая покрывающие их вещества отстраненно, а потом скривилась от отвращения. Я машинально вытерла руки об одежду, еще раз взглянула на раззявленную в предсмертном крике рожу орка и не удержалась — вывалила сверху свой завтрак. — Все хорошо… — Хелен коснулась моего плеча, а я вздрогнула. — Ничего не хорошо! — закричал Генка. — Нужна помощь! Я повернула голову, когда услышала ругательство Хелен. Зрение долго не фокусировалось, и все расплывалось перед глазами, а когда я собрала себя в кучку, я увидела, как лежащий на земле Серафим бьется в припадке. Из его рта идет густая красноватая пена, а сам Генка навалился на него и пытается хоть как-то его удержать. Хелен оказалась рядом сразу же, но заметив странное свечение, которое начало испускать тело наследника Драконов, тут же дернула Генку за шиворот прочь. Генка даже не успел ничего сделать, а его руки схватили воздух, когда Хелен насильственно отрывала его от брата. Судороги и свечение стали сильнее, а потом и вовсе перешли в мелкую дрожь. Тело Серафима будто пошло трещинами, я увидела, как они расходятся, а под ними были лучи света, подобно солнечному. — Сеф! — отчаянно закричал Генка, когда тело его брата разлетелось на мелкие осколки. Осколки быстро начали уменьшаться, оставляя после себя блестящие стеклянные капли. — Доигрался, — хмыкнула Хелен, скорее раздраженно, чем испуганно. После всех неприятностей, которые доставил наследник Драконов, я могла ее понять, если бы не тот факт, что наш товарищ рассыпался стеклом по поляне. Это было так дико, что я едва смогла осознать, хотя сама при этом все еще сидела на убитом мною же орке. — Ты!.. — Генка ткнул в нее пальцем, растеряв дар речи. — Ты!.. — Вы залатали пробой? — Хелен не обратила внимание на его агрессию. — Ну! — Да, я залатал… — Осталось еще что-то в хранилище маны? — Немного. — Хорошо, надеюсь, нам хватит. Так, этот умник себе только что расколол душу. Нагрузку не так поставил, и привет. И не смотрите на меня так, я читала о таком. Чтобы не потерять его магический потенциал, нам надо срочно поместить эти осколки во что-то живое. К сожалению, кодировать шкурки, которые вместят разом все осколки, я не могу, но я знаю, как кодировать котят. Так, один осколок — один котенок, поняли. Если поторопимся, спасем будущего Генерала. Осколки не трогаем, пока я не сделаю котенка. Дылда, ты за ними следишь. Знаю, ты очень прикипела к убитому орку, но придется вам расстаться. Генка, ты родственник Сефа, значит твое прикосновение нанесет наименьший урон. Готовы? Хелен сложила пальцы и зачерпнула немного маны. Черные ленты взвились, перестроились под ее контролем, переплелись причудливым узором и затянулись, являя маленькую рыжую прелесть. Хелен протянула ее на ладони Генке, и тот, взяв один из осколков, прислонил его к лобастой голове. Через мгновение мы услышали капризный мяв. — Ну, здравствуйте, кусок Virupaksa algerdi, — улыбнулась Хелен. — Характер у вас такой же невыносимый. Я подошла к ним на шатающихся ногах и приняла первого пушистика. Он запищал и ткнулся в ладонь мокрым носом. В итоге котят получилось сорок один. Когда нас нашли наставники, Хелен спала, вымотанная от усталости прямо на земле, а мы с Генкой следили, чтобы пушистое безобразие не разбежалось в разные стороны… * Закончив свой рассказ, я нахмурилась. — Вообще-то, это должна была быть веселая история о былых временах, а получилось демон знает что. Северус пожал плечами. Его уж точно было не впечатлить тем, как я впервые завалила орка. К тому же, если подумать, то история ничего так получилась, поучительная и с моралью. Может, Северус на чужом примере научится не применять лишний раз знания, которые я ему дала. Оно ведь совсем небезопасно здесь. — Я читал книжки по темным искусствам, которые притащили те рыжие, — отозвался мелкий поганец. — В них юмора было еще меньше. Я закрыла лицо руками. Кажется, всеми тремя, но я не уверена. — Я — ужасная мать, — заявила. Мелкий поднялся со своего стула, подошел и обнял меня. Я прислонилась лбом к его плечу. — Ты — лучшее, что со мной случалось, — признался он и погладил по голове. — Что потом стало с теми котятами? — О, это самое интересное. Как оказалось, вытащить осколки без вреда наследнику можно лишь если котята проживут свои жизни и умрут своей смертью. Так что раздали котиков по семьям, холили их и лелеяли. Но все они, как бы тебе сказать помягче, обладали дурным нравом, и хозяева с ними очень намучились. Северус пожал плечами. — А потом Серафима собрали обратно? — Именно. Собрали и в наказание отправили в Колодец, чтобы переосмыслил бытие. Тот еще курорт, скажу тебе. Там раз за разом прокручивают твои самые глубокие страхи или фатальные ошибки, до тех пор, пока не сойдешь с ума или не укротишь свой гонор. — И он?.. — Конечно, исправился. Он ведь algerdi, его выбрали не за красивые глаза, — ответила я и вдруг вспомнила, что они с Северусом не одни в кухне. Здесь был еще лорд Малфой. Я перевела взгляд на него и вдруг поняла, насколько глубоко он потрясен моим рассказом. Его руки дрожали. — Северус, налей-ка Абрахасу воды, а то он что-то совсем бледен. Так впечатлило убийство орка? Малфой медленно и длинно выдохнул, пытаясь успокоиться. Потерпел поражение — слишком уж возбудился, чтобы прийти в себя после столь простых приемов. — Эйлин, вы хотите сказать, что расколотую душу можно собрать? — голос его дрожал. — Ну да. Не могу понять, почему вас так впечатлил сей факт. С Младшими такое не случается, если, конечно, мы не имеем дело с уникумом. Осколки помещаются во что-то живое, с нервной системой, потом… — я не договорила, ведь до меня дошел смысл вопроса Абрахаса и его бледность. Я открыла рот, порываясь грязно выругаться, но не издала ни звука — вспомнила о Северусе. Ему не положено слушать брань. — Дорогой Абрахас, у вас есть знакомые, которые умудрились расколоть душу? — осторожно поинтересовалась я, когда градус моего удивления пошел на спад. — Вы поняли совершенно верно. В мой круг общения входит такая личность, — не менее осторожно ответили мне. Северус только глазами хлопал, переводя взгляд с одного на другого. Он явно не понимал сути разговора. Ему и не положено, мал еще. — И что же его сподвигло начать размножаться? — Размножаться? — переспросил Абрахас извиняющимся тоном. Он явно недоумевал, и тут уж недоумевала я. Тут два пути: или по глупости душу раскололи, или с явным желанием размножиться. — Да, Абрахас, сколы так размножаются. Они откалывают от себя кусок души. Один или два, реже четыре или шесть. Такие души автоматически становятся Младшими, а сам скол недопустимо ослабевает — одна из причин, отчего у высшего эшелона власти не бывает детей. Мы не имеем право терять даже малую толику силы. Абрахас выглядел озадаченным. Он кивком поблагодарил Северуса за воду и осушил едва ли не залпом весь стакан — для аристократа, у которого манеры были записаны в подкорке, подобное поведение граничило с невозможным. Я же продолжила: — Понимаете, количество частиц расколотой души всегда — простое число. Хелен об этом знала, поэтому остановилась на сорок одном котике. Высчитала, сколько их должно быть. Спустя много кальп в Скайфоле появились близнецы. Их Распознали немедленно. Они оказались детьми Серафима. Ближайшее простое число к сорока одному — это сорок три. Хелен неправильно посчитала. Абрахас надолго замолчал. Мы даже успели с Северусом парочкой сигнатур перекинуться — обменивались впечатлениями, так сказать. — Я не уверен в мотивах моего знакомого, но, кажется, таким образом он намеревался достичь бессмертия. Я пожала плечами. — Он у вас философ. — Вы не поняли, Эйлин. Он правда думает, что осколки души — это якоря, способные удержать его здесь. — Тогда он больной, — вынесла вердикт я. Я, конечно, не целитель, а целый Генерал, но даже мне хватает ума, чтобы сделать соответствующий вывод. Больной, как есть больной.