Мирники

С момента установления ментальной связи жизнь стала легче и интереснее. Если ко мне собирались гости, я еще с работы мысленно предупреждала об этом Люциана. На особенно скучных и бесполезных совещаниях дракон развлекал меня картинками из своего мира, расспрашивал о чем-нибудь; или я полностью впускала его в свое сознание, и он комментировал выступающих докладчиков так, что я изо всех сил старалась не хихикать. По ночам мне часто снились полеты, и весь следующий день я выглядела так, будто кол проглотила, потому что меня не покидало ощущение тяжелых крыльев за спиной. Правда, когда Люциан понял, что такие сны навевают на меня меланхолию — грустно помнить о сильных крыльях из грез и не иметь возможности летать в жизни, — он каким-то образом прекратил ночные полеты. Потихоньку я начинала задумываться над тем, что делать, когда Люциан вырастет. За неполные три года дракон перелинял еще дважды, перерос среднестатистического кота, догнал по росту крупного пуделя и явно не собирался на этом останавливаться. Я благодарила всех богов, каких знала, за то, что нас до сих пор никто не раскрыл — ничем иным, кроме как чудом, это не объяснялось. Тем не менее, рано или поздно держать Люция в городе станет невозможно — все драконы из моих видений были огромны. Кроме того, ему нужен будет простор для полетов, иначе крылья просто атрофируются, а над всеми мало-мальски населенными районами проходит активное воздушное движение. И где же найти место без людей, да такое, чтобы дракона не засекли в первый же взлет? Ах, да, чтобы я тоже смогла там выжить. И желательно заранее придумать, что врать родителям. Задачка на миллион долларов, поэтому лучше я начну думать об этом сейчас, чем потом впопыхах писать план на коленке, увеличивая из-за спешки шанс разоблачения. Но все-таки я питала слабую надежду на то, что срываться с места нам придется не скоро. А пока мы планировали устроить отпуск, во время которого я рассчитывала потренироваться с Люцианом в полетах. Дракон уже неплохо держался в воздухе, но все же иногда соскальзывал с воздушных потоков, проваливаясь в крутое пике, от которого у меня каждый раз замирало сердце. Так что мы искали достаточно просторную и безлюдную местность для того, чтобы можно было брать разгон и отрабатывать парение. К тому же, через месяц нас ждала пятая линька, и Люций предупредил меня, что после этого шеас он обзаведется еще одной особенностью, присущей исключительно его породе. Но какой именно, хитрый дракон сказать отказался, и даже закрыл в своей памяти эту часть знаний, оставляя меня изнывать от любопытства. Поэтому мы решили отправиться в отпуск сейчас, чтобы успеть отдохнуть и набраться сил до начала шеас; одним солнечным воскресным днем я шерстила интернет на предмет самого подходящего варианта, а дракон лежал рядом, принимая в поисках активное участие. Идиллию прервал телефонный звонок — звонила мама, и у меня почему-то тревожно засосало под ложечкой: мы созванивались только вчера, вряд ли она успела соскучиться. Что могло случиться за один день? — Слушаю. — Привет, солнышко! Как у тебя дела? — ласково проворковала мама. — Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Что случилось? — я решила сразу перейти к сути. — Да ничего не случилось, просто мы тут с папой подумали, что давно в отпуске не были. А еще я даже не помню, когда последний раз мы вообще всей семьей куда-то ходили… В общем, папа сегодня закажет билеты на всех в Египет, там как раз сейчас идеальная погода, и тогда через недельку мы уже будем у моря! Я подавила в себе малодушный порыв побиться головой о монитор компьютера. Нет, ну какова наглость, а? «Мы» подумали, и «я» решила! Я больше чем уверена, что отец точно так же был поставлен перед фактом, и просто не стал возражать — он действительно давно не отдыхал. Но у меня-то совсем другие планы, и отпуск с родителями в них никак не значится. Более того, я вообще им не сообщала о том, что планирую брать отпуск, поэтому вопрос: какая зараза меня сдала? Вот с этого и начнем: — А с чего ты вообще взяла, что я могу куда-то там полететь? — Но ты же со следующей недели в отпуске! — подтвердила мои подозрения мама. — Я не говорила об этом, и сама еще не была уверена насчет сроков. Похоже, на том конце трубки смекнули, что запахло жареным, и мама быстренько попыталась перевести стрелки: — Ты слышал, Крис, наша дочь даже не собиралась говорить своим родителям об отпуске! Это никуда не годится, Лейла, мы же… — Мама, — оборвала я попытку сделать меня крайней, — я задала конкретный вопрос: кто сказал о моем предполагаемом отдыхе? — Ох, ну какая тебе разница? — Большая. Я должна знать, кому буду откусывать голову. — Лейла! — я буквально видела, как мама укоризненно-виновато всплеснула руками. Нет уж, со мной такой номер не пройдет, мы тоже так можем, только немного в другой области: я умела очень выразительно молчать. В трубке посопели, повздыхали, поохали, и, наконец, я дождалась. — Просто я на днях разговаривала с Ингой, а она, оказывается, двоюродная тетя Марты, и Марта сказала, что вроде бы видела твое заявление на отпуск, ну и… — Марта, значит. Убью заразу. Мартой звалась главная офисная сплетница и трепло. Такие люди знают все про всех и сеют раздор просто из любви к искусству. Эта мадам давно пыталась разведать что-нибудь про мою личную жизнь, и страшно бесилась от того, что я не давала ни малейшего повода для распускания слухов. Попытки подставить также оказались безуспешны, потому что об объявлении партизанской войны меня предупредила Луи, и я была настороже. А вот теперь оказывается, что одна из маминых подружек — родственница этой стервы. Подстава пришла, откуда не ждали. Ничего, я еще отыграюсь. Сначала только от нежданной радости отмахаюсь. Аж стихами мыслить начала от негодования. — Лейла, нельзя быть такой злой. Зато мы сможем вместе отдохнуть, это же так замечательно! — Боюсь, мы не сможем вместе отдохнуть, потому что у меня уже забронирована совсем другая программа. — Какая еще программа? А как же Египет? — Мама, чему ты так удивляешься? Конечно, у меня есть свои планы. Ты бы еще в день вылета позвонила с радостной новостью, что самолет через час! Я абсолютно уверена, что вы и без меня чудесно справитесь. — Ну в кого ты такая упрямая, Лейла? — Я упрямая? Это не я поставила тебя перед фактом, даже не спросив, а сможешь ли ты?! Я никуда не еду. Точка! Желаю хорошо отдохнуть, — и я отключилась, не в состоянии больше продолжать разговор. Внутри все кипело, от бешенства мелко подрагивали руки. Решила она, блин. Как будто мне двенадцать лет, и меня можно выдергивать куда угодно и когда угодно. Мои гневные мысли прервало успокаивающее прикосновение крыла. — Не сердись на нее. Давай лучше пообедаем? Вся злость мигом улетучилась при взгляде на вопросительно склоненную мордашку Люция. Еще один поклонник философии «в любой непонятной ситуации иди есть». Что ж, не самый плохой вариант. — Пошли, посмотрим, что у нас сегодня на обед. Телефон разрывался от настырных звонков, так что в итоге я позвонила отцу и попросила меня не беспокоить, а потом просто отключила звук. Остаток дня прошел в благословенной тишине и покое — я заказала билеты, составила список вещей, которые нужно взять в отпуск, и закупила продуктов на неделю. Вечером мы с Люцианом удобно устроились на диване с пледом и до ночи смотрели «Доктора Кто» — парень в летающей коробке неожиданно понравился дракону. Несмотря на мирный вечер, ночью мне приснилась какая-то жуть — от самого горизонта на меня надвигалась огромная черная то ли волна, то ли туча. Она вся шевелилась и пульсировала, а под поверхностью скользили неведомые как будто механические монстры. Я беспомощно смотрела на стремительно приближающуюся бурю, не в состоянии убежать или укрыться. В последний момент, когда стена с ревом и визгом практически накрыла меня с головой, я вдруг почувствовала знакомую тяжесть между лопаток — крылья! Изо всех сил оттолкнувшись от земли, я взлетела и кинулась прочь, отчаянно продираясь сквозь черную муть, сбрасывая холодные щупальца, которые пытались меня остановить, и отфыркиваясь от мерзкого запаха — почему-то нестерпимо воняло хлоркой. Казалось, этому нет конца. Силы были на исходе, перья на крыльях промокли и отяжелели, я уже прощалась с жизнью, как вдруг спину ожгло секундной болью, и за спиной распахнулись еще два крыла — серебристые, перепончатые, гораздо больше моих. Хватило всего двух взмахов, чтобы вырваться из удушающей темноты — вот уже виден просвет, последнее усилие, и… Я проснулась, жадно глотая воздух. Надо мной встревоженно светились два глаза — Люциан, видимо, сквозь сон почувствовал мой ужас. — Тшшшшш. Уже все, это был только сон. — Ни хрена себе сон. Так можно и поседеть раньше времени, — я медленно выдохнула, стараясь собраться с мыслями и взять себя в руки. — Кстати о времени… Часы жизнерадостно оповестили, что на сон остался один час. Пока засну, уже придет время вставать. Да и не хочется как-то спать после таких кошмаров. Никогда еще я не собиралась на работу настолько медленно. За оставшееся время я успела сделать абсолютно все — принять душ, нормально позавтракать, а не выпивать на ходу йогурт, привести себя в божеский вид, а не расчесаться левой рукой, ногами уже запрыгивая в ботинки. В итоге в офис я пришла раньше всех, а к появлению первых сотрудников успела отослать несколько писем, составить план для грядущего совещания и задуматься над тем, что делать с Мартой. В тот момент, когда я фантазировала о прицельном пинке под зад над жерлом вулкана, пришла Луи и несколько секунд удивленно разглядывала мою блаженно-счастливую физиономию. — И кого ты уже мысленно расчленила? — Лу слишком хорошо меня знала. — Не расчленить. Сжечь, — мечтательно отозвалась я. — Хорошо горит… — Это кто это у нас хорошо горит и за что? Я коротко обрисовала ситуацию, не вдаваясь в подробности, с кем и куда на самом деле планирую поехать. Луи полностью поддержала мое возмущение, так что время до обеда мы провели в приятном составлении плана мести. Проходящие мимо коллеги опасливо косились на нашу злорадно хихикающую парочку, а, услышав обрывки разговора про «залить в бетон», «спустить в унитаз» и «подсыпать пурген», резко вспоминали о том, что у них есть дела в другом конце офиса. В таком приподнятом настроении прошел весь день — глядя на регулярно дрейфующую мимо Марту, мы с Луи заходились сдавленным смехом, так что к обеду офисная сплетница заработала нервный тик и обострение паранойи, а стол наш она преодолевала двумя большими прыжками, вызывая с нашей стороны еще больший смех. Ближе к вечеру я собралась на еженедельный отчет к боссу, когда уже у кабинета начальника меня буквально оглушил душераздирающий вопль: — Лейла, беда! Я споткнулась на ровном месте, чуть не врезалась носом в дверь, поспешно взмахнула руками, стараясь удержать равновесие, и увидела, как с той стороны двери сквозь стеклянную перегородку босс недоуменно наблюдает за моими кульбитами. На пальцах показав, что вернусь через пять минут и, не дожидаясь ответной реакции, пулей умчалась в туалет, закрыла дверь, и только тогда потянулась к Люциану, который все это время панически верещал в моей голове. — Люций, что случилось? — Нас раскрыли, Лейла! Что делать? Куда мне бежать? Меня убьют? — Успокойся! Кто раскрыл? Как это случилось? Они сейчас рядом? В этот момент зазвонил мобильный, на дисплее высветилось «Мама», и у меня на секунду остановилось сердце. Нет. Не может быть, Господи, пусть я ошибаюсь, пожалуйста. — Люциан… Это мои родители? — Да! — Блять! Успокойся, они как раз мне звонят. Люциан, слышишь? Я не позволю тебя обидеть, пожалуйста, успокойся. Ты слышишь меня? — Да. Да, слышу. Лейла… мне страшно, — сердце сжалось от боли: настолько потерянным и испуганным был дракон. Мысль о том, что нас могут разлучить, что его отправят в лабораторию или зоопарк, приводила в ужас не только Люция. Не позволю. Не прощу за то, что довели моего дракона до такого ужаса. Я, казалось, прямо перед собой видела сжавшееся в комок тело, крылья, обернутые вокруг в попытке защититься, и панику, полностью заполнившую обычно радостные глаза. — Все будет хорошо, Люциан. Я не отдам тебя. Мне сейчас нужно ответить на звонок, ладно? — Да. Глубокий вдох, поднести разрывающийся телефон к уху и… — КАКОГО ЧЕРТА ВЫ ДЕЛАЕТЕ В МОЕЙ КВАРТИРЕ В МОЕ ОТСУТСТВИЕ?!

***

Родители сидели на диване, напряженные и испуганные: мать теребила в руках край пледа, изредка театрально хватаясь то за сердце, то за голову; отец сжимал и разжимал кулаки, готовый броситься в драку с неведомым монстром, обитающим в квартире его любимой дочери. В другом конце комнаты в кресле устроилась я, в точно таком же боевом настрое, готовясь до последнего защищать этого самого «монстра», который оккупировал мои колени, сжался в клубок, и мелко-мелко дрожал всем телом. — Итак, — протянула я, успокаивающе поглаживая Люция, — не хотите ничего объяснить? — Мы? Мы должны объяснять? — взвизгнула мать, вскакивая на ноги и обвиняющее тыча в меня наманикюренным пальцем. — Это ты объясни, что в твоей квартире делает это чудовище?! — Не ссссмей называть его чудовищем, яссссно? — яростно зашипела я. Мать охнула и упала обратно на диван. Отец нахмурился и угрожающе приподнялся, но я упрямо стиснула зубы, не отводя взгляда. Никому не позволено обижать моего дракона, даже родителям, и лучше им сразу это уяснить. — И как же зовут твое… «не чудовище»? — отец сел с глубоким вдохом на место, разжимая кулаки. Вот за что всегда восхищалась им, так это за умение держать себя в руках практически в любой ситуации. Я далеко не всегда могла похвастаться таким самообладанием, хотя честно старалась. — Его зовут Люциан. И я не получила ответа на свой вопрос, — упрямство у нас семейная черта, так что я не собиралась отступать от своего, и молилась только о том, чтобы не сорваться. — Мне казалось, что в прошлый подобный инцидент мы договорились, что вы предупреждаете о своем визите заранее. И уничтожаете дубликаты ключей, которые ты, мама, сделала без моего согласия и ведома. Или мне отказывает память? — Лейла… — мать заломила руки, оглядываясь на отца в поисках поддержки, и надеясь не отвечать на крайне неудобный вопрос. — Мама, — я подалась чуть вперед, сверля ее настойчивым взглядом. — Девочки, — отец по привычке попытался нейтрализовать зарождающийся скандал. — Дракон. Перекличка окончена, — истерически хихикнул в моей голове Люциан. Я не сдержалась и нервно прыснула под недоуменным взглядом родителей. Говорить о нашей мысленной связи в мои планы не входило, так что на лицо поспешно вернулось сосредоточенно-угрюмое выражение. — Лейла, давай сделаем так: мы ответим на твои вопросы, а ты… — Крис, почему мы должны... — Мы ответим на вопросы, Рита, потому что я тебя предупреждал, что добром эта затея не кончится, но ты, как всегда, знаешь все лучше всех. А ты, Лейла, расскажешь нам о своем… питомце, хорошо? — Договорились, — я удовлетворенно откинулась в кресле. — Начинайте. Все оказалось еще более запущено, чем я ожидала. Мама неспроста так вцепилась в меня с этим отпуском — оказывается, через свою драгоценную Ингу она познакомилась с какой-то женщиной, у которой есть взрослый неженатый сын, и эта женщина с сыном собиралась на отдых в Египет. Естественно, эти две сводницы в процессе общения поняли, что мы с молодым человеком просто созданы друг для друга, и решили всячески поспособствовать созданию новой ячейки общества. Думаю, несчастный молодой человек тоже ни сном, ни духом не подозревает о заговоре и о том, что его отпуск под угрозой срыва из-за двух романтично-решительно настроенных женщин. Моему возмущению не было предела и, видимо, это очень ярко отразилось на лице, потому что отец примирительно поднял руки: — Лейла, пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь сказать, и я настойчиво предупреждал, что ты будешь в ярости, и скандала не избежать. — Крис! — Рита, лучше сейчас ничего не говори, иначе в следующий приезд мы обнаружим в квартире других жильцов, а Лейла просто не скажет нам, куда переехала во избежание повторения подобного конфликта. Правильно мыслишь, папа. Именно такие мысли крутились у меня в голове, пока я летела домой, сшибая все и всех на своем пути. Уехать вообще в другой город и не сказать, куда именно, а встречаться на нейтральной территории. Первый раз я хотела так сделать около трех лет назад, когда бывший парень и несколько его друзей отлеживались у меня дома после серьезной драки, когда я, как последняя дура, кинулась отбивать у каких-то отморозков мелкого парнишку, которого они зажали за гаражами. А потом Алекс с ребятами отбивали уже меня вместе с пацаном. Мальчишку мы тогда отвели домой, выслушали море благодарностей от матери и завалились ко мне зализывать раны, потому что моя квартира была ближе всего. Именно в тот момент, когда я смазывала Лексу синяк под глазом, а его друг, Марк, промывал на моем плече царапину от гвоздя, на который я случайно напоролась, вошла мать. Оказалось, она тайком от меня сделала дубликат ключей, и в тот день решила устроить мне «сюрприз». Крик стоял страшный. Она вопила, что я связалась с дурной компанией, и она всегда подозревала, что Алекс конченый человек, который утянет меня за собой на дно. Я в ответ орала, что этот «конченый человек» сегодня вечером спас ребенка, и вообще какого хрена она тайком делает копию ключей от моей квартиры. После того скандала мы не разговаривали около трех недель; мирил нас, как всегда, отец, и именно он предложил в качестве компромисса уничтожить дубликаты. Видимо, мама оставила заначку, раз ситуация повторилась. И в этот раз моя решимость тайком сменить место жительства значительно возросла, о чем отец наверняка догадался, зная меня достаточно хорошо. — Итак, мама, сколько еще дубликатов у тебя осталось? Мать недовольно поджала губы и после недолгих поисков в своей сумке метнула в меня два ключа: — Только этот. — Замечательно, — промурлыкала я. — А сам слепок где лежит? — Чтооо?! Да как ты можешь?! Я откинулась в кресле и в задумчивости покрутила в руках ключи. Как все-таки тяжело, когда кто-то из близких страдает манией контроля и патологическим желанием заставить всех плясать под свою дудку на фоне абсолютной уверенности в том, что все это «для вашего же блага». Сколько таких боев я уже выдержала и сколько их еще предстоит? — Лейла, — вмешался в мои мысли отец, — когда мы вернемся домой, я проконтролирую, чтобы слепок тоже был уничтожен, ладно? Теперь ты ответишь на наши вопросы? Пожалуйста. — Ну, хорошо. Это Люциан, он действительно дракон. Я подобрала его во дворе зимой, — лучше не уточнять, какой именно зимой, — когда он чуть не замерз насмерть. Предвосхищая следующий вопрос: нет, мне не известно, как он там оказался и откуда появился. — Почему ты вообще его оставила? Это же не комнатная собачка, и содержать этого… — мать выразительно скривилась, — зверя довольно хлопотно. Не лучше ли было… — Нет! — выкрикнула я, прижимая напрягшегося Люция к себе. — Ни о каком «отдать» не может идти речи, ясно? Он не бессловесное животное, он вполне разумен и все понимает, так что даже не вздумайте мне предлагать его куда-то там «сдать»! Если хоть кто-то еще о нем узнает, я буду знать, кто в этом виноват, и тогда… — И что же ты тогда сделаешь, Лейла? Ты не сможешь вечно прятать его под кроватью, оно вырастет в огромную крылатую тварь! — Если из-за тебя заберут Люциана, можешь забыть о том, что у тебя есть дочь, — тихо и спокойно ответила я, глядя матери в глаза. Наверное, я не права. Наверное, нельзя, грешно так говорить человеку, родившему и вырастившему меня. Человеку, который любит меня, и которого я тоже люблю, несмотря ни на что. Но… но Люций врос в меня, стал моей неотъемлемой частью, и если нас разделить… Я просто не выживу. Не смогу жить без постоянного ощущения светлого и теплого существа, которое всегда рядом — в моих мыслях, в моей душе и в моем сердце. Без солнечного чувства счастья, которым щедро делится со мной дракон. Без его сияющего взгляда и мягких крыльев, которыми он обнимает меня. Без Люциана я стану живым трупом, и вряд ли долго протяну в таком состоянии. Мать сдавленно всхлипнула и бросилась в ванную, отец поспешно вскочил и пошел за ней, напоследок бросив на меня взгляд полный… разочарования. В груди сдавило от боли и резкой нехватки воздуха — мнение папы всегда было для меня важным, и больше всего на свете я не хотела его разочаровать. В глазах стало мокро, и я поспешно запрокинула голову, стараясь загнать слезы обратно: нельзя сейчас быть слабой, я должна защитить нас — дракона и нашу связь, как бы больно это ни было. Я должна быть сильной. Мягкий нос коснулся лица — Люциан привстал на задние лапы и осторожно прижался ко мне, обнимая крыльями и печально заглядывая в глаза. — Не плачь, Лейла. Пожалуйста, не плачь. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Давай… Может быть, есть люди, которые смогут изучать меня, не разбирая на запчасти и… — НЕТ! — сердце пропустило пару ударов, перед глазами потемнело при одной мысли о том, что Люция… — Прости, прости, я больше не буду об этом говорить, слышишь? — заполошно затарахтел испуганный дракон. — Все хорошо, ты же сама говорила, что мы вместе со всем справимся, правда? — Да, — я глубоко вздохнула, собирая в кучу мысли и силы. — Мы справимся, Люциан. Только вместе и никак иначе.

***

С того дня с родителями я не разговаривала. Как только мама более-менее успокоилась и стерла потекшую тушь, они уехали и больше мне не звонили. Я тоже не пыталась с ними связаться, терзаемая чувством вины, но не видела другого способа, которым я могла бы убедить мать молчать — слишком хорошо знала ее. В отпуск я не пошла, потому что в таком состоянии куда-то ехать я просто не могла, да и Люциан не настаивал, стараясь ни на минуту не оставлять меня одну, и постоянно отвлекая разговорами, картинками из своего мира, или просто мурлыкая что-то неопределенное. Дракон благополучно преодолел пятый шеас и обзавелся чертой, узнав о которой я долго истерически хохотала — он получил возможность каменеть в буквальном смысле, превращаясь в большую скульптуру из гранита. Эту бы способность да месяц назад, когда пришли родители, и я бы просто похвасталась красивой статуей, но, увы. Чтобы не утонуть в грустных мыслях, я с головой утонула в работе, взвалив на себя все, до чего дотянулись руки. С девяти утра до девяти вечера я все время кому-то звонила, о чем-то договаривалась и согласовывала, пропадала на совещаниях, планерках и встречах с клиентами, писала планы, пояснительные записки и отчеты, снова куда-то звонила, и так по кругу. Луи только качала головой, глядя на все это безобразие, и подсовывала под руку очередную чашку кофе — я начала поглощать его в огромном количестве, хотя раньше ограничивалась чашкой в день. Домой я приползала выжатой как лимон и падала на кровать, мгновенно засыпая под беспокойное ворчание Люциана: «Нельзя так много работать, вот умрешь, и кому я буду нужен, и вообще…». Через некоторое время организм, видимо, адаптировался к такому адскому режиму и, вернувшись однажды заполночь, я ошарашенно замерла на пороге, разглядывая дракона так, как будто первый раз увидела. И было от чего — всего за полтора месяца он перегнал даже дога, и я была абсолютно уверена, что если он встанет на задние лапы, то будет немногим ниже меня. Как я умудрилась этого не заметить? — Люци… Это как так? — выдавила я, не в силах более конкретно оформить мысль. Но дракон меня понял и, кажется, смутился. — Прости... Это все инстинкт — я очень хочу тебе помочь, но не знаю как. А когда в молодом драконе просыпается активная стремление защищать, рост ускоряется, ну и… Как-то так… Я, правда, не специально, прости, пожалуйста… Я растерянно моргнула. — И долго ты будешь так… ускоряться? — Не знаю… Может быть, если ты перестанешь загонять себя на работе, мне не придется за тебя волноваться, и я перестану так быстро расти. Глядя на Люциана, я понимала, что уже поздно. Даже если я сейчас вообще уйду с работы, обратно в прежние размеры дракон не вернется, а в таком виде он уже не влезет ни в одну переноску. Похоже, перспектива переезда приближалась стремительнее, чем я рассчитывала, но я даже не подозревала, насколько стремительно.

***

Через две недели в разгар рабочего дня мне позвонил отец: — Лейла, у тебя будет время сегодня вечером встретиться? — Д-да, конечно, — от волнения я даже заикаться начала. Неужели мы помиримся? — Во сколько вы заедете? — Нет, заезжать мы не будем. Ты сможешь подъехать в «Касабланку»? Я чуть не села мимо стула от неожиданности. Они не хотят поговорить у меня дома? Но почему? Неужели не хотят видеть Люция или… Или запомнили, что дракон разумен и не хотят, чтобы он слышал наш разговор? Если так, то у нас проблемы. Очень-очень большие проблемы. — Что случилось? — Люциан почувствовал мой страх и моментально встревожился. Нельзя ему сейчас говорить, иначе к моему возвращению он шкаф перерастет от волнения. — Ничего страшного, неурядицы на работе. Ладно, в «Касабланке» так в «Касабланке». Во сколько вы там будете? — Ты успеешь к восьми? — Ты мне врешшшь! — дракон от возмущения даже зашипел, чего за ним давно не водилось. Вот же… проницательный, на мою голову. — Да. Люц, пожалуйста. Мне звонят родители, я волнуюсь и не хочу, чтобы волновался ты. — Тогда в восемь, стол мы забронируем. — Хорошо, до вечера. — Что они хотят? — Поговорить. О чем — не знаю. Все, Люций, я пошла работать. Время до вечера пролетело в тумане — не помню, о чем я говорила, куда ходила и что делала. Луи успокоила, что ничего страшного я не наворотила, но некоторые коллеги тихонько спрашивали, не заболела ли я — уж больно вид у меня был пришибленный. Ровно в восемь я стояла у входа в «Касабланку» и боролась с желанием стрельнуть у прохожих сигаретку, чтобы нервы успокоить, и плевать, что я не курю — ради такого дела можно начать. Ладно, помирать, так с музыкой — так просто я не сдамся. Ресторан встретил меня негромким джазом, мягким приглушенным светом и улыбчивым администратором на входе: — Добрый вечер, у вас забронирован столик? — Да, должна быть бронь на имя Кристиана или Маргариты. — Одну минуточку, — администратор нырнул в свою записную книжку, выискивая нужные имена среди множества записей, сделанных мелким, убористым почерком. Интересно, как он что-то видит при таком освещении? — Да, есть кабинка на имя Кристиана, пойдемте, я провожу вас. Даже так, целая кабинка? Ресторан «Касабланка» славился тем, что наряду с привычными столиками предоставлял посетителям возможность конфиденциальных посиделок — вдоль стен выстроились ряды небольших уютных кабинок, вход в которые занавешивался плотными шторами, скрывая от случайных взглядов и лишних ушей. Меня провели к нужному месту и услужливо приподняли портьеру, так что я увидела родителей, которые негромко переговаривались между собой, а при моем появлении резко замолкли и выпрямились. Плохо. Администратор, почувствовав напряженную атмосферу, протараторил: «Когдаопределитесьсзаказаомнажимайтевотэтукнопку» и испарился, оставляя нас одних. — Добрый вечер, — я присела напротив родителей и буквально утонула в мягкой обивке дивана. Хочу себе такой же. — Здравствуй, Лейла. Что будешь заказывать? — отец пододвинул меню, но под пристальным прицелом двух взглядов я поняла, что мне кусок в горло не полезет. — Ничего, спасибо, у нас на работе был день рождения у коллеги, так что я не голодна, — от нарочитой вежливости свело зубы, и я решила перейти к делу. — О чем вы хотели поговорить? — Что, вот так сразу? — удивилась мама, нервно сцепляя руки в замок и отводя взгляд. Очень плохо. — А чего тянуть кота за причинное место, все же взрослые люди. — Да, ты права, — папа вздохнул и, немного помявшись, все же заговорил. — Лейла, мы с мамой всегда видели, что тебе с детства интересна магия, волшебство и прочие фентезийные штуки, поэтому мы понимаем, почему ты так привязалась к мо… Люциану. Но, пожалуйста, пойми и ты нас — ты наша дочь, и мы волнуемся за тебя. То, что твой дракон разумен и не спалил до сих пор квартиру, просто чудо. Но он растет. Какое-то время ты еще сможешь прятать его в квартире, но наступит день, когда он просто перестанет там помещаться, и что ты будешь делать? Вывезти его куда-то будет невозможно, да и сейчас не осталось безлюдных мест на земле — рано или поздно дракона кто-то заметит. Не сможет не заметить. Что тогда? Его все равно заберут, а с ним, скорее всего, и тебя, просто на всякий случай. — Лейла, — вмешалась мама, — мы тебя очень любим и сделаем все, чтобы у тебя все было хорошо. Ты не справишься с драконом, а мы не хотим, чтобы тебя вместе с ним заперли в какой-нибудь лаборатории в попытках понять, почему твой Люциан так к тебе привязан. Пожалуйста, Лейла. Мы все вместе найдем какого-нибудь ученого или подходящий зоопарк, составим с ними договор, что они не убьют дракона и не будут над ним издеваться. Ты сможешь к нему приходить в любой момент. Да и кто убьет дракона, он же такой один, так что его жизни ничто не угрожает! — Достаточно, — коротко оборвала я. — Я поняла. — И… Что ты решила? — осторожно спросил отец, с опаской глядя на мое подозрительно невозмутимое лицо. Мной действительно овладело странное спокойствие, словно то, что висело надо мной дамокловым мечом, наконец, произошло, и можно больше не дрожать в ожидании. Все случилось, выбор сделан, и сделан давно. Пора действовать. Главное — ничего не испортить. — Я… — отвести глаза, с сомнением покачать головой — видите, я растеряна, ваши слова застали меня врасплох. — Это не то решение, которое я могу принять прямо сейчас. Я… понимаю ваши аргументы и опасения, но мне… надо подумать. — Конечно, Лейла, — мама тихонько выдохнула. Конечно, они опасались очередного скандала с криками и битьем посуды, но… сейчас мне нужно играть, играть так, как никогда в жизни, чтобы выиграть нам время. Так что скандала не будет. — Сколько тебе нужно времени? — Я не знаю… Мы съездим в отпуск на неделю-другую, потому что предыдущий отпуск сорвался. И потом… после него я приду к какому-то решению. — Ты уверена насчет отпуска? Ты ведь за это время еще больше к нему привяжешься, — с сомнением спросил отец, внимательно глядя на меня. Неужели что-то подозревает? — Мне нужно подумать, а для этого нужно время, которого у меня сейчас нет, — раздраженно отозвалась я. — У меня до фига работы, я торчу в офисе до ночи, мне не то, что думать, нормально поесть или хотя бы отдышаться нет ни времени, ни сил. — Ладно-ладно, мы поняли. И когда ты собираешься в отпуск? — Сначала закрою несколько горящих проектов, а недели через две выберемся куда-нибудь, где спокойно и тепло, там и подумаю. Я… понимаю, что вы во многом правы, но… вы же знаете, серьезные решения требуют времени. Тем более такие. Надеюсь, пока я буду думать, никто не начнет заниматься самодеятельностью? — Нет, Лейла, мы будем ждать, что ты решишь, — смиренно отозвалась мама. — Хорошо, — я откинулась назад и прикрыла глаза. Буря все-таки настигла нас, накрывая с головой. Значит, будем выплывать. — Люций, готовься — мы скоро уезжаем.