Словно сон. Под грохот сражений.

      Отдышавшись, Цуме вновь тянется за поцелуем. Лежащая на моей шее рука комкает и стягивает капюшон кофты, а вторая, сжимая ворот плаща, притягивает к себе. Она пытается контролировать меня, подчинить своей воле и мне это нравится. На задворках сознания всё ещё мелькает мысль о том, что совсем недалеко находится, ждущий подкрепления, вражеский гарнизон, да и коноховские амбу должны прибыть в скором времени, всё это слишком не вовремя, но остановиться не получается. Девчонка обоими руками зарывается в мои волосы и прекращает поцелуй, чтобы перевести дыхание. Мы упираемся лбами друг в друга, она смотрит куда-то вниз и глубоко втягивает носом воздух.       Мои руки покоятся у неё на пояснице, тесно прижимая к себе. Чувствую, как на покусанных ею губах запекаются капельки крови. Её необузданность, грубость, молодость и, своеобразная, дикая, красота лишают способности здраво мыслить. Таких как она в моей жизни ещё не было. Но… ей всего 20. А мне? Да я уже и сам потерял счёт годам. В любом случае слишком стар для неё. Она годится мне, уж если не в правнучки то, во внучки точно! Закрываю глаза. Перемещаю правую руку ей на затылок. Притягиваю её к себе ещё плотнее. Прислоняюсь щекой к её щеке. Опускаю голову и утыкаюсь ей в шею. Ну почему ты так молода? Если бы мы были сверстниками и знали друг друга с самого детства, всё было бы по-другому. Я не стал бы преступником и женился бы на тебе при первой же возможности. Но ты появилась в этом мире слишком поздно и исправить то, что я натворил, уже не получится. Мне снова придётся уйти, чтобы не загубить твою жизнь, не очернить в глазах друзей и товарищей. Втягиваю носом воздух. От тебя пахнет лесом. Выпрямляюсь и прижимаю тебя к своей груди, запрокидываю голову. Твои руки соскальзывают мне на плечи, но между, перемазанных землёй и исцарапанных, пальцев всё ещё зажаты длинные пряди, слишком сильно отросших, волос. Я должен тебя отпустить!       Делаю глубокий вдох, а затем медленно выдыхаю, готовясь отстраниться от неё и объяснить, что всё это нужно остановить. В этот момент девчонка хватает меня за грудки и резко тянет на себя заставляя посмотреть в глаза.       – Не смей говорить, что это неправильно! Не смей говорить, что нам нужно расстаться! Я восемь лет жила воспоминаниями о тебе! Искала тебя в каждом прохожем! – Её брови сошлись на переносице, на лице появился оскал, из глаз градом котились слёзы. Кажется, так выглядит истерика. Нельзя сказать, что она кричала, скорее это был громкий шёпот, почти шипение. – У меня не получится жить без тебя! Я уже пыталась, но ничего не вышло! Не смей бросать меня снова! – Хочу вразумить её, но прежде чем успеваю раскрыть рот, она осыпает меня градом ударов. – Молчи! Не смей произносить и слова! – Левая рука всё также держит меня за ворот плаща, а правая с невероятной скоростью колотит по груди. Внезапно она затихает. – Ты ведь тоже не хочешь расставаться! Я точно знаю! Чую… - Цуме заглядывает в мои глаза, губы её подрагивают.       – Я слишком стар для тебя. – Сморгнув слёзы, она отрицательно качает головой. – Я объявлен преступником во многих странах.       – Ну и что?! – Она стоит на своём.       – Я могу навредить тебе.       – Неправда! – Дикая красавица всё также упрямится. – Ты ведь помнил меня все эти годы! Ты пришёл ко мне на помощь, когда я нуждалась в этом больше всего! – Она не желала уступать.       – Я причиню тебе боль, из-за меня у тебя будут неприятности.       – Я смогу вынести всё что угодно. – Ну почему ты такая упрямая? – Мне всё равно, что скажут другие! – Неужели хочешь, чтобы я поступком подтвердил свои слова? Причинил тебе боль? – Ты не тот, кем тебя считают! – Ты хоть знаешь что говоришь? – У меня было, достаточно времени, чтобы это понять! Восемь лет назад ты три дня пробыл в бреду. Три дня ты бессознательно, обливаясь холодным потом, метался по футону, кричал и спрашивал, за что тебя так ненавидят. Я помню каждое слово! Я понимаю, что если бы к тебе относились иначе - всё было бы по-другому. Я прекрасно знаю каково это терпеть на себе ненавистные взгляды лишь из-за того что немного отличаешься от остальных. Мне повезло. Рядом со мной был целый клан и многие успели привыкнуть к нашей внешности. Но не будь их рядом, я стала бы такой же, как ты! – У меня не осталось аргументов, но согласится с ней, значит подставить под удар.       – И, тем не менее, я должен уйти.       – Не отпущу!       – Неужели ты хочешь чтобы я доказал что опасен, и для тебя в том числе? – Не дожидаясь ответа, хватаю её за ягодицы и, приподняв над землёй, направляюсь к ближайшему дереву. Она испугано вздрагивает и, обхватив меня ногами за талию, непонимающе смотрит в глаза. Правильно, бойся, считай чудовищем, как и остальные, ненавидь, но только не губи из-за меня свою жизнь. Буквально впечатываю её в широкий, шершавый ствол дерева, знаю, что ей больно, но по-другому она не поймёт. Со всей силы сжимаю ягодицы, пусть останутся синяки, мне нужно её напугать, чтобы одумалась и отступила. Хватаю за волосы, притягиваю к себе и грубо, властно целую. Но всё это производит обратный эффект. Цуме наклонив голову, углубляет поцелуй, её шустрые пальчики пытаются стянуть с меня плащ, в мгновение ока, спуская его с плеч и оставляя болтаться на полусогнутых локтях. В полной растерянности оседаю на землю, одной рукой придерживая её за талию. Она заканчивает поцелуй, и мы вновь соприкасаемся лбами. – Как же мне вразумить тебя? – Она улыбается и пожимает плечами, затем зарывается пальцами в мои волосы и начинает покрывать лицо быстрыми поцелуями. Цуме, Цуме… Что же ты творишь? Поблизости находятся враги, и в скором времени должны появиться твои товарищи. О чём же ты думаешь? Всё происходящее кажется мне безумием, но спорить нет ни сил, ни желания. Она откидывается на дерево и тянет, мня на себя. Опёршись руками о ствол, чтобы не придавить её, заглядываю в глаза юной чертовки.       – Подкрепление Облака прибудет после заката и будет пробираться к лагерю с противоположной от нас стороны. Амбу прибудут на место засады за полчаса до захода солнца и сюда соваться не должны. А если что-нибудь пойдёт не так Куромару обязательно нас предупредит. – Она без тени смущения тянула меня на себя, не желая ничего слушать, но в глаза не смотрела. Куноичи покусывала свои и без того покрасневшие губы. – Я не отпущу тебя! - Сказала она, поднимая затуманенный, но упрямый взгляд.       Сейчас только полдень, она буквально полчаса назад вернулась со своей первой самостоятельной вылазки. И я сам решил, что девочка заслужила награду, нет смысла отказывать ей теперь. В конце концов, чем мы хуже этих бесчисленных белок, да и весну ещё никто не отменял.       Медленно расстёгиваю зелёный жилет, давая ей время передумать, но девушка, не сводя с меня взгляда, плавно выскальзывает из него, даже не думая отступать. Цуме приподнимается на локтях и тянется за поцелуем. Притягиваю её к себе за талию и, приняв сидячее положение, избавляюсь от, всё ещё, болтавшегося на плечах плаща. Не теряя времени, она начинает стягивать с меня кофту. Пока её торопливые пальчики пытались найти общий язык с упрямой ширинкой, я медленно будто смакуя, стаскивал со стройных ножек куноичи, в данный момент абсолютно ненужные ей, сандалии. Затем форменные штаны шиноби. Девушка обидчиво захныкала из-за упрямства своей соперницы. Ухмыльнувшись, убираю её ручки и наклоняюсь как можно ниже, задираю её водолазку, покрываю поцелуями плоский животик с еле-еле заметным прессом. Опрокидываю паршивку на спину и продвигаюсь выше попутно стягивая мешающий предмет одежды. Добравшись до бюстгальтера, отрываюсь от своего занятия и, приподняв девушку, избавляю её от водолазки. Цуме вновь покрывает быстрыми поцелуями моё лицо, снова зарывается в волосы шаловливыми пальчиками. Глупенькая, куда же ты торопишься? Сбрасываю с себя сандалии и целую свою маленькую прелестницу в шею заставляя откинуть назад голову. Она громко дышит и сжимает в маленьких кулачках мои волосы, а я тем временем избавляю её от бюстгальтера. Затем прислоняю её к дереву и, встав на колени, приподнимаю, запрокидывая стройные ножки куноичи на своё плечо. Чтобы удержаться она хватается за ствол руками. Девчушка с непониманием заглядывает в мои глаза. Придвигаюсь ближе и, приникнув к довольно-таки пышной груди своей юной бесстыдницы, стягиваю всё ещё держащие оборону трусики. Девушка натягивает свои ножки как струнки и только когда последний предмет гардероба покидает её тело, с облегчённым полу стоном, сгибает их в коленях. А потом и вовсе соскальзывая с моего плеча оказывается на твёрдой земле, у самых корней всё того же многострадального дерева, прямо под моей грузно опёршийся на ствол (Автор: руки так и чешутся напечатать «тушей») фигурой. Не теряя ни мгновения, она вновь принимается сражаться с непоколебимой ширинкой, а через несколько секунд, одним махом спустив штаны и трусы до колен, с улыбкой победительницы и игривым прищуром заглядывает в мои глаза.       Что ж, если до этого, у сея неразумного ребенка, был шанс избежать последствий своего распутного поведения то, теперь её ничто не спасёт!