Одноразовая услуга

Дальнейшее Даг не воспринимал. Темнота спустилась на землю, и голос ректора набатом звучал в черной пелене, но слова его не значили ничего. Ему казалось, что в переполненный аудитории он внезапно оказался голым, и все смотрели на него. На него действительно смотрели, когда он пробирался между рядами, спотыкаясь и наступая на ноги, когда, перепрыгивая через ступеньки, летел по лестнице к выходу. Пальцы дрожали, когда он набирал номер Ленни, экран телефона рябил. Телефон не отвечал. Тогда он отыскал другой номер. - Алек! - заорал он, едва дождавшись ответа. - Это я, Даг. Где Ленни? -Даг?.. А, профессор Винстон! - у Алека гремела музыка, кто-то смеялся, громкие голоса перебивали друг друга, звенели. - Ленни уехал, еще в начале сентября. Мы созванивались несколько раз, а потом его арестовали и... - Что? Он арестован? - Нет, уже выпустили! - музыка стихла, но голоса стали как будто громче и Алеку приходилось их перекрикивать. - Я подписался на новости о следствии на БиБиСи. Я еще звонил, но телефон отключен, так что я не знаю... Ленни потерялся как-то... А может он прячется, знаете? Где-нибудь в Перу или в Румынии... Алек был пьян, пьян и бесполезен, но он дал Дагу простую, даже очевидную идею. Остаток дня и всю ночь Даг провел за компьютером и к утру изучил то, что лихорадило весь мир последние три месяца, чем захлебывались страницы центральных газет, что лилось со всех телеэкранов мира, что трясло биржи, впечатляло сутенеров и наполняло уличных проповедников верой в немедленный апокалипс. С ворохом новых старых новостей он пришел к единственному человеку, которого мог звать не другом, а, скорее, наставником. В плюшевой пижаме в полоску Стэн выглядел по-барски. Вид портили белые махровые носки, но знатоку человеческих душ не было дела до мнения объектов его исследований. Он сварил кофе и, подумав, плеснул в пузатые бокалы коньяка. Покрутил в руках распечатки Дага, не заглядывая положил на стол. - Обозначим для начала факты, не подлежащие сомнениям. Конрад Майлс обвинен в финансировании террористических организаций. Против него дал показания высокопоставленный офицер ИГИЛ, арестованный после теракта в Стамбуле. Изложенные факты подтвердились и повлекли за собой формирование международной комиссии. Ее работа не закончена, но на сегодняшний день вина Конрада доказана. Практически доказана и вина его старших сыновей, Джона и Патрика. В это же время, супруг Конрада Эмиль Кларемонт и младшие сыновья Саймон и Леннард освобождены за отсутствием улик. Эмиль перенес инсульт и был госпитализирован в Цюрихском центре невропатологии, откуда впоследствии был переведен в неизвестное нам заведение. Все активы Майлс Инвестментс Анд Банкинг заморожены, личные счета членов семьи арестованы. Первое привело к мировому финансовому кризису, второе - к обнищанию Эмиля, Саймона и Леннарда, в результате чего, вероятно, пришлось перевести больного в другое лечебное заведение. Это по фактам. Теперь измышления. Самым разумным для твоего Ленни было бы выйти замуж, сменить фамилию и уехать подальше от дома. В таком случае ты его не найдешь. Так же может поступить и Саймон. Остается одно слабое звено - Эмиль. Насколько можно судить по сведениям месячной давности, он в плохом состоянии, частично парализован, нуждается в уходе. Его найти можно, хоть и нелегко, и таким образом выйти и на детей. Если, конечно, дети его не оставили. - Нет! - заявил Даг. - Я точно знаю, Ленни не оставит больного папу. Профессиональный мизантроп придавил Дага печальным взглядом, и тот добавил: - Хорошо, перефразирую. Если Ленни решил спасти собственную шкуру, бросив больного папу умирать в нищете, это означает, что я совсем не знаю этого человека и сильно в нем ошибаюсь. Такой человек мне неинтересен, и я не намерен терять время на его поиски. Стэн вздохнул, подлил еще коньяка и проговорил задумчиво и даже тепло: - Так жалко вас, и так трогательно. Даже хочется ошибиться. Хочется, чтобы у вас все получилось, вот так, глупо, наивно, неправильно. Но вот что, Даг, - он вскинул на друга внезапно строгие глаза, - ты потерял уникальный момент: быть рядом, когда другие отказались. Заявить о своем участии, о желании защитить от бед, в крайнем случае - их разделить. Это мощное воздействие на сознание, почти наверняка твой Ленни полюбил бы тебя. Вернее, проникся бы благодарностью и восхищением и легко принял бы это за любовь. - Надеюсь, еще не поздно. Я найду его и буду рядом. Даже если придется все бросить... - Зачем бросать?.. - Стэн снова вошёл в образ меланхоличного практикализма. - Возьми творческий отпуск, на полгода, с сохранением половины зарплаты. Я беру такие каждые пять лет. Собираюсь путешествовать, рисовать, писать статьи. В результате сижу вот на этом диване и смотрю телевизор. Пью коньяк и курю травку. Но оформить нужно сейчас, до конца года. Тебе уже утвердили расписание на следующий семестр? Да? Это плохо, придется искать замену. - Есть замена, у меня двое хороших ассистентов. Я их еще с осени натаскал. Но как же мне искать Эмиля? Не обзванивать же все больницы в мире. - Нет, конечно. Да они тебе и не дадут таких сведений по телефону. Поверь, Эмиля ищет каждый папарацци в мире, и, судя по отсутствию снимков обезображенного кумира, найти его не могут. Стэн вытащил из пачки распечаток один снимок. Там белокожий синеокий омега держал на коленях двоих младенцев, кукольно-пухленьких, идеальных во всех отношениях. Черные пряди кольцами ложились на прямые плечи омеги, синий газовый шарф струился по бедрам, обнимал сгиб локтя, ложился на плечо и исчезал в кулачке одного из младенцев. Шарф составлял единственную одежду омеги и его сыновей. Этот снимок знал весь мир. Такой же висел в спальне папы Дага над маленьким туалетным столиком. Стэн провел пальцами по прекрасному, сияющему внутренним светом лицу омеги на снимке. - Ты этого не помнишь, может быть ты тогда еще не родился, но это было настоящим взрывом. Времена тогда были другие и знаменитости не показывались на публике в неглиже. Этот снимок опубликовали на обложке "Тайм", и сразу разразился жуткий скандал. Эмиль Кларемонт был кинозвездой, моделью, законодателем мод, столпом благотворительности, и тут такое... Религиозные деятели, продюсеры, деятели искусства, журналисты, само собой, просто с ума сошли. У меня такой снимок лежал между страницами орфографического словаря. Сколько приятных минут я провел в его обществе... Разрешил скандал сам Конрад Майлс. Он безапелляционно встал на сторону супруга и заявил, что общество, способное рассмотреть порнографию в красоте обнаженного тела молодого отца, больно и нуждается в срочном лечении. И сразу вслед за ним такое же мнение высказали самые видные бизнесмены, политики, ведущие популярных программ, звезды шоу бизнеса... Чего это стоило Конраду можно только предполагать. Но Эмиль из распутной шлюхи, демонстрирующей свои прелести за деньги, в один день превратился в символ отцовства, чистоты и широты взглядов. Половину омег, рожденных в тот год, назвали Эмилем. Популяционный феномен. - Стэн, я примерно ровесник этих вот пацанчиков. Мой отец работал грузчиком, и мы ютились впятером в крохотной квартирке окнами на порт. И теперь я хочу взять в супруги сына вот этого омеги. Это как, нормально? - Это безумно, Даг, - вздохнул Стэн. - Так же безумно представить себе выдающегося молодого профессора, готового вступить в брак с сыном осужденного террориста и взвалить на себя обязанности по уходу за его инвалидом-папой. Человеческий род, Даг, - самое нелепое и самое возвышенное проявление бездарности вселенной. Да, кстати, в духе того же бездарного безумства я дам тебе телефон одного детективного агентства. Пару лет назад я нанял их собрать компромат на моего тогдашнего супруга. Они даже провели неплохую работу, в результате которой, мой развод оказался не таким болезненным, как я предполагал. Пожалуй, это было самым большим шоком богатого событиями дня - Стэн был женат. На живом человеке, на которого впоследствии нашелся компромат. Все под богом ходим, натурально. Даг не знал, откуда у него появилась такая необходимость разыскать Ленни. Но он не сомневался ни на минуту, что это стремление стало для него самым важным в жизни. Когда-то он резал вены из-за Мика. Из-за него он хотел умереть. Для Ленни он собирался жить. Полностью перекроить свои амбиции и устоявшиеся ценности, подчинить себя одной цели, сделав себя полезным Ленни. Любовь - это зависимость, говорил Стэн, и Даг соглашался легко и даже радостно. Да, он попал в зависимость, можно сказать и так. А можно сказать, что его жизнь приобрела теперь особый смысл. И теперь он может свободно и честно сказать, что для полноценного существования ему нужен именно этот омега. И он его добьется, и за ценой не постоит. Так думал Даг, дожидаясь приема у ректора. Кожаная папка с двумя заявлениями лежала на его коленях, ладони потели на гладкой поверхности. Лишь однажды, нанимаясь на работу, Даг был удостоен личного приема мирового светила. Уже будучи профессором, он ограничивался короткими приветствиями, вежливыми, ничего не значащими фразами, поверхностным общением на конференциях, на приемах, на спокойных академических корпоративах. Он не знал своего ректора и не имел никакого представления о его человеческих качествах. Секретарь, миниатюрный собранный бета, проводил Дага в кабинет. Ректор встал ему навстречу, первым протянул ладонь, крепко пожал руку. - Доктор Волфсон, спасибо, что нашли для меня время... - Доктор Винстон, всегда рад, присаживайтесь. Ректор представлял собой человека, идеально вросшего в свой образ. Довольно высокий, поджарый, с густой гривой серебряных волос и внимательным взглядом темно-серых глаз, он не подавлял весом своего авторитета, а скорее поднимал собеседника до собственного уровня. Или почти поднимал, оставляя всего на ступень ниже... - Доктор Волфсон, я хочу взять творческий отпуск, на полгода. Это возможно? Как вы знаете, я работаю в университете уже более пяти лет. - Это легко решаемо, профессор. Вряд ли этот вопрос заставил вас искать со мной встречи. - Вы правы. Я должен вам сообщить подробности этого запроса. Видите ли, дело касается одного из моих студентов, Леннарда Майлса. Нас связывают определенные отношения, непростые, но важные для меня. Я намерен найти его и сделать своим супругом. Если вы считаете, что брак одного из ваших преподавателей с сыном осужденного террориста может повредить репутации вверенного вам учебного заведения, я приготовил заявление об уходе. Пауза получилась короткой, улыбка ректора показалась тайным знаком, символом принадлежности к одному клану. - Что ж, кажется, слухи о знаменитой оксфордской чести имеют под собой реальную основу. Я, знаете ли, закончил Беркли. Но и там, и здесь, мы не бросаем своих, Даг. Ступайте, найдите своего омегу и возвращайтесь вместе с ним. Оставьте заявление на отпуск с моим секретарем. И удачи вам. Еще одно крепкое рукопожатие, прямой взгляд, глаза в глаза. - Спасибо, доктор Волфсон. Вы оказали мне большую честь. Даг хотел сказать больше, намного больше. Как неожиданно и сильно тронула его чужая поддержка, демонстрация силы и чести, и наивного студенческого братства. Теперь он верил, что все у него получится. С этим же настроением он ехал на встречу с детективами, снимающими приличный офис в центре города. Бесшумный скоростной лифт, зеркальная кабинка с бесконечно повторяющимся мрачным брюнетом в строгом деловом костюме, поднял его на поднебесный этаж. Милый омега на ресепшен попросил подождать. В панорамном окне за его спиной клубились облака. Богато живут детективы, сдерут последнюю шкуру, подумал Даг, когда его провели в офис - окно во всю стену, стекло и сталь, холодная и строгая стерильность деловой зажиточности. Хозяин офиса поднялся Дагу навстречу. От него за километр разило копом в отставке. Может и к лучшему, решил Даг. Наверняка есть какие-то старые связи. Он положил на стол фото Ленни, найденное им в интернете. - Я разыскиваю этого человека. В личных целях, не имеющих ничего общего ни со следствием по делу Майлсов, ни с публичностью. Надеюсь, вы сможете мне помочь. - Многие разыскивают этого человека, - проговорил детектив, не прикасаясь к фото. - Ищут давно и не могут найти... В последний раз он появился на публике в день освобождения из под стражи. Вы знаете что-нибудь о нем после этого дня? - Нет, к сожалению. Так как? Беретесь? - А что, наверное возьмемся. Даже интересно, утереть нос остальным. Если мы разыщем его для вас, профессор, вы же позволите нам похвастаться? В качестве рекламы, так сказать. - Охотно. Есть у вас какие-нибудь мысли по поводу поисков? - Я вот что думаю, - взгляд бывшего копа стал цепким и строгим, - следствие против младших Майлсов прекращено, но они все равно могут понадобиться как свидетели, в любой момент, особенно супруг. Значит или с них взяли подписку о невыезде, или обязали сообщать о передвижениях. В любом случае следствие располагает сведениями об их местоположении. Нам остается только найти слабое звено среди осведомленных лиц и выкупить у него эти сведения. Вы согласитесь заплатить? - Разумеется, - ответил Даг невозмутимо. Он научился играть в покер в армии и блефовал не хуже любого другого. - Значит, сейчас оформим задаток и договоримся о почасовой оплате плюс расходы. Обозначим каналы коммуникации. И приступим к делу прямо сегодня. Уже вечером один из наших агентов вылетит в Цюрих. Как вам такое, подходит? Такое Дагу подходило. Следующие два часа ушли на обсуждение деталей, в результате чего появился на свет компромисс, которым и профессор и детектив остались сильно недовольны. Торговаться Даг умел, хоть и не любил, и оттого казалось ему, что детектив оставил его без штанов. Прощаясь, он взглянул на фото Ленни, на котором юноша застыл в напряженной позе, будто готовый в любой момент сорваться с места, глядя куда-то чуть в сторону от камеры. День, видимо, был ветреным, тонкая майка прилипала к груди, и светлые пряди взлетали над плечами. - Я думаю, фотография вам не нужна? Можно забрать? Оставить Ленни одного на холодной стеклянной столешнице казалось ему предательством. Глядя, как осторожно берет профессор простой лист бумаги, как аккуратно прячет его в папку, детектив понял, что просчитался. Надо было торговаться наглее, этот клиент отдаст последнее...