Бойтесь своих желаний

      От впечатлений после вчерашнего юный альтмер не смог оправиться и на следующее утро, и выбираться из тёплой постели не желал, равно как и покидать ближайшие полвека комнату, снятую в «Гарцующей кобыле», увы, всего лишь на день. Уставшее от слишком большого количества впечатлений тело упорно хотело прикидываться ветошью, и Айкантар, решив не сопротивляться, представил, что всё произошедшее ему лишь приснилось, и окончательно расслабился, с удовольствием нежась под тёплым одеялом.       — Подъём! — услышал он внезапно голос, слишком резкий и громкий, чтобы списать его на приснившийся, и поморщился. — Пора на подвиги, довакин, дракон сам себя не убьёт.       Опять эта неугомонная бретонка не поленилась не только встать ни свет ни заря, так ещё и притащиться к нему в комнату, не дав ему ни отдохнуть как следует, ни более или менее осмыслить ситуацию, в которую ему «повезло» попасть.       — Нет, — буркнул Айкантар, зарываясь в одеяло с головой. — Я ещё не выспался.       — Пока ты будешь дрыхнуть тут, как какой-нибудь избалованный ярлов сынок, дракон возродится и пожжёт все города и деревни, до которых доберётся, — рыкнула Дельфина, и в следующий момент он почувствовал резкий холод — одеяло с него бесцеремонно сорвали, оставив юношу ёжиться без его спасительного тепла. Разозлённый, Айкантар вскочил с кровати и, вырвав одеяло из рук совсем обнаглевшей Дельфины, просипел спросонья:       — Может быть, ты всё-таки выйдешь? То, что я тут всем вдруг оказался зачем-то нужен, не даёт вам права…       — Права качать будешь, когда выполнишь свою миссию, — бесцеремонно перебила его Дельфина, но к выходу всё-таки направилась и, открывая дверь, бросила напоследок: — Чтобы через пять минут был уже готов. Все только тебя одного ждём.       Возразить Айкантар не успел — дверь за бретонкой уже захлопнулась. Со вздохом сел он на кровати, закутавшись в одеяло, как в плащ, и задумался. Перспективы ему рисовались совсем не радужные, и гоняться за драконами по всему Скайриму в компании этой чокнутой желания у юноши совершенно не возникло. Интересно, а должно было? Если он довакин, значит, таково его предназначение. А если имеется предназначение, то предполагается и желание. А если желания нет, значит… В его сердце вновь подняла голову призрачная надежда. Может быть, он и никакой не довакин вовсе? Вдруг все всё не так поняли и не поглощал он никакую душу? Народу там было много. Вдруг довакин стоял рядом и он и затянул эту самую душу в себя, а всем в суете и неразберихе показалось, что это Айкантар? Могло же такое быть? Вполне себе могло. Альтмер улыбнулся. Это было бы прекрасно.       — Ты уже готов? — послышался знакомый голос из-за двери.       — Да сейчас, сейчас, — огрызнулся он, тяжело поднимаясь с кровати и хватая одежду, висящую на спинке стула. Дай-то боги, чтобы он не оказался довакином. Тогда этот поход станет последним и после него можно будет наконец пойти своим путём. При этой мысли в нём снова вспыхнуло глухое раздражение: сначала дядя ему указывал, куда идти и зачем, а теперь и вовсе какие-то незнакомые наглые тётки. Когда же уже это кончится? Терпение у юного альтмера было отнюдь не железное.       Одевшись, он вздохнул и вышел из таверны. На улице уже нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Дельфина.       — Ну наконец-то, — выдохнула она, кинув на него недовольный взгляд. — Теперь мы к ярлу за подкреплением, а потом сразу в рощу Кин.       — Сама иди за подкреплением, — сам от себя не ожидая, резко возразил ей альтмер. — А я зайду в храм Кинарет, посмотрю, как там Шивари. — И с этими словами уверенно посмотрел ей в глаза. Надо признать, ему было немного страшно спорить с этой грозной женщиной, но юноша понимал, что хоть что-то отстоять он должен, да и бесцеремонное поведение Дельфины неизменно будило в нём лютый гнев. Бретонка несколько секунд пристально выдерживала его взгляд, затем вздохнула и махнула рукой.       — Ладно, иди. Но сильно не рассиживайся, я ненадолго, и весь отряд не будет дожидаться, пока ты там с ней наболтаешься. — И с этими словами развернулась и широкими, размашистыми шагами направилась в сторону Драконьего Предела.       Айкантар, постояв несколько секунд в ожидании, пока она отойдёт подальше, не спеша пошёл вслед за ней. Увы, идти надо было в том же направлении, но рядом с ней он находиться совсем не желал. Но, слава богам, шла она быстро и скоро скрылась из виду, и юноша дошёл до храма в относительном спокойствии. Однако не только бретонка была причиной его нарочитой неспешности. Дверь храма он тоже открыл медленно, не сразу собравшись с духом. Юноша не знал, выжила ли Шивари, и на всякий случай готовился к худшему.       В храме было достаточно людно, чтобы никто не обратил на вошедшего альтмера никакого внимания. Робко потоптавшись у входа, он наконец решился и, догнав какую-то погружённую в свои мысли жрицу, ухватил её за рукав.       — Госпожа, — начал он торопливо, наткнувшись на недовольный взгляд, — вам каджитку привозили, я хотел бы к ней…       — Каджитку? — устремила жрица на него рассеянный взгляд. — Так померла вчера каджитка-то. Ночью.       Айкантар сначала не понял, что ему сказали, и инстинктивно замотал головой, но к сердцу неумолимо подступила жуткая тяжесть неизбежного и необратимого. Глубоко вдохнув, он выпалил:       — Как — умерла? Она не могла…       Жрица вздохнула и с жалостью посмотрела на него. Ей, конечно же, было не впервой встречать ошарашенных плохими новостями родственников и друзей умерших больных.       — Я понимаю, что вы не хотите верить в то, что случилось, но, увы, такова воля богов, все мы смертны…       — Не могла она умереть! — непонятно зачем настаивал на своём Айкантар, словно это могло как-то изменить случившееся. — Я же вчера сам её привёз, она живая была, и у неё был шанс на выздоровление! Я что, зря всю ночь… — На этих словах он резко запнулся и закрыл глаза ладонью. В ушах у юноши шумело, голова кружилась, он чувствовал, что еле стоит на ногах. Осознание ударило как молотом. И он не сразу услышал удивлённый голос жрицы, доносящийся настолько издалека, что будто из другой реальности.       — Постойте, — озадаченно произнесла она. — Вы говорите, вчера? Так та каджитка у нас неделю лежала, и мы сразу знали, что она не жилец…       — Что?.. — тупо переспросил альтмер, окончательно сбитый с толку, не зная, чему верить.       — Фрея, что ты ему голову морочишь? — услышал он чей-то голос за спиной. Обернувшись, он увидел ещё одну жрицу, повыше и постарше, которая с укоризной смотрела на собеседницу Айкантара. — Господин говорит о молодой каджитке, которую вчера стража принесла. Я не слышала о том, чтобы она умирала.       — Ой, Даника, простите, — опустила голову Фрея, — я запуталась окончательно, тут столько работы…       — И испугала до смерти молодого че… мера, — перебила её Даника. — Господин, — лучезарно улыбнулась она Айкантару, обращаясь уже к нему, — каджитка, которую привезли вчера — кем она вам приходится?       — Ну… — альтмер запнулся и задумался. За родственников их нельзя было принять при всём желании, закадычными друзьями и боевыми товарищами они стать друг другу не успели… Вздохнув, Айкантар решил сказать правду. — Её караван согласился сопроводить меня до Винтерхолда, но по дороге на нас напали разбойники и…       — И вы везли её в телеге всю ночь, да? — улыбнулась Даника, внимательно глядя в глаза альтмеру. Тому ничего не оставалось, кроме как кивнуть. — Я так и поняла. — Улыбка её стала печальной. — Растрясли вы всё там порядочно, конечно, к тому же и застудили каджитку. Но ваша магия её спасла. Хотя, конечно, чары ваши грубы и примитивны, но в данном случае оказались очень полезными. Можете гордиться тем, что сумели сохранить ей жизнь.       Айкантар не сразу смог оправиться от резко нахлынувшего чувства облегчения. Ноги стали ватными, и если бы Даника его не поддержала, он осел бы прямо на пол.       — Б-благодарю, — только и сумел промямлить он.       — Вы простите Фрею, — вновь улыбнулась Даника, — она у нас недавно служит, а работы здесь сейчас много — драконы, бандиты, война на пороге… Вот и уже путается всё в голове…       — Я понял, — выдохнул ещё не отошедший от потрясения Айкантар. — Я могу её увидеть?       Даника вздохнула и развернулась в сторону.       — Пойдёмте, — позвала она его за собой, и он последовал за ней. «И чего это она со мною так любезна?» — внезапно возник в голове юноши вопрос. Конечно, он был рад, что хоть кто-то ничего от него не требовал и даже отнёсся к нему по-человечески, но выглядело это уж всё как-то подозрительно. «Может быть, Шивари рассказала, чей я племянник, и они надеются на приличную награду?» Успокоив себя этим вполне логичным выводом, альтмер приободрился.       Даника привела его в маленькую комнатку, где с трудом можно было развернуться одному человеку, и, напутствовав не утомлять раненую слишком долгими разговорами, удалилась. А Айкантар подвинул единственный стоящий в комнате стул к кровати и сел.       Шивари лежала, закрыв глаза, и грудь её плавно вздымалась и опускалась под одеялом. Выглядела каджитка всё ещё плохо, но теперь за её жизнь можно было не опасаться. Будить её он не стал, а просто молча смотрел и думал, и так спокойно мысли текли в этом месте и в этой умиротворяющей тишине, что альтмер сам себе удивился. Почему-то сейчас даже тот факт, что он довакин, его не пугал. Страх куда-то ушёл, вместе с нервозностью и глухой тревогой, а со страхом исчезла и злость. Глядя на каджитку, Айкантар просто тихо радовался тому, что она жива и будет жить. Неважно, долго или коротко, главное, что умрёт не сегодня и не от того, что он трусливо отсиживался под повозкой, пока караванщики спасали свои жизни. При этой мысли он вздохнул, но даже она здесь не очень его тяготила.       Веки кошки вдруг дрогнули, и она, шумно выдохнув, открыла глаза. Айкантар подумал, что её разбудил именно его вздох, и снова удивился, насколько чутким может быть каджитский слух, даже если каджит тяжело ранен. Несколько секунд Шивари смотрела в потолок бессмысленным взглядом, будто бы в попытках осознать, кто и где она, а потом повернула голову к альтмеру. Он затаил дыхание. Внезапная тревожная мысль пронеслась в голове: «А вдруг у неё повредилась память и она меня не узнала? А если узнает, то вдруг будет до конца жизни ненавидеть за то, что не спас её караван?»       Но кошка, вопреки тревожным ожиданиям, слабо оскалилась и тихо спросила:       — Давно сидишь?       — Нет, только пришёл, — улыбнувшись, шепнул юноша. Глаза кошки, кажется, немного потускнели, но, наверное, это из-за ранения, подумалось ему, и когда она выйдет, они снова станут такими же яркими, какими он их помнил, когда сидел напротив неё в повозке утром, когда они покидали Рорикстед. — Как ты себя чувствуешь?       — Терпимо, — выдохнула каджитка, обнажив клыки. А потом взгляд её стал озадаченным, и она спросила: — Скажи, Айкантар, много ли септимов Шивари тебе должна? Она боится представить, сколько тебе пришлось заплатить…       — Пока нисколько, — перебил её альтмер, улыбнувшись. — Но, боюсь, заплатить мне придётся, и не деньгами, — вздохнул он и, когда её глаза округлились от удивления, пояснил: — Кажется, меня тут приняли за кого-то вроде местного героя. По ошибке, разумеется, — смущённо запнулся он. — Но ты не переживай, Шивари, деньги у меня есть, я заплачу за тебя жрицам. Они тебя долечат.       — Шивари жаль, что караван не довёз тебя до Винтерхолда, — печально вздохнула кошка. — Ты ведь сильно переплатил, решив отправиться с нами. А теперь ещё и за лечение платишь…       — Не переживай, — решительно возразил Айкантар. Ещё не хватало, чтобы она винила себя непонятно за что. — Деньги у меня есть. К тому же я сообразил захватить деньги каравана и отдам их тебе, — улыбнулся он. — Сдам жрицам на хранение. Как только это недоразумение разрешится, я поеду в Винтерхолд, а ты долечишься и будешь полностью свободна. — Он был доволен собой. Он сделал всё правильно, и этим можно было гордиться.       — А почему ты думаешь, что тебя приняли за героя по ошибке? — вдруг спросила каджитка, с интересом глядя на него из-под полуопущенных век.       — Ну… — Айкантар задумался. Сомнения снова всколыхнулись в нём. Действительно, никаких доказательств того у него не было, а в наличии имелись лишь надежды, что душу поглотил кто-то другой. И тут он вспомнил взгляд дракона, устремлённый прямо в глаза юноше, и его обращение, точно к нему: «Довакин…» Вспомнил он и слова Балгруфа: «Не знаешь что сказать… Тогда откуда взялась уверенность, что ты точно не тот?» — Не знаю, — пришлось ему признаться. — Видимо, просто потому, что я хочу так думать.       Шивари долго-долго молча смотрела на него, а потом оскалилась в улыбке.       — А ты не этого хотел, Айкантар? — прошелестела она, вздохнув. — Не ради этого покинул Маркарт и поехал с караваном?       — Точно не ради того, чтобы подставлять свою шкуру драконам, — горько усмехнулся он. — Я хотел стать магом и, возможно, добиться на этом поприще хорошего уровня и признания. А меня тут схватили и скоро потащат убивать очередного гада с крыльями.       — Драконы? — удивилась каджитка. — Ты будешь сражаться с драконами?       — Ах да, — спохватился Айкантар, — ты же ничего не знаешь. Ну тогда слушай.       И вкратце он поведал ей всё, что с ним случилось за вчерашний день и сегодняшнее утро.       — Понимаешь, они с чего-то решили, что это я тот самый герой, который исполнит пророчество. А я не чувствую себя никаким героем. Я хочу в Коллегию магов, — закончил он печально.       — Ты и есть тот герой, — снова оскалилась каджитка и, когда он в крайнем удивлении уставился на неё, пытаясь понять, шутка ли это или она всерьёз, пояснила: — Ты поглотил душу, Айкантар, хоть и пытаешься это отрицать. Ты чувствуешь родство с драконами. Неужели ты ещё не понял?       И альтмер понял. Теперь понял, когда всё, что он пытался задавить, забыть, объяснить как-то по-другому, открылось ему во всей своей красе и правде. Родство с драконами… Действительно, почему он испытал восторг, увидев летящего гада в первый раз, и почему захотел спасти ещё одного (а может быть, его же?) утром? Этот факт нельзя было отрицать. Он и сам не знал тогда, зачем так сделал. Но неужели нельзя это объяснить как-то по-другому? Беспомощно уставился он на каджитку в бессознательной надежде, что она скажет, что пошутила, и объяснит ему всё просто и обыденно, и они вместе посмеются. Но она продолжала смотреть на него своими рыжими глазами и разубеждать явно не собиралась. Он опустил голову и вздохнул.       — Легко тебе понимать. Ты не довакин. А я вообще не знаю, что делать теперь.       — Тебе скажут, — ответила каджитка, и он в удивлении поднял голову. Её улыбка показалась ему издевательской. Снова гнев охватил его. Не выдержав, вскочил он со стула и выпалил:       — Мне всю жизнь говорят, что делать! Сначала я был должен дяде, заниматься тем, в чём у меня совершенно нет никаких перспектив, а теперь ещё и этим чокнутым бабам, которые углядели во мне того, кто решит их проблемы! А когда я уже смогу сам делать то, что хочу? Когда, Шивари? — в гневе всплеснул он руками. — Когда мне будет дозволено самостоятельно принимать решения?!       — Когда ты не будешь спрашивать на это соизволения, Айкантар, — продолжала невозмутимо улыбаться каджитка. — Ты можешь принять решение прямо сейчас. Какое угодно. Почему ты думаешь, что что-то должен этим… как ты сказал, чокнутым бабам?       Айкантар снова удивился, замолчал и сел, ошарашенно глядя на Шивари. Почему-то такая мысль раньше не приходила ему в голову. Каджитка смотрела на него с иронией в глазах и молчала.       — Ты права, — наконец выдавил из себя он. — Мне предоставилась возможность, и уже моё дело, воспользуюсь я ею или нет. Возможность, не обязанность, — твёрдо выговорил он последние слова и даже сжал правую руку в кулак, чтобы чувствовать себя увереннее. Каджитка одобрительно оскалилась и пошевелила усами.       — Шивари тоже не сразу дошла до этой истины. Шивари тоже пришлось побороться. Конечно, Шивари безмерно жаль, что караван погиб, но ею был получен бесценный опыт и сделаны, как она надеется, правильные выводы. И на твоём пути, Айкантар, будет и радость, и горе. Но помни — у каждого решения имеются последствия. И лучше бы научиться их просчитывать. Вот Шивари урок был преподан очень жестокий, — вздохнула она, — но столь же и доходчивый.       Айкантар снова сел и посмотрел в глаза кошке. А потом робко опустил свою ладонь на её мохнатую лапу, бессильно лежащую поверх одеяла.       — Спасибо тебе и твоему каравану, Шивари, за то, что взяли меня с собой, за вашу тёплую компанию и твои напутственные слова. Ты права, я отправляюсь в Коллегию Винтерхолда, а героя пусть другого ищут. Я не хочу им становиться. Прощай. Возможно, мы ещё увидимся.       С этими словами он поднялся и направился к двери.       — Возьми лошадь каравана, Айкантар, — вдруг сказала кошка вместо прощания. — Ведь каравана больше нет, и Шивари она сейчас не нужна. К тому же ты заплатил за неё половину суммы. Ты имеешь право взять её себе.       Альтмер подумал и покачал головой.       — Нет, Шивари, — решительно ответил он. — Я в Коллегию надолго, а за лошадью требуется уход. Её надо где-то держать и чем-то кормить. С подножным кормом в Винтерхолде плохо, а деньги мне ещё понадобятся. Если она тебе не нужна, — улыбнулся он, оглянувшись на кошку, — продай её. Септимы, сама понимаешь, пригодятся в любом случае. Выздоравливай, Шивари, и прощай.       И с этими словами вышел из комнаты, успев услышать её последнее напутствие:       — Пусть дорога приведёт тебя в тёплые пески.       Отыскав жрицу в глубинах храма, Айкантар, как и обещал кошке, вручил ей на хранение деньги каравана и собрался уже рассчитаться за лечение, как Даника остановила его, подняв открытую ладонь перед собой.       — Подождите, — очаровательно улыбнувшись, произнесла она. — До меня дошли слухи, что вы довакин и именно о вас говорили древние пророчества. Правда ли это? — подняла она брови.       — Нет, — решительно ответил альтмер, уверенно глядя ей в глаза. — Я оказался здесь случайно и сегодня же покину город. Геройствовать, простите, мадам, — растянул он губы в не менее очаровательной, как он надеялся, улыбке, — в мои планы не входило. Сколько я вам должен за лечение?       Даника же снова улыбнулась и, развернувшись, жестом позвала его за собой. Ничего не понимая, альтмер пошёл за ней к выходу. Её поведение было странным, и это ему уже не нравилось.       Выйдя из храма, Даника пересекла площадь и уселась на лавочку под огромным деревом, а потом поманила за собой и Айкантара. Затем, переведя взгляд, поморщилась. Юноша, проследив за её глазами, увидел какого-то странного человека в жреческой мантии, копошившегося у уже знакомого Айкантару алтаря Талоса. Альтмер не понимал причины её неприязни к этому странному жрецу, но от вопросов решил воздержаться. Мало ли какие могут быть разногласия между служителями разных божеств. К тому же сбежать ему хотелось раньше, чем вернётся Дельфина. Со вздохом уселся он на лавочку рядом с Даникой.       — Красивое дерево, правда? — произнесла жрица мягким голосом и, когда он растерянно кивнул, продолжила: — Златолист, гордость Вайтрана. Очень грустно видеть, что это могучее дерево обречено. Оно погибает. — Даника вздохнула и замолчала, очевидно, ожидая закономерного вопроса.       — Почему погибает? — конечно же, задал этот вопрос Айкантар, ибо молчать и прикидываться дурачком было бы невежливо. Он даже пожалел сейчас о том, что является благовоспитанным альтмером, а не необразованным нордом, и не может просто так встать и послать к скампам жрицу вместе с её совсем не интересными ему проблемами.       Даника же, не умевшая читать его мысли и потому не уловившая его настрой, оживилась и принялась подробно рассказывать о дереве, его невероятной роли для города, целительных свойствах его сока и, наконец, причинах гибели. Айкантар слушал её вполуха, растерянно улыбаясь и изредка кивая. Жрец же, что стоял у святилища Талоса рядом с его же статуей на другой стороне площади, вдруг копошиться перестал, распрямился в полный рост и принялся что-то кричать. Юноша слов разобрать не мог — слишком много звуков было вокруг. Голос Даники, шум снующих туда-сюда людей, лязг доспехов стражи, заглушающийся изредка громким смехом или грязными ругательствами, сливались для ушей альтмера в суетливую какофонию, и вычленять из неё какие-то отдельные звуки Айкантар не хотел, лишь, тоскливо оглядываясь в поисках Дельфины, которая вот-вот должна была появиться с подкреплением, выжидал удобного момента, чтобы сбежать.       — Айкантар! — дёрнула его за рукав Даника. Опомнившись, он растерянно уставился на неё. — Ну так поможете мне?       — Чем? — спросил юноша, усиленно пытаясь вспомнить, о чём же именно говорила жрица.       — Вы меня не слушали, — печально проконстатировала Даника, опустив голову. — Впрочем, вы и не обязаны, простите. — С этими словами она встала, распрямилась и, уже уверенно взглянув в глаза юноши, произнесла, почти сумев скрыть обиду в голосе: — С вас сто септимов за лечение каджитки. Однако если вы не хотите платить, то я возьму положенную сумму из кошелька, что вы мне сдали для неё на хранение.       — Нет-нет, что вы, — засуетился альтмер, поспешно доставая из-за пазухи кошелёк с монетами. Пересчитывая септимы, Айкантар пытался одновременно справиться с угрызениями совести. Хуже всего было то, что Даника, в отличие ото всех остальных, ничего ему не навязывала и не требовала помощи. А просила его, как кого-то более сильного и отважного, подсобить в каком-то несомненно важном для неё деле. И при этом спасла его спутнице жизнь. Именно благодаря Данике Шивари теперь была вне опасности и уверенно шла на поправку. Так было нельзя. — Вот, — протянул он ей монеты. — И… простите, но не повторите ли, чем я могу вам помочь?       Даника удивлённо смотрела на него с мгновение, а потом тепло улыбнулась и повторила:       — Крапивник мне надо добыть. Только он способен пробить кору материнского древа. Я бы и сама сходила, но ворожей боюсь до смерти…       Айкантар сглотнул. Ворожея?! Нет, ни за что на свете. Он помотал головой.       — Простите, но я их тоже боюсь не меньше вашего, — робко улыбнулся он. — Я вырос в регионе, где они не редкость. Очень опасные твари, я не в состоянии с такой справиться.       — Понимаю, — кивнула жрица, печально вздохнув. — Но я должна была спросить.       — Я вам так скажу, — ответил юноша, которому совсем не хотелось разочаровывать такую милую, добрую и обаятельную женщину, — вы мне скажете, откуда надо достать этот ваш крапивник, а я, если у меня появится возможность, добуду его. Не обещаю, что скоро и что вообще всё получится, но я подумаю о вашей просьбе.       — Конечно-конечно, — радостно закивала ободрённая жрица и сунула ему в руки карту с уже заранее отмеченным местом предполагаемого нахождения крапивника, и Айкантар не без усмешки отметил про себя, что она неплохо подготовилась. — Если вдруг будете проходить мимо, или… — она запнулась и, не сумев подобрать слов, сразу закончила: — А я в долгу не останусь, — и обаятельно улыбнулась.       Распрощавшись наконец со жрицей, Айкантар поспешно пробирался сквозь запруженную людьми, мерами и прочими живыми и предположительно разумными существами площадь, безуспешно пытаясь определить, где же путь к городским воротам. Оставаться в городе, где он мог быть ещё кем-нибудь замечен и чем-нибудь озадачен, не хотелось совсем.       — …Сегодня они отнимают у нас нашу веру. А что завтра?! — вдруг услышал он совсем рядом и удивлённо обернулся. Тот самый жрец, что стоял у алтаря Талоса и о котором альтмер уже успел забыть, продолжал свою пламенную проповедь. — Эльфы займут ваши дома, лишат вас достатка, отнимут ваших детей, вашу жизнь! А что делает империя? Ничего! Даже больше чем ничего! Имперская машина пляшет под дудку Талмора!       Айкантара передёрнуло, когда этот норд обратил на него свой горящий ненавистью взгляд. Невольно отступил он под ним, но кто-то из мимо проходящих толкнул альтмера в спину, и юноша лицом к лицу столкнулся с проповедником и увидел на лице того злобную усмешку.       — Я не талморец! — зачем-то выпалил он в своё оправдание и, когда в светящихся безумием глазах жреца промелькнуло что-то вроде торжества, добавил: — Меня Талос благословил!       Жрец замолчал на несколько секунд и уставился на Айкантара, прищурившись.       — Недолго вам, желторожим, осталось издеваться над нами и нашей верой, отпуская глупые шуточки, — злобно прошипел он, сжав кулаки. — Говорят, пришёл довакин и он постоит за нас, и норды восстанут и прогонят вас с наших земель. — Голос его креп и становился громче, и вот он уже снова, привычно выкрикивая, продолжал одновременно и свою речь, и обращение к альтмеру: — Талос послал нам своего героя, который прогонит талморцев из Скайрима, очистит наш край от остроухой скверны и её порядков, что она пытается навязать нашему гордому и свободному народу! Так восстаньте же! Восстаньте, дети Империи! Восстаньте, Братья Бури! Пришёл довакин, и он поведёт вас за собой!       Айкантар, слушая речь жреца, и удивлялся, и пугался одновременно. Нет, он определённо не может быть довакином. Если с необходимостью сражаться с драконами он уже более или менее смирился, то вести за собой армии нордов и избавлять Скайрим от талморцев он готов точно не был. Ни в коей мере.       — Говорят, я и есть довакин, — пискнул он, когда жрец замолчал на секунду, переводя дыхание.       Норд аж поперхнулся от такой наглости, и в его глазах Айкантар явственно прочитал то самое удивление, которое бывает, когда получаешь серьёзное оскорбление, сам того не ожидая, и у него ещё был шанс соврать, сказать, что жрец ослышался или его не понял. И он уже открыл рот, чтобы этим шансом воспользоваться, а потом, наконец, сбежать…       — Это правда, — услышал юноша голос Дельфины справа. Норд и альтмер одновременно повернули головы в направлении звука. Дельфина стояла рядом с Айрилет, а за ними выстроился отряд стражников в полной боевой готовности. Айкантар даже успел удивиться их выправке: стояли они совершенно прямо, неподвижно, и даже доспехи и оружие их не позвякивали. — Мы сейчас направляемся в Рощу Кин и берём довакина с собой. Вчера утром он поглотил душу поверженного нами дракона и теперь нужен нам, чтобы поглотить следующую.       Юноша удивился ещё раз: почему Дельфина, резкая и беспардонная, вообще пустилась в объяснения перед этим явно сумасшедшим жрецом Талоса, задерживаясь сама и заставляя ждать других? Альтмеру даже стало немного досадно: к нему самому она отнеслась с гораздо меньшим уважением, а если точнее, совсем без него, а перед этим нордом вон как распинается.       — Так тебя действительно благословил Талос? — Теперь серые глаза жреца сосредоточенно смотрели на Айкантара, и под этим взглядом ему стало совсем уж неуютно.       — Да, — выдавил он из себя. — Ещё дома, в Маркарте, я пришёл в святилище и попросил его указать мне путь в этой жизни… — Он замолчал, не зная, чем закончить. А жрец, ещё несколько секунд сохраняя паузу, по-прежнему смотрел на Айкантара, а потом вдруг весело рассмеялся.       — Вот это шутка богов! Довакин, благословенный самим Талосом герой, — альтмер! Посмотрю я на рожи талморцев, когда они узнают, кто прогонит их с нашей земли!       — Но я не… — попытался встрять Айкантар, но Дельфина его тут же одёрнула:       — Да, Хеймскр, ты прав, но, прости, у нас нет времени на разговоры. В Роще Кин вот-вот возродится дракон, и мы должны отправиться немедля. А Айкантар не совсем готов к возложенной на него миссии, его надо ещё всему научить, поэтому, прошу, не пугай его раньше времени.       — Я понял, — кивнул Хеймскр, и глаза его вновь загорелись фанатичным огнём. Порывшись в кармане, он достал оттуда какую-то вещицу и протянул её юноше. Тому ничего не оставалось, как взять её в руки и рассмотреть повнимательнее. Амулет Талоса. Впрочем, что ещё можно было получить от его сумасшедшего служителя? — Надень его, — не терпящим возражений тоном произнёс жрец. — Я, избранный Девятым, чтобы нести его святое слово, данной мне властью благословляю тебя на правое дело, на великую миссию, возложенную на тебя по праву рождения. Да исполнятся пророчества, да будет повергнут враг, да возродится наша вера по всему Скайриму, да не будут больше попираться наши святыни!       Слушая его проникновенную речь, Айкантар снова почувствовал, как желудок болезненно сжался. Боги, во что он ввязался? Дельфина пихнула его в спину, прошипев «Надевай!», и альтмеру ничего не оставалось, кроме как выполнить приказ. Он поёжился, почувствовав на груди зачарованное тепло амулета.

~***~

      Выходя за стены города в сопровождении двух суровых воительниц и отряда гремящих доспехами стражников, юноша с тоскою смотрел на небо. Почему-то сейчас ему очень-очень сильно захотелось стать драконом. Тогда бы он мог просто взлететь и удрать отсюда куда угодно. Тогда бы он мог делать всё что хочет, и никто не посмел бы ему указывать. Он был бы сильным, могучим, его бы боялись и втайне завидовали. А здесь даже какому-то паршивому жрецу и то больше почтения оказывают, чем ему. И это никак не укладывалось у него в голове. Откуда у Дельфины столь доброе отношение к этому городскому сумасшедшему? Почему?..