Давай поиграем

- Ты когда-нибудь задумывалась, Эн, что создаёт этому борделю репутацию респектабельного заведения? Это были первые слова, нарушившие тишину в комнате. Зуко оторвал стеклянный взгляд от окна, закурил очередную сигарету и посмотрел на девушку, с которой провёл целый час наедине, и, казалось, вспомнил о её присутствии только сейчас. Она сидела на тахте и что-то читала, одетая в лёгкое темно-розовое платье, довольно открытое, но все же оставляющее место для воображения. Вьющиеся от природы каштановые волосы были закреплены на затылке довольно увесистой заколкой, украшенной россыпью красиво переливающихся камней. На вид они не казались очень большими, но принц знал, что если их выковырять, то потом можно унести пару-тройку к торговцу и выручить некоторое количество денег. Та же участь ждала все побрякушки, которые он подарил ей за время их знакомства, и Зуко надеялся, что у неё хватит ума грамотно ими распорядиться, когда придёт время. Его надежде было на что опереться - по крайней мере у Эн хватало сообразительности и вкуса не нацеплять на себя весь свой форс-мажорный фонд разом. Встрепенувшись от звука чуть охрипшего от долгого молчания голоса, брюнетка загнула уголок страницы и убрала книгу в сторону, настраиваясь на диалог, коль уж её обычно молчаливому визави приспичило поболтать: - Честь, которую Ваше Высочество оказывает нам своими визитами? Девушка забавно поморщилась и картинно помахала ладонью, разгоняя клубящуюся вокруг неё сизую дымку и заставив Зуко усмехнуться. И года не прошло с тех пор, как он впервые переступил порог Розы и потребовал её у мадам, а Эн уже приноровилась к нему и даже взялась носом крутить от его табака. - Хоть я и прихожу сюда два-три раза в неделю, точно сутенер на работу, но нет. Хорошая звукоизоляция - вот в чем причина. - О, - она покосилась на стену, отделявшую их комнату от соседней, и, очевидно, в красках представила то, чем там занимались. - Вы совершенно правы. Зуко с удовлетворением отметил, что брюнетка и не думала меняться в лице. Жизнь в женском коллективе научила её стойкости и умению держать себя лучше любой академии. Да и не могло быть иначе - проститутка, краснеющая да бледнеющая от любых намеков на сексуальную жизнь априори не может существовать. - Знаешь, в некотором роде название дома оправдывает суть, - задумчиво сказал принц, рассматривая её тем взглядом, которым привык определять ценность любого своего имущества, будь то вещь или человек. - В каком? - Посмотри на себя - ты прямо расцвела. На этот раз Эн не удержалась и залилась румянцем - к скабрёзностям и откровенным пошлостям она давно привыкла, но полушутливые и даже изящные на её неизбалованный вкус комплименты от покровителя были совсем другим делом. Правда теперь это был не комплимент, а скорее констатация факта. Со времени заключения своеобразного договора стараниями мадам на Эн был наведён тот лоск, которым полагалось обладать всему, что окружало молодого принца. Внешние атрибуты составляли лишь половину, а главным было выражение глаз девушки, её манера держать себя - тайна, которой она владела, словно росла внутри неё, заставляла расправлять плечи, делала взгляд глубоким и знающим. Зуко удалось добиться её верности, хоть он и сам толком не понял, что такого особенного он сказал или сделал. Просто однажды, развалившись в своём любимом кресле, обдумывая всякие планы и наслаждаясь спокойной тишиной, он поймал взгляд, исполненный понимания, и при том без всякого неодобрения. Едва ли она знала истинное положение вещей, ничто не могло натолкнуть её на подобное знание, но вот гадать... Удивительно, что она прониклась к принцу Страны Огня благодарностью вместо того, чтобы тихо и беспомощно ненавидеть его и все, что он собой символизировал. Впрочем, покоритель уже давно привык ко всякого рода странностям, воспринимая некоторые вещи в качестве свершившегося факта, если, разумеется, они его устраивали. - У тебя есть что-нибудь интересное для меня? - В последнее время все только и говорят, что про эти странные убийства, - Эн безразлично пожала плечами, спокойная и абсолютно равнодушная к человеческой смерти. - Обыватели взбудоражены россказнями о группе маньяков, убивающих людей прямо в их собственных домах. Я слышала, как несколько парней пересказывали друг другу смехотворные сплетни о том, что теперь, когда прошло уже около двух месяцев, а никто не в состоянии толком ничего поделать, можно ожидать смерть в своём собственном доме. - Смерть можно ожидать где угодно. Например, в спальне, греющей тебе постель, - пробормотал Зуко чьи-то слова, засевшие в памяти давным давно. Его мысли его были далеко отсюда. Эн заметила его отстранённость и замолчала. Умение вовремя создавать тишину было ещё одним неоспоримым достоинством девушки. Туго набитые монетами мешочки оттягивали оба кармана, и ему следовало пройтись этим вечером по городу и, образно выражаясь, подкинуть их в пылающую печь для того, чтобы золото расплавилось и стекло в массивную цепь, сделавшись ещё одним её звеном. Подобное кузнечное ремесло - нелегкое дело, но зато знакомое. Зуко помнил, как уставал, шныряя тут и там в поисках проворных "подай-принеси-не-задавай-вопросов". Как терзался подозрениями, вглядываясь в бритые, учтивые и идеально осведомлённые лица, пытаясь угадать, шпионят ли они для него или за ним. С каким удовольствием прижимал к ногтю очередного скользкого типа, невзначай обронив посреди разговора интересный факт о жизнедеятельности и/или экзотических предпочтениях своего визави, а потом с интересом отмечал про себя, насколько, оказывается, сцеплены механизмы в этой игре. Если ловкий человечек терял свою подвижность вместе с румянцем прямо на глазах по мере обличительных замечаний, значит те отчёты, доставленные предшественниками ловкача, оправдывали затраченные средства. Если нет - значит, юный Хозяин Огня прогадал с парочкой шпионов, и вскоре несколько вакансий освободится, а нынешний собеседник может удалиться в приятном расположении духа, с превосходством во взгляде и чувством сладкого вкуса победы и торжества на губах. Его эйфория продлится ровно до того момента, как он не получит повторного приглашения, отказаться от которого нет никакой возможности. Иногда такой человек оказывался настолько сметлив и удачлив, чтобы получить третий призыв, но, как известно, сколь веревочке не виться... Не сказать, чтобы на этот раз принцу было гораздо легче ковать свои цепи, но трудности никогда не пугали его. А кроме того, Зуко любил эту Игру. Была в ней особенная прелесть, которой она обязана упорному старанию, и контрастность, возникающая при несоответствии затраченных ресурсов и полученного результата. Вот, например, как сейчас. Если вдуматься, то это даже забавно, ведь он проделал долгий путь, и с первого взгляда может показаться, что весь он сводился к тому, чтобы услышать пару предложений, в которые Эн умудрилась втиснуть свой сухой отчёт о циркулирующих по городу сплетнях. Столько сил, времени и денег ради создания нужной атмосферы. Однако Зуко родился в семье потомственных и весьма талантливых актеров, и ему было известно, как никому другому - для хорошего спектакля декорации на первом месте. Сценарий представления ещё не был утверждён на сто процентов, но принц точно знал, что оно непременно состоится и произведёт на многочисленную публику эффект разверзшегося вулкана. Покоритель снова окинул Эн оценивающим взглядом, прикидывая её роль в грядущей постановке. Она подумала, что ей предлагается продолжить рассказ. Припомнив несколько иных слухов и прибавив к ним собственные наблюдения, девушка наконец сказала: - Больше никаких новостей я не знаю, если только Вашему Высочеству не угодно выслушать подробности личной жизни моих... подруг. Зуко отрицательно покачал головой, потом рассеянно провёл рукой по волосам и поднялся: - Что же, теперь мне пора. - Какие-нибудь указания, милорд? - Эн тоже встала, провожая его до двери. - Не сегодня. - Тогда до встречи. Зуко вышел из помещения и почти сразу окунулся в оживленный приближающейся ночью людской поток. Все спешили - кто с работы домой, а кто и нет, и принцу легко было затеряться среди выкриков, ярких красок, свойственных богатым кварталам, толчеи и запаха специй, перемешанного с пылью. Юноша неторопливо шёл вперёд, намеренно не сворачивая в более безлюдные проулки. Его мысли были как улица, по которой он шагал, и сейчас это не угнетало, а скорее радовало покорителя. Внутри поселилась невесомая и беспричинная радость, которую иной раз навевает бархатный весенний вечер. Она особенно дорога тем, что приходит редко, не повинуясь никаким обстоятельствам, и Зуко дорожил ей. Он пристроится в кильватере солидного и упитанного мужчины, рассекавшего встречных прохожих могучей фигурой без всяких усилий, держал руки в карманах, перебирая золотые кругляши механическими движениями пальцев, всматривался в лица прохожих и легко улыбался тем, кто не прятал взгляд и смотрел в ответ. Его губы шевелились, беззвучно произнося одну и ту же фразу, которая всегда начинала и заканчивала приготовления к очередному раунду так любимой им Игры: "Если цепь достаточно длинная, то разрубив её в одном месте, никто уже не сможет собрать разлетевшиеся во все стороны звенья". Зуко вернулся во дворец только в сгустившиеся сумерки. Он решил добраться до жилого крыла через сад, и слушал умиротворяющий стрекот сверчков и шелест листьев вместо эха собственных шагов в подсвеченных таинственным и недобрым огнем факелов коридорах. Тут воздух был напоен сладким ароматом цветов, дышать им легко и приятно, нет в нем ничего общего с дрожащим и наполненным десятками различных примесей маревом, охватившим город внизу. Принц вошёл в свои покои, позвал слуг и позволил им проделать каждодневный ритуал подготовки ко сну. Через пару минут все было готово и на дежурный вопрос "Не нуждается ли Его Высочество в чем-либо ещё" Зуко молча махнул рукой и три расторопных и понятливых служанки с поклонами удалились. Расторопные и понятливые, они были приучены замечать малейшее желание своего господина, быстро и качественно исполнять его, угадывать без лишних слов, когда надо быть рядом, а когда скрыться с глаз. Но что в них было самым главным, так это знание. Служители дворца обязаны были знать все, что творилось во вверенных их заботам стенах, обмениваться знаниями друг с другом и осторожно выбирать из череды событий те, смакование которых не обернётся для иных последним наслаждением. Дворцовая прислуга обязана отвечать вкусам монарших особ, а если же кто-то бывал через чур неуклюж, попадался не вовремя на глаза, разговаривал слишком много, громко и часто, высматривал слишком уж пристально и назойливо... Что ж, как правило, такие переводились довольно быстро и без лишнего шума. Зуко ухмылялся и своим мыслям и раскрывшему стеклянные дверцы шкафчику, уставленному его личной коллекцией бутылок. В голове принца дрянные мыслишки, в его шкафу пузатые бутылки, в его постели родная сестра, его рубашка всегда в цвет крови, всегда красна. - Уж мне-то не в первой, - обратился покоритель к выдержанному в королевских подвалах красному вину и группке безликих и безымянных болтунов, на секунду вставших перед глазами в один ряд со своими предшественниками, коим не посчастливилось вызвать гнев и неудовольствие принца и Хозяина Огня Зуко. Жить во дворце, окружённым роскошью со всех сторон в той же мере, как и хитросплетением мелких заговоров, всевозможных интрижек и постоянных сплетен - это нравилось принцу. Знание того чем дышат стены родного дома, регулярные мероприятия по "прочистке и поддержанию направления" слухов, курсирующих среди челяди, держало его в форме, так же, как и ежедневные тренировки покорения. Было интересно И даже забавно наблюдать за матерью и гадать, насколько часто она подумывает о той жизни, которую могла бы иметь, сложись обстоятельства таким образом, чтобы утешить её совесть словами "Я сделала все ради твоей защиты, сынок". Или за дядей, полным жизни и ожидания скорых внуков, и, слава духам, слишком сосредоточенным на семейных делах собственного сына для того, чтобы обратить проницательный взгляд в сторону племянников. Агни знает, сколько раз Зуко благодарил высшие силы за время, подаренное ему слепотой родственников. Впрочем, тут была и его собственная заслуга. Он предпринял некоторые усилия, создав и окончательно закрепив роль всеобщего любимца и радетеля за благополучие и светлое будущее всех людей, входивших в близкий круг общения. Глядя на Айро, Зуко построил тёплые доверительные отношения с невесткой, находя время разделить стаканчик-другой красного вина (ибо чай - фишка дяди, да и не избавился он от рефлекса к раздражению, выработанного за годы совместных скитаний) и выслушать все те вещи, которые жена старшего брата могла бы поведать обходительному и не по годам мудрому шурину. Лу Тен итак души в нем не чаял, едва ли кузену пришло бы в голову подозревать в чем-либо неблаговидном своих младших. Зуко даже умудрился обустроить личную жизнь своей бывшей жены, хотя это был скорее удачно подвернувшийся случай, а не запланированная операция. Но как бы там ни было, а тот парнишка, над которым принц весело и добродушно посмеялся за фиаско с мороженным и пляжным флиртом, сумел завоевать если не сердце, то по крайней мере благосклонность аристократки. Ян происходил из хорошей семьи, прилежно учился, дабы однажды стать военным хирургом, был недурён собой и ловил каждое слово новообретенного приятеля и наставника. Роль сводника позабавила Зуко в той же мере, как и утомила - принимаясь за дело, покоритель упустил из виду тот факт, что юноши и девушки бывают стеснительны и требуют колоссальных усилий для раскачки. Зато Азула и Тай Ли хорошенько повеселились за их счёт, без всякой пощады и зазрения совести насмехаясь над любовным треугольником, в котором Зуко являлся гипотенузой. Чувствовать близость сестры, жар её обнаженного тела, прижатого к его; слушать её голос, всматриваться в её глаза и отгадывать то, что творится в голове принцессы; наслаждаться свободой от её железной воли, чувствовать себя способным отказать, воспротивиться ей для того чтобы поддразнить, заставить Азулу знать, что она не всегда может добиться того, что хочет - это было любимой частью его жизни. Весна отживала последние деньки, лето было близко. Оно несло с собой безжалостное солнце, бьющую ключом энергию, долгие душные ночи, завораживающие грозы, а ещё восемнадцатый день рождения принца. Зуко имел все, о чем только мог желать. И он знал правила игры - он непременно должен потерять это. Или, по крайней мере, заставить всех так думать...