Бойтесь своих желаний

      Солнце слепило глаза, прохладный ветер так и норовил забраться под одежду, а маленький отряд шёл уже целую вечность. Альтмер и не предполагал, что до рощи придётся добираться больше, чем один день, и, поднятые неугомонной Дельфиной на рассвете после короткого сна в ледяной ночи, все снова бодро топали по дороге навстречу вероятной смерти. Айкантар устал и уже отчаянно жалел, что уехал из Маркарта. Сейчас он бы там досматривал утренние сны, нежась в тёплой постели, и знать не знал бы ни о каких драконах. Альтмер был уверен, что его бы это точно не беспокоило. Зачем он вообще куда-то уехал? Почему ему не хватало того, что имелось? Теперь он понял, что имелось у него многое: умный, заботливый и богатый дядя, лёгкая и приятная жизнь в Подкаменной крепости (только теперь оценил он в полной мере, насколько прочную защиту ему обеспечивали каменные стены и городская стража), развлечения в виде лаборатории и собственных исследований, а также неплохая библиотека. Он вздохнул. Возвращаться домой несолоно хлебавши означало признать поражение и окончательно расписаться в собственной никчёмности. Ну уж нет. Вот только сходит он с этой чокнутой за драконом и сразу в Винтерхолд.       — Всё ждёшь момента, чтобы удрать? — Голос Дельфины вырвал альтмера из грустных раздумий и вернул ему ощущение реальности. — Это всё только потому, что ты ещё не осознал серьёзности положения. — Айкантар в удивлении уставился на бретонку — он совсем не ожидал от неё такого миролюбивого тона, хоть и не без прозвучавшей в нём насмешки. Её серые глаза иронично оглядывали юношу, и от этого взгляда ему захотелось запахнуться поплотнее в плащ. Он очень не любил попадать в дурацкие ситуации. — Не отрицай, — хмыкнула она, — я по глазам вижу твои намерения. — Она отвела взгляд и теперь смотрела вперёд, прямо перед собой. — Ты думаешь, мне очень приятно заставлять тебя заниматься всем этим дерьмом? Думаешь, я очень рада, что довакин именно ты? Да скампа с два, — злобно сплюнула она и на несколько секунд замолчала. — Мне было бы куда проще, если бы не требовался никакой драконорождённый. Сама бы справилась…       Больше она ничего не говорила, а альтмеру стало вдруг стыдно. Эта женщина, суровая до невозможности, грубая, бесцеремонная, действует не по собственной прихоти — её ведёт чувство долга, которое, видимо, настолько часть её, что она не может свернуть со своего пути. И, возможно, больше никаких мотивов делать то, что она делает, у неё и не имеется. Он, идя рядом с ней, долго и внимательно смотрел на бретонку, и всё новые мысли возникали у него в голове. Что заставило эту женщину заниматься столь странным делом, и почему она уверена, что миру грозит опасность? Драконы? Он видел всего одного, с которым стражники у Вайтрана благополучно расправились, и в роще Кин, он не сомневался, прикончат и второго. И если людям под силу убить дракона, то не так уж они и опасны, выходит. И почему драконьи души может поглощать только он? Неужели никто не пытался заключить дракона, к примеру, в тот же камень душ? Почему нет? У всех души как души, а у дракона не душа, что ли? Надо будет как-нибудь раздобыть камушек и в следующий раз попытаться… Он тряхнул головой, внезапно удивившись: неужели он уже смирился со своей судьбой драконоборца, что спокойно допускает следующий раз?       — Скажи, — обратился он к Дельфине — её следовало узнать получше, чтобы продумать, как действовать дальше, — и, когда она в лёгком удивлении посмотрела на него, решился: — У тебя есть семья? — и прикусил губу. Вопрос получился слишком личным и не вполне целесообразным. Идиот, почему было бы просто не спросить её напрямую, зачем она всем этим занимается?       Но Дельфина неожиданно усмехнулась, и взгляд её стал печальным. Айкантару показалось, что ей, наверное, давно хотелось с кем-нибудь поговорить, но либо она не могла себе этого позволить, либо вокруг неё просто никого не было.       — Хороший вопрос, — хмыкнула она, снова глядя прямо вперёд, сосредоточенно, напряжённо. — Ты уже пытаешься поближе познакомиться? А, впрочем, правильный ход. Если нам с тобой предстоит вариться в этом котле ещё долго, следует как можно раньше притереться, не так ли? — И мельком скосилась на него, прищурившись. — А у тебя есть?       — У меня только дядя, — признался Айкантар, отведя взгляд и по примеру бретонки устремив его перед собой. Почему-то действительно отвечать на подобные вопросы было неловко. Чувствуя на себе её пристальный и, скорее всего, снова насмешливый взгляд, он решил сменить тему: — Скажи, а моя функция заключается только в том, чтобы поглощать драконьи души? Больше от довакина, по этим твоим пророчествам, ничего не требуется?       — Ну, если ты умеешь что-то ещё, я не откажусь от твоей помощи, — насмешливо ответила она. А потом посерьёзнела и вздохнула. — Драконьи души даются довакину тоже не просто так. Они наделяют тебя силами драконов, и именно этим ты отличаешься от всех остальных — возможностью говорить и сражаться с ними на равных. Понимаешь? — и с этими словами пристально посмотрела на него.       — Но я, — растерялся Айкантар, — ничего не знаю и не чувствую, что у меня появилась какая-то сила. Может быть, душу всё же не я поглотил? — взглянул он на неё с надеждой. Может быть, она скажет ему сейчас что-то такое, от чего он сможет наконец покинуть отряд и сбежать в Винтерхолд учиться магии прямо сейчас? Но ни тени сомнения не появилось на решительном лице бретонки.       — Ты, ты, к сожалению, — проговорила она, заставив Айкантара печально вздохнуть. — Пути Голоса тебя научат Седобородые, к которым я тебя и провожу, когда дракон будет повержен.       — Путь Голоса? Седобородые? — В голову альтмера пришла внезапная идея. — Но ведь Седобородые не драконорождённые, верно? — пристально посмотрел он в глаза бретонки. Неужели она не понимает? — Я знаю, что Ульфрик убил Торуга Криком. Но он тоже не довакин, насколько мне известно, — уже размахивал юноша руками в возбуждении. — То есть, научиться драконьим крикам можно и не будучи драконорождённым, не так ли? А значит, я тут не нужен.       Дельфина печально смотрела на альтмера, и он устыдился вдруг своего малодушия, отвернулся, оглянулся на идущую за ними Айрилет и отряд равнодушных стражников, снова окинул глазами открывающийся перед ними простор и вздохнул. Бретонка фыркнула и произнесла:       — Простому смертному требуется много лет упорных тренировок, чтобы обучиться Ту’уму. Одному Ту’уму. Довакин же, говорит пророчество, имеет дар поглощать души драконов и преобразовывать их в энергию Крика. Ему не требуется столь долгое время на постижение этих знаний.       — Да, пожалуй, несколько десятков лет проторчать у этих отшельников я бы не хотел, — робко улыбнулся юноша.       — У нас и нет столько времени, — помрачнела Дельфина. — Я не знаю, сколько нам осталось, но нутром чувствую, что гораздо меньше, чем хотелось бы.       — Времени до чего? — насторожился юноша. Куда она его потащит после того, как он вернётся от Седобородых? Если, конечно, согласится на эту авантюру.       — Ты ничего не слышал из разговора с ярлом, что ли? — огрызнулась бретонка. — Конец мира. Я подозреваю, кто-то возрождает драконов и хочет воскресить их культ. И если этому кому-то это удастся, ох, не хотела бы я оставаться жить в этом плане бытия.       — А с драконами нельзя… эээ… договориться? — пришла неожиданная мысль в голову альтмера. С удивлением поймал он себя на том, что ему совсем не хочется убивать драконов. И не потому, что он их скамповски боялся. Нет, и поэтому, конечно, тоже, но когда боишься, можно просто сбежать и не связываться, втайне надеясь, что с этой напастью справится кто-то другой. Но теперь вспомнились ему картины из совсем недавних событий: этот восторг и дикая тоска, что охватили его тогда, в повозке, вновь отозвались сладким эхом в его сердце. И боль, когда он увидел умирающего дракона у башни, которому так желал помочь, но не мог. С надеждой взглянул он на Дельфину. — Зачем людям и драконам воевать? Что нам делить?       Бретонка вздохнула, отвернулась и на несколько секунд приложила ладонь к глазам, покачав головой.       — Боги, откуда ж ты такой взялся-то, — произнесла она безнадёжно. — Ты ничего не слышал о культе драконов?       Айкантар лишь помотал головой. Ни он, ни его дядя драконами никогда не интересовались. Вот если бы Дельфина спросила про двемеров…       — Ну тогда позволь я расскажу тебе, что известно смертным о тех далёких временах, а заодно и объясню, почему ни договориться с этими гадами невозможно, ни вообще жить в одном мире.       И снова её речь потекла монотонным ручейком, вливая в уставшую голову альтмера новую информацию о кровавом культе драконов, о воистину нечеловеческих, жестоких расправах над жертвами, о драконьих жрецах, наводящих ужас на всех разумных существ Тамриэля, о войне, долгой и изнурительной, на полное уничтожение.       — Были тогда герои, — поморщилась Дельфина, почти презрительно оглядев юного довакина, заканчивая своё повествование. — Именно благодаря их отваге и мужеству драконы были обращены в бегство и уничтожены, а их жрецы — свергнуты и убиты. Сам культ, однако, вырезать полностью не удалось, благодаря чему нам и приходится сейчас мотаться по курганам добивать этих тварей. И если позволить им возрождаться и дальше… — Она многозначительно посмотрела на альтмера. — Теперь, надеюсь, ты понимаешь, что нам грозит на самом деле?       Айкантар кивнул. Ком подступил к горлу юноши. Если она права, то…       — И каковы твои планы?       — Пока прикончить дракона в роще Кин, а потом сопроводить тебя к Седобородым. После того, как ты у них научишься, то спустишься и вернёшься ко мне. И я объясню тебе дальнейший план действий.       — А сейчас нельзя? — робко поинтересовался Айкантар, которому совсем не нравилась неожиданная скрытность бретонки. — Мне б хоть знать, к чему быть готовым…       — Нельзя, — оборвала его та. — Всему своё время. Потом поговорим. К тому же мы уже почти пришли.       Альтмер огляделся. Действительно, увлечённый разговором, он и не заметил, как степь сменилась лесом и дорога пошла вверх, в гору. Он снова тяжело вздохнул: от булыжников, которыми была вымощена дорога, болели ступни, а подъём оказался слишком крутым. Дельфина снова презрительно взглянула на юношу.       — Уже сдох? Ничего, это ты ещё на семь тысяч ступеней не поднимался. Привыкай.       Айкантар ещё раз оглянулся: молчаливая Айрилет невозмутимо шла за ним, усмехнувшись, когда его взгляд задержался на ней, а лиц стражников не было видно за глухими железными шлемами. Они молчали, судя по всему, из-за того, что разговаривать в таком головном уборе было совершенно не с руки. Снова посмотрел он вперёд. Нет, определённо, не такой судьбы он себе хотел.       Его грустные мысли прервал внезапный рёв, который был столь громок, что заложило уши. Парализованный внезапно охватившим его ужасом, альтмер застыл на месте, наблюдая, как над деревьями проносится огромная рептилия, стремительно приближаясь. Айкантара пихнули в бок, повалили на землю, потом потащили куда-то. Укрывшись за каким-то валуном, куда его приволокла Дельфина, смотрел он, как стражники с Айрилет во главе, рассредоточившись, разбегаются в разные стороны, доставая попутно луки из-за спин и так же на бегу заряжая в них стрелы. Стражники разбились на пары, и в дракона посыпался град стрел. Ящер летал стремительно — его длинная тень мелькала то тут, то там — и плевался в стражников огнём. Но лучников прикрывали щитами напарники, благодаря чему никто заживо не сгорел. Стрелы, впрочем, тоже большого ущерба не приносили — дракон двигался слишком быстро.       Вскоре лес заполнился дымом, от которого заслезились глаза и стало трудно дышать. Деревья горели, занимаясь одно за другим, и Айкантар непрерывно кашлял, задыхаясь. Мысль о том, что он тут так и умрёт без боя, не давала покоя юному альтмеру, и он решился. Выскочив из-за валуна, вскинул он руки над собой и принялся читать заклинания. Да, лучником он не был и на мечах драться не умел, но магию школы разрушения он изучал в своё время достаточно серьёзно, и теперь ему было что продемонстрировать. Торжество вспыхнуло в его сердце, когда почувствовал он приятное тепло в своих ладонях и вибрацию энергии Этериуса, собирающейся сейчас в его пальцах. Сжав её в кулаках, как пружину, постоял юноша несколько секунд неподвижно, давая напряжению вырасти до предела, наблюдая одновременно за драконом, чей рёв закладывал уши.       Выждав момент, когда дракон подлетел максимально близко, Айкантар с облегчением вытянул руки в его направлении и разжал пальцы. Две молнии, соединившись в одну, сорвались с его ладоней и ударили по дракону, поперхнувшемуся от неожиданной атаки. Беспорядочно захлопал он крыльями и сел, почти упал, на землю, сотрясшуюся под его тяжестью. Айкантар покачнулся, еле удержавшись на ногах, и застыл в ужасе: дракон сидел прямо перед ним и смотрел ему в глаза. Юноша, парализованный страхом, стоял не двигаясь, а дракон вытянул морду и приблизил её почти вплотную к альтмеру. Повернул голову, и взору Айкантара предстал большой красный глаз с вертикальным зрачком, и в глазу этом отчётливо светился разум. И тут новая, внезапная мысль пришла в голову юноши, заставив его облегчённо выдохнуть. Дракон не спешил сжевать альтмера или испепелить его огненным дыханием. Может быть, с ним можно поговорить и всё-таки жить мирно? Кто знает, может быть, со времен культов эти рептилии чему-то научились? К тому же этот дракон первым не нападал, а кто стал зачинщиком битвы у башни, альтмеру тоже было неизвестно.       Айкантар открыл было рот, чтобы поприветствовать дракона, но стражник, появившись вдруг из ниоткуда, с яростным кличем подлетел к рептилии и, замахнувшись мечом, ударил её по шее. Дракон взревел — из раны хлестала кровь, и альтмер в ужасе попятился. Схватив стражника поперёк туловища зубами, ящер сомкнул челюсти, перекусив человека пополам, а затем с силой швырнул его в Айкантара. Тот в панике заорал, оказавшись поверженным на землю и погребённым под верхней половиной трупа, перепачкавшись в крови и потрохах. Дракон же, оскалив устрашающего вида пасть с уже окровавленными зубами, быстро передвигался по направлению к альтмеру, пытающемуся скинуть с себя труп в тяжеленных доспехах. От его шагов сотрясалась земля, и Айкантар в ужасе понял, что сейчас вот так вот бесславно и погибнет, не успев ничего в этой жизни добиться.       Но свершиться расправе над юным довакином помешала Дельфина, неожиданно бесшумно выскочившая из-за горящего дерева и, подпрыгнув, умело всадившая меч ящеру прямо в глаз. Дракон, захлебнувшись рыком, мотнул головой и боднул ею бретонку, и она, отлетевши в сторону, ударилась спиной о валун и затихла.       Вскоре замолчал и завалился набок и дракон, и с последним его вздохом выпорхнули из него жёлтые призрачные нити и потянулись, шипя, в довакина. Вздохнул Айкантар, неожиданно легко скинув с себя обезображенный труп, и поднялся. Сомнений в том, что именно он — тот самый избранный, которому предначертано избавить мир от драконов, не осталось. Равно как и надежд на обратное.       — Ну что, молодец, довакин, — услышал он откуда-то слева женский голос. Обернувшись, он увидел Айрилет, которая с любопытством осматривала его с ног до головы, а затем, отвернувшись, подошла к дракону, от которого, как и у башни, остался лишь желтоватый скелет. — А ты неплохо подходишь на роль приманки, — фыркнула она. — Стоит дракону тебя увидеть, он перестаёт обращать внимание на всех остальных.       Из-за деревьев постепенно показывались стражники, и их силуэты нечётко вырисовывались в окружающем всё дыму.       — Всё, ребята, дело сделано, возвращаемся, — вновь скомандовала Айрилет и, махнув рукой, направилась прочь, и стражники, со звоном убирая мечи в ножны, потянулись за ней. — Пора валить, пока мы все тут не задохнулись.       — Постой! — опомнился наконец Айкантар, тряхнув головой в надежде, что там прояснится. — А как же Дельфина? — кивнул он в сторону лежащей без сознания около камня бретонки.       — А насчёт неё у меня указаний не было, — заявила данмерка, не оглянувшись и даже не сбавив скорости. — Радуйся, довакин. Если она помрёт, ты будешь свободен. Если что, я скажу ярлу, что вы тут оба в бою пали. Дадут боги, не придётся больше со всякими чокнутыми по всему Скайриму таскаться, своих терять…       Альтмер хотел сказать что-то ещё, но отряд уже скрылся в дыму. С удивлением посмотрел Айкантар на погибших. Кроме того, кого раскусил дракон, недалеко лежала ещё пара обугленных трупов. Видимо, будучи живыми, они не успели прикрыться щитом. «Они что же, даже своих не похоронят?» — возник в голове юноши запоздалый вопрос. Вздохнув, подошёл альтмер к бретонке, опустился рядом с ней на колени и, приложив пальцы к её шее, попытался нащупать пульс. Однако Дельфина внезапно открыла глаза, отчего Айкантар испуганно отшатнулся, и закашлялась.       — Не дождёшься, — прохрипела она, приняв сидячее положение. — Но нам надо уходить отсюда, иначе задохнёмся в дыму, — прошептала она и снова хрипло, надсадно закашляла.       — Подняться сможешь? — участливо спросил бретонку Айкантар, вставая и подавая ей руку.       — Кости вроде целы, — прокашлявшись, произнесла Дельфина и поморщилась, когда, схватив его за руку, тоже поднялась, — хоть и крепко приложил меня этот гад. Пойдём отсюда, — закончила она, приложив ладонь к виску — похоже, у неё болела голова.       Так и вышли они из горящей рощи, пошатываясь — альтмеру пришлось предложить бретонке своё плечо в качестве опоры, и она была не в том состоянии, чтобы от помощи этой отказываться.       — Где мы остановимся? — спросил альтмер, как только дым перестал щипать глаза и лёгкие вдохнули свежий воздух. — В таком состоянии мы далеко не уйдём. Отдохнуть бы надобно.       — Тебе бы только отдыхать, сопляк, — проворчала бретонка, осматривая окрестности. — Однако повезло тебе. У меня тут рядом охотник знакомый в хижине у реки живёт, в двух шагах отсюда. Он нас приютит. Туда, — указала она пальцем, — вниз по течению.       Дойдя до реки, альтмер устало опустился над водой и сначала умылся, а потом принялся жадно пить ледяную воду, удивляясь себе: как же он не замечал, что его мучила жажда, а горло просто жгло от дыма? Теперь, когда ужас произошедшего остался позади, на тело вдруг опустилась тяжёлая, мутная усталость, и захотелось лишь лечь тут и уснуть. Он уже сел и положил голову на колени, как Дельфина начала трясти его за плечо.       — Осталось совсем немного. Тут тебя грязекрабы сожрут, если будешь у самой воды дрыхнуть. Пошли к хижине, говорю.       У альтмера не было сил сопротивляться, и теперь уже он, опираясь на плечо бретонки, устало плёлся в указанном направлении. Он почти уже уснул, передвигая ноги по инерции, когда услышал у самого уха голос Дельфины:       — Эй, Торольф, принимай гостей!       От неожиданности альтмер мигом проснулся и подскочил, тряся головой. Дельфина, оставив альтмера в одиночестве, бодро направлялась к крайне убогого вида хибаре с дырявой крышей и даже без дверей. Подойдя к дверному проёму, она вдруг встала как вкопанная, и глаза её расширились от ужаса.       — Торольф… — только и прошептала она, машинально доставая из ножен свой меч. Затем обернулась к Айкантару и крикнула: — А ну быстро сюда!       Ноги сами понесли его в нужную сторону, и уже через несколько секунд альтмер вместе с бретонкой рассматривал обглоданные кости возле очага — видимо, всё, что осталось от Торольфа. Ужас снова охватил Айкантара, и усталость как рукой сняло.       — Нам всё равно нужно отдохнуть, — ледяным голосом отчеканила Дельфина, ткнув кончиком меча в кость, которая со стуком откатилась в сторону. — Оставайся здесь, а я попытаюсь отыскать хищника. Иначе засыпать тут будет опасно. А до Ривервуда идти дня полтора точно. Остановиться всё равно придётся, — вздохнула она.       — До Ривервуда? — переспросил ничего не понимающий альтмер. А зачем туда?..       — Живу я там, — коротко ответила Дельфина. — Приведём тебя в порядок да к Седобородым пойдёшь… В общем, сиди тут, — после паузы распорядилась она, — а я поброжу, поищу, кто такое с Торольфом сотворил…       — Нет! — в испуге замотал головой Айкантар, которого бросило в пот при одной мысли остаться здесь одному таращиться на обглоданные кости. — Я с тобой!       Дельфина насмешливо взглянула на него.       — Не мёртвых надо бояться, мальчик, а живых. Это произошло совсем недавно. Это мясо — видишь? — указала она на висящие под низким потолком тушки лосося, — даже завонять не успело. Разведи костёр, свари их, что ли, пока я искать буду. Жрать охота, сил нет. — И, заканчивая, так на него посмотрела, что Айкантар не решился возразить и покорно сел перед очагом, разжигая огонь.       Когда бретонка скрылась за ближайшей скалой, юноша боязливо отпихнул от себя останки охотника и со вздохом принялся за готовку, молясь про себя всем богам, чтобы на запах сюда никто не сбежался. И пока он дрожал от страха, попутно занимаясь возложенными на него обязанностями по хозяйству, неприятные мысли не покидали его. Снова тосковал он по тёплой постели и высоким стенам Подкаменной крепости, по музею и лаборатории, и даже по ворчливому, но тем не менее родному, дяде. А когда где-то далеко послышался медвежий рёв, а за ним грозный клич Дельфины, его затрясло так, что нож, которым он резал рыбу, выпал из рук. Боги, что там происходит? Он бы и рад был бежать, но не знал куда, да и от медведя свои двое не унесут точно. Поэтому ему оставалось только сидеть, сжавшись в ужасе, и ждать развязки, какой бы она ни была.       — Ну что, сопляк, в штаны навалил поди? — раздался над ним уже привычно насмешливый голос бретонки, и он вздохнул с облегчением, подняв на неё глаза. — Надеюсь, это не помешало готовке ужина? — закончила она, присаживаясь у очага и принюхиваясь к котелку, в котором варилась еда. — Молодец, хоть на что-то ты годишься, — уже спокойно и миролюбиво произнесла Дельфина, доставая из шкафов и буфетов посуду. — Ещё б тебя на довакина выучить, цены б тебе не было.       — Выучишь, я в тебя верю, — фыркнул Айкантар, к которому, когда опасность миновала, вернулось чувство собственного достоинства, а вместе с ним уже привычные злость и раздражение.       — Иди постирайся, довакин, — хохотнула Дельфина, которая, видимо, почувствовав себя в безопасности, заметно расслабилась, — а я тут всё доделаю.       И только сейчас вспомнил юноша, что после битвы с драконом и побывавшего на нём не совсем целого трупа выглядит и пахнет он совсем не лучшим образом. Устыдившись своего вида, беспомощно посмотрел он на бретонку.       — И во что мне потом одеться?       Вздохнув, бретонка молча поднялась и достала из тумбочки какое-то тряпьё.       — На, побудешь в этом, — кинула она альтмеру их через всю комнату, — пока твоё не просохнет.       И альтмер, уныло бредя к реке купаться и стираться, уже жалел о том, что не прихватил свои вещи с собой, а оставил их на хранение в «Гарцующей кобыле», куда теперь за ними ещё и возвращаться придётся. А в этих лохмотьях, которые, кроме того, что были совершенно неудобные, так ещё и безобразно короткие для альтмера, ему было ужасно холодно. Поэтому он постарался справиться со всеми делами как можно скорее, чтобы погреться уже у тёплого очага и поесть, наконец.       Когда с ужином было покончено и сладостное чувство сытости окутало альтмера, настроение заметно поднялось, и теперь юноша просто смотрел на огонь, заворожённо наблюдая за пляшущими рыжими и жёлтыми языками, и их танец заставлял его сознание улетать далеко-далеко, теряться в потоке мыслей и чувств, всплывая на поверхность реальности лишь на секунду — для того, чтобы оглядеться, убедиться, что всё в порядке, — а затем снова нырнуть в это странное и вместе с тем такое приятное полузабытье. Огненные язычки колыхались, сливались, снова разделялись, как волны, тянулись вслед за ветром, и Айкантар представил, что он — дракон. Большой, сильный, крылатый и огнедышащий, лишь одним своим усилием воли и мышц способный извергнуть струю огня. Он бессмертен, почти всемогущ, а ещё обладает властью. Властью над умами, сердцами и душами людей. Если бы он был драконом, он мог бы найти своего жреца и возродить собственный культ. Ему бы поклонялись, приносили жертвы… Почему-то эти мысли принесли с собой странное возбуждение. Ему вдруг почти до боли захотелось хоть немного той власти, которой обладали драконы во времена культа. И это чувство было столь неожиданным, что отрезвило юношу, и он удивлённо поднял глаза. Дельфина, сидя напротив, внимательно смотрела на Айкантара, прищурившись, и никак не отреагировала на его встречный взгляд. Он сглотнул, подавляя мучительное желание крикнуть, извергнуть пламя и испепелить ненавистную бретонку. Альтмер прекрасно понимал, что не владеет пока ещё ни одним Ту’умом и в открытой схватке ему эту воительницу не победить. А её чокнутость и фанатизм делают её лишь опаснее: такие никогда не теряют бдительность.       — Чего ты на меня так смотришь? — только и хватило его огрызнуться с беспомощной досадой.       Дельфина отреагировала не сразу. Чуть помолчав, улыбнулась невесело.       — Думаешь о том, с каким наслаждением прикончишь меня? — неожиданно спросила она его. Даже нет, не спросила — её тон был полуутвердительным. — Запомни, мальчик: мне и не нужно, чтобы ты меня любил. Сделаешь своё дело и можешь валить на все четыре стороны. Я тебе уже говорила — я сама не в восторге от тебя и твоего довакинства.       — А зачем тебе это всё? — дерзко перебил Айкантар бретонку. — Сколько я ни смотрю вокруг — все живут как жили и ни о какой опасности, нависшей над миром, и не думают. Может быть, ты слегка… ммм… преувеличила её? Может быть, тебе бы лучше действительно поискать того, кто будет тебя любить, и перестать раздувать трагедии там, где остальные их не видят?       Глаза Дельфины сверкнули, заставив альтмера испуганно замолчать и поджать губы. Если эта женщина придёт в ярость, ему несдобровать. Огонь отражался во взгляде бретонки, и альтмер не мигая смотрел в эти глаза. Несмотря на свою резкость, он чувствовал себя правым. Она опустила голову и вперилась в костёр, усмехнувшись печально.       — А ты зачем из Маркарта уехал? — медленно спросила она, шевеля палкой костёр, отчего он вздыбился и ощетинился огненным ежом. — Чего тебе там под юбкой у дяди не жилось?       Альтмер тоже опустил взгляд, уязвлённый.       — Вот чтобы под юбкой не сидеть, и уехал, — буркнул он. — Я хотел начать жить самостоятельно и собрался в Винтерхолд магии учиться, стать настоящим мастером. А в итоге мной опять помыкают и заставляют делать то, чего я никогда не хотел.       — Ты никогда не будешь делать только то, что хочешь, — ровно и спокойно произнесла Дельфина, и чувствовался в её голосе даже какой-то намёк на тепло. — У каждого в жизни существует ещё и долг, от которого лучше не пытаться сбежать. И только выполняя своё предназначение, ты можешь почувствовать себя счастливым и нужным в этой жизни. А желания… им свойственно сбываться, знаешь ли, — хмыкнула она. Только иногда бывает так, что ты понимаешь, что желаемое никогда не было тебе нужно. А время и силы на его достижение уже потрачены, и не повернёшь всё вспять. И это очень грустно…       — Ну не скажи, — возразил альтмер. — Вот дядя мой, когда я ему сказал, что собираюсь уезжать, ответил, что не в предназначении счастье, но теперь ему поздно что-то начинать…       — И не сказал, что именно? — иронично вскинула брови бретонка. — Влюбился он на старости лет, зуб даю. Может быть, и отпустил тебя по той же причине. Ты скрашивал его одиночество, а теперь у него появился новый объект. Поэтому, быть может, ему было даже выгодно отправить тебя подальше, чтобы ты под ногами не путался.       Айкантар не сразу нашёл, что сказать. Лишь сидел и пялился в костёр потрясённо. В голове стучала только одна мысль: не может быть. Сколько он жил с дядей, тот никогда не давал повода так думать. С другой стороны, почему он так настойчиво пытался отправить юношу в эти дурацкие двемерские экспедиции? Неужели?.. Альтмер взглянул на бретонку. Та, продолжая улыбаться, смотрела в огонь и больше ничего не говорила.       — Не знаю, — после долгой паузы наконец сказал он. — Дядя никогда не показывал, что ему было бы интересно подобное. Я на самом деле удивлялся, почему он не только не обзавёлся семьёй, но ещё и не переживал по этому поводу. Завидовал его упорству и тяге к исследованиям. — Он вздохнул, замолчав.       — У тех, кто посвятил свою жизнь чему-то настоящему, серьёзному, тому, к чему лежит душа, редко бывает счастливая семья, а чаще и вовсе не бывает, — через некоторое время произнесла Дельфина. — Ты спрашивал меня, есть ли у меня семья, — подняла она на него глаза, и Айкантар смущённо опустил голову. — Если тебе ещё интересно, то — нет и не было никогда, — она прервалась, вздохнула, поворошила огонь палкой и закончила: — Мне опасно обзаводиться близкими людьми. То, чем я занимаюсь, не дало бы никому спокойной жизни, а, скорее всего, в скором времени лишило бы её всех.       — Чем же таким ты занимаешься? — в который уже раз удивился Айкантар. — Неужели изучение пророчеств о драконах кому-то так сильно не нравится? И оно тебя так увлекло, что ты так и осталась одна на старости лет? — То, как посмотрела на него бретонка, заставило его заткнуться. — П-прости, я не это хотел сказать… я имел в виду…       — Не оправдывайся, — хмыкнула Дельфина. — В молодости об этом не сильно думаешь, особенно если находишь себя в чём-то настоящем. Я тогда сразу решила, что семья это скучно и для посредственностей, а уж я-то совсем другая и предназначена для чего-то более интересного. И что же, я нашла приключения себе на голову, — грустно усмехнулась она. — И теперь мне уже не свернуть с этой дороги.       — И ты ни о чём не жалеешь? — осторожно спросил альтмер. Пока бретонка была настроена поговорить, надо было выяснить как можно больше. Так что же такого опасного в её занятии?       — Говорят, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть, — вздохнула Дельфина. — Если бы я не взялась за это, я точно знаю, всю жизнь бы потом раскаивалась. А так… — пожала она плечами, прервавшись, — а так я знаю, что всё делаю правильно, хоть и не всегда оно мне нравится и не всегда я этого хочу. К тому же долг… долг всегда придётся платить. Особенно если на тебя возложена миссия по спасению мира, — хмыкнула она и замолчала.       — Чушь, — возразил юноша, смело посмотрев бретонке в глаза, прямо в отражённое в них пламя. Хоть в чём-то ему хотелось уязвить эту слишком уж самоуверенную женщину, хоть в споре уделать. — Долги — это то, что мы вешаем на себя сами, а потом маемся всю жизнь, героически преодолевая собственноручно сотворённые трудности. Но зачем, скажи мне? Разве жизнь не подкидывает нам их и без этого? И я вообще не верю, что судьба целого мира вдруг может зависеть лишь от одного разумного существа. — Он улыбнулся, когда увидел во взгляде бретонки намёк на растерянность. Это вдохновило его и придало уверенности. — Я же слаб, Дельфина, — улыбнулся он, — и меня может прикончить любой хищник, вор или разбойник. И всё, миру конец? Не слишком ли хлипкая надежда на спасение получается, а?       Дельфина долго молчала, уставившись в угасающий уже огонь. За стенами хижины давно уже стемнело, и пора было ложиться спать. Однако возбуждённый альтмер желал подтверждения своей победы в этой странной словесной дуэли, поэтому молча смотрел в глаза бретонки и ждал её ответа.       — Ну что же, я отвечу тебе по порядку, — наконец медленно произнесла она и подняла на него глаза. И больше не было в её взгляде сомнения и растерянности, и это ещё больше заинтриговало Айкантара. Неужели она нашла что сказать? — Да, ты прав, ты легко можешь умереть. Но насчёт своей исключительности ты ошибаешься. — На этих словах она улыбнулась. Альтмер был в смятении. Тогда зачем она за него цепляется? — Драконья кровь — это дар. И он даётся тому, кто может оказаться способен применить его по назначению. И если ты погибнешь — этот дар обнаружит у себя кто-нибудь другой. А мне останется этого кого-нибудь найти. Другое дело, что поиски — занятие долгое и трудное. Но если ты не оставишь мне выбора… — она замолчала и многозначительно посмотрела на альтмера.       — Я понял, — только и оставалось выдохнуть ему. Возможно, он и жив лишь потому, что эта чокнутая не хочет искать следующего. «Боги, ну и вляпался же я…» — пронеслась безнадёжная мысль в его голове. — И что, я… первая попытка? — осторожно спросил он. — Седобородые кого-нибудь до меня звали? Я не слышал, — и замолчал, замерев в ожидании ответа.       — Не успели, — хищно оскалилась Дельфина, и глаза её недобро сверкнули. — Первого дракон успел пополам сломать, и мне осталось лишь добить беднягу. А второго стражники с перепугу зарубили, подумали, волшбу тёмную на них наводит, идиоты, — покачала она головой. — Не успела я тогда подойти.       Айкантар понуро смотрел в огонь, и на сердце скребли кошки. Мысли уделать бретонку в споре уже не крутились в его голове, и ему вдруг стало стыдно за них. Закутавшись поплотнее в чужую одежду, он положил голову на колени и осознал, насколько же он жалок.       — Переходим ко второму вопросу. Долги, — послышался спокойный, размеренный и совершенно невозмутимый голос бретонки. — Я расскажу тебе сказочку о том, как человек попытался плюнуть на своё предназначение и что из этого получилось.       Альтмер замотал головой.       — Не надо, я уже понял, — огрызнулся он. — Помер он в итоге и его бедная душа до сих пор кричит тебе во сне из Обливиона, а ты каждый раз думаешь, что так ему и надо, слушая его вой, как музыку.       Дельфина печально улыбнулась и покачала головой.       — Нет, он жив, хоть ты и прав — покричать любит. — Она помолчала, вздохнула. — Наверное, он и рад бы умереть, но… Ладно, начну по порядку. — Снова сделав паузу, бретонка подкинула дров в огонь и продолжила: — Жил-был человек, жил как все, в обычной, простой семье, и с юности служил в храме Талоса в Виндхельме. Не то чтобы он сильно был привержен этой религии или любил этого бога, просто в храме работа была непыльная, трудиться мало, платили хорошо, да и от щедрых горожан часто что-то перепадало. Жил не тужил, и будущее казалось светлым. И вот, однажды ночью, когда храм пора было закрывать, протирал он алтарь, и вдруг услышал голос. Сам Талос тогда обратился к нему и сказал, что скоро придут враги и грядут гонения на верующих в него. И именно этот юноша должен будет нести свет его учения по всему Скайриму. И лучше ему будет посвятить всего себя этому, ибо в те суровые времена он понадобится ему целиком и полностью. Но не внял юноша его словам, а поступил по-своему. Прошло время, женился он, детей завёл, переехал в Вайтран — там жизнь попроще, потеплее — прибился в храм Кинарет, и зажили припеваючи. А потом случилась война, а после неё — Конкордат и все дела. А старший сын его, как только осознал себя, сразу решил посвятить себя служению Талосу. Добыл амулет и без страха ходил к статуе и алтарю на площади молиться. Отец и ругал, и порол его нещадно — страсть как боялся талморцев — но ничего не помогало. И вот однажды ночью случилось то, что должно было случиться — талморцы ворвались в его дом и, конечно же, нашли и амулет, и другие свидетельства открытого исповедания запретной религии. Перебили всю семью — и жену, и детей — в назидание, ибо не торопился ярл статую с алтарём на площади сносить, чем и потакал, на их взгляд, подобному поведению. И вот, когда стены и пол их маленького домика были залиты кровью, и один из талморцев, их главный, держал за шкирку его старшего сына с амулетом на шее, он сказал отцу: «Если отречёшься от Талоса, я пощажу мелкого, только амулет отберу». А сын смотрит яростным взглядом на талморца и говорит: «Я жил без страха и умру без страха, и ни я, ни отец не прогнёмся под вас, даже не надейтесь, вы, остроухие твари!» Отец же, перепуганный насмерть, имел другое мнение и, конечно, отрёкся, как талморец и потребовал. Он навсегда запомнил взгляд сына, полный ненависти и презрения. А потом ребёнку перерезали горло. И этим самым взглядом посмотрел на него и талморец. Сказав напоследок, что оказал ему услугу, ибо сын умер с полным осознанием своей правоты и ему не придётся жить с постыдным чувством того, что его отец оказался трусом и предателем, прогнувшимся под Доминион. Да и сын был куда опаснее для Доминиона, ибо имел свои принципы, за которые сражался бы до конца. А Талмору не нужны противники, достойные уважения. «Так что живи, — сказал он ему, — и помни». И ушёл.       Дельфина замолчала, устремив неподвижный взгляд в огонь, и только треск дров нарушал воцарившуюся мёртвую тишину.       — И что было дальше? — нетерпеливо вопросил Айкантар, захваченный монотонным повествованием бретонки, и заёрзал, растирая затёкшие ноги.       — Дальше? — усмехнулась Дельфина невесело. — А тут и сказочке конец. Несёт теперь этот человек свет Талоса в Вайтране, орёт каждый день на площади о своей избранности, и отстоял статую и алтарь, которые так и не снесли в угоду Талмору. — На этом бретонка остановилась и посмотрела в глаза альтмеру.       — Хеймскр? — наконец-то дошло до него, и Айкантар потрясённо выдохнул. Перевёл взгляд на огонь, потом снова на Дельфину. — А откуда ты знаешь-то? — Он всё ещё не мог поверить в эту историю. Зато теперь его безумие стало альтмеру понятно.       — Напились мы однажды в «Гарцующей кобыле», сильно напились. День у меня тогда вышел неудачный. Очень неудачный, — ещё больше помрачнела и так невесёлая Дельфина, — и его в очередной раз стража шугнула. Вот и поведал он мне за кружкой мёда эту душещипательную историю. — Она встала и принялась рыться в ящиках и тумбочках. — Мне снова надо напиться, — ворчливо пояснила она свои действия, вздохнула и села обратно. — Ничего. Даже самого паршивого пойла. В общем, ты знаешь, как отвратительно выглядят рыдающие мужчины? — она вопросительно посмотрела на Айкантара, и он опустил глаза, вспомнив, как вёз тогда в холодной и страшной ночи в город умирающую каджитку. — А в тот день я не чувствовала никакого отвращения. Сама хотела разрыдаться. — Она закрыла глаза и поджала губы. Айкантар молча ждал. — В общем, его теперь даже талморцы не трогают, и от этого ему ещё горше. Ибо они знают.       Последнее слово она выдохнула слишком резко, затем так же резко встала и вышла за проём без двери во тьму, оставив юношу переваривать услышанное в одиночестве. Теперь всё встало на свои места. Так вот откуда такая излишняя для воительницы почтительность к этому странному безумцу. Такое неожиданное уважение к чужому горю всколыхнуло в душе альтмера непонятную тёплую волну, и захотелось вдруг ему обнять и пожалеть несчастную бретонку, за железной личиной грозной воительницы которой пряталась обычная женщина. Может быть, не менее несчастная.       Тряхнув головой, он отогнал от себя эту дурацкую мысль, решительно потушил пламя и завалился на кровать в стремлении погрузиться в спасительный сон, который хоть на время отгородит его от печальной реальности.       — И чего ты развалился тут как король? — тут же услышал он прежний резкий и недовольный голос. — Думаешь, я тут тебя всю ночь охранять буду, что ли?       Медленно повернулся он и поднялся, вздыхая.       — Я поставлю защитные чары, которые пробудят нас при малейшем движении. Дядя очень тщательно меня им учил — в экспедициях весьма полезная вещь. — С этими словами он встал и подошёл к двери, примеривая самый эффективный радиус действия заклинания.       — Валяй, — согласилась бретонка, тут же рухнув на освободившуюся койку. — Это будет кстати. Я очень хочу полноценно поспать. Поход, дракон, медведь этот, да даже ярла уговорить отправить с нами отряд было той ещё задачей, — жаловалась она ему, пока он занимался делом. — Пришлось даже на хитрость пойти — сказать, что возродившийся дракон обязательно полетит мстить за сородича, и лучше убить его в чужом холде, чем дожидаться, пока он в его владения явится и всё там пожжёт. Ты же видел, что с лесом случилось?       — Видел, — проворчал Айкантар, закончив колдовать и подходя к кровати. Потоптавшись несколько секунд, он решился и неуверенно спросил: — Мне что, на пол ложиться? Я так простужусь. Холодно здесь, да ещё и в этой одежде… — поёжился он.       — Да ко мне ложись, — хохотнула бретонка, подвинувшись. — Кровать достаточно широкая, да и мы вроде не очень толстые, поместимся. К тому же тепла больше будет. Да не переживай ты, — уже весело рассмеялась она, видя, как Айкантар удивлённо открывает рот, — я на детей не покушаюсь. Взрослых мужчин предпочитаю, знаешь ли, так что за свою невинность, мальчик, можешь не волноваться.       Хорошо, что было темно: альтмер чувствовал, как пылают его щёки, а в сердце саднила обида на то, что его снова не считают мужчиной. Вздохнув и попытавшись отогнать вспыхнувшие эмоции, он забрался в койку. Дельфина с ним даже одеялом из шкур поделилась. И, уже засыпая, прижался он к её тёплой спине с мыслью о том, что в обнимку спать было бы ещё теплее.