Воришка и Дракон

Не веря своим ушам и глазам, Кайри ошарашено уставилась на камень, понимая, что он в буквальном смысле ломается изнутри. Дрожь стала уже совершенно нестерпимой, и девочка, осторожно опустившись на корточки, положила самоцвет перед собой, следя за ним с растущим в груди любопытством и странным предвкушением. Впервые в её лохматой голове пронеслась слабая мысль, что украденный ею самоцвет мог быть далеко не простой драгоценностью, почему-то упрятанной в ларец, а чем-то гораздо более важным. Теперь неудивительно, что эльфы гонялись за ней с таким упорством, практически не используя свою магию и полную силу — чтобы в азарте и спешке погони не задеть ненароком столь ценное сокровище. Сеточка трещин все росла и росла, пока наконец насыщенного темно-синего цвета оболочка не раскололась на мелкие части с оглушительным треском, заставив Кай рефлекторно зажмуриться, подавив детское желание закрыть глаза руками — не любила она подобные внезапные громкие звуки. Но ахнуть и схватиться за землю, чтобы не упасть, её заставила вовсе не разбившаяся, как оказалось, скорлупа, а то удивительное маленькое существо, которое теперь неловко барахталось на спине, пытаясь встать. «Так это было яйцо», — с глупым выражением лица подумала девочка, наблюдая, как только что родившийся дракончик перекидывается на бок и поднимается на четыре пока что слабые лапки. — Да чтоб тебя… — раздался откуда-то спереди удивленный выдох младшего Всадника. — Так вот, зачем мы устроили все эти кошки-мышки. — Удивительно, — с непонятной Кайри радостью выдохнула эльфийка, — после стольких лет, только сейчас, и таким, — она хмыкнула, явно покачав головой и улыбаясь чему-то своему, личному. — Экстравагантным способом. Не обращая внимания на их разговор, шедший на абсолютно неинтересную ей тему, Кай с полыхающим в грудной клетке восторгом смотрела, как маленький детёныш, слизав с тела пленку, неуверенно расправляет пока ещё маленькие перепончатые крылья, превышающие, однако, размер его тела в несколько раз. Цепкие темные когти на концах суставов помогали ему идти, не путаясь в собственных лапах, и удерживать равновесие. Чешуя новорожденного была впечатляюще темного, антрацитового цвета, ещё более насыщенного, чем скорлупа, оттенка, и когда он шевелился, по гибкому телу скакали разноцветные блики: синие, зеленые, порой мелькали фиолетовые. Острая и заметно вытянутая треугольная мордочка была направлена к ней одной, будто остального мира и вовсе не существовало. Дракончик, спотыкаясь и едва ли не падая, пытался добраться до неё, неуверенно виляя пока что тонким стреловидным хвостом и позволяя разглядеть себя. Казалось, он весь состоял из острых углов и резких прямых или ломаных линий. Но подобное жилистое телосложение лишь придавало ему гибкости и грации. Кай была уверена, что никогда на свете не видела чего-то столь прекрасного. Даже сегодняшние впечатления о первой встрече с эльфами и взрослыми драконами слегка померкли перед этим малышом, демонстративно вытянувшим длинную шею, покрытую достаточно заметными темными шипами, почти вплотную прижатыми к телу, будто своеобразный гребень. Ещё больше этих выростов располагалось у самой головы, часть из них особенно сильно выделялась своим мягким синим цветом и напоминала, скорее, будущие рога, которые во взрослом возрасте, наравне со остальными шипами, превратятся в своеобразную «корону», обрамляющую драконью голову. Позволив себе удивленно выдохнуть, Кайри немедленно привлекла внимание детёныша к этому звуку: он расправил плечи, достаточно громко пискнул в ответ и — абсолютно неожиданно и стремительно — прыгнул к ней с какой-то кошачьей ловкостью, практически бесшумно, расправив крылышки и тут же приподнявшись на задних лапах. Удивленная таким напором, девочка чуть отшатнулась, стараясь не думать, как глупо сейчас выглядела в глазах остальных присутствующих при этой сцене. — Тише, — осторожно, не показывая испуга, тщательно держа голос, произнесла она. И тогда дракончик, услышав тихую речь, впервые посмотрел ей в глаза, словно понял, что разговаривали с ним. Заворковал о чем-то своём, наклоняя голову то влево, то вправо, зашевелил шипами на тонкой шее — все не отводя от неё пронзительного взгляда насыщенно-синих с едва заметными темно-фиолетовыми прожилками на радужке и светлым круглым зрачком глаз. Взор у него был удивительно разумный для только что вылупившегося из яйца птенца, казалось, он с придирчивым вниманием изучает каждую чёрточку её лица. Стало даже немного стыдно за свою растрепанную гриву и побледневшее от недостатка кислорода во время бега лицо. У Кай зачесались руки от желания его погладить, как-то провести ладонью по горячей чешуе и тихо рассмеяться — так вот, почему ей так хотелось забрать тот камень. Потому что, она была в этом уверена, этого же захотела и сидящая в яйце ящерка, устроив ей настоящую эмоциональную лихорадку. Но злиться на очаровательного детёныша, усевшегося прямо перед ней, хотелось меньше всего. Вспоминая собственную ярость от одной только мысли, что придётся отдать кому-то яйцо, Кайри с холодным спокойствием заключила, что теперь это отношение передалось и дракончику: с ним расставаться тоже не хотелось, будто бы все её естество протестовало против этого развития событий. Ведь не зря же скорлупа треснула именно в её руках, за этим точно стояло нечто большее, чем необходимость молодого дракона выбраться из слишком тесного для него вместилища. Решившись, она осторожно протянула руку вперёд, не решаясь поднимать её выше чужой головы — известные своим характером дворовые кошки, единственные близко знакомые ей животные, всегда воспринимали подобный жест как агрессию и старались уйти от прикосновения. Детёныш предупреждающе оскалил уже заметные острые белоснежные зубы, которыми он мог оставить болезненные царапины, буквально разодрав доверчиво протянутую ладонь, но не отстранился, настороженно принюхиваясь и перебирая лапами. Крылья его едва заметно трепетали, даже будучи плотно прижатыми к телу. Воодушевленная сравнительно дружелюбным приемом, Кай расправила пальцы, кончиком указательного почти касаясь острой мордочки. Казалось, весь мир вокруг неё затаил дыхание, наблюдая за этим бессловесным общением из жестов и взглядов. Неожиданно, словно что-то определив и решив для себя, малыш слегка неуклюже поднялся и поднырнул под её ладонь, чтобы с тихим писком коснуться горячей чешуёй её кожи. Сквозь её тело словно пустили поток настоящей лавы, вырвавшейся из вулкана. Огромный заряд энергии охватил каждую клеточку, пробрался до самого сердца, наполнив его какой-то дикой, первобытной силой, напоминавшей непокорный свирепый огонь. Даже проклятая болезнь, сжимавшая лёгкие, ненадолго отступила, позволив Кайри впервые за долгое время вздохнуть полной грудью. Перед глазами все сначала потемнело, потом стремительно посветлело так, что глазам больно было смотреть даже на полумрак подворотни, все ощущения, казалось, сосредоточились в левой руке, по которой, пульсируя и волнуясь, бежала обновлённая кровь. Не веря своим глазам, девочка поспешно отдёрнула руку, и драконий писк зазвенел в её ушах, многократно усиленный, не дающий сосредоточиться. Сквозь выступившие на глазах слезы она смогла разглядеть, как на ладони — в том месте, которого коснулся детёныш — возникает яркое серебристое пятно, с каждым мгновением увеличиваясь. Это было похоже на какую-то странную болезнь, угрожавшую охватить и всю руку: кожа жутко чесалась, а вся ладонь напоминала неподъемный онемевший камень. Все стихло так же внезапно, как и появилось: слух и зрение вернулись в нормальную форму, сердечный ритм выровнялся, к руке прилила кровь, в горле снова мерзко запершило, а потоки энергии канули в пустоту. И все же, Кай ощущала, что с ней произошли какие-то непоправимые изменения: мир стал выглядеть более объемным, словно она обнаружила в себе какой-то новый орган чувств, доселе скрытый, словно невидимые стены, не дававшие ей ощутить целостность окружающего пространства, рухнули в одночасье, и теперь новые чувства старались занять своё место в её разуме. Постороннее и едва ощутимое присутствие не осталось незамеченным: привыкшая ориентироваться внутрь себя Кайри с недовольным удивлением коснулась пальцами виска, отмечая нарушение своей непроницаемой оболочки. Осторожное прикосновение к пальцам заставило её испуганно вздрогнуть, на мгновение решив, что с секунды на секунду странная волна энергии вновь промчится вверх по руке, изменяя все чувства и мысли. Однако вместо обжигающих потоков силы она ощутила лишь странное покалывание кончиков пальцев, об которые, точно дикая кошка, терся дракончик, пытаясь привлечь её внимание. Казавшиеся слепыми из-за белизны зрачков глаза были направлены строго на неё. Расслабившись и понимая, что никакого вреда малыш причинять не собирается, Кай ласково погладила его по спине, не задевая крыльев, прошлась пальцем по шее и почесала под подбородком, вызывая удовлетворённое урчание. Чешуя птенца была обжигающе горячей и приятно согревала замёрзшие ладони, а мелкая щекотка в районе странного пятна постепенно сошла на нет. Это место по-прежнему слегка светилось, но больше никак себя не проявляло. Неожиданно детёныш извернулся, обвив хвостом её запястье, и едва слышно запищал, не сводя с неё внимательного взора. Подобная игра в гляделки невольно навевала одну и ту же упорную и странную мысль: будто бы ящерка задала ей какой-то вопрос и теперь терпеливо ждала ответа. И — по спине Кайри побежали мурашки, стоило в голове образоваться новому предположению — ей самой казалось, что молодой дракон пытался как-то с ней общаться. — Что это такое? — словно со стороны услышала она собственный едва слышный голос. Двое Всадников должны были знать ответ на этот вопрос. И на многие другие, не дававшие ей покоя. Что теперь будет? Является ли она членом этого Ордена, если дракончик вылупился в её присутствии? Значит ли это, что им придётся покинуть родной Гиллид? Что означает это пятно на руке, и почему оно вообще появилось? — Это метка Всадника, дитя, — с гораздо более искренней улыбкой, чем ранее, ответила эльфийка, подойдя к ней ближе и демонстрируя свою ладонь, на которой гораздо более тускло сверкало похожее «украшение». — Мы зовём её гёдвей игнасия — сверкающая ладонь. — Хорошее названьице, — перебила её девочка, понимая, что события сегодняшнего дня, количество которых все увеличивалось, рано или поздно приведут к тому, что она просто перестанет воспринимать происходящее адекватно. — Подходит. И… Что, хотите сказать, это делает меня Всадником? Как вас? Вперёд выступил и второй наездник, скрестив руки на груди и внимательно изучая её и дракона, сидевшего в считанных дюймах от девочки. Видимо, вылупление птенца повлияло на его отношение к «простой воровке», поэтому теперь в чужих глазах не было откровенной враждебности. Впрочем, излишнего дружелюбия там тоже не наблюдалось, поэтому Кай, не желая смотреть на него снизу вверх, поднялась одним движением, неловко пошатнувшись и разом ощутив, как заныли затёкшие мышцы. Детёныш задрал голову, убедился, что она в полном порядке, и, снова пронзив её чудными глазами, принялся принюхиваться к окружающим его людям, не предпринимая никаких попыток забраться повыше. Он с необычайной ловкостью пользовался шипами на крыльях даже при ходьбе, изящно перепрыгивая через трещины между камнями и едва слышно клацая когтями. Казалось, дракончик потерял к ней всякий интерес, но Кайри все равно каждую секунду чувствовала на себе чужое внимание, не принадлежавшее старшим и явно озадаченному Гирнану. — Всадником тебя сделал он, — молодой мужчина осторожно кивнул в сторону вскинувшегося и враждебно нахохлившегося — иного слова было и не подобрать — ящера. — А метка является знаком глубокой связи между вами. — Дракон сам выбирает, рядом с кем вылупиться из яйца, руководствуясь своими чувствами и желаниями, — принялась объяснять эльфийка, видя её непонимающее выражение лица. — И когда вы коснулись друг друга впервые, между вами и возникли мысленные узы, позволяющие вам общаться и понимать друг друга лучше, чем кто угодно на белом свете. Метка — лишь олицетворение этих уз. Это объяснение заставило Кай быстро опустить взгляд и внимательно посмотреть на дракончика. Тот, между тем, сосредоточенно изучал стоявшего тенью за её спиной Гира, явно вызывая у того целую смесь эмоций, состоящую в основном из удивления и непонимания. Ну, и, возможно, лёгкой опаски. Собственное ощущение важности украденного яйца, нежелание отдавать его эльфам даже в безвыходной ситуации, просто необоснованное решение выкрасть камень, тщательно охраняемый — все эти нелогичные действия обрели окончательный смысл. Всадник, надо же. Неловко потерев ладонь и почему-то стараясь скрыть до сих пор сверкающую левую, девочка заставила себя посмотреть на старших и, не скрывая своего недоумения, спросить: — Но почему я? — она выразительно посмотрела в сторону, криво ухмыляясь: — У меня нет никаких особенных талантов. И я отнюдь не являюсь образцом добра и справедливости. «И то, что вам пришлось гоняться за мной по всему городу — тому очевидное подтверждение», — хотелось добавить ей, но здравый смысл заставил прикусить язык и остановиться здесь. — Никто из нас не может дать тебе ответ на этот вопрос, — эльфийка, к которой Кай начинала потихоньку испытывать подобие если не симпатии, то смутной благодарности за подробное разъяснение происходящего, улыбалась, произнося это, будто бы не раз слышала подобный вопрос. — Но ты можешь спросить у него, когда он вырастет. — Спросить? — переспросила Кайри, пытаясь угадать, было ли это насмешкой или серьёзным предложением. — Конечно, — незнакомка выглядела удивленной её вопросом. — Когда дракон подрастёт, связь между вами окрепнет, усилится, вы действительно сможете разговаривать. Невероятно. Девочка попыталась отыскать глазами птенца, однако он оказался рядом — сидел спокойно рядом с ней, не прижимаясь к ногам, но и не отдаляясь демонстративно. Могли ли те странные ощущения «контакта» с кем-то принадлежать зачаткам этой связи? Неужели, это и была их первая попытка разговора? Раньше Кай вообще не думала, что драконы, при всей их мудрости и силе, обладают даром речи, а теперь оказалось, что она сама сможет общаться с одним из них. И, если Всадница говорила правду, детёныш в будущем станет ближайшим её товарищем. Какой же силы колдовство могло создавать подобную связь: нерушимую, никогда не прерывающуюся… — А связь можно разорвать? Неожиданные слова повисли в наступившей тишине, полной напряжения. Казалось, противоречивые эмоции способны поджечь сам воздух между беседующими. Ведомая новыми для себя эмоциями и неожиданным опасением, Кайри едва сдерживала желание поднять дракончика на руки и в защитном жесте прижать к себе, как тогда, во время беготни по городу. Удивительно, как быстро она успела привыкнуть к мысли, что расставаться с этой ящеркой ей не хочется. Чужое присутствие снова дало о себе знать: в голове шевельнулось что-то знакомое и не принадлежащее ей одновременно, а детёныш снова обернулся, чуть склонив голову и с лёгким недоумением её изучая. — Полностью — нет, — тяжело вздохнула эльфийка, и Кай неожиданно вспомнила, что та тоже имела свою связь с драконом и вполне логично не хотела даже думать о вероятности потерять или ослабить эти самые узы. — Её можно ограничить, но это не принесёт ничего хорошего ни тебе, ни дракону. Встряхнув головой с целью избавиться от потемневших мыслей, девочка задумчиво ковырнула носком булыжник, сосредоточенно изучая землю и пытаясь не думать о том, что будет дальше. Если дракон выбрал её в качестве своего Всадника, то старшие члены одноимённого ордена вполне могут решить, что ей необходимо обучение. И, к сожалению, вряд ли примут нежелание покидать родной город и единственного близкого человека в качестве серьёзного аргумента. От собственного бессилия хотелось выть волком: с одной стороны, её жизнь могла измениться к лучшему, особенно от связи со своенравным и уже показывающим характер детёнышем, но с другой стороны, она даже не доверяла стоящим перед ней старшим. И, если говорить начистоту, они наверняка не доверяли ей, похитившей яйцо без зазрения совести. Однако кто согласится просто оставить без всякого присмотра ребёнка, живущего в гордом одиночестве на улице, только теперь гуляющего вместе с пока что маленьким драконом? Особенно учитывая, что раса последних ещё недавно находилась на грани полного вымирания и им до сих пор угрожала некоторая опасность. Словно читая её мысли, эльфийка осторожно подошла чуть ближе, но остановилась, поскольку птенец неожиданно расправил крылья и гибкой тенью нырнул вперёд, преграждая дорогу. Кай, которая неловко качнулась вперёд, досталось сердитое шипение и слегка приподнятый гребень из шипов на спине. Но старшая Всадница не стала настаивать и мирно приподняла ладони, сохраняя прежнюю дистанцию: — Хорошо, не подхожу, — и дальше обратилась уже к Кайри: — Я объясню тебе все по дороге. — Куда? — вскинулась девочка, сжимая кулаки и понимая, что вот этот разговор точно затянется надолго. — И как скоро мы вернёмся в Гиллид? Затаившийся в груди страх не давал ей нормально соображать, и при одной только мысли о долгом отсутствии в родном городе все тело пробирала дрожь. Слегка обернувшись, она обнаружила за спиной знакомую фигуру Гирнана и поспешно прижалась к нему, с облегчением ощущая, как чужие сильные пальцы осторожно сжимают её левое плечо. Детёныш — надо было все-таки дать ему имя… Или драконы его сами себе выбирают? — зашипел было, завидев незнакомого человека рядом со своим, однако успокоился, применив свой любимый приём и обнаружив, видимо, в её глазах что-то, говорящее о доверии к Гиру. Лишь молча подобрался поближе к ним, все ещё не пытаясь подняться в воздух или вскарабкаться по спине. — Все не так просто, — с прежней спокойной интонацией пояснила эльфийка, понимающе окидывая взглядом замершую рядом с другом девочку. — Вы вдвоём должны многому научиться, чтобы стать настоящими членами Ордена. И мы полетим как раз туда, где будет проходить ваше обучение. — В этом дело? Только ради почетного членства в каком-то ордене? — нервно подпрыгнувшим вверх голосом быстро вклинилась в её речь Кайри, постукивая себя рукой по кинжалу — верный признак того, что она сильно нервничала. — Что же, оно мне даром не нужно, можно никуда не лететь и ничему не обучаться? Старшая отрицательно покачала головой, в её изумрудных глазах впервые за весь разговор мелькнуло непонимание. Видимо, великим драконьим наездникам не приходилось сталкиваться с такими детьми, которые не желали связывать свою жизнь с защитой Алагейзии от невиданных угроз. А Кай абсолютно точно была уверена в своём решении и не собиралась подвергать его сомнениям: они и вдвоём смогут с этим справиться, как когда-то давно она справилась и смогла приспособиться к жизни на улице. Все, что угодно, лишь бы не превращать в себя в служителя народа, который ей совершенно не сдался и зачастую был даже отвратителен. С какой стати ей защищать тех, кто и пальцем не двинул, чтобы многими годами раньше защитить её! Собственные гнев и обида придали ей достаточно сил, чтобы спорить даже с могучими взрослыми, способными с лёгкостью расправиться с ними обоими. Нет уж, им придётся выслушать и её мнение тоже. — Боюсь, что нет, — наконец произнесла эльфийка, озадаченно переглянувшись со своим напарником. — В одиночку вы не справитесь, да и к тому же, подумай сама: сможешь ли ты быть уверена и спокойна за своего дракона в таких условиях? Последняя фраза заставила девочку вздрогнуть и позволить странному оцепенению сковать все тело. Безопасность детёныша была для неё одним из самых важных и сомнительных факторов, поскольку она не имела понятия, как долго он будет расти и как за ним следить. Но жить в постоянном страхе — поскольку брать птенца с собой на постоянные вылазки, угрожая столкнуться с недружелюбно настроенными карманниками постарше, было бы крайне неразумно — за оставленного в одиночестве любознательного дракончика, который мог элементарно потеряться, а их связь ещё не была такой прочной, чтобы находить друг друга с её помощью, будет тяжело даже для неё. К тому же, лишний раз нагружать Гирнана и жить полностью за чужой счёт, уделяя своё свободное время заботе о драконе, не хотелось тоже. А ещё этот проклятый кашель и неумолимо наступающая зима… Твёрдое и чисто упрямое желание остаться в Гиллиде любой ценой пошатнулось, и девочка закусила губу, пытаясь понять, как выбраться из такой ситуации. В конце концов, она молча обернулась к Гиру и дёрнула его за свисающую сбоку прядку тёмных волос, заставляя наклониться. Прислонив губы почти вплотную к чужому уху, Кай тихо и внятно заговорила: — Я не могу остаться, Гир, — тот раздраженно вздохнул, услышав это, но Кайри не дала ему отстраниться и начать возмущаться вслух, быстро продолжив: — Однако постараюсь вернуться как можно скорее. Прости, это правда звучит безумно нелогично, но… Я честно не могу подвергать его такой опасности, просто не могу. — Хорошо, — услышала она сердитое ворчание в район собственных волос. — Но ты не должна им ничего, помни об этом, пожалуйста. — Конечно, — ухмыльнулась она уже более свободно. — Ты не проводишь? Проблем с нашими старыми знакомыми стражниками у тебя точно не будет, они наш след потеряли ещё в начале погони, до твоего появления. — Нет, спасибо, — он неприязненно глянул в сторону Всадников, после чего снова обратил своё внимание на неё. — Береги себя. И его, получается, тоже. Прощание непозволительно затягивалось: оба давних товарища, упрямо не желавших признавать свою заметно окрепшую за последние годы дружбу, стояли в неловком полу-объятии, и каждый пытался придумать, что ещё такого можно сказать перед долгой — а возможно, и они оба это прекрасно понимали, и вечной — разлукой. В конце концов, Гирнан неловко отстранился, сразу до невозможного увеличивая дистанцию между ними, встрепал волосы дрожащей рукой и странно надорванным голосом прошептал: — Всадник, надо же, — слово в слово повторяя её собственные недавние мысли. — Как же странно порой мир поворачивается… Удачи, Кайри. Постарайся совсем не разболеться. Он редко называл её полным именем, лишь когда хотел подчеркнуть важность собственных слов. Сдерживая подкатившую к горлу ядовитую горечь, Кай лживо улыбнулась, не обнажая зубы, с вялой воодушевленностью махнула рукой: — Какое там. Попробую. Будь осторожен. И тогда её единственный друг развернулся, примерился к ближайшему складу досок, лёгким прыжком взлетел на них, оттуда метнулся на опасно скрипнувшую крышу — и пошёл прочь, не оборачиваясь. В то время как Кайри, запрещая себе даже коситься в ту сторону, чтобы не дать предательским слезам выдать всю ее обиду и разочарование, обернулась к тактично молчавшим на протяжении всей сцены Всадникам и безразлично пожала плечами: — Куда мы, значит, собираемся лететь? — Пока что мы направимся в Эллесмеру, столицу эльфов, — ответил ей младший Всадник. — Идём, надо выйти за границу города, там нас встретят драконы. Разумно — возвращаться на площадь после её впечатляющего дебюта явно не стоило. Эльфийка, окинув их троих нечитаемым взглядом, кивнула чему-то своему и направилась как раз в сторону центра. Погружённая в свои печальные мысли, Кай этого даже не заметила, молча последовав за вторым своим «собратом по Ордену», лишь оглянувшись и убедившись, что детёныш посеменил следом. Она протянула было ему руку, однако дракончик скакнул в сторону и сердито зашипел, уверенный в своём желании идти самостоятельно. Кивнув и дёрнув плечами, девочка пошла дальше, кутаясь в плащ, ещё хранивший чужое тепло. «Вот и все, — билась в голове одна и та же мысль. — Вот ты и осталась одна на целом белом свете. Раньше был хоть один человек, которому было на тебя не наплевать. А теперь?..» Они подошли к воротам Гиллида, её родного города, в котором она успела прожить целых две жизни: одну, беззаботную и детскую, и вторую, полную лишений и жестоких, но необходимых жизненных уроков. Стражники без лишних слов пропустили молодого человека в броне, наверняка не разобрав в сгустившейся вечерней темноте силуэт незаметно пролезшего следом птенца и приняв его за дворовую кошку. Или же во всем была виновата магия. Кай не знала и знать не хотела. Всадник шёл решительно, не останавливаясь, не давая ей возможности попрощаться. Возможно, оно было и к лучшему. Однако в сердце все равно расцветала пышными цветами тоска и странная болезненная печаль, которую она, как ей наивно казалось раньше, больше никогда в жизни не испытает. «Одна», — снова повторила она, пытаясь свыкнуться с обреченностью и необратимостью этого слова. Кайри едва сдержала вскрик, когда в спину и руку больно впились довольно острые коготки. Проворно зацепившись за одежду, миниатюрный детёныш легко взобрался наверх, обвив хвостом руку до локтя, чтобы удержаться. Он сидел, уставившись вперёд и с интересом разглядывая мир с высоты роста довольно низкого ребёнка, белесые зрачки блестели при лунном свете. Птенец выглядел так, будто целиком поглощён изучением расстилавшегося перед ним безмятежного озера, а Всадник, чьё плечо он использовал в качестве пункта наблюдения, — просто декорация рядом. Но одно из тёплых крыльев все равно едва ощутимо касалось её левого плеча.