Мирники

Рассмотреть Кинэйл целиком мне не удалось, так как мы вышли сразу у подножия дворца, который разительно отличался от снегоподобной громадины Эридэ. Несмотря на то, что расположение было точно таким же — на большой высоте в центе города, — цитадель не подавляла и не давила своей мощью. Сама гора представляла собой не монолитную скалу с отвесными стенами, а рельефную породу, испещренную деревьями, травами, ручьями и водопадами — словно небольшой зеленый остров, расположенный вертикально. С правой стороны из леса вверх поднимались опоры, на которых покоился длинный каменный выступ, узким бушпритом (1) вырастающий из глубины дворцового комплекса. Сам дворец, расположенный на вершине, представлял собой хаотичную россыпь больших и малых зданий с купольными крышами, сверкающими золотом и изумрудом, которые при этом выглядели вполне гармонично, не создавая ощущения излишней нагроможденности. В отличие от резкой и строгой симметричности цитадели Айна, линии башен и павильонов в Кинэйле были более плавными, скругленными. Орнамент, украшающий террасы и анфилады, пестрел растительными элементами и отдаленно напоминал арабские узоры. Весь облик дворцового комплекса дышал жизнью и солнцем, таким, каким оно было в моем мире — желтым и теплым. Я с удивлением оглядывалась, пораженная представшим перед глазами контрастом, и не спешила заходить внутрь. Арий терпеливо дал мне две минуты на осмотр, после чего настойчиво проводил под крышу дворца. Прежде, чем за нами закрылись двери, я успела мельком оглянуться на город и понять, что он гораздо меньше по сравнению с Эридэ. Раздираемая любопытством, я не смогла удержать язык за зубами: — Третий сейдʼрок Арий, а почему Кинэйл так отличается от Эридэ внешне, да и размерами тоже? Мне показалось, что сейд мученически выдохнул, прежде чем ответить: — Потому что он молод по сравнению с остальными полисами. Первый эльмʼрок Сэль — дальний родственник эльмʼроков Тэас. Он отделился от основного дома и основал Кинэйл всего пять циклов назад. — Мммм… А «цикл» — это сколько? — осторожно уточнила я, и сейд на мгновение сбился с шага, оглядываясь на меня так, будто у меня вдруг рога выросли. — «Цикл» — это десять декад, — медленно, как для умственно-отсталых проговорил Арий. Потом помолчал немного и добавил: — А одна декада это десять лет. — Спасибо, — лучезарно улыбнулась я, мысленно сопоставляя полученные данные с привычным летоисчислением. Это что же, «пять циклов» — пятьсот лет назад, что ли? Ничего себе «всего лишь»! Может быть, я что-то упустила? Если здесь все меряют десятками, может, и в году у них не триста шестьдесят пять дней? Я покосилась на своего спутника и решила придержать этот вопрос при себе, а то еще подумает, что я последних мозгов лишилась. Пока мы шли по длинным извилистым коридорам, я с радостью отмечала вокруг минимальное количество осточертевшего синего: его оттенки встречались в интерьере, но не доминировали, присутствуя отдельными вкраплениями, в основном, на витражах. Всем своим видом дворец создавал яркое, «живое» впечатление, и я понадеялась, что владелец этой красоты окажется более вменяемым, чем эльмʼрок Эридэ. Нашей конечной целью оказался круглый, залитый светом зал с прозрачной крышей, выполненной из зеленого стекла, сквозь которую беспрепятственно проникали внутрь солнечные лучи. В центре располагался знакомый шатер, правда, из менее плотного материала, так что сквозь мягкие волны ткани был виден силуэт человека, находящегося внутри. Я внимательно присмотрелась, пытаясь понять, один ли внутри Сэль или, как и Айн, занимается… кхм… занимается, в общем. Вроде бы, кроме смутных очертаний правителя, никого другого в шатре не было, так что я украдкой выдохнула. Арий уже знакомым жестом приложил левую руку к груди и доложил о прибытии. Первый эльмʼрок коротким взмахом отпустил сейда, и тот вышел, оставляя нас одних. Длившуюся несколько минут тишину внезапно разорвало громкое урчание моего изголодавшегося желудка, заставив щеки залиться краской. Из глубины шатра раздался приглушенный смешок. Человеческие эмоции? Неужели я не ошиблась, и с этим правителем можно иметь дело? — Первый эльмʼрок Эридэ Айн не кормил тебя? И как твое имя? — раздался на удивление мелодичный и молодой голос. — Лейла, первый эльмʼрок Кинэйла Сэль. И вы правы, Айн не давал мне еды. Очевидно, он считал, что это добавит мне покорности. — И как, добавило? — с интересом спросил Сэль. — К большому разочарованию эльмʼрока Айна, когда я голодная, то становлюсь еще злее, чем обычно. Сэль едва слышно хихикнул, видимо, представив наше общение с Айном. — Что ж, тогда решим поскорее интересующий меня вопрос, и ты сможешь поесть вволю. — Какой именно вопрос? — внутри зашевелилось нехорошее подозрение. Неужели… — Что ты хочешь за дракона? Я могу пожаловать тебе рок альта или кима. Выбирай. Меня накрыло стойкое ощущение дежавю: кажется, что-то подобное мы уже проходили, и ничем хорошим это не закончилось. Ну какого черта, а? Я чуть не плюнула на пол от досады: все они здесь одинаковые, эти эльмʼроки с непомерно раздутым эго и чувством абсолютной вседозволенности. Что ж, эта пьеса уже знакома, и слова я знаю наизусть. Камера, мотор, поехали! — Первый эльмʼрок Кинэйла Сэль, это невозможно. — Слишком низкая цена? Что ж, я могу вдобавок к року дать тебе деньги. Я тяжело вздохнула и решила пропустить этап с угрозами, переходя сразу к завершающей стадии торга: — Дракон не продается, не меняется и отобрать его угрозой вы тоже не сможете, потому что он не подчиняется мне — мы семья, а не слуга и господин. Торг невозможен, эльмʼрок Сэль. Как и в случае с правителем Эридэ, Сэль не стерпел такой наглости и явил себя. Внешний облик его был схож с Айном настолько, что я сначала не поверила глазам: те же тонкие черты лица, те же большие голубые глаза и узкие губы. Только узоры татуировок на голове и руках отличались — как и в архитектуре, в них преобладали растительный орнамент с мягкими линиями; да и украшений было больше: помимо основных длинных серег, уши покрывало множество колечек, цепочек и широких кафф, а на руках негромко позвякивали браслеты, часть из которых соединялась с кольцами ажурными нитями, образуя слейв-браслеты. Пока я его разглядывала, Сэль подошел и быстрым движением — я даже не успела отшатнуться — потянулся к моей шее и что-то застегнул на ней. Когда я прикоснулась к тому, что он надел, то опешила: — Какого хрена? Ты надел на меня ошейник? — от возмущения я плюнула на все уважительные формы обращения. — Поработаешь в моих загонах с боевыми зверями. К ним мало кто может найти подход, не успеешь вовремя затянуть подчиняющий контур, и ты труп. Уже трех инʼроков пришлось менять. Посмотрим, как далеко распространяется твоя любовь к опасным тварям, и как быстро ты скажешь мне секрет управления драконом, — с невинной улыбкой садиста сообщил Сэль. — Ты же понимаешь, что Люциан сотрет Кинэйл в порошок? — сквозь зубы процедила я. Вот же повезло вместо ледышки нарваться на латентного маньяка. — Значит, его зовут Люциан? Замечательно! — радостно заулыбался эльмʼрок. — Зная имя, моим магам будет гораздо проще сплести подчинение специально для него. Пусть прилетает, я с радостью встречу твоего питомца. — Ты слышал? Не вздумай сюда соваться! Черт знает, что тут за маги, — тут же обратилась я к Люцию, который, судя по ощущениям, уже был на низком старте. — Плевать, я сожр-р-ру их всех! — кровожадно ответил дракон. — Люц, не надо! Я сбегу, слышишь? Но, чтобы придумать нормальный план, я должна быть уверена, что ты в безопасности. — Лейла, я уже не вмешивался в прошлый раз, и чем это закончилось? На тебя нацепили ошейник, как на собаку! Что дальше? Заставят приносить в зубах тапочки, а ты по-прежнему будешь убеждать меня, чтобы я не высовывался? — Пожалуйста, Люциан. Ты всегда успеешь разрушить Кинэйл, Эридэ и остальные полисы, которые попадутся по дороге. Но пока мы не будем уверены, что трииды ничем тебе не грозят, я прошу не рисковать. Поверь, моя гордость переживет даже тапочки, если я буду знать, что с тобой все в порядке. Пожалуйста. Я почувствовала, что Люций нехотя уступил, признавая справедливость моих доводов. Одно дело устроить побег одного человека, и совсем другое — освобождать дракона, если он попадет под удар магов. Поэтому уже через полчаса я оказалась на территории питомника, в котором создавали боевых гибридов. В том, что их именно создавали, я убедилась лично, когда кимʼрок Диан — главный надсмотрщик питомника, — показал помещение, заполненное резервуарами с разноцветными жидкостями, в которых плавали крохотные тела различных зверей, а также довольно крупные экземпляры. Ким кратко объяснил, что мутанты получаются благодаря слиянию двух эмбрионов, которых помещают в один сосуд, заполненный смесью из нескольких зелий. Специальный состав не только способствует взаимному поглощению, но усиливает нужные характеристики и ускоряет развитие, так что через несколько месяцев из прозрачных емкостей извлекали практически полностью сформировавшегося зверя, которого передавали профильным магам на программирование и внедрение в разум магии подчинения. Также Диан прояснил непонятное ранее для меня слова «итан». Оказалось, что армия каждого полиса сплошь состоит из айнов — специально созданных мутантов, которые делятся на глобальные подразделения по типу воинов. Клайны — айны класса «звери», в которые входили все гибриды, не имеющие крыльев. Крылатых называли «итаны» и этот класс был менее разнообразным, поэтому в Люциана так вцепились — на основе генного материала дракона можно было создать отдельный подвид итанов. Но, что больше всего поразило меня, был и третий тип айнов — «койсы», который состоял из… людей. Точнее, человекоподобных существ. Койсы представляли собой гибриды людей и животных: человек-бизон с рогами и копытами вместо ног, человек-змея с ядовитыми зубами и тепловым восприятием мира, и множество других мутантов. В том питомнике, где находилась я, койсов не было, их разводили отдельно, а на мой вопрос: «Где берется материал для них» — Диан спокойно сообщил, что вторых детей инʼроков изымают сразу после рождения и направляют на создание айнов. — Вот блядь… — потрясенно прошептал Люций, и я была абсолютно с ним солидарна. Королевский питомник представлял собой круговую территорию, обнесенную забором, с несколькими воротами, которые открывались лично Дианом или его первым помощником. Внутри полукругом располагались пять крытых загонов, каждый из которых вмещал в себя около десяти животных в довольно просторных вольерах. Так как это королевский питомник, в нем находились только «элитные» звери, а таких не слишком много. Прямо перед загонами находилась просторная площадка для выгула и тренировок, которая занимала львиную долю пространства. На противоположной стороне стояли административные здания для проживания инʼроков и управляющих, отгороженные дополнительным внутренним забором. Рядом длинной буквой «Г» расположился «завод» по созданию питомцев с резервуарами, лабораториями и хранилищами. Над питомником круглые сутки мерцало магическое поле, не позволяющее крылатым итанам покидать территорию, если вдруг у них произойдет какой-то сдвиг в мозгах — слишком уж сложными были подчиняющие контуры, так что, как и всякая сложная система, они иногда сбоили. Для проживания мне отвели небольшую каморку на первом этаже, состоящую из четырех стен, спального матраса и небольшого окна. Не густо, конечно, но если мне предстоит целыми днями возиться с животными, к вечеру, уже будет плевать, где и на чем спать. После ознакомления с территорией, Диан рассказал мне распорядок дня и правила проживания. Вставать полагалось засветло, и сразу после завтрака путь лежал в загоны, где я должна была следить не только за чистотой помещений, но и за благополучием животных: почистить, расчесать, накормить, передать дрессировщикам и после тренировки загнать обратно. За день все загоны вместе с его обитателями должны были быть вычищены и вылизаны. Кроме меня, этой работой занимались еще один раб, который прибыл совсем недавно вместо двух сожранных ранее инʼроков — бедолаги не смогли справиться с разгоряченными после интенсивной тренировки зверями, и те, почуяв слабину, буквально разорвали людей на кусочки. После дневной работы полагался ужин и два часа свободного времени, затем сон, и все сначала. На мой вопрос про обед Диан только фыркнул: «Может, тебе еще перерывы на отдых каждый день давать?». Сдержав рвущееся с языка: «Не помешало бы», я покорно поплелась переодеваться в рабочую одежду и изучать работу магии подчинения, чтобы контролировать айнов. Оказалось, процесс достаточно прост — короткие команды в определенной тональности, и звери вынуждены подчиниться. Освоив этот нехитрый прием, о котором из-за стресса забыли погибшие инʼроки, я начала вливаться в жизнь питомника. С утра и до вечера я мыла, скребла, скоблила и чесала. К счастью, за время горной жизни тело избавилось от городской изнеженности, и физические нагрузки не стали стрессом, оставляя под вечер только легкое гудение в мышцах, которое к утру благополучно проходило. К процессу чистки и ухода за животными я поначалу подходила с осторожностью — звери правителя, действительно, обладали сложным характером и большей свободой по сравнению с обычными айнами. Однако они быстро привыкли ко мне и перестали раздраженно скалиться и рычать, учуяв незнакомого человека. Так что очень скоро на смену настороженности пришло восхищение — как можно устоять и не потискать крылатого волка, если у него такая густая и мягкая шерсть, а перья на крыльях так восхитительно переливаются на солнце? Первый раз, когда я не удержалась и провела рукой по мягкой холке, симуран (2) отпрыгнул в сторону, встопорщил усы и удивленно наморщил нос. Я с трудом подавила смех и медленно протянула руку, позволяя ее обнюхать. Зверь подошел ближе, осторожно ткнулся теплым носом в ладонь и, после короткого размышления, подставил лобастую голову, подталкивая к тому, чтобы я еще раз его погладила. Ласково перебирая шерсть и теребя волчьи уши, я на мгновение оглянулась и обнаружила, что все айны из соседних вольеров приникли к перегородкам, пристально наблюдая за процессом тисканья. Не знаю, каким образом, но между собой звери быстро разнесли весть о том, что, когда гладят — это здорово, и, когда я вошла в соседний загон, меня уже встречали выжидающими взглядами и подставленными ушами-шеями-животами. После этого в распорядок дня в обязательном порядке включилось время для обниманий, почесываний и поглаживаний, и это время пролетало с удовольствием. Инʼрок Тай, который вместе со мной следил за питомником, боялся айнов до дрожи в коленках, и те платили ему презрением и рычанием. Поэтому, когда парень увидел, что я нашла общий язык со своенравными питомцами Сэля, заботу о них он полностью скинул на меня, а сам занимался исключительно уборкой загонов в то время, когда они пустовали. Я же с удовольствием дарила ласку и внимание каждому итану или клайну — забитые и озлобленные жесткими тренировками и постоянными наказаниями за неподчинение, они тянулись ко мне, как беспризорные дети, которых впервые приласкали. Более того, благодаря драконьему зрению, я видела, как под влиянием моих теплых эмоций — любви, восхищения — подчиняющие контуры, которые опутывали зверей мудреной сетью, слабели и провисали. Однако я ни на минуту не забывала о свой цели: сбежать из Кинэйла. Да, мне нравилось возиться с айнами, но это не означало, что я готова прожить так всю жизнь, в статусе бесправного раба. Поэтому я искала возможности для побега, изучала систему безопасности и присматривалась к людям. Помимо меня и Тая, отвечавших за порядок в загонах, в питомнике постоянно находилось еще около 10 человек: кимʼрок Диан — главный смотритель, его помощник, альтʼрок Риш, два зельевара, которые следили за развитием существ в лаборатории, повара, отвечающие за пропитание как людей, так и животных, а также несколько рабов, которые обслуживали магов и Диана с Ришем. Маги-программисты, отвечавшие за кодирование животных, приходили редко и только для обработки новых айнов, или по просьбе Диана, чтобы «подтянуть настройки» отдельных экземпляров. Сначала я надеялась, что с побегом мне поможет кто-нибудь из рабов, но, понаблюдав за инами, поняла, что надеяться на их помощь не стоит — привыкшие к устоявшейся кастовой системе, они даже не помышляли о том, что может быть по-другому. Более того, жители королевского питомника отличались еще и подлой натурой, в чем я убедилась довольно скоро. Через две недели после начала работы в питомнике, я забрела в кухню в поисках идей, как выбраться на свободу. Там вовсю кипела работа: два повара варили-жарили-рубили-резали, перебрасываясь короткими фразами. Понаблюдав некоторое время за процессом готовки, я озадачилась тем, откуда поступают продукты — может быть, удастся каким-то образом проскочить наружу во время доставки продовольствия? С этим вопросом я подошла к одному из поваров, объяснив интерес тем, что ни разу не видела в питомнике чужих людей, но ведь должны же быть какие-то контакты с внешним миром? Инʼрок подозрительно на меня взглянул, но ответил, что поставки контролирует Риш, раз в месяц встречая у центральных ворот несколько телег с продовольствием. А вечером того же дня, когда я возилась с угольно-черной химерой, расчесывая кисточку на хвосте и почесывая подставленный живот, меня нашел Диан. Некоторое время понаблюдав за нашей идиллией, он подал знак, чтобы я вышла из вольера. Недоумевая, что могло понадобиться смотрителю, я послушно подошла к нему, вопросительно склонив голову. Кимʼрок смерил меня нечитаемым взглядом и, наконец, прервал молчание: — Считаешь, что самая умная? — зловеще прошипел он. — Прошу прощения? — я непонимающе округлила глаза, лихорадочно соображая, с чего вдруг Диан взбесился. Неужели меня сдал повар? Буквально через секунду я получила подтверждение догадки. — Думаешь, тебе удастся сбежать отсюда? Спешу тебя огорчить, скрыться вместе с продуктовым обозом не удастся — они не заходят внутрь, разгружаясь за территорией. А теперь я буду лично следить, чтобы ты даже близко к воротам не подошла в это время. — Вот же сссволочь! — разозлился Люциан, тоже поняв, кому я обязана этой неприятной беседой. Диан, тем временем, надвигался на меня грозовой тучей, вещая о том, чтобы я думать забыла о побеге, и что все бесполезно. — А чтобы лучше дошло — наказана! Как только он произнес последний слог, ошейник, который я научилась не замечать, вдруг сжался, передавливая шею, а тело пронзил разряд тока, затем еще один, и еще… Моментально ослепнув от боли, я упала на колени, безуспешно хватая ртом воздух и слыша нарастающий рев в ушах. Мышцы выкручивали судороги, а легкие горели от недостатка кислорода. Я никогда не умела терпеть боль, и если бы не пережатое спазмом горло, то кричала бы и молила, наплевав на гордость. Но я могла только хрипеть и надеяться на скорый обморок. Когда сознание почти угасло, все внезапно закончилось. Сквозь собственный затихающий хрип я вдруг поняла, что рев — вовсе не результат наказания: это бесновался Люциан, которому вторили все звери в загоне. Они бились о стены вольеров, рычали, шипели, хлопали крыльями и ревели, яростно пытаясь добраться до Диана, который застыл на месте, ошарашено глядя на тянущиеся к нему когти, клювы и клыки. — Я убью его! Убью! — рычал дракон, и я почувствовала… — Нет, Люций! Разворачивайся, слышишь? Не смей сюда лететь! Люциан! Но он не слышал — разъяренный до невменяемого состояния, дракон жаждал крови того, кто посмел пытать его сэй. Мои мысленные вопли он просто игнорировал, поглощенный одной целью: разорвать, убить! Диан развернулся и стремительно покинул загон, оставляя меня наедине со взбесившимися зверями. Я скорчилась, пытаясь найти силы, чтобы встать, и умоляя Люциана остановиться. Перед глазами вставали образы того, что видит дракон: вот лес сменяется равниной, Кинэйл все ближе и ближе. Вот показались первые здания, и из горла вырывается струя пламени, оплавляя крыши домов и сжигая в пламени всех, кто не успел убраться с пути смертоносного зверя. Дворец стремительно приближается, издевательски посверкивая изумрудно-золотыми крышами. Еще немного, и он сможет добраться до тех, кто причинил боль сэй! Еще немного… В воздух взвиваются кольца магии — трииды бросились на защиту эльмʼрока, стремясь остановить угрозу на подлете. Ослепленный яростью, Люций только отмахивался от жалящих уколов заклинаний, не замечая, как вокруг него сплетается совсем другой узор — тонкий, почти незаметный, все сильнее затягивающийся обманчиво мягкими петлями. — Люциан, нет! Это ловушка! — отчаянно закричала я, поняв, что происходит. Дракон на мгновение заколебался, но было уже поздно — контур замкнулся. Голова взорвалась болью, заставляя взреветь и слепо забить крыльями в воздухе. Чужая воля пыталась сломить сопротивление, подчинить, но Люций не собирался так просто сдаваться. В попытках скинуть заклятие он метался в воздухе, словно потерявший управление реактивный самолет: крутился, падал вниз и снова взлетал, разрушил несколько попавших под крыло башен сейдʼроков, и взмахом хвоста снес крыши двух высоток. Однако дракон проиграл: сознание, не выдержав давления, покинуло его, и огромное тело рухнуло вниз, погребая под собой нескольких зевак и круша стены еще пары домов. — ЛЮЦИЙ!!! — я отчаянно скребла ногтями по полу, глотая слезы и кусая до крови губы, чувствуя, как с головой захлестывает отчаяние. Я не чувствовала дракона — впервые за семь лет там, где всегда ощущалось его присутствие, царила гулкая пустота. Это было страшно, словно вырвали кусок меня, оставляя зияющую дыру, которую нечем заполнить. Плеча осторожно коснулась мягкая лапа: одна из моих любимиц, Хими, грациозная пантера со змеиной чешуей вместо шерсти и гибким скорпионьим хвостом, умудрилась открыть вольер и сейчас смотрела на меня грустным, понимающим взглядом. С помощью Хими мне удалось встать, и до тех пор, пока не перестали подгибаться колени, она неподвижно стояла, позволяя вернуть равновесие. Шатаясь, словно пьяная, я завела пантеру обратно в вольер и, закрыв замок, вывалилась на улицу. Перед глазами то прояснялось, то снова темнело, по телу пробегали мелкие спазмы. Каким-то чудом я добралась до своей каморки, и рухнула на матрас, как подкошенная, в изнеможении закрывая глаза. В голове зажеванной пластинкой крутилось: «ЛюцийЛюций…», а в груди поселилась тупая боль, которая не давала нормально дышать. Не знаю, сколько прошло времени, но в себя я пришла от хлесткой пощечины — надо мной возвышался Риш, помощник чертова-главного смотрителя. — Немедленно вставай! — зашипел альтʼрок. — Наказание не избавляет тебя от работы! Мне уже было плевать на все, и я плюнула прямо в маячащее лицо. Мужчина отшатнулся, ошарашено вытирая лицо, а затем… — Видимо, мало тебя Диан проучил. Наказана! И снова пришла боль. Только на этот раз не было никого, кто мог бы отвлечь разозленного альта. Сердце пропустило удар, потом еще один — я поняла, что скоро все кончится, потому что второй раз такой нагрузки организм не выдержит. Что ж… так даже лучше — все равно без Люция мне не жить. На меня ватным одеялом навалились апатия и равнодушие, даже боль отошла на второй план. Реальность уплывала, а тело уже почти не билось в судорогах, как в первый раз, только подергивались руки и ноги, прошиваемые током. Угасающим сознанием я уловила звук открывшейся двери и с трудом повернула голову, улавливая кусок разговора. — Риш? Что… здесь? — кажется, в мою каморку наведался еще и Диан, если зрение меня не подводит. — Эта… в меня! Получает… На мгновение я вдруг увидела все очень четко: Риша, со злорадно ухмылкой наблюдающего за наказанием, главного смотрителя, который переводил взгляд со своего помощника на меня. А еще я увидела, как в следующую секунду глаза Диана удивленно расширились, и он кинулся ко мне, яростно ругаясь: — Придурок! Она же сейчас сдохнет, эльмʼрок… А потом мое сердце остановилось.

***

Где-то назойливо жужжала муха. Это мерзкое крылатое создание не замолкало ни на секунду, мешая вернуться обратно в успокаивающую тьму и вызывая глухое раздражение — даже на том свете найдется тварь, которая все испортит. Потом вернулась боль. Болело все: кости, мышцы, ногти, и даже кончики волос ныли от нестерпимого зуда. «Какого хера?» — хотела спросить я, но вместо этого получился невнятный хрип. Жужжание прекратилось, и через секунду кто-то осторожно приподнял мне голову и поднес к губам чашку с водой. Ощутив на пересохших и растрескавшихся губах божественную прохладу, я жадно припала к источнику этого райского наслаждения и чуть не захлебнулась. Неведомый благодетель поддержал меня, пока я откашливалась, и, когда перед глазами немного прояснилось, я смогла разглядеть этого доброго человека. — Тай? — Ага. С возвращением. Выглядишь так, будто продержалась двенадцать раундов против каменного блока. — Ну, спасибо, — я попыталась кинуть в нахала подушкой, но сил не хватило. — Что произошло? — А что ты помнишь? — вопросом на вопрос ответил инʼрок. — Помню Риша, чтоб его грифоны без вазелина драли. Потом Диан. Потом… все. Тай кивнул и, усевшись на край матраса, рассказал о том, что происходило в мое отсутствие. Как я и предполагала, сердце не выдержало второго наказания за такой короткий срок и остановилось как раз в тот момент, когда Диан, глядя на мои синеющие губы, заподозрил неладное. Смотритель, страшно ругаясь, начал мероприятия по реанимации, отослав Риша за помощью. Пока тот нашел лекаря и привел в комнату, Диану пришлось дважды запускать мое сердце, которое отказывалось долго работать, снова останавливаясь после пары ударов. На третий раз вмешался маг, который неотлучно возился со мной несколько дней, пытаясь устранить последствия «воспитательных мер». Каким-то чудом информация не дошла до эльмʼрока, так что Риш отделался строгим выговором за «порчу важного имущества» и все время, пока лекарь занимался лечением, помощник смотрителя провел в загонах, пытаясь выполнять мою работу и едва не лишившись головы: айны как будто знали о том, что случилось, и отказывались подчиняться, проявляя невиданную доселе агрессию. Пришлось вызывать программиста, чтобы тот укрепил контуры подчинения, так что животные могли только злобно сверлить альтʼрока взглядом и яростно скрести землю. Услышав это, я удовлетворенно улыбнулась, прекрасно зная, как могут нервировать десятки глаз, направленных на тебя и явно жаждущих крови. Закончив рассказ, Тай поднялся. — Что ж, я, пожалуй, пойду — загоны не вымыты, звери не чищены, а я еще ни разу за сегодня не видел, как обрычали Риша. Не думаю, что тебе дадут долго отлеживаться, раз ты уже очнулась, так что набирайся сил, пока есть возможность. — Спасибо, Тай, — поблагодарила я инʼрока, откидываясь на подушки. После того, как дверь тихо захлопнулась, я закрыла глаза и прислушалась к себе в отчаянной надежде. — Люциан? Люций, ты меня слышишь? Спустя мучительно долгое время, когда в сердце змеей вполз холод, расползаясь по телу отчаянием и болью, в ответ раздался слабый и прерывистый отголосок теплой радости, и я позволила себе выдохнуть, словно разом скинула с плеч неподъемный груз, который давил к земле и мешал нормально дышать. Дракон жив, а значит, мы выберемся отсюда. — Мы обязательно справимся. Только подожди немного, ладно? Тай оказался прав насчет отдыха — через час ко мне заявился Диан, придирчиво оглядел помятую, бледную физиономию и решил, что я достаточно належалась, так что пора возвращаться к своим обязанностям. Перед уходом смотритель на мгновение остановился на пороге: — Надеюсь, ты усвоила урок, и мне не придется повторно прибегать к жестким мерам. Я чуть прикрыла веки, скрывая вспыхнувшую в глаза злость. — Я все поняла, кимʼрок Диан, — о да, я прекрасно поняла, кто и чего здесь стоит. Второй ошибки я не совершу. Вернувшись к альтам, я поразилась увиденному: бедные животные были настолько опутаны магией, что без приказа даже к еде не притрагивались, опасаясь ощутить на шее подчиняющую удавку. В ужасе от этой картины, я рискнула обратиться к магам-программистам, чтобы они хоть немного ослабили до предела затянутые контуры. Выслушав мои аргументы и понаблюдав пару дней за поведением зверей, которые с моим возвращением перестали излучать скрытую агрессию по отношению к каждому случайному прохожему, маги согласились на послабление. Несколько дней я провела, почти не покидая загоны, вниманием и лаской приводя питомцев в чувства и наблюдая, как расплетаются и слабнут плетения подчиняющей магии. Это навело меня на мысль о том, как можно покинуть это проклятое место. Но для того, чтобы план обрел окончательные черты, понадобилось еще некоторое время, за которое я выяснила, как именно работает система безопасности питомника. На всех воротах внешней ограды располагались небольшие панели, которые открывались прикосновением руки главного смотрителя и его помощника по аналогии с отпечатками пальцев, только здесь эти панели были настроены на слепок энергии, принадлежащей конкретным людям. Так что первым вопросом стало получение кусочка Диана или Риша так, чтобы сохранилась их персональная энергетика, и этот кусочек можно было бы приложить к панелям. И так, чтобы меня за этим делом не поймали. Шанс представился совершенно случайно. Во время уборки я обнаружила в стене одного из загонов трещину почти под самой крышей — небольшая, но в случае дождя, который защитный купол спокойно пропускал, вода могла бы затечь внутрь. Так что я решила самостоятельно заделать глиной щель, пока Тай занимался соседним загоном. Привычными движениями набрав и размесив глину, я разделила всю массу на две части: одну оставила про запас, положив на тумбу у входа, а вторую пустила в дело. Стоя на стремянке и тщательно замазывая прохудившийся участок, я не заметила, как открылась дверь, и в загон вошел главный смотритель. Он на мгновение замер, рассматривая живописную композицию, и машинально оперся о тумбочку, угодив прямо в глину, которая еще не успела высохнуть и плотно обхватила его ладонь. Диан, сдавленно выругавшись, затряс рукой, и только тогда до меня дошло, что я не одна. Пока я спускалась вниз, кимʼрок отцепил глиняную перчатку, швырнув ее мне под ноги. — В следующий раз, если обнаружишь повреждения, разыщи Риша и сообщи ему, ясно? — раздраженно проворчал Диан и вышел. Я недоуменно посмотрела на закрывшуюся дверь, пытаясь понять, что это только что было, а затем автоматически нагнулась и подняла брошенную глину. Опустив взгляд, я замерла, не смея поверить в удачу — на мягкой поверхности отчетливо выделялся отпечаток ладони главного смотрителя. Осталось только сделать дубликат и заставить Диана к нему прикоснуться. Да уж, фигня вопрос! Но… за все это время поговорить с Люцианом так и не удалось — что-то глушило нашу связь, позволяя лишь обмениваться ощущениями. И ощущения Люция мне не нравились: судя по периодическим вспышкам боли и злости, подчинить дракона пытались не только магией, но и силовыми методами. Почувствовав это в первый раз, я пришла в ярость, заражая ею айнов. Только появление Тая с вопросом: «Что у тебя здесь твориться?» — помогло взять себя в руки, посылая дракону волну любви и поддержки, и костеря на чем свет стоит этот чертов мир, чертова Сэля и чертовых магов. Я не имела права пасовать перед трудностями, ведь каждый день промедления стоил Люциану слишком дорого. Заполучив след ладони Диана, я осторожно высушила глину, чтобы она не растрескалась, пробралась на кухню в отсутствие поваров (не дай бог, опять сдадут, гады ползучие) и стащила оттуда порошок желатина — может, это называлось по-другому, но свойства были аналогичными. Разведя его с горячей воде, я получила смесь, которую еще несколько раз нагревала и растапливала до тех пор, пока из нее не вышел весь воздух. После этого я осторожно залила раствор в глиняный отпечаток и поместила его в холодный подвал. Через день желатин затвердел до состояния тонкой резины, и, осторожно отделив его от глины, я получила готовую ладонь главного смотрителя, на которой четко прослеживались все папиллярные рисунки. Осталась последняя задача — наложить на этот слепок энергетику Диана так, чтобы не намешать туда еще и своей. Для этого в работе я использовала тонкие перчатки, которые служили барьером от попадания частиц моей кожи на отпечаток ладони. Заглянув в лабораторию к зельеварам за консультацией по поводу здоровья одного из айнов, которому повредили крыло на тренировке, я умыкнула флакон с сильнодействующим снотворным, которое хранилось для тех случаев, когда животных нельзя усыплять магией, и приходится прибегать к помощи зелий. За время пребывания в питомнике я выяснила, что еду для смотрителя и его помощника готовят отдельно и доставляют сразу в личные покои. Дело было за малым — дождаться, когда все будет готово, и подлить снотворное в блюда. Вот только как заставить поваров в нужный момент покинуть кухню? Идея, как и всегда, пришла неожиданно, когда я в одно утро обнаружила, что одного из них нет на месте. Тай доложил, что тот проходит какую-то проверку и вернется не раньше, чем через два дня. Вот он, шанс! Подгадав время, когда должен был быть готов ужин для Диана и Риша, я направилась в кухню, сжимая в кармане заветный флакончик. Повар выглядел уставшим и взмыленным, крутясь весь день, как заведенный, стремясь успеть сделать все, что обычно делалось вдвоем. Внимательно осмотрев от входа помещение, я заприметила два серебряных подноса с несколькими блюдами — то, что нужно. Встав спиной к тумбе и сложив за спиной руки, я окликнула инʼрока: — Есть минутка? Тот обернулся ко мне. — Что хотела? Только быстро, — устало спросил он, утирая пот со лба. Мои руки, тем временем, осторожно откупорили бутылочку со снотворным. — Мне нужен сбор для желудка — один из клайнов решил закусить щеткой для копыт, и эта щетка ему сильно испортила настроение. Далеко не всегда за лекарствами для айнов я обращалась к магам: иногда простые травяные настои справлялись так же успешно, как и магия, так что на кухне всегда хранилось множество сухих заготовок для заваривания. Повар кивнул и нырнул в один из шкафчиков, роясь в поисках нужной баночки. Я одним слитным движением развернулась, вылила снотворное в кубки на каждом из подносов и для верности добавила несколько капель в основные блюда. Когда инʼрок обернулся, я стояла с самым невинным видом, спрятав пустой пузырек в рукав. Теперь оставалось только ждать: Диан с Ришем всегда ужинали довольно поздно, когда все слуги расходились по своим комнатам. Дождавшись глубокой ночи, я тихонько встала, надела перчатки и направилась к зданию, в котором жил смотритель с помощником, стараясь держаться вдоль густой тени стен. Хорошо изучив за время подготовки обстановку, мне удалось прокрасться на верхние этажи, не поднимая шума. Обычно на ночь комнаты управляющих запирались изнутри, но я надеялась, что снотворное подействовало достаточно быстро, и они не успели закрыть двери. Мои надежды оправдались. Осторожно нажав на ручку ближайшей двери, я прислушалась, прежде чем зайти в комнату — изнутри раздавалось только едва слышное дыхание. Это оказалась комната Диана, а ее владелец лежал на полу у рабочего стола, где его и настиг сон. Видимо, сонное тело сползло со стула, а благодаря зелью ковер оказался вполне подходящим матрасом. Подкравшись к смотрителю, я взяла его за руку и приложила к заготовленной копии, прижав ладонь так, чтобы она практически вросла в желатин. Посидев так минуту, решила, что хватит, и так же незаметно вышла из комнаты, держа свой «ключ» так, чтобы ненароком не коснуться его открытым участком кожи. Стараясь не радоваться раньше времени, я вернулась к загонам и один за другим открыла все вольеры, выпуская айнов на свободу. Они настороженно оглядывались, непривычные к ночным прогулкам, пытаясь понять, в чем подвох. Распахнув двери последнего загона, я повернулась к животным, которые следовали за мной след в след. В том, что питомцы эльмʼрока разумны, я убедилась давно, так что теперь надеялась на их хорошее ко мне отношение. — Слушайте, — тихо начала я, — мне нужно спасти одного глупого дракона, но одной у меня ничего не получится. Мне очень нужна ваша помощь. Я понимаю, что это рискованно, но… пожалуйста? — я умоляюще заглянула в глаза каждому зверю, которых достаточно хорошо видела в темноте. Несколько секунд ничего не происходило, а потом вперед выступила Хими, пригибаясь так, чтобы я могла залезть на ее спину. Один за другим итаны и клайны делали шаг вперед. Почти пятьдесят сильных гордых зверей стояли передо мной, готовые помочь той, кто дарил им свою любовь и тепло. — Спасибо! — тихо выдохнула я, позволяя теплому облаку благодарности окутать свою маленькую армию. Мы добрались до ближайших ворот, и я достала трясущимися руками заготовленный ключ. Вот он, момент истины — если ничего не получится, меня запытают до смерти. Желатиновая ладонь легла на панель и… вспыхнули голубые символы, подтверждая идентификацию, а ворота тихо щелкнули, распахивая створки. Получилось! Неслышной темной тучей мы выскользнули наружу, направляясь к краю островной цитадели. В голове вдруг мелькнула мысль: «А как будут спускаться клайны, у них ведь нет крыльев?». Вопрос этот решился легко: животные огромными прыжками неслись практически по вертикальным скалам, так что мне оставалось только зажмуриться и держаться за Хими, чтобы не слететь по дороге. Пока мы спускались, я успела увидеть тело Люциана, который лежал там же, где и упал после атаки триид, опутанный магической сетью от головы до кончика хвоста. При виде прекрасного дракона, который не может даже крылом шевельнуть, в груди поднялась злость. — Держись, мы скоро будем, — послала я волну предвкушения Люцию, чувствуя в ответ радостное удивление.

***

Первому эльмʼроку не спалось — мысли роились в голове, мешая расслабиться и забыться. Скоро пойдет вторая неделя, как трииды бились над подчинением дракона: в ход шли магия, физическое воздействие, уговоры и угрозы, но все безрезультатно. Упрямая тварь теряла сознание, рычала и рвалась на свободу, ни на йоту не смирив свою ярость. Более того, к нему уже приходили Второй и Шестой сейды с вопросом о перемещении дракона куда-нибудь подальше, потому что они не могли заняться восстановлением разрушенных башен. Проворочавшись в постели два часа, Сэль поднялся и, одевшись, покинул дворец, отвязывая грифона, который дремал у парадного входа во дворец. Оседлав зверя, эльмʼрок спустился вниз, туда, где маги даже ночью плели свои сети, пытаясь покорить гордого зверя. Встав чуть в стороне, правитель задумчиво наблюдал за работой, размышляя, не привлечь ли к делу шантаж жизнью той человечки, что сейчас прислуживала в питомнике. Внезапно внимание привлекло какое-то движение. Сэль вгляделся в темную зелень горы, пытаясь понять, что отвлекло его, как вдруг с неба посыпались клыки и когти, а из тьмы трав и деревьев вынырнули десятки теней, кинувшись в атаку на магов. Отшатнувшись в сторону, Первый эльмʼрок ошарашено наблюдал, как айны — его айны! — напали на триид, наплевав на магию, с помощью которой те пытались перехватить подчиняющие контуры. Более того, насколько Сэль видел, эти контуры были искорежены, разорваны и ослаблены, так что в течение двух минут все было кончено: маги беспомощно лежали, распятые на земле, и не смели пошевелиться под угрожающе оскаленными клыками. Правитель попятился, надеясь ускользнуть, но спина наткнулась на что-то твердое, и, когда он осторожно завел руку назад, это «что-то» зарычало, опрокидывая мужчину на землю. Перед лицом появилась морда пантеры, а, переведя взгляд выше, Сэль увидел… — Ты! Всадница спрыгнула на землю и ласково потрепала зверя за ушами: — Хими, присмотри, чтобы наш трофей не сбежал? Кошка обнажила в улыбке острые зубы, нагибаясь к самому лицу эльмʼрока и обдавая того жарким дыханием. Девчонка кинулась к дракону, который при ее приближении завозился, пытаясь скинуть магическую сеть. Лейла — так, кажется, ее зовут — коснулась сияющих плетений, попытавшись разорвать их. Естественно, у нее ничего не вышло. Тогда она вернулась к пантере, наклоняясь над правителем. — Выбирай: один из твоих магов снимает сеть, или Хими тебя сожрет, начиная с ног. Обещаю, ощущения будут непередаваемые — ее зубы могут дробить кости. — Не посмеешь! — прошипел Сэль, уверенный в том, что наглая девчонка блефует. — Как хочешь, — пожала плечами Лейла. — Хими, приятного аппетита. Пантера уже раскрыла пасть, и эльмʼрок готов был позорно заверещать от ужаса, когда со стороны одного из магов раздалось: — Остановись! Я сниму заклинание. Лейла остановила кошку легким прикосновением руки и развернулась к говорившему: — Сделаешь глупость, и твой правитель труп, ясно? Триид выразил согласие, и симуран, стоявший у него на груди, отошел в сторону, позволяя подняться с земли, но держась достаточно близко для того, чтобы снова напасть, если понадобится. Маг размял пальцы и принялся расплетать контур. Как только последний узел был распущен, дракон с громким ревом поднялся во весь рост, распахивая крылья, вспарывая когтями мостовую. Лейла облегченно выдохнула, а потом твердым шагом направилась к Сэлю, вздергивая его на ноги, разворачивая лицом к магам, как щит, и пятясь в сторону Люциана. — Ты идешь со мной. Во избежание, так сказать. — Что?! — возмутился эльмʼрок, попытавшись вырваться из рук и мешая двигаться, но шею вдруг лизнула холодная сталь, и он замер. — Не испытывай мое нетерпение и шевели ногами, — прошипела девушка, дергая оцепеневшее тело на себя. Трииды были настороже, мгновенно сформировав заготовки заклятий, которые пульсировали на кончиках пальцев. Сэль, оценив перспективы, отрывисто выкрикнул: — Не атаковать! Не смейте нападать! Так, пятясь, парочка, тесно связанная ножом у горла, взошла на спину Люциана. Оглянувшись на айнов, Лейла свистнула, и звери сорвались с места, устремляясь вслед за драконом по воздуху и земле. Еще через минуту о том, что произошло, напоминали только руины зданий, да растерянные маги, нервно переминающиеся с ноги на ногу. Полет на драконе, как оказалось, сильно отличается от полетов на итанах. Огромные, мощные крылья активно взрезали воздух, так что приходилось практически прижиматься к чешуйчатой спине, чтобы не снесло завихрениями ветра. На крылатых айнах были уздечки — на драконе держаться можно было только за пластины, покрывающие лопатки. Сопротивляться и ерзать Сэль перестал уже через минуту, справедливо сомневаясь в том, что его будут ловить, если он свалиться в полете. Через некоторое время, немного освоившись, эльмʼрок невольно оценил открывающиеся виды — он никогда не залетал так высоко, поэтому жадно впитывал новые впечатления. Они летели почти день без перерыва, и все это время по воздуху и по земле тенью следовали айны, сбежавшие вместе с этой… Лейлой из питомника. Сэль хотел было снова разозлиться на девчонку, осмелившуюся украсть его питомцев, но честно признался себе, что, помимо злости, испытывает восхищение. Это ведь надо суметь расплести контуры на животных, додуматься привлечь их в качестве помощников, и обладать невероятной наглостью для того, чтобы взять в заложники Первого эльмʼрока. Наконец дракон пошел на снижение, приземляясь в глубине Вечного леса, который раскинулся между Кинэйлом и Эридэ широкой полосой, простираясь дальше на восток. Приземлившись, Сэля бесцеремонно спихнули на землю, так что он поспешно отошел в сторону, сопровождаемый внимательным взглядом Хими. «Бдит, зараза», — вспыхнула в голове досадливая мысль. Лейла, тем временем, тоже спрыгнула с драконьей спины и прижалась лицом к морде Люциана, обняв его за шею, насколько позволял обхват рук. Одного взгляда хватило, чтобы понять — это не просто объятия. Эльмʼрок готов был поклясться, что они каким-то образом общались, обмениваясь эмоциями и мыслями. Человек и дракон в этот момент выглядели единым целом, ведя безмолвный диалог глаза в глаза и излучая радость встречи, любовь и тепло — незнакомые и пугающие ощущения. Сэль не сразу понял, что странное чувство, поселившееся в животе, это банальная человеческая зависть. Ему, правителю, высшему существу, свободному от низменных животных инстинктов, было отчаянно, до зубовного скрежета завидно видеть такое единение душ, такую сильную привязанность. Вдоволь наобнимавшись, девушка отцепилась от дракона и повернулась к эльмʼроку. — Сними с меня ошейник. — И почему же я должен это сделать? — поинтересовался правитель, надменно приподнимая бровь и стараясь вернуть себе невозмутимость. Люциан в одно мгновение оказался рядом, опрокинул его на землю, сдавливая лапами и прорезая одежду на груди. — Весомый аргумент, — признал Сэль, скосив глаза на внушительные когти в опасной близости от своего горла. Встав на ноги, мужчина отряхнул одежду и поманил пальцем Лейлу. Осторожно прикоснувшись к ошейнику, он прикрыл глаза, направляя в него свою энергию и отдавая приказ. Широкая полоса под пальцами на мгновение раскалилась, заставив девушку сдавленно вскрикнуть, а в следующую секунду Сэль уже летел до ближайшего дерева, жестко впечатываясь в грубую кору. Дракон навис над ним, яростно оскалив зубы, но мгновенно остыл, услышав из-за спины голос: — Стой! Потеряв интерес к эльмʼроку, Люциан развернулся к своей человечке, которая держала в руках отвалившийся ошейник. — Можете не благодарить, — процедил Сэль, отдирая себя от дерева и подавляя кряхтение. — Даже не собиралась. Сам на меня эту гадость нацепил, сам и расхлебывай. А мы пойдем отсюда, да, Люций? Затем девушка обернулась к айнам: — Ну что, ребята, кто хочет со мной, а кто на вольные хлеба? Правитель опешил от такой наглости. — Ничего, что это мои животные? — Ничего, — невозмутимо отозвалась Лейла. — Не думаешь же ты, что я оставлю этих красавцев, чтобы их опять опутали так, что они дышать без приказа не смогут? Мне жаль ваш мир, в котором чувства воспринимаются как грязь. Ни дружбы, ни любви, ни сопереживания — это ненормально. Так же, как ненормально отказывать в этом тем, кто способен на привязанность. Эти животные могли бы стать самыми преданными соратниками и друзьями, но то, что вы с ними делаете и как относитесь… Если я могу спасти от такой жизни хотя бы некоторых, я сделаю это. Так что, кто со мной? — снова обратилась к айнам Лейла. Многие клайны и итаны обступили дракона, выражая готовность убраться подальше. Но некоторые решили остаться в привычном мире — они подходили к девушке, ласково прижимались, выражая свою благодарность, и растворялись в сумраке леса. Последней подошла Хими. Пантера встала на задние лапы, положив передние на плечи, и от души облизав лицо полюбившейся ей человечки. А потом… отошла в сторону. — Хими… Ты уверена, что хочешь остаться здесь? Зверь коротко рыкнул, согласно опуская голову. Лейла растеряно оглянулась на дракона, и тот намекающее присел, давая понять, что пора уходить. Девушка тряхнула головой, решительно запрыгивая Люциана. — Удачи, — обратилась она к пантере, тепло улыбаясь. Нескольких клайнов, не имевших крыльев, но пожелавших уйти, Люций осторожно взял в лапы, а некоторые забрались на дракона, распластавшись у него на спине. Процессия поднялась в воздух, набирая высоту, и Сэль задумчиво провожал их взглядом до тех пор, пока они просто не исчезли — словно и не было никогда странной драконьей всадницы, не боявшейся никого и ничего. Опустив голову, эльмʼрок столкнулся с умным взглядом пантеры, которая так и не ушла. Правитель сделал небольшой шаг вперед — зверь насторожился и встал, готовясь сорваться с места. Тогда мужчина заговорил: — Хороший клайн, хороший. Хими, да? Ты красивая, Хими. Так, успокаивая и себя и животное голосом, эльм подошел вплотную, протянул подрагивающую руку и мягко положил ее на холку. Ощущение яростной, дикой, непокорной мощи под пальцами приводило в восторг, и Сэль мягко провел по густой шерсти зверя. — Ну что, Хими, научишь меня, что это за дружба такая? Пантера легко боднула его головой и облизала ладонь, шумно фыркая теплым носом. Первый эльмʼрок Кинэйла Сэль радостно и светло рассмеялся.