~***~
— Ни за что! — как и предполагал юноша, ответил дядя и чуть ногами не затопал от гнева. — Мало того, что дойти до Винтерхолда совсем непросто в нынешние времена, так они же тебя ничему сверх того, что ты уже умеешь, не научат. Лучше бы ты помогал мне в моих исследованиях, сынок, — уже немного успокоившись, вздохнул он. — Ты не представляешь, сколько можно узнать нового и необычного, изучая следы древней расы. Нет, только представь, для всех остальных наши находки — лишь мусор, меж тем как опытный исследователь может восстановить по ним целый мир того времени! Ты посмотри, вот, к примеру, эта двемерская балка может рассказать нам о… Теперь вздохнул уже Айкантар. Дядя опять увлёкся и снова завёл старую песню о главном. Однако юноша его не перебивал и даже сделал вид, что ему чрезвычайно интересно. Когда Колсельмо давали рассказать всё, что он хотел, его настроение улучшалось и возможность получить от него желаемое возрастала многократно. Айкантар надеялся, что это сработает и на сей раз. — Да, всё это очень интересно, дядя, — произнёс юноша, когда Колсельмо наконец выговорился, — но я не хочу идти за тобой след в след. Я это понял давно. У меня должен быть свой путь, собственный. Мне хочется сделать в этой жизни что-то достойное, понимаешь? Ты прекрасно исследуешь двемеров, — уже более оживлённо говорил теперь племянник, видя, что дядя его не перебивает и внимательно слушает, слегка склонив голову и блестя глазами из-под глубоко надвинутого капюшона, — и именно поэтому я вряд ли смогу тебя в этом превзойти или хоть как-то значимо помочь в твоей работе. А я не хочу быть твоей тенью. Мне давно пора уже ступить на собственный путь, — закончил он и поднял голову на родственника в напряжённом ожидании реакции. — Значит, ты хочешь изучать магию, — неожиданно задумчиво пробормотал Колсельмо. — И что ты будешь с ней делать потом? Пойдёшь в наёмники или преподаватели? Погреба нордам станешь замораживать? Не принесёт тебе это счастья, — заключил старый альтмер и с неожиданной печалью посмотрел на племянника. — Но ведь и то, чем я тут занимаюсь, мне его не приносит. А, как гласит старая мудрость, если то, что ты делаешь, не приносит результат, нужно делать что-то другое, — робко улыбнулся племянник. — Ты, дядя, нашёл своё призвание, а мне это пока только предстоит. — Не в призвании счастье, — вдруг произнёс Колсельмо, и Айкантар в удивлении уставился на него. — Нет, в исследованиях, конечно, вся моя жизнь, — пояснил он, — но главного в ней я так и не получил. А жаль, и годы не те, чтобы навёрстывать упущенное, — вздохнул он и закончил: — Но ты слишком молод, не поймёшь. Возможно, и правда стоит тебе научиться на своих ошибках. Коли ты так решил, можешь идти. И Айкантар, пока родственник не передумал, вскочил и побежал прочь из лаборатории, но остался в его голове незаданный вопрос: что же имел в виду дядя, говоря о том, что счастье не в призвании? А в чём тогда?~***~
Когда юноша закончил собирать вещи, ему предстояло решить следующую задачу: на чём ехать до Винтерхолда? Кто согласится его сопроводить? Поразмыслив, альтмер понял, что прямого пути, скорее всего, туда не будет, и вышел за городские ворота в поисках тех, кто мог составить ему компанию хотя бы какую-то часть дороги. За стенами Маркарта торговля шла не менее бойко, чем внутри них. Несколько каджитов столпилось вокруг местного конюха, яростно о чём-то с ним споря. Два пса заливались лаем, то и дело пытаясь тяпнуть кого-то из котов за хвост, а те злобно рычали и отмахивались. Кажется, к консенсусу эта компания никак прийти не могла, потому как крики всё усиливались, а псы уже охрипли. Подойдя поближе, Айкантар услышал их разговор. — Тысячу септимов за эту клячу? — сверкал ярко-жёлтыми глазами немолодой каджит, воинственно выставив длинные усы вперёд. — Совести у тебя нет, торговец. Сбрось хотя бы до семисот! — Кто бы говорил про совесть, блохастый! — парировал конюх, перекрикивая лай собак. — Ты знаешь, во сколько обходится мне уход и содержание моих лошадей? — Уж гораздо меньше, чем ты пытаешься содрать с честных торговцев! — встряла в разговор ещё одна каджитка, нервно махая тёмным полосатым хвостом, за который тщетно пытался ухватить её один из лающих псов. — Наш караван лошадь в Вайтране за пятьсот взял! — Потому она у вас и подохла, — хохотнул конюх, — что продали вам падаль за бесценок, которая не сегодня-завтра всё равно копыта бы откинула. И вы — караван идиотов, что погнались за дешевизной. Вы не знали, что хорошую лошадь вам дёшево не продадут? Слушая этот спор, Айкантар вдруг понял, что судьба сама предлагает ему возможность найти себе попутчиков. Уверенно подошёл он к спорящей компании и обратился к конюху. — Что у тебя тут происходит, Седран? Не можешь торговцам цену скинуть? Ричмен в удивлении уставился на эльфа и, узнав его, улыбнулся: — Здравствуй, Айкантар. Да привязались ко мне тут эти скамповы коты, требуют лошадь им чуть ли не даром отдать. Нет, ну где это видано, — всплеснул он руками, — у меня лучшие лошади во всей провинции! А они требуют, чтобы я им её за пятьсот септимов продал! Да это же грабёж чистой воды! И рядом гавкнул пёс, в очередной раз будто подтверждая правоту хозяина. А юноша улыбнулся главному, как ему показалось, коту в караване, и обратился к нему: — Скажите, куда направляется ваш караван, почтенный? Кот в непонимании уставился на него, а потом, оскалившись, пророкотал: — Караван Дро’Шанджи уже давно кочует по Скайриму и держит дальний, дальний путь. Поэтому каравану очень нужна лошадь, но нечестный торговец не хочет продавать бедным каджитам её за столько, сколько она на самом деле стоит, и нагло пользуется бедственным положением несчастных караванщиков! — Тоже мне, несчастный караванщик! — сплюнул ричмен в негодовании. — Глазом моргнуть не успеешь, как эти воры и наркоманы опустошат твои карманы и снимут все украшения. Поэтому, Айкантар, не советую тебе подходить к этим мешкам с блохами слишком близко. — Но-но! — возмутилась каджитка, стоявшая рядом и доселе в разговор не вмешивавшаяся. — Наш караван — караван честных торговцев, и ни один каджит из него не блохастый! Язык прикуси, изгой! — выплюнула она последнее слово, сверкнув глазами и яростно махнув хвостом. Седран же, услышав такое оскорбление, сощурился и сжал руки в кулаки, готовый броситься в драку, и каджитка выпустила когти из своих пушистых пальцев и обнажила очень грозные на вид клыки, тоже приготовившись отразить атаку. — Стойте-стойте! — встал между ними Айкантар, разведя руки в стороны. — Я предлагаю нам мирно договориться! Скажи, Дро’Шанджи — так тебя, кажется, зовут? — смогу ли я доехать с вами до Винтерхолда? Довезёте ли вы меня туда? Если вы мне поможете, то я могу добавить денег вам на лошадь. Мне всё равно надо уехать туда, а один я в путь тронуться не решусь. Сами понимаете, разбойники… — О, почтенный господин, — оскалился в улыбке пожилой каджит, и глаза его засияли, — за такую услугу караван довезёт вас хоть до самого Обливиона и обратно! — Ты уверен? — уставился на него в удивлении Седран. — Ты готов выложить пятьсот септимов на лошадь для этих… — запнулся он, — для этих не внушающих доверия караванщиков? Ты с ума сошёл? Да ты за пятьдесят септимов можешь повозку до Вайтрана нанять и доехать спокойно. А оттуда наверняка и до Винтерхолда… Ну, за сотню максимум доедешь. Зачем тебе этот караван? — А так веселее, — улыбнулся юноша. — Во-первых, извозчик ездит всегда один, без охраны, и, следовательно, от разбойников меня не убережёт. Во-вторых, я хоть мир вокруг увижу, пока доеду. И самое главное — они довезут меня прямиком до Винтерхолда, без пересадок! — И не жалко тебе так переплачивать? — всё ещё удивлённо вопросил Седран, с подозрением косясь на радостных каджитов, затаивших дыхание и молчавших, видимо, чтобы не спугнуть вдруг так неожиданно свалившуюся на них удачу. Айкантар лишь самодовольно ухмыльнулся. — Тем и хорошо быть родственником придворного мага и по совместительству известного учёного, Седран, — ответил он уверенно, — что в этом случае деньги вообще не являются проблемой. — Да они сами выглядят как разбойники, — проворчал конюх и, вздохнув, сдался: — Но, как говорится, воля твоя. Если что, я тебя предупреждал. — Не слушайте этого изгоя, господин, — промурлыкала ему в ухо незаметно подошедшая к юноше каджитка. — Караван Дро’Шанджи никогда не забудет вашей доброты, а Шивари, — указала она пальцем на себя, — лично проследит за вашим удобством и поможет не скучать в дороге. И от того, как смотрела на него Шивари, радостно сверкая ярко-рыжими глазами, юноша почувствовал себя счастливым. Наконец-то ему удалось заслужить чьё-то уважение и признание. Айкантар счёл это хорошим знаком и отправился собираться в путь.~***~
Тряская повозка бодро катилась по каменистой дороге: лошадь, сильная и бойкая, явно стоила своих денег, и Айкантар уже подсчитал, что если они и дальше будут ехать с такой же скоростью, то до пункта назначения он доберётся несколько быстрее ожидаемого. Конечно, караван будет останавливаться в городах и деревнях для торговли, но это для юноши было даже лучше: редко он выходил за стены Маркарта, а дальше Предела и вовсе не выезжал, и поэтому Скайрим представлялся ему каким-то таинственным, загадочным местом, исследовать и узнавать которое было очень интересно и волнительно. Отчасти и поэтому Айкантар выбрал путешествие с караваном: каджиты, помимо того, что выбрали удобный для него маршрут, оказались ещё и отличными попутчиками. Шивари, как и обещала, развлекала его весёлыми историями из жизни своего каравана, старый Дро’Шанджи сидел, держа в руках поводья, щурился на солнце и изредка скалился, слушая её бодрую болтовню, а ещё два молодых и крепких кота, расположившись по разные стороны повозки и закрыв глаза, лениво отгоняли хвостами мух от своих морд. — И не боитесь вы путешествовать по столь суровой и негостеприимной стране в таком малом количестве? — спросил Айкантар, когда Шивари ненадолго остановилась, чтобы перевести дух. — Неспокойное сейчас время ведь. Кругом мятежники, а в Пределе ещё и Изгои буйствуют. А уж разбойники на фоне войны и вовсе распоясались. Каджитка сощурилась, запрокинула голову и подставила морду слепящему солнцу, позволяя ему прогревать её мягкую шерсть, и оскалилась в блаженной улыбке, навострив усы вперёд. Наверное, вспоминает пески Эльсвейра — ведь там гораздо теплее, подумалось вдруг Айкантару. — Каджиты умеют приспосабливаться к любой ситуации, — после долгой паузы наконец протянула она, не меняя позы. — А каджиты из караванов — тем более. У вас, кроме меха и хвоста, — не смогла сдержать она ироничного смешка, — отсутствует ещё и звериное чутьё. А у каджитов отличное обоняние и слух, и они чувствуют малейшую опасность на большом расстоянии. И именно оно помогает каджитам в дороге. А ещё, — приоткрыла она один глаз, почти такой же яркий, как солнце, что отражалось сейчас в нём, — есть у караванщиков ещё одно правило, позволяющее им выживать в любом месте, куда их занесёт. — И, когда юный альтмер в удивлении уставился на неё, она оскалилась и самодовольно произнесла: — Никогда не останавливаться в пустынных, безлюдных местах. Лучше всего подле городов или в деревнях. В таком случае торговцев может защитить городская стража. Да и разбойники в защищённые места не суются. А торговцы, в свою очередь, всегда найдут чем порадовать своих защитников, — промурлыкала она последние слова, и все каджиты дружно оскалились в странных, присущих только им, улыбках. — Сколько у вас интересных правил, — подивился юноша. — Прямо на все случаи жизни. — А то, — самодовольно подтвердила Шивари. — А ты как думал. В караване у каждого каджита своя роль, — принялась объяснять она дальше, воодушевившись тем, что Айкантар оказался очень благодарным слушателем и живо впитывал всё, что она ему говорила. — Вот дедушка, — указала она на старого каджита, который, по примеру молодых, принялся обмахиваться хвостом, — решает все организационные вопросы и занимается непосредственно торговлей. А Шивари ему в этом помогает. Но основная обязанность Шивари — это больше быт. Стирка, готовка, — пояснила она. — А Дж’Дарр и Дж’Зарр, — указала она на молодых котов, — путешествуют с караваном в качестве охраны. Они следят, чтобы у Шивари и дедушки ничего не украли, а ещё стоят в дозоре по ночам, поочерёдно сменяя друг друга. При необходимости они защитят караван. — И как часто вам приходится защищаться? — с недоверием глядя на выглядевших слишком уж расслабленными для бывалых воинов молодых каджитов, осторожно спросил Айкантар. Шивари замешкалась и неуверенно посмотрела на дедушку, который и ответил за неё. — Умным караванщикам защищаться почти не приходится, — наставительным тоном произнёс Дро’Шанджи, оглянувшись и уверенно посмотрев на альтмера. — Охрана этому каравану нужна в основном для усмирения совсем уж буйных покупателей. Но и такие инциденты происходят совсем нечасто, — закончил пожилой каджит и снова отвернулся, подставляя морду солнцу. — А ещё Дж’Дарр и Дж’Зарр выслеживают места, где могут оказаться потенциальные враги, — вдруг подал голос один из каджитов-охранников, — и при необходимости объезжают опасные участки стороной, — закончил он и провёл когтистой лапой по длинным чёрным усам, вновь зажмурившись от удовольствия, подставив морду солнцу. — То есть сейчас вы ничего не чуете? — осторожно уточнил юноша у него. — Караван едет по этой дороге уже далеко не впервые, — ответил ему кот. — И поэтому каджиты уже всё здесь знают и все пути отхода давно просчитали и используют время от времени. Тут иногда появляются дикари, именующие себя Изгоями, и их оплоты находятся здесь неподалёку. Однако пока Дж’Дарр их не чувствует. Значит, поблизости они не ошиваются. Айкантар облегчённо вздохнул. Причиной расслабленности котов оказалась отнюдь не глупость или легкомысленность, а острое звериное чутьё, которое сообщало им об опасности даже, наверное, во сне.~***~
Прошёл день, прошла ночь, как караван находился в пути, и они уже проехали Рорикстед, оказавшийся маленькой непримечательной деревушкой, где каджиты и остановились на ночь, следуя своему неизменному правилу. В Рорикстеде торговцы задерживаться не стали. Несмотря на дружелюбие его жителей, много продать тут они и не смогли бы, и утром, как только ночная тьма уступила место мягкой рассветной дымке, снова отправились в путь. — Куда это вы? — удивлённо вопросил юный альтмер, наблюдая, как Дж’Дарр или Дж’Зарр — он так и не научился различать их — уверенно натягивая поводья, сворачивал с дороги прямо в заросшую травой степь. — Это прямой путь в Вайтран, — охотно пояснил ему каджит. — Дорога петляет и часто проходит мимо опасных участков, и много караван на ней всё равно не продаст. Но самое главное — там часто поджидают разбойники и прочие головорезы. Каджиты не будут рисковать ради нескольких монет, а в Вайтране торговцы могут очень хорошо выручить, — и, закончив, с усмешкой посмотрел альтмеру в глаза. — Умно, — улыбнулся тот в восхищении. — Никогда бы не подумал, что у караванщиков столько правил и тонкостей. — А со стороны всё кажется легко, не так ли? — подал свой скрипучий спросонья голос старый каджит. — Вот вы думаете, что караваны просто так, без порядку, мотаются туда-сюда? Ан не-ет, — оскалился в улыбке он, — у каджитов много хитростей. Учись, юноша, мотай себе на ус, глядишь, и пригодится чего в жизни, — подмигнул он Айкантару, закончив. — Да что с него взять-то? — хохотнул один из котов-охранников. — У него и усов нет, мотать не на что! — и его напарник, видимо, сочтя шутку смешной, тоже рассмеялся. — Дж’Зарр, как не стыдно! — шикнула на него Шивари. — Тебе понравится, если тебя вдруг постигнет болезнь лишайная и в бою хвост отрубят, а я буду смеяться над твоим уродством? Нет? Вот и не цепляй юношу! — Глаза её пылали праведным гневом, и, когда молодой каджит молча отвернулся, глядя вперёд, она виновато оскалилась и извиняющимся тоном обратилась к Айкантару: — Ты уж прости этого невежу, совсем не ведает, чего болтает. Язык без костей. А альтмер лишь весело улыбнулся этой такой на вид отзывчивой каджитской женщине, всерьёз решившей, что его задела эта насмешка. Интересные всё-таки звери эти каджиты. Они всерьёз считают отсутствие усов, шерсти и хвоста настоящим уродством. Как, впрочем, и люди и меры — их наличие. Слыхал краем уха Айкантар и о том, что создаются иногда между ними противоестественные союзы, и сам собой возник вопрос: как же они преодолевают эту, казалось бы, совершенно непроницаемую стену между эстетическими взглядами друг друга? Их трудно преодолеть даже людям и мерам, хотя такие союзы заключаются не в пример чаще. Он с любопытством уставился на Шивари, что сидела сейчас напротив него, копаясь в дорожном мешке. И она, видимо, почувствовав его взгляд, подняла голову и в лёгком удивлении посмотрела ему в глаза. Айкантар робко улыбнулся. Нет, он определённо не смог бы увидеть в ней женщину. Мохнатая кошачья морда с клыками вместо милого эльфийского (ну или, на худой конец, человеческого) лица ничего желанного в нём бы не пробудила. Да и покрытое мехом тело — тоже. А уж эти когтистые пальцы… Ими можно содрать кожу до костей. Но вот глаза её, большие, яркие, цвета закатного солнца, были по-настоящему красивы. И он, подумав об этом, уже вполне сознательно и уверенно улыбнулся Шивари, а она, фыркнув, как ему показалось, насмешливо, себе в усы, снова опустила голову и занялась исследованием содержимого мешка. А Айкантар устыдился. Ведь и она наверняка не видит в нём красавчика из своих девичьих грёз. Скорее всего, он, такой смешной, с лишённой меха тонкой кожей, без хвоста, усов и даже бороды (он вздохнул при этих мыслях: из-за того, что усы и борода росли у него плохо и смотрелись очень жалко, приходилось всё начисто сбривать), не вызывал у неё ничего, кроме, может быть, жалости, как к какому-нибудь калеке, и физического отвращения. И, решив больше не думать об этом, устремил взгляд вперёд, прямо на восходящее солнце. Так и ехали они некоторое время молча. Айкантар с живым интересом осматривал окружающую местность и с удовольствием любовался простёршимися перед ними красотами. Этот невероятный простор, степи до горизонта, поросшие разного рода травой, были настоящим отдыхом для глаза после унылых стен Подкаменной крепости, в которых и пришлось провести юному альтмеру почти всю свою, пока ещё короткую, жизнь. И, глядя на всё это великолепие, он ещё раз возрадовался тому, что решился наконец круто изменить свою жизнь. Сама судьба показывала ему, что более верного выбора он сделать просто не мог, и уж если даже нордский бог благословил его, то теперь у него в жизни точно всё будет как надо. — Сыростью потянуло, — вдруг нарушил долгое молчание глава каравана, потянувшись и принюхавшись. — Быть дождю. Кости старого каджита ломят и говорят ему о скорой перемене погоды. Айкантар не понимал, почему на доселе безмятежных мордах вдруг появилось встревоженное выражение, и вопросительно взглянул на Шивари. Но ей оказалось не до него. Она, встрепенувшись, прищурилась и принялась внимательно вглядываться в далёкий горизонт, на котором, почти как мираж, тонкими полосками виднелись серые тучи. — Когда? — только и спросила она Дро’Шанджи, продолжая почти до слёз всматриваться вдаль. — Часа через четыре, максимум через пять, — проскрипел каджит, постаревший, казалось, ещё на треть жизни с тех пор, как Айкантар впервые увидел его. Он ссутулился и сидел неподвижно, глядя в пол повозки. Видимо, ему действительно было нехорошо. Только уши, на которых альтмер заметил седые волоски, беспокойно шевелились. — Ветер усиливается, — подал голос Дж’Зарр, напряжённо сжимая в лапах поводья. — Но если мы поторопимся, то успеем добраться до нашего перевалочного грота и подождать там. Альтмер и хотел было спросить, что это за грот такой и почему их так напугал надвигающийся дождь (не огонь же это с неба, чего его бояться?), но, поняв, что каджиты слишком встревожены, чтобы заниматься его просвещением, остался молчаливым. Когда они успокоятся, он их и спросит. Дж’Зарр щёлкнул поводьями, подгоняя лошадь, и тут же ветер засвистел в ушах Айкантара, почти полностью лишив его слуха. Тревога каджитов передалась и альтмеру, и он плотнее закутался в свой плащ, стараясь не дать ветру забраться ему под одежду и вырвать остатки тепла. Так и ехали они какое-то время, показавшееся юноше почти вечностью, и альтмер тщетно пытался хотя бы задремать, закрыв глаза, чтобы оно текло как-нибудь побыстрее. Сначала тучи закрыли горизонт, а затем заполонили всё небо. Ветер стал резким, сырым, порывистым и холодным, и казалось, что он намеренно пытается перевернуть повозку или хотя бы сдуть с неё пассажиров и их вещи. Дро’Шанджи и Шивари тоже запахнулись в плащи, надвинув на головы капюшоны. И только Дж’Зарр позволял ветру трепать его длинный серый мех, мужественно стоя у руля, и, прищурившись, вглядывался вперёд в попытках определить направление. Дж’Дарр сидел рядом, готовый сменить его, и не забывал оглядываться по сторонам в поисках возможной опасности. — Вижу! — вдруг радостно взвизгнул Дж’Зарр, ликующе взмахнув длинной мохнатой рукой. — Мы добрались! Успеем! И Айкантар кожей почувствовал облегчение, которое испытали караванщики, выдохнув в унисон. — Ну слава богам, — прокомментировал глава каравана, приподняв голову и посмотрев в указанном молодым котом направлении. — Но, чувствую, сидеть придётся дня два, не меньше. Долго эта грязюка сохнуть будет после такого ливня-то. — Да не впервой же, дедушка, — бодро и неожиданно громко отозвалась Шивари. — Главное, что мы успели!~***~
С любопытством наблюдал юный альтмер за чёткими, размеренными, сразу видно, давно уже отработанными действиями караванщиков, разбивающих лагерь в облюбованном ими гроте, в котором тоже останавливались далеко не в первый раз. Дж’Дарр и Дж’Зарр, ловко расстелив спальники, теперь раскладывали дрова для костра посредине грота, Шивари доставала лук, картошку и пряности из мешка, видимо, собираясь состряпать скорый ужин, а старый глава каравана просто сидел в углу, опершись спиной на стену, молча пережидая приступ своей старческой болезни, от которой ломило в костях. Айкантар, не желая быть в этой компании лишним и бесполезным, предложил каджитке, которая казалась здесь наиболее приветливой, свою помощь, которую она с удовольствием приняла. — На, картошки начисть, — распорядилась она, лукаво оскалившись, — а Шивари пойдёт пока воды в котелок соберёт. — А затем, посмотрев в сторону старого каджита, встрепенулась: — Дедушка, сколько раз тебе было говорено — у Шивари есть зелье, на вот, выпей, хватит уже страдать! — и с этими словами метнулась в другой угол, к другому мешку, откуда достала какой-то пузырёк и протянула Дро’Шанджи. — А если не будешь пить, Шивари тебе его насильно в глотку зальёт, ты знаешь! — Дро’Шанджи не настолько стар, чтобы на лекарствах сидеть, — недовольно проворчал в ответ глава каравана. — Что ты суетишься, Шивари, словно перед тобой древняя развалина, готовая рассыпаться от одного прикосновения! — Его глаза негодующе сверкали. — Шивари тебя сейчас собственноручно развалит, если не будешь пить лекарство, дедушка. Давай, открывай рот! — И старый каджит, сдавшись под её натиском, подчинился. — Женщины, — пробурчал он, когда закончил морщиться от гадкого вкуса целебного зелья. — Вечно не по делу суетятся. Обращаются, как со слепым котёнком. Вот не надо было женщину в караван брать, — бубнил он, сворачиваясь клубком на своём спальнике. — Поговори мне ещё, — уже добродушно отозвалась Шивари, возвращаясь к разведённому котами-охранниками костру и вешая котелок с водой над наскоро сооружённым над огнём очагом. — Если бы ты, дедушка, не вёл себя как тот самый слепой котёнок, то и обращались бы с тобой соответствующе. — И, когда старый каджит обиженно промолчал, обратилась уже к альтмеру: — Айкантар, картошку почистил? Молодец. Хоть кто-то здесь делает то, что ему говорят, без дополнительных усилий со стороны Шивари. Бросай её в воду. Айкантар подчинился, не сумев сдержать улыбки. Кажется, главой этого каравана был вовсе не Дро’Шанджи. Когда все были накормлены, посуда вымыта и мусор сожжён, Айкантар уселся у костра на расстеленной перед ним шкуре и погрузился в раздумья, глядя на пляшущие языки пламени. Где-то, казалось, далеко-далеко шумел ливень, хотя юноша и знал, что льёт он сплошной стеной, и даже порывы сырого ветра иногда долетали до него, бросая в лицо крошечные капли, и огонь колыхался и шипел, как рассерженный аргонианин, когда капли эти попадали в него. Но альтмеру это совсем не мешало. Он наслаждался доселе невиданным чувством спокойного удовлетворения, которое, наверное, наступает тогда, когда знаешь, что идёшь правильным путём, что сделал верный выбор, и сама жизнь несёт тебя своим бурным потоком в нужном направлении. Как это оказалось просто — надо было всего лишь сделать первый шаг. Мысленно поблагодарил он Восьмерых… хотя нет, всё же Девятерых, и того стражника из Маркарта, что неожиданно появился в его жизни и подтолкнул к принятию верного решения. Из раздумий его вырвал голос одного из охранников. Айкантар прислушался — он не понимал ни слова из его речи на незнакомом языке. Оторвав взгляд от огня, юноша посмотрел на каджитов. Дж’Зарр, а это был он (Айкантар уже научился определять его по серьге на левом ухе), что-то говорил Шивари и добродушно скалился, сверкая прозрачно-серыми глазами. Женщина же, потупив взгляд, оскалилась, как показалось Айкантару, смущённо, и что-то ему ответила гортанным мурлыкающим голосом. К Дж’Зарру присоединился напарник, тоже что-то говоря. Мягко и убеждающе. Юноша вздохнул. Они что-то обсуждали на своём родном языке, которым альтмер, естественно, не владел, отчего снова почувствовал себя здесь лишним. Каджиты были одной семьёй, у них был общий язык, обычаи, судьба… А у него из семьи — один лишь дядя, оставшийся теперь далеко позади. — Айкантар, — вдруг услышал он голос Шивари, и удивлённо посмотрел ей в глаза. — Ты не против, если Шивари… споёт? Юноша не знал, что каджиты умеют петь, и природное любопытство развеяло его печальные мысли. Улыбнувшись как можно шире, он кивнул. — О, я буду очень рад услышать, как ты поёшь, Шивари. И если уж тебя об этом просят, должно быть, пение твоё будет хорошим. Радостно оскалившись, кошка посмотрела на дедушку, но тот спал, отвернувшись к стене, и мнения своего не высказал. — Его теперь ничем не разбудишь, — проследив за ней, ухмыльнулся Дж’Дарр. — Так что можешь не переживать за дедулю. И каджитка, кивнув, тоже села у костра и, глядя на языки пламени, запела. Коты, прислонившись к стене, закрыли глаза и навострили уши, а на их мордах появилось такое блаженное выражение, что юноша с трудом подавил смешок. Впрочем, пела Шивари действительно хорошо, и вскоре и он сам оказался заворожён этим удивительно мягким для зверя голосом, не низким и не высоким, которым кошка к тому же прекрасно владела. Он не знал, о чём была песня, потому что Шивари пела на родном языке, но, судя по всему, она была печальной, и эти грустные ноты пробудили в Айкантаре собственную тоску. Наверняка каджитка тосковала о родине, о песках Эльсвейра, которые ей пришлось покинуть, скорее всего, из-за нужды в деньгах, и, конечно же, она мечтала вернуться домой. И она вернётся, вместе со своей маленькой семьёй, которой и был этот караван. А он, Айкантар, как в этом караване, так и в жизни останется лишь случайным попутчиком для каждого, кого встретит. У него нет своей семьи и не может быть. Он — такой же одиночка, как и его дядя. У него нет родины. Вспомнился ему момент, когда он, ещё будучи совсем маленьким, хныкал, что хочет на Саммерсет, где живут альтмеры, такие же, как он, и которые не будут его презирать и отказываться играть из-за его жёлтой кожи и острых ушей. И вспомнил грустный взгляд дяди и его мягкий голос, которым он объяснил ему, что он не может туда поехать, потому что нечистокровен. Юноша тогда не понимал, что это такое, а дядя только сказал, что когда вырастет, поймёт. Конечно, он понял со временем, и начал задавать дяде другие вопросы. О том, кто же были его родители и как так вышло, что он, дядя, чистокровен, а Айкантар — нет. Но дядя всячески уходил от ответа и неизменно мрачнел. Лишь однажды сказал, что они погибли и нечего их вспоминать, но сказал таким тоном, что юноша ему не поверил. А тех сведений, что ему всё же удалось выбить из Колсельмо, оказалось недостаточно, чтобы успокоиться. Ни семьи, ни родины, ни друзей. Только путь, такой таинственный и неизведанный, и он сам, стоящий на нём. И от печального голоса каджитки, распалявшего его тоскливые думы, ком застрял у него в горле, и Айкантар закрыл глаза. — Прекрасно, — промурлыкал кто-то из молодых каджитов со стороны стены, когда кошка закончила и в пещере снова воцарилась нарушаемая лишь шумом ливня тишина. — Только твоё пение, Шивари, и греет душу Дж’Зарра в этих суровых, негостеприимных и ужасно холодных краях. — Ничего, — продолжил Дж’Дарр. — Скоро скитания каравана по Скайриму прекратятся и все вернутся домой, — оскалился он. — Дж’Дарр очень тоскует по тёплым пескам Эльсвейра. — Ты прав, Дж’Дарр, скоро, — оскалилась Шивари, — да и дедушке всё хуже. Совсем он плох стал в этой промозглой стране, — вздохнула она с печалью. — Вот довезём юношу до Винтерхолда и повернём домой. А дома Шивари покажет маме и папе, что удалось заработать и что Шивари уже взрослая и самостоятельная, отогреет дедушку, а потом выйдет замуж, родит котят и будет петь им колыбельные в ясные звёздные ночи, — мечтала она, расфокусированным взглядом глядя на костёр и широко скалясь. — Шивари, — подал тихий мурлыкающий голос Дж’Дарр и, когда кошка подняла глаза на него, широко оскалился и продолжил: — А от Дж’Дарра получатся очень крепкие, здоровые и умные котята! — Чушь! — рыкнул Дж’Зарр. — Ты только альфиков и сможешь на свет произвести, отец-герой, — засмеялся он на последних словах. — Кто бы говорил! — обиделся Дж’Дарр, вздыбивши шерсть и выпустив когти из пальцев. — Я — сутай-рат, и смогу произвести даже сенч-ратов! — Шивари сама решит, — вдруг вмешалась в их спор его непосредственная виновница, — какие у неё будут котята. Не ссорьтесь, мальчики, — кокетливо потупилась она, широко скалясь. — Давайте сначала попробуем добраться до дома. — А Дж’Дарр даже сам может считать циклы лун, — не смог удержаться от ещё одной реплики каджит, — чтобы точно зачать нужных котят… — Хватит, — оборвала его женщина, впрочем, добродушно. — Сначала караван вернётся домой, но для этого всем нужно выспаться. Вам, ребята, пора дежурить, а Шивари пойдёт отдыхать. И тебе, Айкантар, — повернулась она к нему, — тоже пора спать. Завтра ещё день пересидеть, а потом прямиком в Вайтран. Айкантар, разморённый теплом костра и сытым желудком, заснул быстро, и снились ему почему-то тёплые пески Эльсвейра, в котором он никогда в жизни не бывал.