Мирники

— Люциан, я тебе зубы вырву, если ты не скажешь, в чем дело! — Ну Лейла… — канючил ящер, поджав хвост и нарезая от меня круги по долине. — Молчать! Говори немедленно, что происходит! — Так мне молчать или говорить? — уточнил зловредный дракон. — Люциииий! А началось все с того, что в один прекрасный день Люциан стал каким-то нервным и раздражительным. И чем дальше, тем невыносимее он становился, проводя все больше времени в полетах, пытаясь скрыть от меня свою тревогу. Вот только дракон, похоже, забыл, что я прекрасно чувствую все, даже тщательно подавляемые эмоции, поэтому его растущую тревогу, иногда перерастающую в страх, я ощущала прекрасно, несмотря на попытки Люциана это беспокойство унять. На все вопросы он отвечать отказывался, уходя в глухую несознанку и весьма профессионально изображая глухонемого идиота. Не выдержав такого издевательства над своими нервами, я в какой-то момент уселась этому партизану на хвост и пригрозила, что не отцеплюсь, пока он не признается во всех смертных грехах. Дракон от моей угрозы слега прибалдел и попытался по привычке улететь в туман, а меня разобрала такая обида, что слезы выступили: мы столько всего вместе преодолели, со стольким справились — и после всего пережитого прийти к тому, что Люций мне не доверяет. Это оказалось слишком больно, и я, сердито вытерев глаза, развернулась к дому, намереваясь страдать в темноте и тишине. Но далеко уйти не удалось — на полпути вокруг талии осторожно обвился мощный хвост и развернул меня нос к носу с пристыженным драконом, который принялся горячо извиняться. Я гордо сказала, куда он может свои извинения засунуть, а если хочет получить прощение — пусть говорит, что происходит. Вот так мы и пришли к беготне по долине, оглашаемой моими гневными воплями. Наконец, после получасовой пробежки, Люциан раскололся. Оказывается, приближался десятый шеас, который, по его ощущениям, станет переходом от «подросткового» периода к взрослому. Как пояснил Люций, у всех драконов это происходит в разное время: у кого-то после пятнадцатого шеас, у кого-то после двадцатого. «Шеас взросления» знаменовал последнюю смену окраса, после которой цвет чешуи оставался неизменным, а до этого окраска часто менялась в зависимости от того, в какой среде находился дракон: так, за прошедшее время Люций был асфальтово-хромовым, металлически-голубым, и сейчас щеголял расцветкой нежно-салатового цвета. Как правило, эта рубежная линька проходила несколько тяжелее по сравнению с остальными, потому что кроме шкуры менялась и энергетическая структура дракона. Именно этот факт и вгонял Люциана в панику — он боялся того, как шеас может сказаться на мне, поскольку наша связь, и без того достаточно крепкая, была усилена смешением с моей кровью драконьей слюны. К каким последствиям это могло привести, Люций не знал. В ответ на всю эту информацию, вываленную на меня сплошным взволнованным потоком, я только флегматично пожала плечами — что толку переживать раньше времени, может, вообще ничего не произойдет, и мы только зря нервы мотаем. Судя по удивленной морде, дракон опасался более бурной реакции с моей стороны, но я, видимо, заразилась пофигизмом от Сиддха и не собиралась беспокоиться о том, что еще не произошло. В течение следующих дней драконья чешуя постепенно потускнела и выцвела, начав понемногу шелушиться, а меня все время пробирал озноб, который постепенно нарастал, и я решила заранее подготовиться: поставила рядом с постелью большой таз с водой, заварила впрок жаропонижающих трав и положила сменную одежду в пределах досягаемости. Все началось внезапно: вот я собираюсь пойти прополоть картошку, а в следующую секунду уже лежу на полу, раздирая ворот одежды от нестерпимого жара, от которого, казалось, изжариваются внутренности и плавятся кости. Это оказалось хуже, чем было во время первого шеас. Гораздо хуже. Только спустя несколько часов ко мне пробился голос Люциана, который помог осознать реальность — я так и лежала на полу, сбив судорожными конвульсиями табурет с одеждой. — Лейла, ляг в кровать, слышишь? Давай же, нельзя лежать на полу. Лейла! В глазах все расплывалось и пестрело черными пятнами, но я собралась с силами и кое-как доползла до постели, рухнув прямо поверх покрывала и проваливаясь в горячечный бред. Сколько он длился, я не знаю — сознание возвращалось ненадолго и какими-то урывками, не оставляя времени даже на то, чтобы выпить воды. Жар сменялся холодом, губы растрескались и кровоточили, простыни сбились подо мной в мокрый ком. Казалось, будто внутри меня идет война между адскими псами и ледяными гигантами: первые яростно грызли и жгли все, что попадалось под зубы, а вторые своим холодным дыханием вымораживали внутренности, дробя их на множество острых льдин, которые холодными гранями расцарапывали тело в кровь. И все это сопровождалось монотонным повторяющимся «Лейла» — кто такая эта Лейла, кто ее зовет, что вообще происходит, когда закончится эта боль?.. Больнобольнобольнобольно… А потом все закончилось. Я открыла глаза, впервые за долгое время полностью осознавая реальность. Вокруг была густая, плотная тьма — видимо, за окном ночь. — Лейла! — опалило меня радостью и облегчением. — Наконец-то, я уже собирался лететь в Симикот. — Сколько я валялась? — Три дня. Сейчас уже утро четвертого. — Вот как, — заторможено отозвалась я, пытаясь разогнать мысли и заставить мозги работать быстрее. Стоп. — Утро? Люциан, сейчас что, светло? — Да, уже около одиннадцати, судя по солнцу, — осторожно отозвался дракон, чувствуя стремительно растущую во мне панику. — В чем дело? — Люц… Я не вижу. Ничего не вижу, совсем ничего! Везде темнота, Люций! Люций! — от страха у меня сорвало крышу, я вскочила с кровати, сослепу налетела на миску — босых ног коснулась вода, — шарахнулась в сторону и споткнулась о тумбочку, падая обратно на постель. — Ти-иии-ш-шш-ше, тиш-ш-ше, ус-ссс-спокойс-ссс-ся, — принялся уговаривать меня дракон, шипящим речитативом вгоняя в некое подобие транса. — Ляг и не громи дом, с-сс-лышишь? Ус-сс-спокойся… Все еще вздрагивая, я вслушивалась в бархатный голос, отчаянно пытаясь удержаться на краю в бездну полномасштабной истерики. — Вот так, хорош-шш-шо, умница, — ни на секунду не замолкал Люциан. — Теперь подробно вс-ссс-спомни, что где стоит. Предс-сс-ставь в голове дом, со всеми полочками. Предс-с-ставила? — Д-да, — неуверенно отозвалась я, воскрешая в памяти обстановку комнаты. — Хорош-шш-шо, молодец. Что сссейчас рядом сссс тобой? — Тумба. И… я опрокинула миску с водой. — Это ничего. Теперь встань и постарайся дойти до дверей. Что будет у тебя на пути? Я медленно спустила ноги, нащупала обувь и принялась осторожно продвигаться к выходу, шаря в воздухе руками и напряженно вспоминая, что и где стоит. — Вс-сс-слух! — ворвался в мысли голос дракона, и я послушно принялась перечислять все, что всплывало в памяти: — Слева шкаф с одеждой, чуть дальше полка с которой — ай! — торчит шест, потом вроде бы пусто, а дальше… Черт! — Лейла? — Не пусто… Я забыла, что недавно веревки перематывала. Выпутавшись из мотка, который чуть не спеленал меня по рукам и ногам, я, наконец, добралась до дверей, вываливаясь на улицу и подспудно надеясь, что это дурная шутка, и сейчас в глаза ударит солнце. Надежда благополучно сдохла, стоило мне сделать шаг за порог — тьма не спешила рассеиваться, хотя я кожей чувствовала тепло солнечных лучей. Щеки осторожно коснулся гибкий язык, стирая слезы, которые я не смогла сдержать. — Дай я взгляну, в чем дело. Дракон кончиком хвоста развернул мою голову к себе, и лицо обдал теплый воздух. Несколько минут прошли в молчании, а потом Люций снова осторожно потерся об меня. — С виду все в порядке, но нужно еще кое-что проверить. Позволишь воспользоваться твоими глазами? — В смысле? — Шшшшш, я не наврежу, ты же знаешь. Просто не сопротивляйся мне, хорошо? — Х-хорошо, — неуверенно протянула я, не зная, чего ожидать. Все оказалось не так страшно: такое впечатление, как будто мою голову изнутри легонько пощекотали, а потом я увидела прямо перед носом драконью морду, и от неожиданности отшатнулась со сдавленным возгласом. Связь тут же прервалась, и на глаза снова упала тьма. — Твои глаза абсолютно здоровы, — удовлетворенно заключил Люциан. — Неужели?! — взвизгнула я, моментально теряя последние крохи спокойствия. — Тогда почему я ни черта не вижу?! — Это временно. Судя по всему, в твоем организме происходит какая-то перестройка из-за наличия в крови частицы дракона. Как только эти изменения завершатся, зрение к тебе вернется. — Стой, какая, нахрен, перестройка?! — Не знаю, — «успокоил» дракон, — но вряд ли что-то сильно плохое. Зато какой уникальный эксперимент получается — никто еще не проворачивал такого. — Эксперимент? Эксссперрримент?! — зашипела я и наугад вытянула руки, поймав голову Люциана за пластины на щеках и принявшись яростно его трясти. — Я тебе такой эксссперимент устрою! Дракон рассмеялся, и я моментально остыла, поняв, что именно этого доморощенный психолог и добивался: злость очень быстро вытесняет страх и беспомощность — на злость нужны силы и энергия. — Сколько будет длиться эта перестройка? — уже спокойно поинтересовалась я. — Я не знаю, Лейла. Но я клянусь, что зрение вернется, нужно только подождать. — Ну что ж… Значит, подождем. Кстати, проделай еще раз эту штуку, я хочу получше тебя рассмотреть после шеас. Через мгновение я снова почувствовала легкую щекотку и, проморгавшись, восхищенно уставилась на Люциана. Дракон был прекрасен: живот, грудь, внешняя часть лап и нижняя сторона крыльев искрились переливчатой белизной, словно горный снег, залитый солнцем; на боках к белому стали примешиваться золотые вкрапления, еще выше переходя в сияющее солнечное пламя. Приглядевшись, я отметила еще одно изменение: к привычному льду драконьих глаз добавилась капля теплого солнца — вокруг зрачка появилась золотистая кайма, теплыми лучиками разбегающаяся по светлому серебру. — Ну как? — приосанился Люциан, чувствуя мое изумление. — Невероятно… Ты потрясающий, — тепло улыбнулась я, разглядывая нового Люциана и забыв обо всех проблемах. — Тогда подождем немного, и посмотришь на меня уже сама. Долго использовать заимствованное зрение может быть опасно. И мы принялись ждать. Люциан первое время предупреждал меня обо всех препятствиях на пути, помогая не натыкаться на стены и не спотыкаться на ровном месте о холмик, который раньше я автоматически перешагивала. Очень быстро я выучила количество шагов до огорода, загона яка, расстояние от кровати до двери и от одного шкафа до другого — все теперь измерялось в шагах. Дракон не давал думать о грустном, превратив потерю зрения в игру по тренировке других органов восприятия. Для начала Люциан залег где-то на возвышении и заставил искать себя на слух, не отзываясь на мысленные окрики и просьбы подать хоть какой-то знак. Сначала я психовала и злилась, считая, что это нереально, и дракон просто издевается. Но, немного успокоившись, решила хотя бы попробовать: легла на траву, закрыла глаза, создавая иллюзию того, что я сама на время отказалась от зрения, и прислушалась к многоголосью шорохов и скрипов. Постепенно в этой какофонии начали выделяться отдельные звуки: журчание воды и перестук мелких камушков в потоке; пофыркивание Сиддха и едва ощутимая глухая вибрация земли, когда он переступает ногами; еще какой-то странный шорох, на грани слышимости — через несколько минут до меня дошло, что это звук травы, колышущейся под ветром; поскрипывание деревьев и перешептывание их крон; шелест большого тела, скользящего по траве… ЧТО?! Повинуясь инстинктам, я откатилась в сторону и услышала глухой удар в том месте, где лежала мгновение тому назад. — Люциан! — Прекрасно, — довольно промурлыкал дракон. — А ты говорила, что не получится. Еще раз. Это стало его любимым развлечением: подкрадываться так, чтобы издавать как можно меньше звуков, и если я вовремя не чувствовала приближение дракона, то оказывалась обслюнявленной с ног до головы. После нескольких неудач и остервенелого отмывания в речке, надвигающуюся угрозу я стала не только слышать, но и чуять всем телом: по спине маршировали мурашки, начинало свербеть между лопаток, и я моментально срывалась с места, уходя из-под загребущих драконьих лап. С потерей зрения обострился не только слух, но и обоняние — все запахи стали гораздо острее, так что, например, почистить загон Сиддха стало настоящим испытанием для моего носа. А еще я с восторгом окунулась в мир текстур: все, что попадалось под руку, я трогала, щупала и гладила, стремясь воссоздать в памяти знакомые предметы на основе этих ощущений, так что Люциан стать регулярно притаскивать с гор что-то новое, чтобы я попыталась угадать, что это такое. Однажды утром я развлекалась тем, что теребила в руках кусок ткани, на ощупь определяя узор, когда мое внимание привлек странный, до боли знакомый звук — далекое тарахтение, отдававшееся эхом от горных склонов. Несколько минут я прислушивалась, размышляя о том, где могла слышать что-то подобное, а потом меня осенило: — Вертолет! — Что? — Слышишь этот звук? Где-то близко вертолет! Но что он здесь делает, в этой части никогда не бывает туристов… Неужели… — я не договорила, боясь выразить вслух догадку. — Я слетаю, проверю, — зашуршал, поднимаясь, Люциан. — Нет, Люций, это рискованно. Тебя могут заметить, — я тоже вскочила на ноги, встревоженная. — Не волнуйся, я услышу их раньше, чем они меня увидят. В крайнем случае, окаменею и сольюсь с горой. Дракон улетел на разведку, а я принялась нарезать круги, периодически прислушиваясь к отдаленному гулу. Постепенно шум вертолета становился все тише, пока, наконец, не исчез совсем, а через несколько минут вернулся Люциан. — Ну, что? — Смотри, — и дракон показал все, что увидел. Перед моим мысленным взором развернулась картина вершины, находившейся от нас в получасе лёта, и темно-зеленый вертолет, который кружил вокруг нее, периодически снижавшийся на максимально возможную высоту и вновь взлетавший, словно он что-то искал, кружа вперед-назад снова и снова. Острый взгляд дракона разглядел в кабине двух пилотов в бежево-зеленом камуфляже, которые пристально вглядывались вниз. Вот, наконец, они переглянулись, покачали головами и развернули вертолет в сторону Симикота. Военные. Сомнений в том, кого они ищут, не оставалось. Где, где мы прокололись? — Возможно… Возможно, в этом есть моя вина, — как-то робко и неуверенно ответил Люций на мой, в общем-то, незаданный риторический вопрос. — В смысле? — мигом подобралась я. — Те дни до начала шеас… Я очень нервничал, поэтому мог быть недостаточно осторожен и… — дракон умолк, окончательно сконфуженный. — Иииии? — подтолкнула я его. — Ну… Может быть, я пролетел слишком близко к Симикоту и еще одной деревне на другой стороне. Я выдохнула сквозь стиснутые зубы, стараясь взять себя в руки, хотя очень хотелось одновременно кричать, плакать и убивать, а в груди жужжал рой злых пчел, скапливаясь на кончике языка жестокими, острыми словами. Столько трудов, пота и крови вложено в это место! Столько времени мы жили спокойно и уединенно, никому не мешая, а теперь все оказалось под угрозой полного краха из-за того, что Люциан побоялся вовремя рассказать мне, что происходит. Но… от моих криков не будет никакого толка, а время не отмотать назад. Разжав судорожно сжатые кулаки и сдавленно зашипев от того, что ногти больно впивались в кожу, я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь обуздать эмоции и чувствуя виноватое сожаление, исходившее от дракона. Вот только что толку от этого сожаления? Все уже случилось, теперь нужно понять, как обезопасить себя. В первую очередь никаких полетов — может быть, только ночью и недалеко. Надо завалить ущелье, чтобы с внешней стороны никто не мог проникнуть в долину. Потом нужно скрыть огород — к счастью, в последний визит в Симикот я купила большой кусок зеленой ткани, и если его растянуть, получится подобие маскировочной сетки. Все это я озвучила Люциану, и с наступлением темноты отправила его устраивать обвал в начале тоннеля, ведущего к нам в дом. Вскоре глухой рокот оповестил меня об успешном перекрытии прохода, а дракон подтвердил, что разобрать завал без спецтехники не удастся. Настал черед огорода: по периметру я вбила шесты в половину моего роста и с помощью Люция, который корректировал процесс, натянула плотную зеленую ткань над перепаханной землей, делая ее невидимой с воздуха. Костер тоже пришлось спрятать, точнее, погасить совсем, и разжечь новый, но уже не просто так, а с минимум дыма: под чутким руководство дракона я вырыла небольшой «котел» в земле и сложила туда сухой хворост, по соседству сделала еще одну дыру и прокопала между ними тоннель для постоянного поддува. Новый костер разместился под сенью нескольких деревьев, чтобы те крохи дыма, которые все же вылетали из «котла», бесследно рассеивались в ветвях. По сути, мы переходили на осадное положение, сократив до минимума вылазки из дома, и чутко прислушиваясь, не разорвет ли где воздух шум вертолетных лопастей. На этом фоне я даже не заметила, что темнота перед глазами стала менее плотной, и только когда короткой вспышкой перед глазами проявилось синее небо, я поняла, что зрение постепенно начало возвращаться. Но полностью оно вернулось так же внезапно, как и исчезло — мы с Люцианом сидели у костра, когда у меня сначала зачесался один глаз, потом второй, а через минуту я яростно терла оба глаза, пытаясь избавиться от ощущения, как будто мне туда песка насыпали. Когда, наконец, удалось проморгаться и нормально открыть глаза, я, к своему счастью, снова могла видеть, но то, что я видела, не укладывалось в привычную картину мира. Все небо пронизывали тонкие разноцветные светящиеся нити: они постоянно изгибались, рвались и снова закручивались, образуя живую, пульсирующую паутину. В некоторых местах скопления нитей образовывали светящиеся шары — голубые, зеленые, золотые, — некоторые были размером с горошину, другие как волейбольный мяч, третьи и вовсе светились большими, ассиметричными «окнами». Кое-где нити «спускались» ближе к земле, но основная их масса все-таки была над нами. От столь сюрреалистического вида звездного неба, пронизанного этим странным кружевом, закружилась голова, и я с невнятным возгласом спрятала лицо под драконьим крылом. — Что это, Люциан? — сдавленно прозвучал мой голос. — Что именно? Что ты такое увидела? — Нити. Везде — в небе, вокруг… И какие-то шары… У меня галлюцинации? Дракон задумчиво хмыкнул: — Ну надо же… Нет, Лейла, это не галлюцинации. Это то, как видим мы, драконы. Посмотри на меня. Я подняла голову и уставилась на Люция, который приблизился и внимательно вгляделся в мои глаза, будто что-то искал там — и нашел, судя по довольной улыбке. — У тебя вокруг зрачка драконья золотая кайма. Значит, я не ошибся. — Но что это? — растерянно спросила я, снова оглядываясь вокруг, на светящееся и пульсирующее нечто. Люциан тоже обвел взглядом пространство и тихо выдохнул: — Мир. Посмотрев на мое обалдевшее лицо, дракон обнажил зубы в клыкастой улыбке и соизволил объяснить: — Нити — это потоки энергии, из которых состоит полотно вселенной. Они пронзают все на своем пути, связывают между собой реальности, миры и события. Шары — это карманы разных реальностей. Параллельные миры, как вы, люди, их называете. На самом деле ты можешь видеть, что они совсем не параллельны, а хаотично разбросаны в пространстве. Это кружево находится над всеми реальностями, единственная неизменная константа в тысяче разных миров. Драконы с детства видят реальность именно такой. — Но… почему тогда ты мне сразу не сказал? Мы могли бы уйти в один из этих миров и… — Не все так просто. Порталы открываются произвольно, и когда именно произойдет активация предсказать невозможно. К тому же, не во всякий портал я могу пролезть — некоторые миры настолько хрупкие и чувствительные к малейшим колебаниям энергии, что присутствие дракона приведет к катастрофе, ведь мы — квинтэссенция энергии, облаченная в плоть. Присмотревшись к дракону, стало понятно, что он имел в виду - периодически из его тела выплескивались клубы энергии, словно вспышки на солнце, свиваясь в спирали, взвиваясь и угасая. Я подвисла, пытаясь собрать из разлетевшихся осколков новую картину мира. Мой мыслительный процесс прервал насторожившийся Люциан, который вытянул шею, вслушиваясь во что-то. Я закрыла глаза и тоже прислушалась — совсем близко летел вертолет и, судя по нарастанию шума, он направлялся прямиком в нашу строну. Дракон на всякий случай прикрыл крылом едва видный свет от костра, и мы затаились, вглядываясь в ночное небо. — Может, его подбить? — спросил Люций, следя за прожектором, обшаривающим местность. — Нельзя, — отозвалась я. — Если военные потеряют вертолет или пилотов, они горы с землей сровняют, чтобы найти виновного. Разве что всю авиабазу уничтожить, но они тогда из Индии ПВО пригонят. Пролетав вокруг около получаса, вертолет убрался восвояси, и мы вздохнули с облегчением, но ненадолго. На следующий же день военные вернулись, настойчиво кружа в опасной близости. Посовещавшись, мы решили запутать следы — ближе к вечеру я оседлала Люциана, наотрез отказавшись отпускать его одного, и мы направились в противоположную сторону от дома, в поисках какого-нибудь отдаленного селения, где можно было бы засветиться и отвести внимание от нашей долины. Потом мы еще пару раз появлялись на границе максимально далеких поселков, чтобы сильнее запутать следы. Кажется, отвлекающий маневр удался, и в небе стало тихо. Выждав почти неделю для верности, мы решили предпринять двухдневную вылазку за аконитом и горечавкой, запасы которых почти подошли к концу. Я привычно накидала в небольшой холщовый рюкзак стандартный набор для таких полетов: пара острых ножей для срезания травы, точильный камень, небольшой запас еды, нитки с иголкой на всякий случай, тетради для рисования, бинты и ножницы — в некоторых местах нужная трава росла вперемешку с какой-то свирепой родственницей крапивы, оставлявшей на руках кровоточащие ссадины. Упаковав вещи, мы тронулись в путь, стараясь не взлетать слишком высоко и привычно пролетая сквозь едва различимые при свете дня нити. За это время я привыкла видеть вокруг пульсирующую паутину и почти не обращала на нее внимания, приняв произошедшие изменения так же быстро, как когда-то вписала в картину мира дракона. Нам удалось отлететь всего на пару километров, когда все случилось: я почувствовала знакомое чувство опасности между лопаток, а через секунду небо поменялось местами с землей — Люциан заложил головокружительный вираж, уходя от пролетевшей перед самым носом ракеты. Снаряд взорвался за спиной, подняв в воздух тучи камней, один из которых просвистел у меня над самым ухом, оцарапав щеку. — Какого хера? — заорала я сквозь грохот, судорожно пытаясь удержаться. — Зас-ссс-сада, — коротко пояснил Люций, снова уходя в крутое пике от второй ракеты. Но как? Откуда здесь военные, и почему мы их не услышали? Ответ на последний вопрос я получила буквально через минуту, когда с одного из уступов поднялся в воздух вертолет. Мы недооценили военное командование Непала: погонявшись некоторое время за тенью, они, очевидно, поняли, что их просто уводили в сторону, запутывая следы, и решили оставить патрули в тех местах, где, по их мнению, мог скрываться неведомый враг. И один из этих патрулей разместился совсем рядом, заглушив вертолет и заняв выжидательную позицию. Ну что ж… Они дождались. — Давай я его сожгу? — предложил дракон. — Я бы предпочла обойтись без лишних смертей. Попробуем оторваться, сможешь? — я пригнулась ниже, почти распластавшись по драконьей спине. — Попр-ррррр-робую — прорычал Люциан, разозленный наглостью военных — мы ведь жили спокойно, никому не вредили и ничего не разрушали. Хотя, впрочем, чему удивляться? — люди всегда стремятся уничтожить все непонятное и не вписывающееся в их представления о реальности. Дракон резко ухнул вниз, вставая на одно крыло и огибая горный пик. Вертолет не отставал, периодически выпуская снаряды, создавая неимоверный грохот, от которого в тех местах, где мы пролетали, пришли в движение снега. Очередная ракета просвистела совсем рядом, взорвавшись почти под самым носом, и Люциан сдавленно зашипел — пламя задело бок, оставляя черную подпалину на чешуе. Меня моментально затопила ярость: «Вот так значит, да?! Убью, ур-ррр-роды!». Мысли поскакали бешеными зайцами, я пыталась придумать, как избавиться от угрозы. Думай, Лейла, думай… — Веди их туда! — указала я на две вершины, находившиеся вплотную друг к другу и образовывавшие извилистое ущелье — пару лет назад мы знатно там порезвились, тренируя маневренность. Дракон сменил направление, а я поспешно объяснила ему задумку. Если все получится, мы сможем избавиться от назойливых преследователей. Несколько раз мы позволяли вертолету приблизиться ближе, чтобы в азарте погони пилоты не успели осознать, куда именно летят. — Ну же, еще немного… — шептала я, глядя на стремительно приближающееся ущелье. Когда до него осталось совсем чуть-чуть, Люциан резко ускорился и пулей влетел в тоннель, резко уходя влево и вверх. Вскоре позади раздался усиленный эхом рокот лопастей вертолета, а затем грохот, скрежет металла и взрыв — машина не смогла соперничать по скорости реакции с драконом, и впечаталась в горную породу, не сумев осуществить поворот под прямым углом. В полной тишине мы проводили взглядом обломки, огненным шаром летящие в пропасть. На душе было тоскливо. Из-за меня никто раньше не погибал, и это не тот опыт, который хотелось приобретать. Но я понимала, что выбирая между незнакомыми людьми и драконом, я всегда буду выбирать последнего. И если цена за него — чужие жизни, значит, я буду платить, как бы больно и тяжело не было. Я сделала этот выбор много лет назад, и должна нести ответственность за принятое решение. — Теперь нас точно не оставят в покое, — мрачно констатировал Люций. Дракон оказался прав: не успели мы толком отлететь от места погони, как воздух разорвал гул сразу пяти вертолетов — видимо, погибшие пилоты успели вызвать подкрепление. Охота вышла на новый уровень. Мы отчаянно петляли, набирая максимально возможную высоту и пикируя вниз, пропуская над собой очередную ракету. В какой-то момент вертолеты взяли дракона в кольцо: два зависли сверху и снизу, а еще три летели с противоположных сторон, наводя прицел. — Люций, жги к черту! — отчаянно заорала я, видя открывающееся шлюзы пусковых ракетных механизмов и нутром чувствуя приближающееся дыхание смерти. И дракон зажег — вырвавшееся из пасти пламя моментально оплавило одну из машин, открывая брешь, куда мы и метнулись, вырываясь из капкана. Минус один. Погоня продолжалась. Солнце перебралось на другую сторону горной гряды, и мы метнулись к одинокому, узкому пику, огибая его и заставляя преследователей разделиться: два вертолета полетели за нами, а вторые два решили обогнуть гору и встретить нас с другой стороны, на что я и рассчитывала. Набрав хорошую скорость, мы вылетели навстречу второй паре пилотов, и Люциан сложил крылья, камнем падая вниз. Заходящее солнце ударило по глазам летевшим позади военным, и один из них, не справившись с управлением, лоб в лоб столкнулся с несущемся навстречу вертолетом. Еще минус два. Пока оставшиеся пилоты пытались сориентироваться в неразберихе после взрыва, нам удалось ненадолго оторваться, чудом протиснувшись сквозь узкую щель в разломе горы и скрывшись под утесом, чтобы хоть немного перевести дух. Видя, как тяжело вздымаются драконьи бока, я со страхом осознала, что долго так играть в кошки-мышки не получится, а даже если спалить сейчас всех к черту, на их место придут другие. Осторожно высунувшись из укрытия, я огляделась, прикидывая, что можно предпринять, когда прямо перед моим носом один из небольших сгустков света дрогнул, налился светом и начал разрастаться в ослепительный золотисто-зеленый шар. Зачарованная зрелищем, я медленно поднесла к нему руку и… ладонь провалилась внутрь. А потом с той стороны меня что-то коснулось и я, взвизгнув, шарахнулась назад, опасаясь лишиться руки, но никаких повреждений не было — только в рефлекторно сжавшихся пальцах застрял странный бирюзовый листик причудливой изогнутой формы. — Люциан, — опасливо прошептала я, — что это? Дракон внимательно осмотрел лист и задумался, озадаченно подергивая кончиком хвоста. — Подойди ближе. Я послушно сделала шаг вперед к продолжавшему расти шару — теперь в него спокойно могли пройти несколько человек. При моем приближении скорость разрастания резко увеличилась, и буквально через минуту перед нами висело большое сияющее солнце, в которое при желании мог бы даже Люций пролезть. — Охренеть, — я пораженно застыла. — Это как так? Люциан хмыкнул, разглядывая результат эксперимента. — Удивительные вы, люди, существа. Одним своим присутствием умудряетесь менять ткань вселенной, перекраивая реальность под себя, обладая лишь силой воли, упрямством и невероятной живучестью. А может, это только ты такая — человек с частицей дракона? — Э… ты о чем? — осторожно спросила я, внезапно засомневавшись в адекватности дракона. — Твоя энергия резонирует с порталами, разгоняя их от медленной пульсации до мгновенного рождения сверхновой, — туманно объяснил Люций. — Как-то ты сейчас слишком умно сказал… — я потрясла головой, пытаясь понять, о чем речь. — Все просто, как в химии: некоторые реакции протекают медленно и плавно — это переходы в стадии развития. Я уже говорил, они могут десятилетиями копить энергию, постепенно разрастаясь от бесконечно малой точки до активного портала. Но если добавить катализатор, реакция мгновенно ускоряется. В данном случае, катализатор — ты. Если портал собрал достаточно энергии, чтобы не взорваться в процессе резкого роста, то ты сможешь его открыть. Правда, есть один минус — такой «насильственный» разгон делает реакцию бурной, но короткой. Смотри, — дракон указал на портал, который, провисев какое-то время, начал тускнеть, сжиматься, и в один момент ярко вспыхнул, оставив после себя маленький тусклый шарик размером с теннисный мячик. Шестеренки в моей голове закрутились с бешеной силой, просчитывая открывающиеся перспективы и риски, но мои размышления прервал оглушительный треск вертолетов и разорвавшееся чуть выше нашего укрытия боевое орудие — перерыв закончился. На дракона я запрыгивала практически на лету, когда он резко направился вверх по отвесному склону. После череды мертвых петель, которые мы заложили, уходя от каскада выпущенных снарядов, я перестала различать, где небо, а где земля. Лишь перед глазами взрывались новые ракеты, вспыхивали и угасали порталы. Один из них оказался почти под нами, медленно наливаясь светом, и я направила дракона вниз, отчаянно молясь, чтобы портал увеличился достаточно для того, чтобы туда пролез дракон. В противном случае нам придет конец: я была вся исцарапана осколками камней, разлетающихся под ударами ракет, а у Люция огонь и жар от взрывов разукрасил тело черными подпалинами. Мы сорвались в вертикальный штопор — от свиста закладывало уши, ветер норовил сбить с драконьей спины. Ниже, ниже, ниже… Окружающее пространство смазалось в невнятное пятно, а от резкого перепада высоты перед глазами начали плясать черные мушки. Быстрее, еще быстрее… Либо мы попадем в этот портал и вынырнем в другом мире, либо разобьемся к черту. Ниже… Еще ниже… — Давай же! — заорала я, не помня себя. Взрыв.