Давай поиграем

Лу Тен обладал весьма неприятной особенностью - портить интимные моменты чужой личной жизни. Он появлялся в том месте и в такое время, когда его присутствие было абсолютно излишним и весьма раздражающим, принося с собой суетливый треп, отвязные затеи и приступы жизнелюбия, что являлось прелюдией к очередному витку приключений разной степени утомительности и вреда для здоровья. Именно такую роль в своей жизни отвел кузену разозленный Зуко, прячась в импровизированном укрытии, пытаясь привести в порядок растрёпанные чувства и рубашку. В текущем отрезке времени его логика была убеждена в том, что муж и жена - одна Сатана, а потому Джи полностью переняла пронырливые качества Лу Тена, что и продемонстрировала, из всех многочисленных комнат дворца выбрав именно ту, в которой покорители были заняты "выяснением отношений", и решив вломиться именно в неё. До него долетали голоса девушек, но слова распознавались мозгом с опозданием, как будто его контузило от сильного удара. На секунду он подивился неизменной способности Азулы держать себя в руках и понадеялся, что она сможет вовсе избежать вопросов сорта "С тобой все в порядке?" и "Ты как-то странно выглядишь, что-нибудь случилось?". Судя по тону, она вполне успешно огрызалась на реплики Джи в своем язвительно-раздраженном стиле, благо та все ещё робела перед принцессой и не успела за минувшие со дня свадьбы два месяца набраться достаточной наглости или бесстрашия, чтобы задавать той какие-либо компрометирующие вопросы. И Зуко сильно сомневался в том, что невестке это удастся в ближайшее время, с её-то мягким и покладистым характером. - ...если найдешь его, и сама поторопись, - вакуум в голове принца наконец дал трещину, в которую просочился конец фразы. - Уже нашла, - пробормотала принцесса вслед закрывшейся двери, чувствуя на себе лихорадочно блестящий взгляд. Зуко шагнул к ней, еще толком не решив, что он собирается сделать, но она подняла руку в предупреждающем жесте: - Не сейчас, ты же слышал, что она сказала. Выметайся отсюда быстрее. Ее ладонь упиралась ему в грудь, и покорителю очень хотелось накрыть ее собственной, потянуть сестру на себя, отрезать ей пути к отступлению, заставить забыть о всяких суетных и глупых вещах. Азула прочитала это желание в его глазах, а потому быстро оттолкнула его и воспользовалась своими превосходно отточенными ускользающими способностями, не давая себе и секунды для колебаний или сожалений. Военный совет всегда держали в тронном зале. Едва ли это было удобно - каждый раз приходилось устанавливать массивную прямоугольную платформу с рельефной картой, искусно вырезанной прямо на деревянной поверхности. Военные в задумчивости склонялись над макетом внешнего мира, хмурили морщинистые лбы и выражали своё заслуженно авторитетное мнение, негромко и по возможности вежливо переругиваясь между собой. Даже здесь у каждого было своё место: офицеры высшего ранга стояли "на западе", то есть, по правую руку правителя; далее шли "южане" - те, кто моложе сорока и ниже генерала; слева стояли потерпевшие неудачу, бывшие в немилости за прошлые прегрешения, в общем, те, кем Лорд Озай оставался (или останется) недоволен. Что-то подсказывало Зуко, что если бы он не являлся принцем и первенцем, чьё место было на верхней ступени отцовского трона, то на советах он всегда был бы в опальных рядах. Неугодные Лорду люди всегда были "восточными", и вряд ли это было простым совпадением. Очередная тонкая издевка и напоминание о непокорном Царстве Земли. Хозяин Огня восседал на троне за стеной своего пламени, величественный и недостижимый, лишенный возможности разобрать подробности географии. Предполагалось, что правитель, претендующий на мировое господство, должен знать все об этом самом мире. Либо у него очень хорошее зрение и длинная шея. В своё время Зуко отказался от столь пафосной традиции, организовав для совещаний малый зал, в котором половина прежних офицеров продолжала хмуриться и спорить, но уже под бдительным надзором изучающе прищуренных глаз Хозяина Огня. Он водил пальцами по изгибам горных хребтов и внимательно вчитывался в обозначения, осознавая, что выглядел при этом не так величественно и властно, как предыдущие потомки Созина. Однако, если поразмыслить, у него и так была не слишком респектабельная биография, и его весьма и весьма сомнительную репутацию не мог сильно подпортить тот факт, что он сломал очередную негласную традицию, десятилетиями поддерживаемую его предками. Однако сейчас покоритель огня и по совместительству принц "при полном параде" стоял у трона Озая, удерживая маску спокойного внимания и честно пытаясь сосредоточиться на текущей обстановке. Ничто не могло выдать в нем человека, несколько минут назад чуть не уличённого в, скажем так, предосудительной общественностью связи с сестрой новоиспечённой женой кузена, разыскивающей их с целью передать настоятельное приглашение принять участие в совете, а потом с весьма впечатляющей скоростью преодолевшего расстояние от жилых комнат до центральной части дворца, сделав короткую остановку в спальне с целью придать себе благопристойный вид. Это даже звучало утомительно и длинно, оставалось лишь удивиться тому, что он успел к назначенному времени. Зуко внимал четким информативным докладам, резко пресекая отстраненные философствования на тему парадоксальности этого мира, в котором всего каких-то несчастных сорок лет назад он заплатил изуродованным лицом и тремя годами изгнания за право присутствовать на данном собрании, а теперь предпочёл бы оказаться в другом месте и в более приятном обществе. Кстати, Зуко-дубль-один вовсе не находил перспективу подолгу оставаться наедине со своей сестрицей приятной, зато теперь... Теперь он всеми силами старался выкинуть отвлекающие мысли из головы, не коситься на неё, стоявшую в трёх шагах с таким же непроницаемо-равнодушным выражением лица, и сосредоточиться, наконец, на этих чертовых докладах. Темой обсуждения послужили успехи на военном фронте Юго-Востока, совершенные благодаря хорошей подготовке и организованности солдат, дисциплинированно выполнявших указания командиров. Залив, отделяющий скалистые выступы огненной державы от кусочка необъятных территорий Царства Земли, послужил полем боя и был усеян останками догорающих патрульных кораблей и некоторым количеством утопленников. Не то чтобы такое происходило впервые, ведь водная граница между двумя враждующими государствами сужалась тем сильней, чем ближе подходила к югу, словно приглашая воинов как следует изрубить друг друга, но эпицентром сражения привычно считалась центральная часть Царства, где покорители земли отчаянно сражались за каждую пядь своего элемента. Тем не менее, сопротивление на море оказалось подавлено, и следующим объектом, который должен рухнуть к ногам захватчиков, будет береговое укрепление, за которым простирается почти непроходимая цепь гор. Но если воспользоваться этим "почти" и разыскать проложенные тропы, то настырный и выносливый путешественник может совершить приятное открытие - рудники, добывающие чрезвычайно полезные ископаемые. А если зайти ещё дальше (ну не оставаться же, в самом деле, посреди шахтенных ям, заполненных копошащимися старателями, понемногу перенимавшими повадки муравьев) и воспользоваться налаженной системой перевозки добытого сырья до места последующей обработки, то вполне возможно остановить процесс этой самой обработки, что обозначит злорадный щелчок по носу врага (ну или кошельку, и то и то звучит неплохо). И все бы ничего, если бы все эти действия собирались выполняться солдатами Страны Огня, тогда как в действительности инициатива принадлежала покорителям земли. Молодой майор, совершенно неслучайно оказавшийся среди "левых" и в связи с этим вынужденный озвучивать данную информацию, несомненно обладал железной волей и способностью смело глядеть в будущее, в котором явно поджидали всякие неприятные события - его голос звучал ровно и уверено, лицо оставалось бесстрастным. Зуко сосредоточился на нем, перебирая в памяти лица и биографии всех знакомых ему офицеров и с неудовольствием понимая, что до его правления дожила большая часть Запада, тогда как Восток... Ну что ж, во время прилёта кометы Озай весьма прямолинейно намекнул, что плевать хотел на сопутствующий ущерб с высоты полёта дирижабля. Зато старину Джао невозможно забыть. Эти его баки, переходящие в бороду и делающие челюсть внушительней и шире, раздутое самомнение и амбиции полу-бога. Духи великие, как же Зуко ненавидел его в свои шестнадцать. Покоритель не вспоминал адмирала с тех пор, как того затянул в свои объятия разгневанный дух Океана, и уже давно забыл, почему желал присутствовать на похоронах мужчины в качестве главного организатора. Однако теперь, по мере того, как нелепые острые баки цепляли взгляд, а слова беспрепятственным потоком лились из его рта, причины воскресали в памяти одна за одной. Кажется, Джао долгое время служил в чине капитана, прежде чем получил звание адмирала, причём лично от Хозяина Огня Озая. Для Зуко оставалось неясным за какие особые заслуги он удостоился такой чести, впрочем, он был неплохим стратегом, а его амбиции поддавались контролю столь же плохо, как и покорение огня, зато и то и другое бурно разгоралось и взрывалось. И потом, нетрудно выслужиться и сделать карьеру, если иметь обыкновение приносить лишь хорошие новости, предоставляя другим сообщать о крахе, что и продемонстрировал сейчас адмирал. Поправка - судя по отличительным нашивкам на его доспехе - ещё не адмирал. Но, видимо, уже скоро им станет, так как на этот раз идея скормить противнику пару-тройку десятков зелёных новобранцев в качестве отвлекающего внимание пушечного мяса принадлежала Джао. Естественно, взвод будет выделен из роты майора Дэя, а когда солдаты Царства Земли будут дожевывать молодняк, его люди ударят им в тыл, разобщат силы и в конце концов уничтожат. Из чего принц заключил: Во-первых, Джао - подлец и мразь, обожающая удары из-за спины и кровавые жертвоприношения. Возможно, он сжигает по девственнице в канун нового года, после того, как обесчещивает её самым жестоким образом. Во-вторых, он просто прирожденный жополиз, и его радар угодничества настроен на Озая, что позволяет ему безошибочно выбирать тех, кто в явной, либо скрытой немилости правителя, и реализовывать за счёт опальных свои садистские наклонности. В-третьих, вероятно, про самого Зуко ходили такие же слухи с участием костров и девственниц во времена его правления. Уж про костры точно острили - "очистительные реформы" получили довольно широкую огласку. Четвёртое - Лу Тен, несмотря на явные предупреждения Айро, собирается налететь на те же грабли, с которыми Зуко чрезвычайно близко познакомился при таких же обстоятельствах. Ну и наконец, бестрепетного майора с востока звали Дэй. Существовал ряд ситуаций, не вмешаться в которые Зуко просто не мог. Его приобретённый прагматизм совместно с врожденным патриотизмом и нелюбовью к напрасным человеческим жертвам в один голос объявили ему, что это как раз одна из таких ситуаций. Кроме того, было бы верхом несправедливой глупости потерять Лу Тена сейчас, после того, как тому удалось плюнуть в глаза собственной смерти в Ба Синг Се. - Ваше величество, позвольте мне высказать своё предложение. Все взгляды устремились к нему, и Зуко на секунду ощутил жаркое дыхание пламени у левой щеки. Помнится, в прошлый раз все началось с такой же секундной тишины. - Говори, - разрешил Озай, внимательно разглядывая сына. - О чем ты только думал! Это же самоубийство! Взвод, ты слышишь меня, взвод! Ты знаешь, сколько там человек? - От двадцати до сорока. - В твоём случае - двадцать! Ты осознаёшь это?! - Я все ещё в состоянии различать числа, можешь не беспокоиться, дорогой братец. - А я беспокоюсь! Я очень даже беспокоюсь! - Я заметил. Зуко стоял посреди своих покоев в окружении проворных и молчаливых слуг, помогавших ему надеть доспехи, и справедливо полагал, что вполне мог бы обойтись без Лу Тена, снующего туда-сюда, сотрясающего воздух громогласными обвинениями в безответственности-безумии-беспечности и еще дюжине "без". Его экспрессивность развлекала своим драматизмом, граничащим с нелепостью, раздражала ярко выраженной назойливой и суетливой опекой, и покоритель не успел определиться, бесит ли это в большей степени, чем забавляет. - Зуко, я прошу тебя, будь серьёзнее. Мы все волнуемся за тебя, - подала голос Урса, выступавшая в качестве голоса разума и миролюбия. Ах, эти переживания, нервозность, расхаживания по комнате, заламывание рук и запах ромашкового чая из плетёного кресла, оккупированного дядюшкой, который волновался за племянника с наибольшим комфортом. Без этих атрибутов не обходятся ни одни сборы в самоубийственные походы. Хоть толку в них столько же, сколько от мухобойки на северном полюсе, но обойтись без них невозможно. Все его родственники посчитали нужным явиться к нему и выразить своё участие, кто как умел. Может, они считали это репетицией похорон с тем условием, что виновник торжества пока ещё жив. - В этих волнениях нет никакого толка. Никто из вас не в силах ничего изменить, и я прошу, давайте обойдёмся без бурных истерик, - устало вздохнул принц, потерев висок. Подобное заявление вызвало всплеск недовольства, сдобренного нотациями, указаниями на скверное поведение и высшую степень самонадеянности. Каждый человек, находящийся в комнате, создавал своё количество шума, и это совсем не помогало сосредоточиться и обдумать варианты действий. Пожалуй, только Азула не делала никаких замечаний, не распивала чаёв, и, казалось, вовсе не терзалась метаниями. Она стояла перед книжной полкой, внимательно изучая корешки и совершенно не глядя на брата. Прежний Зуко подумал бы, что сестра оказалась здесь против своей воли, из обременительной обязанности, по надоедливому и настойчивому настоянию матери и дядюшки. Принцессе скучно, её губы кривит ухмылка, когда она слушает суетливые сетования родственников, хлопочущих вокруг братца, и она уже просчитала день похорон, количество приглашённых и дальнейшие перспективы. Но теперь он видел в идеальном изображении безразличия пару проколов - спина была слишком напряжённой и прямой, она хмурилась, сама того не замечая, и не могла вырвать себя из потока сумбурных мыслей, заставлявших её кусать губы. Зуко втравил себя в очередную историю, свёл собственные шансы на выживание к опасно низкой цифре, вернулся к прежним временам буйной юности, когда слова и действия опережали размышления порой на целые сутки. В покоях собрались люди, находившиеся в полной уверенности, что провожают его в первый и последний поход, конечной остановкой которого будет преисподняя (возможно, дядя и кузен уверены, что это будет рай); в порту его ожидал корабль, на котором предстоит проделать десятки миль на юг с одной остановкой для того, чтобы подобрать выделенную ему отцовскими щедротами двадцатку злосчастных смертников; в горах Турфана его поджидали около полусотни агрессивно настроенных покорителей земли, по всей видимости уже захвативших берег, и не без помощи людей из Южного Племени Воды (ну кто ещё может вести такие впечатляющие морские бои, как не дети воды); он имел наглость обещать заткнуть сию компанию за пояс, имея в распоряжении взвод сопливых сорвиголов; идей, как пережить данное событие, у принца не было, обзавестись ими в текущем отрезке времени никак не получалось; но все мысли покорителя огня сводилось к его сестре, как, впрочем, и всегда в последнее время. Зуко давно понял, что его одержимость переросла всякие нормы. Ему надоело плутать в лабиринтах предположений и опасений, размышления о собственном помешательстве сидели в печёнках. Все, чего он хотел - расставить точки над "I". И что бы ни думала на сей счёт Азула, но сегодняшнее утро явно продемонстрировало, что сама идея инцеста не претит ей. Неудивительно, ведь у сестрёнки всегда были довольно гибкие представления о "правильных вещах". - У тебя есть план, братец? - осведомилась Азула будничным тоном. - Разумеется. У меня всегда есть план. - Опять ты врешь, - прошипела девушка, гневно сузив глаза. - Тебе же нравится, - поддел Зуко. Азула смерила его красноречивым взглядом, в котором злость причудливо смешалась с насмешкой и предостережением, и он понял, что выходит из своей повседневной роли, а его голос в последней фразе был пропитан пошловатой двусмысленностью. Быстрый взгляд на остальных родичей подсказал ему, что никто больше не заметил секундного проблеска. Эта игра была только для них двоих. - Агни великий, я знаю, что делать! Я доберусь до Турфана с этим разнесчастным взводом, найду подходящую позицию и с неё прожарю их до хрустящей корочки, вот и все! Хватит уже снимать с меня мерки для савана. - Ты даже не знаешь, как называется то место, где тебя закопают, - на секунду ее лицо приобрело растерянно-удрученное выражение, как будто она только сейчас осознала, что может и вправду его больше не увидеть. Живым, по крайней мере. - Какого черта? Я же сказал - Турфан. Какая разница, как он раньше назывался, теперь-то все знают... Зуко осекся и резко закрыл рот. Он быстро осмотрелся - все присутствующие неотрывно следили за ним. Все отвратительно плохо. Он не контролировал себя от слова совсем и все из-за Азулы, из-за того, что волнующие кровь воспоминания не шли из головы, от того, что она была так мучительно близко, но он не мог прикоснуться к ней. Никто не знает, отчего через десяток лет юго-восточный край Страны Огня прославится настолько, что приобретёт новое имя. То, которое отложилось в памяти Хозяина Огня Зуко, но было совершенно незнакомо его семье. - Что это за Турфан? - Лу Тен переглянулся с отцом, надеясь получить пояснения хотя бы у него. - Хм-м, я перепутал с кое-чем другим. - Перепутал? - переспросила Азула, въедаясь взглядом в изменившееся лицо брата. - Ты помнишь ту часть напутственной речи отца, в которой тебе прямым текстом велено не возвращаться домой без победы? - Конечно, это походило на прелюдию к изгнанию. Короткую. Да, мне больше по вкусу короткие прелюдии. Зуко не планировал вкладывать и в эти слова двойное дно. Он вообще не планировал так говорить. Ему хотелось помолчать, но рот в сговоре с горлом и языком решили пожить отдельной жизнью самоуправства и полунамеков, воспользовавшись тем обстоятельством, что мозг был занят лихорадочным обдумываниям новой, абсолютно безумной идеи. - Послушайте меня, - покоритель поднял руки, прерывая кузена и мать, готовых разразиться новыми тирадами. - Я вернусь. Живой, на своих двоих. Меня не убьют и не изгонят. Я справлюсь. Просто поверьте мне. Зуко говорил для всех, но смотрел только на сестру. Азула не верила в его возвращение больше всех остальных. Или наоборот, верила? Что значит этот блеск в её глазах? Он прожил две жизни рядом с ней, и это не помогало ему читать в сердце принцессы. Не всегда. - Да сохранит тебя Агни, племянник. Мы любим тебя. Возвращайся скорее. Айро был на удивление молчалив. Он берег голос для этих слов, коротких, ясных, нужных и правильных. Огонь и слова - в этом дядя был хорош во все времена, сколько Зуко себя помнил.