Воришка и Дракон

— Спокойнее, — размеренный голос учителя подобно холодной сапфировой волне охладил её помутившийся было разум, опасно исказивший росший рядом цветок в какофонию хаотичных магических вспышек пульсирующей в лепестках жизни. — Не так сильно, опусти один камень. Кайри зашипела не хуже рассерженного чем-то Иниксета, свирепо сверкая и без того лихорадочно блестящими глазами в сторону как всегда невозмутимого Эрагона, следившего за её напряженной работой. Собственный голос показался подозрительно похожим на знакомое вкрадчивое рычание: — Вы что, издеваетесь? — очередной взрыв перед глазами, состоявший из белоснежных осколков мироздания, вынудил её поморщиться и продолжить уже тише: — Они оба размером с пуговицу, справлюсь уж как-нибудь! Следующий приступ едва не заставил её захлебнуться, забыв о необходимости дышать, и тогда старший сам решительно взмахнул рукой, перехватывая два действительно небольших гладких камешка под свой контроль и оставляя ученицу наедине с собственной магией, бушевавшей в хрупком теле и заставлявшей виднеющиеся на бледных даже после нескольких недель жизни в солнечной долине руках вены будто светиться изнутри мертвым темно-голубым огнём. Кай рассерженно откинулась на спину, тут же утонув в высокой траве, глубоко выдохнула, выпуская своё раздражение и пытаясь восстановить нормальный ритм дыхания. Тело слегка потряхивало от усталости, и сведенные мышцы отчаянно ныли, не привыкнув к такому типу нагрузки и уже уставшие от утренней разминки — а с неё начиналось каждое их занятие. Не сказать, что от этого совсем не было толку, скорее, напротив: здраво подобранный комплекс упражнений хорошо развивал выносливость и ловкость, главные качества для бойца её комплекции, и помогал сосредоточиться на магических манипуляциях, требовавших колоссальной концентрации и упорства. А ещё именно эта тренировка заставила её признать очередную свою слабость в виде неумения плавать, вспомнила девочка, чувствуя, как потеплели покрасневшие от стыда и немного — от сковывающей все тело усталости — щеки. Конечно, никто и не вздумал над ней смеяться, потому что на берегу стояли в неловком молчании только она и лидер ордена, да в глубине лесов лежал наблюдавший Иниксет, в первую неделю категорически отказавшийся отпускать Всадницу куда-то с незнакомым человеком, да ещё и другим членом ордена. Эрагон, помнится, невозмутимо пожал плечами, и следующий час терпеливо повторял напуганному ребёнку, что вода не стремится утянуть её в пучину и что необязательно в панике колотить по ней руками, можно попробовать грести. Из воспоминаний о первых днях обучения её вырвала упавшая на лицо знакомая тень, отбрасываемая подошедшим ближе учителем, и Кайри лениво скосила на него взгляд, прежде чем снова отвернуться и тоскливо взглянуть на скрытое густыми сочными листьями и небольшими облачками лазурное бесконечное небо. — Я безнадёжна, эбритхиль, просто признайте это. — Перебарщиваешь, — усмехнулся Эрагон, опускаясь рядом с ней и протягивая руку, чтобы потрепать спутанные чёрные волосы и заодно поделиться энергией. — Ничего ты не безнадёжна. Сколько ещё раз говорить, что в таком возрасте людей даже к простейшим заклинаниям не подпускают? А я вот подпустил… На свою голову. Разумеется, он всего лишь шутил, безошибочно определила для себя Кай, закатив глаза — с подобным проявлением чужого юмора она сталкивалась довольно часто, чтобы, спустя всего пару недель угрюмого молчания, научиться отличать его от серьёзных высказываний и не обижаться за простую попытку подбодрить. Собственное восприятие магии и используемой для колдовства энергии, обладавшей уникальной способностью менять и искажать мир в противоположную безумную сторону, приносило ей немало проблем с самого начала обучения: тренировки с остальными Всадниками, до которых её все же допустили по настойчивым просьбам и каким-то таинственным учительским соображениям, прекратились уже на десятый день, когда заклинание пламени, сотворённое Нъязрогом, случайным образом среагировало с сосредоточенными попытками его подруги удержать в воздухе небольшой камень. Пожар, взметнувшийся с трещащим рёвом в воздух, тушили около двух часов, пока перепачканные копотью молодые защитники страны, больше испугавшиеся, чем пострадавшие, с одинаково потерянными лицами сидели в лазарете. Кайри не стала тогда ждать, когда остальные построят закономерную логическую цепочку, и поспешно удалилась в собственный дом, закрывшись на все замки и твёрдо решив дождаться Иниксета. Однако дракона все не было, и в конце концов в деревянный люк, представлявший собой аналог входной двери в наземных домиках, деликатно постучали. Кай вскинула бровь, ухмыльнулась и не сдвинулась с места — никто не знал, куда она ушла из лазарета, можно было спокойно притвориться, что её нет дома. И вовсе не следовало логически, что ребёнок с неконтролируемой магией будет прятаться в собственном жилище с ограниченным шторами светом, поскольку в темноте было комфортнее, и вспышки иллюзорных многогранных линий казались не таким яркими. Кому такое вообще в голову могло прийти?.. — Кайри, — раздался невероятно терпеливый голос Эрагона, потому что ну кто же ещё это мог бы быть: Нъязрог предпочитал эффектно взбираться на дерево со стороны уже привычного драконьего гнезда и запрыгивать прямо туда, Иниксет и Рамадур физически не могли вытворить подобное, а других гостей в этом доме не бывало с момента её прибытия. — Я не прошу прямо сейчас открывать мне дверь и разговаривать, но, пожалуйста, ответь мне на единственный вопрос. Для человека сравнительно небольших лет он был чертовски проницательным и спокойным, угрюмо заметила девочка, заворачиваясь в тёплое одеяло в попытках согреться и сползая с кровати на устланный разными покрывалами и подушками пол. И при этом ещё настолько безмятежно-приветливым, что даже злиться на него было сложно — отвечать на доброту агрессией казалось неприличным. С трудом дойдя до двери и морщась при каждом случайном взгляде на яркое, но жаркое пламя в камине, она уселась прямо рядом с люком и свернулась в клубок, подобрав под себя ноги и спрятав в рукава тёплого тулупа дрожащие ладони. — Ну, что вам надо? — неужели, не хватило устроенного ею пожара? Собственное желание изучать магию уже не было таким сильным и постепенно сменялось пламенной надеждой на полный отказ от колдовства до неопределённого возраста к вящей радости до сих пор нервничавшего по этому поводу Иниксета. — Извините, что не вылезаю, конечно, но любой свет на данный момент вызывает у меня дичайшее раздражение и жажду крови, поэтому… — Выходить на улицу я тебя, заметь, тоже не прошу, — мягко прервал Всадник, и младшей пришлось опустить голову, ощущая заливающий щеки румянец. — Мой вопрос заключается в следующем: что происходит с твоим зрением, когда ты используешь магию? Оно искажается, меняет цветовое восприятие, ухудшается или улучшается, ещё что-то? Если будет интересно, могу объяснить, почему я спрашиваю именно об этом, а не о физических и эмоциональных ощущениях. Кайри все же не сдержала улыбку и переместилась поближе к люку, чтобы лучше слышать глуховатый и удивительно мелодичный при этом голос. Судя по громкости, учитель сидел прямо под кроной её домашнего дерева, подняв голову по направлению к круглой двери, и ни коим образом не пытался нарушить тщательно оберегаемое личное пространство замкнутого ученика. Сразу невольно вспомнился один из ранних рассказов Игурона, тоже не сразу нашедшего с их главным наставником общий язык — по его словам, лидер ордена всегда находил время пообщаться с ними отдельно, прежде чем начать устраивать групповые занятия и формировать коллектив из представителей разных рас, интересов и принципов. Это был один из таких приватных уроков или просто попытка понять, что происходит с окружающей её энергией при колдовстве?.. Впрочем, она ведь ничего не потеряет, если просто перескажет свои непередаваемые ощущения и абсолютно лишенные смысла осколки, вспышки, идентичные и симметричные расходящиеся рисунки из миллионов разноцветных линий, пляшущие перед глазами фигуры, состоящие из одних углов и линий одновременно, и поделится впечатлениями от лицезрения каждой частицы обычного цветка в магическом спектре. А относительно эльфийской теории зрения: —… Вы думаете, — продолжила она, закончив длинный и нескладный пересказ своих видений, пересыщенный метафорами и высокопарными высказываниями, почерпнутыми из эльфийской поэзии — по-другому творившееся перед её глазами сумасшествие было не объяснить. — Что у меня то самое изменённое восприятие из разваливающейся книги с непроизносимым названием? Которое про плетения, структуру магии и встраивание себя в потоки, а не потоков в своё заклинание? Удивлённый вздох Эрагона заставил её горделиво расправить плечи и торжествующе посмотреть на тёмное дерево люка, словно в серьёзные глаза учителя. Не он один питал слабость к древним и наполненным пылью ветхим талмудам, которым лет больше, чем людской расе. Ну и возможно, добавила она застенчиво и про себя, ей просто было нечем заняться в Элессмере и приходилось со скуки читать совсем старые произведения. Помнится, там ещё была похожего возраста книга про развитие эльфийской литературы, но там она заснула на десятой странице в обнимку со словарём, так и не пробившись сквозь невероятный словесный оборот, уже трижды устаревший… — Да, про него. Уверен, ты знаешь и про возрастное ограничение на обучение магии? — будто ощутив или увидев её быстрый кивок, эбритхиль продолжил: — Так вот, оно неслучайно, и не было придумано специально для того, чтобы разрушать надежды молодых чародеев и разочаровывать юных Всадников. Твои учителя в Элессмере были правы, отказывая тебе в обучении и говоря о возможном получении ментального искажения. И то заклинание, спасшее жизнь Игурону, тебе его, похоже, все-таки спровоцировало. Но не совсем в привычной форме, тут тебе сильно повезло, а соединившись с не до конца объяснённым феноменом зрительного восприятия магических потоков. В результате — это моё предположение, не более — ты воспринимаешь магию не только чувственно, но и зрительно, что с одной стороны увеличивает твою силу, а с другой — делает уязвимой для более опытного чародея. Подобное буйство перед глазами может отвлечь кого угодно. Не похоже, чтобы он открыто врал ей в лицо, неохотно признала Кайри, недовольная неожиданно возникшей в мирном существовании проблемой. Не хватало ещё до конца дней своих переживать подобные взрывы перед глазами даже при применении простейшего заклинания, так никакого врага победить не сможешь. А жить без колдовства, как она успела понять за эти несколько дней жизни в спокойной и будто бы отстраненной от внешнего мира долине, Всадники не умели и даже не пытались, так что полный отказ от изучения оного, пришедший в её голову после небольшого инцидента на тренировке, отпадал сам собой. От нахлынувшей обидной досады, она с силой хлопнула ладонью по подушке, мысленно фыркнув. Иниксет, почуявший этот отчаянный порыв, направил по связи волну тёплого сочувствия и обещание вместе справиться с этой проблемой. Мягко поблагодарив дракона за молчаливое и необходимое присутствие рядом, девочка нырнула с головой в долгие размышления: самостоятельно она с этим не справится, потому что случись ей попрактиковаться самостоятельно, взрыв или другая катастрофа случится снова, и на этот раз рядом не будет учителей-эльфов или самого Эрагона, способных быстро остановить бушующую стихию и вытащить из-под собственного удара непутёвую ученицу. Но и признавать собственную беспомощность тоже не хотелось, особенно перед не слишком знакомым пока взрослым. Будь прокляты давние и, в общем-то, закономерные проблемы с доверием. На краю сознания мелькнула эгоистичная и в высшей степени отвратительная мысль: а вот если бы рядом был Игурон, можно было бы попросить его, как надёжного старшего товарища и того, на кого можно смело положиться в своих практических попытках. Но, не дав этому кощунственному порождению уставшего разума развиться во что-то серьёзное, Кай поспешно затрясла головой, отгоняя от себя подобные гнилые идеи. А ведь лидер этого вечно занятого ордена, судя по отсутствию какого-либо движения снаружи, продолжал невероятно терпеливо дожидаться её реакции. Мысленно посоветовав учителю подремать, пока она разбирается со своими моральными вопросами и новыми проблемами, Кайри поднялась, неохотно хрустнув суставами и размяв затёкшую шею, прошлась по комнате, прижимая к стреляющим вискам холодные пальцы. Нет, переживать такое каждый день она была решительно не готова, даже собственная гордость этих мучений не стоила. — И разумеется, никто на белом свете не имеет и малейшего понятия, как от этого необычного сочетания избавиться, да? — больше из желания съязвить произнесла девочка нарочито громко, чтобы сидевший внизу Эрагон точно услышал и возмущённо-ехидную интонацию, и тщательно выставленную на показ невозмутимость. Которой, на самом деле, и в помине не было, но ему об этом знать необязательно. — Зачем задавать вопрос, на который ты уже знаешь ответ? — с терпеливой улыбкой, слышной даже в голосе, откликнулся старший. — Тем не менее, выход из твоей ситуации тоже существует. Если ты читала книгу, то должна бы помнить, что даже с таким феноменом многие маги продолжали колдовать и иногда становились даже искуснее своих товарищей. «Проклятье, да чтоб я ещё раз с ним в словесные баталии вступила, — пожаловалась недовольно Всадница, понимая, куда заходит беседа. — Я же даже не смогу вежливо отказаться!» «Мне кажется, или я слышу нотки восхищения в твоём голосе?» — разумеется, Иниксет ситуации не очень помог, о чем она ему сразу же и сообщила в предельно краткой форме. Хотя бы потому, что не восхищаться этим одновременно лезущим не в свое дело и желающим помочь человеком она, к сожалению, действительно не могла. Претензии к ордену и его целям никуда не делись, но его лидер, по крайней мере, оказался первым Всадником и просто взрослым магом на её жизненном пути, который согласился остановиться на минутку, оторваться от своих важных дел или занятий с более подходящими для стандартной программы учениками, лишенными её недочётов, и просто попытаться вместе с ней разобраться в ситуации. Это уже внушало уважение — после вежливой благодарности, разумеется. Поэтому когда Эрагон предложил ей свою помощь и, если понадобится, собственный опыт в использовании магии, подкреплённый возрастом и пройденной в более молодом возрасте войной, она не стала отказываться и дальше играть в равнодушие. Что в результате и привело её на эту милую и отдалённую полянку недалёко от водопада, где было тихо, спокойно и удобно сидеть и практиковаться с уже опостылевшими камнями. Небольшая передышка уже закончилась, дыхание постепенно вернулось в норму, а зрение перестало вспыхивать яркими искрами и сводить с ума разум. Эрагон ободряюще кивнул и протянул два мерцающих антрацитовых кругляшка. Согретые магией, они тяжело опустились на сейчас не скрытую удобной перчаткой без пальцев кожу, и Кайри привычно прикрыла глаза, сосредотачиваясь для нового захода. По едва слышному шёпоту, сорвавшемуся с губ, камни, задрожав, начали медленно подниматься, вибрируя и пульсируя от вкладываемой в них энергии, будто покрываясь невидимыми волнами. В ушах предупреждающе зашумело, а в глазах начали появляться первые красные вспышки, окружавшие гальку случайными агрессивными всполохами и пронзавшие лихорадочным теплом её ладони. Это плохо, привычно отреагировал немного привыкший к таким явлениям разум, слишком много сил в слишком слабое заклинание, надо уравновесить. С трудом отозвав бушующий поток, от интенсивности которого уже начала идти кругом голова, она постаралась направить магию более точно и не так настойчиво, и её старания были вознаграждены — алые искры постепенно превратились в более спокойные жёлтые ленты, носившиеся кругами вокруг ладоней и обвивавшие запястья невидимым жаром, уже не обжигавшим так сильно. — Очень хорошо, — не без гордости произнёс эбритхиль, улавливавший подобные изменения в магическом плетении в силу опыта. — Не устала? Её магический резерв, как и у любого неопытного чародея, пока не отличался большими размерами, поэтому для безопасности и помощи при сотворении заклинания у неё на руке болтался тоненький браслет с одиноко блестевшей белоснежной жемчужиной посередине. В ней терпеливым озером покачивалась сила, ожидая своего часа, и девочка неуверенно потянулась к ней, желая восстановить вспыхнувший было азарт, но остановилась, вместо этого осторожно разведя ладони. Камни медленно разошлись друг от друга, зависнув каждый на раскрытой и подрагивавшей от напряжения дланью, на одной из которых ярко светилась серебристая метка. Для Эрагона этой демонстрации нового умения было достаточно, и он ободрительно кивнул, хотя и знал, что ученица, поглощенная успехом, этого не видела. — Намного лучше, — похвалил он снова, на всякий случай не ослабляя бдительности. Усталость, как лидер помнил до сих пор, всегда накатывала внезапно. — Держи пока так. Попробуй поднять один повыше, а другой повесить прямо над ладонью. Медленно и по одному. Разумеется, упрямая Всадница и не думала выбирать лёгкий путь. Повинуясь легкому и почти незаметному движению мизинца, оба камня начали движение по вертикали: только один пополз вверх, а второй чуть быстрее рухнул вниз, остановившись в считанных дюймах от кожи. Потом, уже как слаженный механизм, они поменялись местами, а на губах Кай появилась откровенно радостная улыбка. Получалось, у неё получалось! Эйфорию нарушил знакомый солоноватый привкус в горле, сразу после которого последовала усталость и ломота во всем теле. Резерв сил был исчерпан, и Кай медленно начала опускать гальку, сдерживая желание просто оборвать заклинание и снова упасть в траву. На лбу выступил пот, ладони затряслись, но она упорно вела оба камешка к земле и освободила их от успевшего снова заполыхать сумасшедшим оранжевым огнём плетения только тогда, когда они коснулись травы. После этого она со стоном откинулась в холодную зелень, выжатая как лимон и абсолютно довольная. — Спасибо за урок, эбритхиль, — глухо просипела она, не находя ни сил, ни желания подняться и попрощаться по всем традициям. — Видели, я их даже развести смогла. — Видел. С каждым разом получается все лучше. Меня радует, что ты пытаешься контролировать плетение с помощью зрительного восприятия. Оно ведь очень полезно — мы зачастую тратим слишком много сил на простое заклинание, в то время как существует более простой способ, но в силу несовершенства разума мы не можем его заметить. А тебе повезло, ты можешь. Поэтому я надеюсь, ты будешь и дальше активно эту часть дара использовать. — Она полезна ровно до тех пор, пока я не начинаю уставать. Тогда все смазывается и становится только хуже, отвлекает жутко. Эрагон усмехнулся, поднимаясь и протягивая ей руку, за которую Кай с благодарным кивком схватилась. Учитель помог ей встать и вежливо отпустил, не настаивая на долгих физических контактах. Он довольно быстро понял, что прикосновения Кайри не очень любила, поэтому старался ограничиваться словами и действиями. За это, черт подери, тоже приходилось быть искренне благодарной и злиться на себя за подобную чувствительность. Как же непривычно было видеть чужое уважение к себе после жизни вора. Вдвоём, они медленно направились обратно к дереву, где их должен был ожидать тёплый обед. Кажется, в сегодняшнем расписании должны были присутствовать полюбившиеся ей орехи, и Кай даже нашла в себе силы пойти в чуть более бодром темпе. Размятые мышцы ныли и напоминали об усталости, однако девочка не сдавалась и решительно покоряла торчавшие корни и небольшие камни, встречавшиеся на пути совсем рядом с мирно протекающей среди покрытых плотным одеялом из густо-зеленого мха древесных корней речкой. Её окружали тишина и покой, и даже жизнь, что свободными ярким потоками лилась сквозь стебли каждой травинки, каждого подземного корешка — отступила на задний план перед этим молчаливым наблюдением и восхищением. Да, с таким искажением, каким бы надоедливым и подчас несвоевременным оно не казалось, вполне можно было жить. На подходе к изящной и довольно широкой витой лестнице, которая подобно расписанной лиане уходила вверх по широкому древесному стволу, их догнало торжествующее и знакомое рычание. Кай остановилась, не сдерживая своей улыбки, и повернулась точно к тому месту, куда секундой позднее приземлился Иниксет, гордо распростерший огромные крылья над их головами. «Как прошёл день? — тихо поинтересовался дракон, скосив взгляд в сторону вежливо отошедшего подальше Эрагона, и тут же обратив все внимание на свою Всадницу. — Мы учились делать бочку, а потом летали между деревьев. Я не сбил ни одной ветки». «Я в тебе не сомневалась, дружище, — Кайри ласково погладила опущенную к ней острую морду, почесала самый кончик носа, слушая довольное клокочущее урчание. — А я смогла камни развести. С нетерпением жду, когда вы будете учиться летать в горах». Оба товарища понимающе хмыкнули. Необычное строение крыльев Иниксета, на которых каждый сустав оканчивался мощным загнутым когтем, позволяло ему с невероятной скоростью карабкаться даже по самой отвесной скале, проворно перебираясь через завалы, где сложно было пролететь, не врезавшись в какой-нибудь огромный булыжник. Эта особенность, наряду с необычным строением тела, была очередным преимуществом в том числе и в сражении: ящер мог удерживать противника в том числе и крыльями, нанося ещё более опасные раны. И пусть в школе никто даже не заикался о сражениях между драконом и другим драконом, — поскольку, как подозревала слишком проницательная Кай, эта мысль довольно легко переходила в идею «Всадник против Всадника», а опыт прошлых лет и войн заставлял взрослых настороженно относиться к подобным тренировкам — они не забывали учитывать и такую потенциальную опасность в своей дальнейшей взрослой жизни. Единственной проблемой было, конечно, отсутствие практики — не считая шутливых поединков с Рамадуром, которые и не думали прекращаться. Но при учителях друзья даже не смели заикаться о подобном желании. Опять же, не стоило привлекать к себе лишнее внимание. — Кайри, — обратился к ней Эрагон, отрывая от общения. — Если уж Иниксет прилетел тоже... Пойдёмте, нужно кое-куда зайти. Все мятежные мысли вылетели из её головы буквально в одну секунду, в то время как Иниксет сложил с щелчком крылья и чуть пригнул голову, осознавая всю важность и одновременно тяжесть этой просьбы. Вдвоём, сопровождаемые взрослым, они зашли на самый первый ярус огромного дерева, тоже отличавшийся довольно высокими потолками, терявшимися в темноте, и весь изрезанный небольшими коридорчиками и ответвлениями, которые вели или в беседки, скрытые за густой листвой и от того совершенно незаметные, или на летние террасы для отдыха или обучения на свежем воздухе. Эрагон уверенно вёл их к одной самой незаметной двери, от которой — дракон, спокойно цокавший за ней когтями, вдруг остановился и тихо зашипел, поднимая все чёрные шипы на шее и другие, более изогнутые, вокруг головы — буквально исходило ощущение болезни и заразы. Когда старший уверенно приоткрыл дверь, гораздо более меньших размеров, Кай задохнулась собственным вопросом. Да, это была очередная небольшая беседка, в которую даже не проникали лучи солнца, а наружный вход для драконов был почти полностью скрыт выступавшим корнем. Быстро определив его расположение, Иниксет сине-фиолетовой тенью скользнул к выходу, чтобы через минуту появиться с другой стороны и осторожно пробраться внутрь. Одновременно с ним, Кайри нерешительно зашла в комнату, чувствуя, как пелена противных слез застилает ей глаза, а дыхание становится слишком быстрым для спокойного и невозмутимого. На кровати с белоснежными простынями, не сильно отличаясь от них цветом кожи, лежал Игурон, очевидно погруженный то ли в лечебный транс, то ли во все то же страшное беспамятство, так и не оставившее его с момента ранения. Он был страшно бледен, и от этого его резкие черты лица казались постаревшими и уставшими. В этим измученном человеке сложно было признать того Всадника, который рассказывал ей про их с Айшей приключения, кто бесстрашно вёл её сквозь пугающий в первое время Дю Вельденварден, кто сопровождал её в полёте до школы... И кто бесстрашно защищал младшее поколение от непонятной опасности, рискуя — и в результате рискнув слишком сильно — собственной жизнью. Противный комок в горле не уходил и не пропадал, заставляя её тихо со свистом всхлипывать и непроизвольно сжиматься, обнимая себя руками. Смотреть на страшную буро-багровую рану, на которой гниль проступила даже сквозь недавно наложенные свежие бинты, было страшно. Иниксет, меж тем, опустил увенчанную шипами голову к отдыхавшей тут же Айше. И, боже, как же сильно она изменилась! От счастливого и буквально полыхающего энергией дракона не осталось и следа — так сильно на неё повлияла болезнь Всадника. Ярко-оранжевая чешуя потускнела, гребень казался жухлым и изрезанным какими-то черными жилками, а глаза приобрели мутно-серый печальный оттенок. Тем не менее, стоило ей увидеть знакомых, она шевельнула пару раз хвостом и подняла к приблизившейся Кайри голову. «Привет, детёныши, — оба дракона — даже ворчливый и не любивший такие сентиментальности Иниксет — соприкоснулись носами, и тёмный ящер опустился рядом, осторожно накрыв подругу крылом. — Надо же, какой ты вымахал... На местных-то оленях». Смущенное урчание было ей ответом. Айша тихо засмеялась, сверкнув чуть посветлевшими от минутной радости глазами. «А я колдовать учусь, — похвасталась Кайри, стараясь заставить свой голос звучать также спокойно и не позволяя ни одной грустной нотке проникать в свою речь. — Могу держать уже целых два камешка, представляешь, какой прогресс?» «Для меня твоя магия всегда будет тем холодным могучим потоком, который спас жизнь Игурону, — вполне серьёзно ответила на её сдерживаемую иронию дракониха, не отрывая от неё стального взгляда. — Я прекрасно знаю, что ты станешь великим магом и буду радоваться любому твоему прогрессу, детёныш. Ты молодец». Ну вот и как на это реагировать без слез, черт подери?! Снедаемая эмоциями, девочка молча уткнулась носом в жёсткую холодную — что тоже было плохо — чешую и почувствовала, как Айша подняла явно отвыкшую от движения лапу и неловко прижала её ближе. «Ну чего ты расклеиваешься, — в своей ничуть не изменившейся манере произнесла она, когда Кайри жалобно шмыгнула носом, прижимаясь к надёжному дракону ещё ближе. — Твоё вмешательство действительно было решающим. И я всегда буду благодарна тебе за это. Не сомневайся в окружающих тебя людях так сильно, Кай. Они непременно найдут лекарство». «Ты в это веришь? — поинтересовалась девочка, поднимая голову и искренне надеясь, что её слез просто не видно на бледном от природы лице. — Просто... Мне так жаль, что все обернулось именно таким образом». Айша осторожно коснулась потеплевшим носом её лба, передавая тем самым свою стальную уверенность — и такую же огненную, горящую сквозь любое мрачное отчаяние, надежду. Этого было достаточно, чтобы Кай улыбнулась и чуть отстранилась, вытирая рукавом туники противную влагу на щеках. Тоже мне, поддержать товарища зашла. «Ну а теперь, когда ваши трогательные объятия закончились, может, кое-кто соизволит расправить крылья и слетать со мной на охоту? А то я понимаю, конечно, лежать целый день без движения и пировать — несомненно здорово, но пора бы и честь знать, — Иниксет поднялся на четыре лапы и насмешливо фыркнул, выпуская из ноздрей заметные клубы дыма. — Давай, Айша, мы слишком давно не летали вместе!» Беседка заскрипела, когда оба дракона поднялись навстречу друг другу. Тёмный уже не так сильно уступал оранжевому в размерах, хотя разница пока ещё была заметна, и когда по мысленной связи до Кайри донеслись их привычные перебранки и попытки решить, куда именно им лететь, она только улыбнулась и отошла подальше, чтобы чей-нибудь хвост её не задел. «Молодец, полетайте немного на свежем воздухе, — поспешно обратилась она к Иниксету. — Ей надо хоть элементарно на солнце побыть. Думаю, Игурону от этого станет только лучше». «Ну, насколько мне известно, связь действительно работает в обе стороны. Посмотрим. Просто... — её суровый и непривыкший к нежностям дракон тяжело вздохнул, не зная, как это объяснить и не сорваться в привычную ироничность, с которой он смотрел, казалось, на все в этом мире, исключая единственную Всадницу. — Мне бы не хотелось, чтобы она тут совсем зачахла. Это тогда и не Айша будет». «Понимаю. Летите. Может, присоединюсь к вам после обеда». Айша, уже на самом выходе, обернулась и глянула на неё, как будто слышала весь этот небольшой разговор. Кай улыбнулась и помахала ей рукой: «Я присмотрю за Игуроном, не волнуйся». «В тебе я и не сомневаюсь», — тепло ответила дракониха, прежде чем неуверенно поднырнуть под корнем и снова расправить крылья. Даже изнутри беседки Кайри увидела, как солнце вновь озолотило пламенем её чешую. Она обернулась к прислонившемуся к косяку Эрагону, который осторожно водил ладонью над телом одного из своих первых учеников и шептал странные и незнакомые пока ей слова на эльфийском. Было ли это исцеляющим или просто изучающим заклинанием — девочка не знала, но на всякий случай вмешиваться не стала, внимательно глядя на раненого товарища. Казалось, стоило Айше подняться в воздух, как его щеки чуть порозовели, а часть появившихся морщин действительно разгладилась. Хотя, возможно, ей слишком сильно хотелось в это верить. — Спасибо, — обратилась она, когда Всадник закончил своё плетение и потёр пальцами переносицу. Видимо, поиски лекарства продвигались не так быстро, как они все надеялись. — Ну, что привели нас сюда. — Тебе спасибо, — старший отвёл взор от неподвижного Игурона и направился к выходу, — я надеялся, что вы сможете немного взбодрить Айшу. И, видимо, вы действительно это сделали, — он остановился, поняв, что шагает один. — Ты идёшь? — Простите, эбритхиль, — с улыбкой произнесла Кайри. — Но я пообещала Айше присмотреть за Игуроном. Эрагон только покачал головой, но Кай слишком хорошо разбиралась в людях, чтобы не заметить мелькнувшую в его глазах гордость.