Мирники

Лайл сидел в самолете и молился, чтобы успеть. Всего один звонок, — и мысли мгновенно разлетелись вместе с намерением забыть о сестре, как только он узнал в прерывистом, захлебывающемся голосе Лейлу. Он смутно помнил, как кричал в трубку: «Где ты? Не вздумай умирать! Просто скажи, где ты!» В ответ раздался только короткий хрип и драконий рык, многократно усиленный эхом. Судя по этому звуку, акустика в том месте была отличная, и в голове тут же всплыл котел Гималайской долины, окруженный горными стенами, которые вполне могли дать такое звучание. Да и куда еще она могла податься с драконом наперевес? Лайл собрался в рекордно короткие сроки. Позвонил на работу и наплел с три короба про внезапно умершую тетушку, побросал в рюкзак вещи, сухпаек, хирургические инструменты и лекарства, купил билет в один конец и уже по пути в аэропорт связался с Луисом, чтобы тот его не искал. Друг внимательно выслушал торопливую речь и пожелал удачи, велев звонить, если понадобится помощь. Не желая тратить время на сдачу и получение багажа, Лайл проскочил по зеленому коридору в самолет, благословив Бога, что никто не стал его досматривать. Уже знакомый маршрут из Катманду до Симикота пролетел в нервном напряжении и тревоге. Еще дома он несколько раз набирал номер, с которого звонила Лейла, но трубку никто не брал, отчего в голове роились мрачные предчувствия. Поэтому, едва ступив на землю в Симикоте, Лайл отправился искать Рама, чтобы тот помог ему добыть яка или мула для более быстрого передвижения по горам. Непалец радостно приветствовал его и с готовностью предоставил невысокого крепкого мула. На вопрос: «Куда ты идти?» — Лайл соврал, что прилетел на неделю-другую, чтобы насладиться горной природой. Кажется, Рам ему не поверил, но убеждать его не было времени, и Лайл тронулся в путь, провожаемый в спину удивленным взглядом. В ушах тикал метроном, отсчитывая утекающее, как песок, время, а мул продолжал двигаться вперед размеренным шагом, не реагируя на попытки ускорить его. Через несколько часов пути животное вдруг замерло и беспокойно заозиралось, принюхиваясь к чему-то. Лайл попробовал сдвинуть его с места, но проклятый мул уперся и не желал идти дальше, встревоженно перебирая копытами и раздувая ноздри. — Ну, что такое? Чего ты вдруг испугался? А потом стало понятно, чего: от верхушки горного пика отделилась крылатая тень, которая до этого сливалась со снегом, и вот уже перед ошеломленным Лайлом приземлился огромный хромовый дракон. Он сильно отличался от того зверя, который был с Лейлой. Люциан был похож на сияющий каролингский меч: длинный, широкий и массивный, лишенный вычурности и прекрасный в своей кажущейся простоте. Дракон, представший перед ним сейчас, был совсем другим. По сравнению с крупным Люцианом его тело было обманчиво тонким и хрупким, как лезвие скальпеля. От головы до спины спускался гребень с острыми шипами, который сложился, как крыло, когда дракон приземлился на тропу. Суставы узких, длинных крыльев оканчивались загнутыми когтями, как у летучих мышей, но гораздо внушительнее и опаснее. На вытянутой морде сияли бездонные сапфировые глаза, проникающие глубоко в душу, будто ледяное острие погружается в мягкую плоть. От кончика носа вверх, расширяясь, уходила широкая полоса более светлой костяной брони, которая служила своеобразным шлемом. Из центра лба выступали небольшие рожки: самый маленький находился на уровне глаз, сразу за ним располагался еще один побольше, а выше уходили назад два массивных изогнутых рога. Лайл замер, как кролик перед удавом — восхищение смешалось в причудливый коктейль с опасением быть сожранным, заставив растеряно хлопать глазами, с трудом удерживая напуганного мула. Длинная шея изогнулась, и дракон заглянул в лицо человека, обдавая теплым воздухом и пробуя его запах языком. А уже через мгновение когтистая лапа осторожно сжала хрупкое тело. Один взмах крыльев, взметнувшийся ветер, — и Лайл беспомощно наблюдал, как земля стремительно уходит из-под ног все дальше и дальше. По соседству верещал мул, зажатый в таких же тисках, но дракон, казалось, не обращал на это никакого внимания, целенаправленно двигаясь вглубь гор и стараясь не подниматься слишком высоко. Очень быстро Лайл понял, что они направляются в уже знакомую долину и успокоился. Видимо, это его почетный кортеж, высланный, чтобы сократить время: путь, на который у человека уходило несколько дней, для обладателя крыльев занимал всего пару часов. Откуда только он взялся, если в последний раз у Лейлы был только один ящер? Наверное, они слетаются на его сестру, как мухи на мед. Наконец, внизу показались знакомое кольцо горных вершин, под защитой которых в низине устроился райский островок. Стремительное, почти отвесное пике, и Лайла осторожно опустили на землю так, что он лишь покачнулся, восстанавливая равновесие. Мулу повезло меньше: раздраженный воплями, дракон практически отшвырнул его в сторону, и бедное животное упало на бок, некоторое время беспомощно перебирая ногами. Впрочем, Лайл моментально забыл про мула, сдавленно охнув при виде открывшейся картины. Люциан лежал, обернувшись большим шипастым котом вокруг тонкой фигурки. При виде Лейлы — окровавленной, изломанной — внутренности покрылись морозной коркой. Она не должна быть такой. Его сестра была уверенная, красивая, сильная. Совсем не похожа на этот кусок мяса, который распластался сейчас в плотном кольце золотого дракона. Ну и что, что он хотел забыть о ней? Забывать легко, когда Лейла где-то далеко, и ты уверен, что она жива. Ну, или хорошо убедил себя в этом. А при виде растерзанного тела в груди заворочались боль и жгучее желание убить тех, кто посмел сделать такое с его сестрой. Оцепенение осыпалось сухими листьями, когда тело чуть вздрогнуло, а из горла вырвался едва слышный хрип. Лайл кинулся к сестре, на ходу сбрасывая со спины рюкзак. При близком рассмотрении все оказалось скверно: выбитые суставы еще куда ни шло — можно вправить на место, — но вот рваная, грязная рана на животе, засевший в плече короткий болт и запекшаяся на виске кровь наводили на самые мрачные мысли. — Ей нужно в больницу, — категорично заявил Лайл. В ответ Люциан оскалил зубы, сворачиваясь плотнее, а второй дракон ткнул хвостом в рюкзак, из которого хирург успел извлечь коробку с инструментами. — Идиоты, я не могу оперировать в таких условиях! Нужно оборудование, нужно куча лекарств — я же взял только предметы первой необходимости! Крылатые ящерицы были неумолимы. Ощетинившиеся, настороженные, готовые защищать человечку от… от кого? От ее же брата? Абсурдность и ужас ситуации накрыли с головой, вырывая из горла нервный смешок. Они не позволят забрать ее. А даже если и позволили бы, не факт, что Лейла сможет дотянуть до нормальной больницы. За это время она потеряла много крови; могло начаться заражение, и неизвестно, сколько времени понадобиться, чтобы хоть кто-то добрался до этого богом забытого места. Он — единственный врач на много километров вокруг, и чертовы драконы почему-то абсолютно уверены, что его достаточно для того, чтобы помочь. Что ж… Жизнь к такому не готовила, но это вызов, который нельзя не принять. Не смотря на то, что в голове беспрерывно верещал красный маячок «пиздец-пиздец-пиздец», руки принялись за работу. — Мне нужна горячая вода, — коротко бросил Лайл и тут же осекся, понимая, что он не в операционной, а рядом нет медсестры, которая подавала бы все необходимое. Но дракон, который принес его сюда, уже направлялся к ручью, зацепив хвостом котелок, а Люциан осторожно развернулся, давая больший доступ. В первую очередь Лайл срезал остатки кофты и попытался определить, с чего лучше начать. Осторожно ощупывание головы показало, к большому облегчению, что череп цел, а кровь натекла из ссадины, которая угрозы жизни не несла. К тому времени, как он закончил первый осмотр, вернулся серебристый дракон. Короткий выдох, и вода в котелке мгновенно нагрелась, выбрасывая облако пара. Лайл зашел в дом и вернулся оттуда с куском брезента, который расстелил на земле. Бережно переложил сестру с голой земли на ткань и принялся смывать кровь и грязь, шипя сквозь зубы и иногда дуя на мгновенно покрасневшую кожу рук. Болт пока остался на месте — он служил, пусть и слабым, но все же тромбом, сдерживающим кровь. Лайл занялся раной на животе: натянул перчатки, облил их спиртом, захваченным с собой в качестве обеззараживающего средства, вколол антибиотики, и принялся за работу, периодически проверяя пульс вручную — за неимением кардиометра. К счастью, удар прошелся по касательной: мягкие ткани были сильно повреждены, но вот внутренние органы задело не слишком глубоко, за что Лайл поблагодарил Бога, — справиться с обширными разрывами желудка и почек в таких условиях было бы нереально. Спустя несколько часов кропотливой работы живот перестал напоминать кусок растерзанного фарша, а бинты плотными лентами обняли тело. Следующим на очереди было плечо. Лайл снова порадовался, что это оказался арбалетный болт с конусообразным наконечником, а не стрела — вырезать зазубренное острие из тела он был морально не готов. После внимательного осмотра раны из груди вырвался удивленный выдох: — Какие Боги хранят тебя, везучая сволочь? Чужеродный предмет проник в плоть точно между ключицей и плечевой костью, воткнулся самым кончиком в лопатку, но не пробил ее, несмотря на тяжелый металлический наконечник, который обладал достаточной ударной силой. Вымытые и еще раз ошпаренные в кипятке и спирте инструменты мгновенно обагрились кровью, как только болт покинул тело. И вновь за работу: выскоблить, стянуть, сшить, утереть пот с лица, повести занемевшими плечами, стянуть… Вскоре плечо так же, как и живот, скрылось под слоем бинтов. После столь серьезных повреждений вправить выбитые суставы и зафиксировать их показалось делом одной минуты. В итоге Лейла напоминала мумию на начальном этапе пеленания: свободными от бинтов остались только грудь, правое плечо, левая рука от локтя и правая нога. Сам же Лайл был покрыт тонкой кровавой коркой, которая начала подсыхать и неприятно стягивать кожу. Вода в ручье мгновенно окрасилась алым, когда он, в попытке смыть с себя кровь и чужую боль, с головой окунулся в обжигающий холод горного источника. Зубы тут же свело, а кожа посинела и покрылась роем кусачих, как блохи, мурашек. Зато после такой встряски липкий страх, тонкой паутиной облепивший тело, немного отступил. У берега уже поджидало теплое шерстяное одеяло, в которое Лайл завернулся, оставив снаружи только нос и пятки. Сухая сменная одежда приятно окутала тело мягкостью и чистотой. С помощью дракона Лейлу осторожно переместили в дом — лежать на голой земле, пусть и летом, не самое здоровое занятие, особенно для раненого человека. Перестелив постель и разместив сестру на кровати, Лайл проконтролировал, чтобы заново не открылось кровотечение, и извлек из рюкзака вещи первой необходимости: на прикроватной тумбочке разместились перевязочные материалы, лекарства и шприцы. Осознание того пиздеца, в который он вляпался, настигло, когда Лайл сворачивал в комок сброшенную у ручья окровавленную одежду. Вернулся страх, внезапно ослабли колени, так что пришлось сесть прямо на землю. Как отреагирует организм Лейлы на ранения и операцию в антисанитарных условиях? Что будет, если заражение все же произошло, и насколько хватит антибиотиков, чтобы это заражение купировать? А если потеря крови оказалась критичной, и сестра умрет? А если выживет, то за ней нужен постоянный уход, и он застрял тут минимум на месяц. Никто не даст столько времени на работе: его наверняка уволят или будут искать — и лучше, чтобы не нашли, потому что он не сможет адекватно объяснить, какого черта здесь происходит. Из грустных размышлений, плавно перерастающих в истерический мандраж, вырвал толчок — серебряный дракон большой шипастой кошкой ткнулся в ладонь, будто выпрашивая ласку. Лайл рассеяно провел рукой по гладкой чешуе, заглянул в умные сапфировые глаза и выдохнул. — Будем решать проблемы по мере поступления, верно? Зверь согласно обдал его теплым воздухом, вызывая кривоватую, но все же улыбку на бледном лице. Хорошо. Крылатому созданию совсем не нравился запах отчаяния, которым был пропитан воздух, и он решил, что стоит напомнить человечку о том, что тот не один, и у него есть помощники. По крайней мере, один точно есть, — вряд ли золотой отойдет от своей человечки в ближайшее время, иначе ее сознание, удерживаемое в драконьем разуме, вернется в тело, а это тело разбито и поломано. Поэтому лучше ей пока не приходить в себя. Лайл со вздохом поднялся на ноги, собираясь с мыслями. Сначала надо запастись провизией, еще раз проверить, на сколько хватит запасов медикаментов, дать знать о себе Луису и переделать еще множество дел. Совершенно нет времени жалеть себя. Первым делом он провел полную ревизию всего, что было в доме. Естественно, никакой еды здесь не было уже много лет. Единственным, что удалось найти, стали глиняные баночки со ссохшимися до состояния булыжников специями, баночку с таким же закаменевшим медом, да несколько тесаков и инструментов для свежевания туш. Пройдя ураганом по остальным шкафам, более-менее полезными были признаны несколько полотен гобелена, брезента, льна и хлопка; небольшой чемоданчик с нераспечатанными бинтами, давно просроченными таблетками и какими-то порошками; с десяток неиспользованных зубных щеток; несколько тарелок и пару кастрюль, а также кремень, кресало и кожаный кошель со звенящими и шуршащими рупиями. Не так уж плохо, но этого недостаточно. Проверив состояние Лейлы и убедившись, что она по-прежнему без сознания, Лайл решился на короткий визит в Симикот. Серебряный дракон тут же оказался рядом, вызвавшись доставить до цели. В этот раз зверь не хватал его, как груз, а присел на лапы, опустил крыло и хвостом указал на собственную спину. Лайл немного помялся, но все же воспользовался предложением — путешествовать, как мешок с мукой, ему не понравилось. Ощущать под собой сильные, бугристые мышцы, бурлящую мощь сказочного животного, прикасаться ладонями к твердой блестящей чешуе оказалось странно. Странно, но приятно и как будто правильно. Заодно дракон прихватил мула, который все время до этого держался в отдалении от хищников и набивал брюхо, заедая стресс. Вновь оказавшись в когтистых лапах, несчастное животное повисло унылой тряпочкой, даже не пытаясь вырваться. Сразу после взлета выяснилось неожиданное преимущество полетов в качестве груза — не нужно держаться самому. Ветер, скользящий вдоль гибкого драконьего тела и завихрения, создаваемые взмахами крыльев, норовили сдуть всадника прочь, так что пришлось полностью распластаться на спине, вжимаясь пальцами в пластины на лопатках. Полет занял не больше часа, но сведенным судорогой пальцам казалось, что прошло гораздо больше времени. Наконец, дракон спустился на землю, ссаживая человека и выпуская из лап мула. Оставшийся до Симикота путь занял еще час, а на въезде в селение навстречу попался Рам, который удивленно вытаращился при виде Лайла. Ну да, вид, наверное, был еще тот: уставший, осунувшийся, взгляд расфокусирован, как у пьяницы. — Что с тобой? — Устал. Ночь не спал, силы кончились, — почти правда не означает откровенную ложь. — Мне надо позвонить. Тут сеть ловит? — Связь есть. Пойдем, покажу. Непалец провел Лайла почти до центра Симикота и остановился на небольшом пятачке у одного из магазинов. Место находилось на возвышении, а прямо из крыши здания торчала невысокая потрепанного вида антенна связи. Судя по виду, она верой и правдой отслужила свой срок в большом городе, а потом ее списали сюда доживать свои дни. — Здесь. Иногда сеть пропадает, но дальше ее совсем нет. — Спасибо, Рам. Всего через три гудка раздалось встревоженное: — Ну как? — Плохо, но не смертельно. Надеюсь. Лу… — мысли не хотели собираться в кучу, просыпаясь песком сквозь пальцы. — Я здесь застрял минимум на месяц, не меньше. И понятия не имею, что говорить в больнице. Я не хочу терять работу, но… — Так, стоп, — прервал Луис. — По порядку. Что с Лейлой? — Пробито плечо, рваная рана на животе, задеты органы, множество вывихов и ушибов, скорее всего сотрясение, но вряд ли тяжелое, точно сказать не могу. Все, что можно было сделать в этих диких условиях, я сделал, но если началось заражение… Остается только молиться, чтобы хватило лекарств. В этом богом забытом месте счастье найти нормальные бинты. — А в больницу? — Меня не пустили ее питомцы. — Питомцы? — даже не видя лица собеседника, Лайл был уверен, что у друга отвалилась челюсть. — Ага, она где-то второго крылатика откопала. Кр-ррр-расавец… В трубке на мгновение повисла странная тишина. — Луис? — Да. Да, я здесь, — показалось, или голос прозвучал немного сдавленно? — Ладно, слушай. С твоей больницей попробую разобраться. Я через несколько рук знаком с директором, думаю, получится утрясти это дело. Если нет… Впрочем, не уверен, что тебя это так уж будет волновать… — Лу, ты о чем? — странные намеки друга напрягли, заставляя заворочаться в груди встревоженно сопящего ежа. — Не обращай внимания, это все ерунда. С больницей решим. За твоей квартирой я присмотрю, машина уже в гараже. Что еще… Если нужно, я могу организовать переправку лекарств до Катманду, но тебе придется самостоятельно забирать оттуда посылку. Симикот — та еще дыра, туда никто специально не полетит. Лайл задумался, нервно пиная булыжник, оказавшийся под ногами. Гул множества мыслей, беспокойства и растерянности мешал сосредоточиться. — Я… сейчас не хочу надолго оставлять Лейлу. Может быть, все обойдется, так что пока ничего передавать не надо. Спасибо Луис, я с тобой никогда в жизни не расплачусь. — Заткнись, Лайл, пока я не обиделся. Для этого и нужны друзья, верно? Все, отключайся, а то разоришься. Денег на телефон я тебе заброшу, так что не вздумай надолго пропасть. — Лу… — Не раскисай, тебе сейчас нужно быть сильным. — Ты прав. Тогда до связи и спасибо. После разговора с Луисом в голове немного прояснилось, исчезла раздражающая беспомощность, от которой опускались руки, не понимая, за что хвататься в первую очередь. В больнице, окруженный коллегами и современным оборудованием, зная, что после работы можно прийти домой и упасть в мягкую кровать, Лайл действовал четко и хладнокровно. Здесь же… Не имея под рукой толком ничего, полагаясь лишь на собственное чутье и провидение, которое до сих пор хранило его сестру… Он терялся, не понимая, чего ждать и что будет в следующую минуту. Лу помог прийти в чувство, взвалив на свои плечи все, что касалось той, до-драконовской жизни, так что ему осталось лишь сосредоточиться на том, чтобы поднять на ноги Лейлу и не загнуться самому. А для этого нужно пойти по магазинам. Точнее, по тому, что их заменяет в этом… месте. — Рам? Мне надо кое-что купить, поможешь? Смуглый мужчина по-птичьи склонил голову набок, прищурившись. — Это Лейла, да? Она жива? — Рам… — Лайл растерялся, не понимая, что ответить. С одной стороны, нельзя выдать тайну сестры, с другой… С другой стороны, этот человек когда-то помогал Лейле, а сейчас и ему помог, так что хотя бы часть правды он заслужил. — Рам, я не могу рассказать всего. Лейла жива, но болеет, а я ее лечу. Потом, наверное, она снова уйдет далеко в горы, где она жила это время, — вдохновение пришло неожиданно. Не знаешь, что врать? Ври как можно ближе к правде. — О! Неужели она жить в Канг Ринпоче? (1) Тогда я понимаю. Далеко — она не могла приходить. Она сильная, раз смогла дойти туда. Гора не любит плохих — злых и глупых гора съедает. Я помогу, пойдем. От столь внезапного перехода Лайл слегка обалдел, но послушно направился следом. Совместными усилиями прихваченная из дома корзина оказалась быстро наполнена вяленым мясом, хлебными лепешками, картофелем и овощами, чистыми тряпками. Часть провианта непалец предоставил сам, не взяв за это ни рупии и вещая про то, что «делаешь хорошо — тебе тоже будет хорошо». Так что мул был навьючен, как верблюд, тем, что «жизненно необходимо» и «может не понадобиться, но на всякий случай надо взять». Рам с пониманием отнесся к тому, что нынешнее убежище Лейлы брат хочет сохранить в тайне, и только попросил иногда давать знать, все ли в порядке. Серебряный дракон встретил Лайла спустя два часа обратного пути. Учуяв зверя, мул обреченно вздохнул, предчувствуя очередной неизбежный полет, и с укором взглянул на человека. Но вместо того, чтобы проникнуться скорбью маленького несчастного копытного, глупый человек восторженно таращился на хищника, который спланировал перед ними. Дракон терпеливо дождался, пока его оседлают, ухватил мула и взлетел. Второй полет в качестве всадника, а не добычи, прошел немногим лучше первого: скорость, которую развил ящер, была гораздо выше, так что Лайла буквально вдавило в чешуйчатую спину; кожа, судя по ощущениям, покрылась тонким слоем льда, а пальцы немилосердно скользили. И как Лейла могла так спокойно держаться на своем монстре? Вскоре внизу показалась долина, и дракон пошел на снижение. Люциан встретил их приветственным взмахом хвоста, с любопытством глядя на то, как брат его сэй пытается заставить работать закоченевшее тело. Проблему решил сам серебряный: обвил хвостом человека и ссадил его на землю, выразительно фыркнув. — И нечего на меня пыхтеть. Я, знаешь ли, не приучен вне самолетов летать, — отмахнулся Лайл, оттаскивая корзину поближе к дому, когда его вдруг настигла мысль. — Кстати! Как мне тебя называть? Люциана я знаю, а ты? Дракон настолько по-человечески закатил глаза, что Лайлу на мгновение стало не по себе. Насколько же разумны эти звери? Почему-то раньше он не задумывался над тем, что ящеры, очевидно, обладают гораздо более развитым интеллектом по сравнению с животными. То есть, он, конечно, заметил при знакомстве, что Люциан умен, но ему в голову не приходило, насколько умны драконы. А вот сейчас пришло, и стало не по себе. Не привык он, что нечто, имеющее вид, отличный от человеческого, ничем не уступает людям по уровню развития. Впрочем… Сейчас так даже лучше: в одиночку справиться со всем, что свалилось на плечи, было бы трудно. — Я буду звать тебя Хром, — решил парень. Новоименованный Хром медленно склонил голову, пристально вглядываясь в человека, так что у Лайла создалось впечатление, будто он упустил что-то очень важное, но вот что — непонятно. От размышлений отвлек Люциан — дракон сунул нос в корзину и облизнулся, учуяв мясо. — Э, нет, это не для тебя. Хочешь есть — лети охотиться. С этими словами Лайл скрылся в доме. Прежде, чем обживаться на новом месте, стоило провести генеральную уборку. Простояв много лет без хозяина, комната покрылась слоем пыли, шкафы и полки украшала паутина, а на чердаке кто-то шебуршал. Лайл засучил рукава, соорудил что-то вроде ширмы для Лейлы, чтобы к ней не летела пыль, и принялся за дело. Часть мебели пришлось передвинуть в дальний конец дома, чтобы иметь постоянный доступ к больной, не загромождать пространство и обеспечить нормальную циркуляцию воздуха. Пыль и паутина были безжалостно уничтожены, весь сор оказался за порогом, а влажная тряпка вернула жизнь потускневшей от одиночества мебели. Посуда, котлы, баночки для хранения и ящики были начисто вымыты. Все испорченное и неподдающееся восстановлению выброшено в мусорный мешок, а освободившееся место заняли вещи, привезенные с собой и приобретенные в Симикоте. С чердака было выселено семейство мелких грызунов, которые нашли в доме убежище от хищников и отказывались покидать облюбованное жилище до тех пор, пока в дело не пошла тяжелая артиллерия в виде дымящегося пучка соломы, заброшенного в логово оккупантов. После того, как в доме заблестело все, что могло блестеть, Лайл с помощью драконов развел костер и занялся ужином. Сам он перекусил мясом и лепешкой, а для Лейлы сварил бульон из кролика, которого притащил Хром. Несмотря на то, что до этого разделывать животных ему не приходилось, тушка была оприходована довольно быстро — навыки хирурга оказались весьма кстати, так что большая часть мяса оказалась пригодна в пищу. Лайл остудил варево и в течение часа по капле вливал в сестру, осторожно массируя горло, чтобы спровоцировать глотательный рефлекс. Только после этого он позволил себе выдохнуть и еще раз вяло удивиться тому, во что превратилась жизнь. Он спит на полу в Гималаях рядом с раненой сестрой, о которой узнал всего пару лет назад и ради которой рискует любимой работой, а за стенами дома караулят два дракона. Черт знает что. На этой мысли Лайл провалился в темный, тревожный сон, вздрагивая от шорохов и шелеста, пронизывающих ночной воздух. Ему снилось что-то тревожно-мутное, будто он куда-то бежит, бежит со всех ног. Куда и зачем он не знает, знает только, что не успевает — катастрофически, отчаянно не успевает, и это знание убивает его. А потом в голове раздался голос: «Проснись!» — и он с хрипом вынырнул в реальность, спросонья запутавшись в спальном мешке и испуганно пытаясь понять, что же мешает ему двигаться. До затуманенного мозга с запозданием дошло, что хрип раздается откуда-то сбоку, и Лайл вскочил, кидаясь к постели. Лейла тяжело, с присвистом дышала, а по телу пробегали мелкие судороги. — Сэээйлииии… — сорвался с пересохших губ горестный стон. Кошмар. Не лихорадка или эпилептический приступ, а всего лишь кошмар. На лоб легла влажная тряпка, остужая разгоряченную кожу, а рука сама собой ласково зарылась в разметавшиеся, спутанные волосы. — Шшшш, тише, все хорошо. Это просто сон, слышишь? Все хорошо, успокойся, тише. Постепенно лицо спящей разгладилось, напряжение и боль исчезли из измученного тела. Лайл продолжал что-то успокаивающе шептать, поглаживая сестру так, как в детстве его гладила мама. За стеной дома Люциан удовлетворенно зажмурился, — после этого человечек уже не сможет сказать, что ненавидит Лейлу. А там, глядишь, и дух приключений проснется. Не зря же брат с сестрой так похожи, пусть они и считают по-другому. Последующие несколько дней слились для Лайла в один сплошной поток хлопот: перевязать раны, обтереть безвольное тело влажной тканью, осторожно промять мышцы, чтобы не было пролежней, позавтракать самому и влить бульон в пациентку, проветрить дом от запаха крови и пота, впуская свежий горный воздух, постирать и прокипятить бинты, пообедать… А на четвертый день Лейла пришла в себя. Лайл как раз задумчиво прикидывал, что из всунутых Рамом специй можно употреблять, не рискуя получить ожог пищевода, когда тишину нарушил негромкий голос: — Желтое не бери, остальное можно есть. Чуть затуманенные серо-золотистые глаза смотрели настороженно, но без враждебности. Лейла обвела комнату взглядом, хмыкнула при виде перестановки и шевельнулась, пытаясь сесть, но тут же сдавленно застонала от боли: — Ох… такое чувство, будто по мне стадо кентавров пробежало. — Нет, к счастью, иначе мне пришлось бы собирать мозаику из твоих костей, а в таких условиях это чревато последствиями, знаешь ли, — скрыть облегчение в голосе Лайл не смог, хотя честно попытался. — Что, поменял бы руки с ногами? — Это вряд ли, хотя… кто знает, — загадочно подвигав бровями, Лайл принялся за привычные действия: отбросил в сторону одеяло и попытался осторожно перевернуть сестру на здоровый бок, чтобы размять мышцы, но наткнулся на сопротивление. Лейла, немыслимо изогнувшись всем телом, потянулась за одеялом, пытаясь прикрыться, и зашипела: — Какого черта ты творишь? — Ты хочешь заработать себе пролежни до костей? Или мечтаешь об атрофии мышц? — Нет, но… Лайл склонил голову, с изумлением наблюдая странную картину: драконья всадница, которая прячет глаза и кутается в одеяло, будто викторианская девственница, отданная на растерзание старому графу-извращенцу. — Лейла, ты что… стесняешься? Меня? Я хирург! Я знаю в лицо твой желудок и шапочно знаком с печенью — в конце концов, это гораздо более интимные вещи. А ты стесняешься того, что я увижу твою задницу? Тем более, я уже лицезрел ее не один раз, пока ты тут валялась, и должен признать, она у тебя отлично выглядит для того, кто регулярно летает на драконах. Я-то ожидал увидеть идеально плоскую мозоль. — Ах ты, засранец! — вскинулась Лейла, выбросив вперед руку, но тут же растеряно сжала пальцы, будто что-то потеряла. — Все твои заточки я сложил на полку, — понятливо прокомментировал странный жест Лайл. — Честно говоря, ни разу не встречал человека, у которого метательный нож даже на внутренней стороне бедра. Боюсь поинтересоваться, не спрятана ли еще парочка в более труднодоступных местах? Лейла откинулась на кровать, расхохотавшись и периодически сдавленно охая от вспышек боли. Лайл мысленно потер руки. Эмоции пациентов сразу после возвращения в сознание зачастую становились доминирующими в их последующем душевном самочувствии, влияя на процесс выздоровления. За время работы он видел людей, которые жалели о том, что выжили — те, кто потерял семью в аварии или лишился конечности, став непригодным для той работы, которой раньше жил. Их депрессия и апатия растягивали реабилитационный срок на месяцы и даже годы, а сам процесс восстановления проходил гораздо хуже по сравнению с теми, кто жаждал вернуться к прежней жизни. После того, как первое напряжение спало, Лайл занялся привычными процедурами: сменить бинты, проверить состояние ран, перебинтовать заново. Когда повязки обнажили только начавшие заживать повреждения, Лейла присвистнула: — Вот это да. С чем тебе пришлось возиться? — Болт в плече, наконечник чудом не пробил лопатку, застрял сразу под ключицей. Рваная рана на животе. Задеты по касательной желудок и печень, множество вывихов и ушибов, гематома на голове. Ты чертов везунчик, Лейла! Если бы болт вошел немного под другим углом, если бы оружие, которым тебя ранили, вошло чуть глубже, мы бы с тобой не разговаривали, потому что в таких условиях я ничего не смог бы сделать, а твои ящерицы не позволили мне отправить тебя в больницу! Внимательно выслушав пылкую речь, Лейла на мгновение прикрыла глаза, прислушиваясь к себе, и задумчиво хмыкнула: — Тебя бы с эльфами свести. Высказавшись, Лайл немного остыл и на брошенную реплику отреагировал только вопросительным мычанием, продолжая заново бинтовать сестру. — В тебе течет энергия жизни. Скорее всего, у тебя почти не было неспасенных пациентов? — получив согласный кивок, Лейла продолжила. — Остроухие — истинные целители. Они используют эту энергию для лечения и могут стягивать раны вроде моих наложением рук. — Ты сейчас на что намекаешь? Я не собираюсь с тобой шляться черт знает где. — Расслабься, я и не предлагаю. Просто мысли вслух. — Ну-ну, — с сомнением отозвался на это заверение Лайл. — Не расскажешь, где ты умудрилась так подставиться? — А, это… Мы с Лютиком вляпались в гражданскую войну. Хотели по-быстрому убраться из этого паршивого мирка, но узнали, что одна из сторон использует в качестве оружия дракона. Не знаю, как эти сволочи смогли пленить его, но когда мы добрались до Сильвера, он был похож на тощего, заморенного волка, который гавкает и прыгает через кольцо. Жалкое зрелище. Естественно, мы не могли его оставить на растерзание. И естественно, чертовы людишки отказались решить дело миром, — воспоминания заставили судорожно стиснуть пальцы и скрипнуть зубами от злости. — И что вы сделали? — Сожгли этот городишко к дьяволу, а потом доломали то, что не захотело гореть, — на губах расцвела жесткая усмешка. — Посадив в клетку дикого зверя, нужно быть готовым к тому, что этот зверь однажды взбунтуется. Лайл пораженно отступил, растерянно глядя на сестру. Сожгли? Целый город? Но ведь… — Так ведь нельзя! В том городе, наверняка, были невиновные. — В том городе не было невиновных. Только гнусные, подлые крысы, которые в любой момент могут впиться в горло тому, с кем минуту назад шли одним строем, — с отвращением процедила Лейла. — Лейла, ты говоришь о людях! — Давай оставим эту тему, иначе поругаемся. А ругаться без стилетов мне неудобно. Лучше расскажи, когда ты успел Сильвера Хромом назвать? — Откуда знаешь? — Люций сказал. Ну? Лайл с сомнением покачал головой, но все же коротко рассказал о том, чем они с драконами занимались, пока Лейла была без сознания. Рассказал и о своем визите в Симикот. Упоминание Рама вызвало на лице сестры улыбку и вереницу вопросов о том, каким вырос человек, которого она запомнила совсем молодым юношей. Лейла оказалась благодарным слушателем. Настолько благодарным, что, сам того не заметив, Лайл выложил не только события последних дней, но также свои опасения по поводу работы и сожаление о собственном поведении во время знакомства. Лейла в ответ заверила, что она не злится — точнее, перестала злиться, — а с работой все будет хорошо. — Я не отниму у тебя много времени, не беспокойся. Через недельку мы покинем Землю, так что вряд ли тебя успеют уволить, — подмигнула она. — Какая неделя? — подскочил Лайл, возмущенно всплеснув руками. — С такими ранами тебе нужно месяц лежать, вставая только в туалет и обратно. А лучше даже туда не вставать! — Предлагаешь ссать в постель? — иронично поинтересовалась Лейла. — Предлагаю уважать труд врача и не пускать под откос время, что я с тобой возился! — прошипел в ответ Лайл, в ответ на что девушка примирительно подняла ладони: — Не бесись, младший братик. Когда я тебе звонила, то не рассчитывала, что ты примчишься меня спасать. И чтобы ты там обо мне ни думал, я благодарна, правда. Но нам нельзя долго находиться здесь — этот мир слишком слаб для двух драконов, так что чем раньше я уйду, тем лучше будет для всех. — Что значит «слаб»? С тяжелым вздохом Лейла коротко обрисовала то, о чем когда-то ей самой рассказал Люциан. Мир с исчезающим типом энергии, который люди называют «магией», еще мог вместить одного молодого дракона. Но справиться с двумя активными ядерными реакторами, которые влияли на истощенное энергетическое поле Земли, было невозможно. Уже сейчас Лейла видела возмущения и завихрения в окружающем пространстве. Если они застрянут надолго, эти завихрения начнут проявляться на физическом уровне в виде катаклизмов. Сначала мелких, но чем дольше драконы будут находиться на Земле, тем сильнее и разрушительнее будут эти катаклизмы. — Откуда ты все это знаешь? — Лайл разрывался между скепсисом и удивлением, не понимая, чему верить. Сестра замолчала, уставившись потухшим, горьким взглядом в прошлое, видимое только ей одной — туда, где полыхали пожары, горела вода и кипел воздух. — Одного дракона мне не удалось спасти. Когда он погиб, выброс энергии стер нестабильный мир с карты вселенной. Больше я не могу позволить никого потерять. Драконы слишком ценны, чтобы люди использовали их в своих играх. Лайл потрясенно замер, переваривая свалившуюся на него информацию. Это оказалось… неожиданно. Слишком неожиданно и странно. Он еще раз внимательно взглянул на сестру, на острый, какой-то звериный взгляд гетерохромных глаз, и вдруг подумал, что жизнь с драконом в течение нескольких десятков лет должна была наложить отпечаток на личность. Почему-то у Лайла создалось впечатление, что выбирая между жизнью человека и ящера, сестра явно выберет последнего. Впрочем… Это не его дело. Он поставит ее на ноги и вернется к прежней жизни, а Лейла пусть и дальше со своими змеюками возится. Лайл хотел свести общение к необходимому минимуму — он сам себе не признался бы в этом, но он боялся узнать ее лучше, боялся привязаться. Но Лейла разрушила планы легким движением руки. Несмотря на строгий постельный режим, сестра активно включилась в повседневные дела. Внимательно понаблюдав за тем, как брат расправлялся с добычей, которую приносили драконы, она одобрительно покивала и добавила пару замечаний, которые позволили аккуратнее снимать шкуру со зверя. На недоуменный вопрос: «Зачем тебе шкуры?» — Лейла пояснила, что не во всех мирах благоприятный климат, а кое-где вместо денег в ходу бартерная система и правильно выделанный мех может обеспечить ночлегом и ужином. Короткое пояснение превратилось в увлекательный рассказ о других мирах, забавных случаях и удивительных обитателях. В какой-то момент Лайл поймал себя на том, что слушает, открыв рот, и тут же поспешно захлопнул его, заработав насмешливый взгляд Хрома. Кроме того, Лейла дала несколько дельных советов по хранению продуктов, чтобы они дольше сохраняли свежесть и не портились, помогла разобраться с непривычными специями и подсказала несколько простых рецептов для того, чтобы разнообразить меню. Сейчас, когда между ними не клокотала взаимная ярость, оказалось, что у брата и сестры довольно много общих интересов и тем для обсуждений. Неспешные беседы на отвлеченные темы все чаще переходили на личный опыт: Лайл почти неприкрыто восхищался тем, как городскому человеку удалось наладить уютный быт в диких условиях; Лейла с интересом расспрашивала об учебе и работе хирурга. Постепенно невидимые нити родства, почти разорванные, натягивались все крепче, опутывая сердца уважением, заботой и осторожно взращивая привязанность. Драконы видели это и довольно перемигивались: как бы люди не сопротивлялись, но кровь не вода, и просто вычеркнуть друг друга из памяти уже не получится. Когда припасы хлеба и овощей подошли к концу, пришлось снова наведаться в Симикот с помощью Хрома. Третий полет прошел чуть лучше: то ли Лайл немного освоился, то ли Хром медленнее летел, но вместо привычного сосущего страха в груди будто зажглось маленькое солнышко. Оно разгоралось все сильнее и казалось, что когда оно заполнит собой тело, произойдет что-то очень важное, но… Полет быстро закончился, и пришлось возвращаться на землю. Рам был счастлив получить привет от Лейлы и на радостях нагрузил корзины продуктами из своего дома, не взяв ни рупии. На прощание он робко попросил узнать, не сможет ли она сама прийти в селение перед тем как «улететь в Канг Ринпоче». На этой фразе Лайл споткнулся на месте и постарался скрыть замешательство, вглядываясь в честные глаза непальца. Пообещав, что спросит, Лайл почти бегом покинул Симикот, параноидально вглядываясь в каждый куст и прислушиваясь — не хрустнет ли где ветка под чужой ногой. Взвинченный смутными подозрениями, по возвращении он громко и эмоционально выругался, — в кольце лап Люциана безмятежно грелась сестра, подставив солнцу бледное лицо. Разозленного брата она приветствовала лениво приоткрытым глазом, и на мгновение молодому врачу показалось, что он увидел узкий змеиный зрачок, хотя и знал, что биологически такое невозможно. В следующий момент серебристый хвост крепко обвил Лайла, опрокидывая на мягкую траву, и вокруг обвилось сильное, горячее тело. Попытки выбраться оказались безуспешными, а на ругань Лейла негромко рассмеялась и посоветовала расслабиться. — Посмотри, какая вокруг красота. Передохни немного, я уже не умираю. Еще немного поворчав и поняв, что выпускать его никто не собирается, Лайл смирился и улегся на Хрома, запрокидывая голову в небо. Только теперь нагнало осознание, что опасность для жизни сестры отступила, и Лайл понял, в каком напряжении находился все это время. Спокойное дыхание дракона, журчание ручья и негромкий шелест деревьев успокаивали и убаюкивали, так что вскоре Хром обнаружил, что человечек в его объятьях крепко спит. Лейла тихонько улыбнулась, глядя на сопящего брата, и откинулась обратно на Люциана, который негромко мурчал в ее голове какой-то древний, чуть рычащий напев, вгоняя в транс и заставляя утихнуть переживания. Раны все еще ныли, но за долгие годы странствий болевой порог существенно возрос, и она научилась терпеть боль — физическую и душевную. Сейчас, купаясь в спокойствии и вечной невозмутимости древних гор, даже застаревшие рубцы почти не зудели. Дракон тоже умиротворенно щурился, вдыхая свежий, чуть терпкий запах летних трав и снега. Им обоим давно нужен был отдых, передышка перед новым забегом в поисках дома, который, откровенно говоря, они уже не особо надеялись найти. Но по привычке продолжали идти вперед, не давая себе времени на сомнения. И пускай столь нужная передышка была вызвана ранением, они намеревались использовать выпавшую возможностью по полной. Во время очередного осмотра Лайла поджидал сюрприз: спустя всего три недели все повреждения выглядели так, будто с момента ранения прошло около двух месяцев. В ответ на невнятный вопросительный возглас, Лейла как бы между прочим сообщила, что ее организм отличается более быстрой регенерацией. — Не настолько быстрой, чтобы моментально заживлять переломы, и недостаточно мощной, чтобы прирастить оторванную голову. Так что не обольщайся, — добавила она при виде загоревшихся исследовательским интересом глаз брата. Наблюдая за тем, как Лейла осторожно разминает уставшее от долгой неподвижности тело под присмотром двух драконов, Лайл вдруг остро осознал, что — все. Его личная сказка подходит к концу, и вскоре он снова останется один. Никогда еще он не чувствовал себя настолько живым, как за эти недели. Так полно и сильно вдыхать воздух, смотреть на привычный мир новым взглядом, заново открывая его красоту, писать в голове картины других — удивительных и незнакомых — миров. Его переполняло ощущение, будто он — часть чего-то большого и удивительного, часть сложной и восхитительной вселенной. И мысль о возвращении к прежней жизни казалась… странной. Будто взамен божественного нектара ему предлагают подкрашенную воду из-под крана. «Что за глупые мысли», — встряхнулся Лайл. Ведь он сам решил, что когда сестра встанет на ноги, он вернется назад, к тому, что оставил в стремлении спасти, сберечь то чудо, воплощением которого стала Лейла. — Эй, — уйдя глубоко в противоречивые мысли, он и не заметил, как сестра оказалась вплотную перед ним, вглядываясь в лицо. — О чем ты так напряженно думаешь? Лайл тряхнул головой. — Прикидывал, сколько всего придется выслушать от главврача, когда вернусь. Она не скупится в выражениях, знаешь ли. Лейла еще несколько мгновений смотрела на него острым, понимающим взглядом. — Думаю, ты сможешь ее убедить, что покинул больницу по независящим от тебя причинам. Вопрос жизни и смерти, так сказать, — она приняла его ложь, позволив сомнениям остаться невысказанными. А еще через пару дней Лейла разбудила его на рассвете — растолкала, выгнала из теплого спальника, заставила натянуть одежду и потащила за собой. — Что? Куда? — Лайл сонно тер глаза, пытаясь понять, чего хочет эта безумная женщина. Перед домом топтались драконы, шумно втягивая хрустальный утренний воздух и нетерпеливо перебирая лапами. — Садись, — Лейла подтолкнула сонное тело к Хрому, а сама направилась к Люциану. — Что за черт? Ты еще не выздоровела до конца, какие полеты? Хочешь убиться — без меня, пожалуйста, не собираюсь никуда лететь. И вообще, возвращаюсь в постель. За спиной раздался утомленный вздох — так матери тяжело вздыхают, в двадцать пятый раз объясняя непоседливому чаду, почему нельзя засовывать пальцы в розетку. Гибкий хвост мгновенно обвился вокруг талии и оторвал упрямого человечка от земли, сажая на спину. — Да вы совсем ума лишились? Поставь меня на место! Рожденный ползать летать не хочет! — Заткнись, ради Бога. Со мной все в порядке, а если будешь шуметь — не покажу тебе то, что хотела. — Что именно? И учти, мне не нравится летать на ящерицах, — любопытство моментально пересилило возмущение от ранней побудки. — Увидишь, — усмехнулась Лейла. — Ох, ну конечно тебе не нравится. Ты же все неправильно делаешь! Тут же последовал короткий мастер-класс по правильному седланию драконов. Оказывается, сидеть нужно было не в середине спины, а выше — там, где начинается плечевой сустав крыла: так потоки воздуха от мощных взмахов оставались чуть позади. Для того чтобы встречный ветер не сдувал всадника со спины на большой скорости, следовало пригибаться, как на скачках жокеи припадают к шее лошади. Чтобы не цепляться заледеневшими пальцами за чешую, достаточно было тонких перчаток из мягкого нескользящего материала, которые облегали ладони, будто вторая кожа. После подробного инструктажа Лайл по-другому взглянул на идею полетов — сомнения все еще не исчезли, но сестра летает уже много лет и, наверное, лучше в этом разбирается. Так что он тяжело вздохнул, но натянул предложенные перчатки и вскарабкался на Хрома, стараясь следовать полученным указаниям. Лейла осмотрела получившуюся конструкцию и осталась довольна. Драконы слаженно взмахнули крыльями и взлетели, поднимаясь над долиной вверх. При взлете Лайл зажмурился, ожидая появления привычного гулкого страха и холода, но ничего этого не было. Руки крепко держали своего хозяина, ветер ерошил волосы, не пытаясь скинуть всадника с драконьей спины, а закрытая одежда защищала от утреннего холода. Через пять ударов сердца Лайл рискнул открыть глаза и чуть не разжал руки от неожиданности. Спящие вершины пробуждались под лучами восходящего солнца, стряхивая ночное оцепенение, и приветствовали новый день яркими снежными всполохами. Воздух звенел и искрился, наполненный утренней прохладой. В низинах еще лежали тени, но они постепенно съеживались и бледнели по мере того, как солнце все выше вставало из-за горизонта, озаряя величественные горы и зеленые долины теплым светом. Никогда в жизни Лайл не был в таком восторге от простого утра. Никогда в жизни он не мог предположить, что будет встречать рассвет на спине восхитительного, сказочно красивого создания, а рядом будет лететь его сестра. Драконам вскоре наскучил неспешный полет, и взмахи крыльями стали сильнее. — Держись! — задорно вскрикнула Лейла и рухнула вниз вместе с Люцианом. Через мгновение Хром также сложил крылья и ухнул следом, оставляя позади затихающий вопль. Началась утренняя гонка. Сначала Лайл просто кричал. Потом матерился. Потом в беспрерывном потоке ругательств проскочили первые «охренительно» и «как же круто, черт побери». А потом в животе заискрились пузырьки, поднимаясь вверх, невыносимо распирая грудь и вырываясь на свободу звонким смехом. Вскоре воздух разрывали звонкие голоса двух людей, которые задорно выкрикивали что-то невнятное, периодически срываясь на хохот. Прошлое, будущее, проблемы и тревоги — все исчезло, осталось внизу на земле, стертое ветром и безграничным ощущением свободы. В голове Лайла промелькнула первая за время полета мысль: «Это счастье». И вдруг следом за ней пришел ответ откуда-то извне: «Мало кто может понять радосссть полета. Тебе удалось — это хорошшшо». Лайл чуть не сорвался, когда понял, что таких мыслей в его голове быть не может. Шизофрения? — Я Хром, — обиженно отозвалась шизофрения. — Леееееееейлааааа! — от раздавшегося вопля где-то в горах сошла лавина. Встревоженная Лейла развернула драконов обратно, и уже через несколько минут они вернулись в долину. Лайл кубарем скатился на землю, отпрыгнул от Хрома подальше и метнулся к сестре. — Что случилось? Чего ты орал? — быстрый взгляд показал, что никаких очевидных причин для паники нет. — Я-я-я… Я слышал голоса в голове! — Не «голоса», а «голос» — всего один. — Вот, опять! — трагически воскликнул Лайл. — Так. Сейчас разберемся, — отрезала Лейла и замолчала, переводя взгляд с одного дракона на другого. Те в ответ зашевелились, щуря глаза и изгибая шеи. По мере того, как молчание затягивалось, глаза у нее становились все круглее и круглее, пока не приобрели сходство с совиными. — Вот это да, — наконец, выдохнула она. — Вы серьезно? Но ведь это… И снова замолчала. Теперь к Лайлу закрались сомнения не только в собственной адекватности, но и в наличии здравого ума у сестры. Но он проглотил рвущиеся с языка вопросы, терпеливо ожидая непонятно чего. Наконец, ожидание было вознаграждено. Драконы прекратили шебуршание и успокоились, а в глаза сестры вернулась осмысленность. — Интересная у нас картина получается, — протянула Лейла. — Садись, вещать буду. Пока я не закончу, не перебивать. Все вопросы потом. Лайл сел там, где стоял и принялся внимать, сдерживаясь, чтобы не вскочить с воплем: «Что за бред?!». Поближе узнав сестру, он понял: таким тоном она нести бред не будет. Только правду, какой бы невероятной она не казалась. Лейла объяснила, кто такие «сэй» и какие особенности накладывает эта связь, рассказала о ментальном слиянии и о том, что они с Люцианом — не просто дракон и человек. А еще она поведала, что голос в голове — не шизофрения. — Во время полета твое сознание открылось: исчезли блоки, установки и программы, наработанные за всю жизнь. Если говорить языком местных эзотериков, ты обрел просветление. И в этот момент между тобой и тем, кто был к тебе близок, образовалась новая, пока не очень понятная для меня связь. Хром говорит, что это не узы типа «сэй», это что-то другое. Вы не разделили на двоих воспоминания и опыт, но ваш разум оказался связан. — В смысле? Он что, мои мысли читать может? — не сдержался Лайл. — Я что сказала? Все вопросы потом! — рявкнула Лейла, но все же пояснила. — Нет, это скорее похоже на телефон. Когда ты напрямую обращаешься к Хрому — он тебя слышит. То же и в обратную сторону. Отвечая на незаданный вопрос — я понятия не имею, как так получилось, потому что до сегодняшнего дня мне были известны только два типа уз: сэй и эсса — брачная связь. Но у тебя явно ни то, ни другое. Вот теперь можешь спрашивать. — Почему я больше не слышу его? — вопрос вырвался сам собой. — Потому что я молчу, — шипящий голос раздался будто над самым ухом, и Лайл подпрыгнул от неожиданности. Лейла усмехнулась, глядя на эту реакцию. Будто она… знала, чем это вызвано. — Ты что… тоже его слышишь? — Да, слышу, — подтвердила девушка. — Почему? Твой сэй — Люциан, ты сама сказала. Как ты можешь слышать Хрома? — Ты еще не понял? Я в меньшей степени человек, чем ты. До нашего ухода с земли в моем организме оказалась драконья слюна. Сейчас помимо этого в моих жилах течет частичка драконьей крови. Все драконы способны мысленно общаться между собой: для них ментальный диалог так же естественен, как для нас разговор вслух. — А эта связь… ее можно разорвать? — осторожно поинтересовался Лайл и поежился, оказавшись под перекрестным огнем трех пар пристальных взглядов. — Я не знаю. Скорее всего, достаточно просто уйти в другой мир, чтобы ты перестал слышать Хрома. Но вот разорвет ли это связь, или она просто ослабнет… Лайл коротко кивнул и развернулся к дому. Ему нужно было подумать. Прежде чем закрылась дверь, он увидел, как Лейла прижалась ко лбу Хрома, ласково поглаживая его, и что-то негромко шептала. Весь день его никто не трогал. Люциан дремал на солнце, просыпаясь только чтобы помочь своей сэй с обедом и ужином. Хром куда-то улетел и не появлялся, а Лейла после обеда уселась рисовать до самого вечера. Перед тем, как отправиться спать, она осторожно прикоснулась к плечу брата, вырывая его из мыслей. — Завтра утром мы уйдем. — Что? Но… — К чему тянуть? Я уже почти в порядке. Еще неделя-другая, и от ран следа не останется. А находиться здесь дольше рискованно, — Лейла улеглась в кровать, старательно не замечая разлившегося в воздухе напряжения. Хром вернулся, когда луна взошла над долиной. Бесшумной тенью приземлился перед домом, взглянул на темное окно и принялся устраиваться на ночь. Залитый бледным светом, он казался призраком — серебряным эхом сказки, которая на мгновение озарила своим присутствием землю и вот-вот растворится без следа. Спустя почти час дверь негромко скрипнула, и на пороге дома появилась тонкая фигурка. Дракон приподнял голову, удивленно наблюдая за приближающимся человеком. Лайл нервно комкал в руках перчатки, одетый так же, как во время утренней прогулки. — Спишь? — тихий шепот разорвал ночную тишину. — Тебе не нужно говорить вслух, чтобы я тебя услышал, — раздался в голове мягкий голос. — Я…э… да, я понял. Я просто хотел спросить… попросить…  Лайл замялся, а потом выпалил:  — Не могли бы мы полетать немного? Пожалуйста… Хром удивленно приподнялся, разглядывая смущенного парня. — Сейчас ночь. Может быть, лучше подождать до утра? — Нет, — упрямо тряхнул головой человек. — Я хочу сейчас. Если ты не против. Дракон помолчал, посопел, а затем с тихим шорохом развернулся и расправил крылья. — С-сс-садись. И они взлетели. Внизу сквозь ночную тьму белели снега, освещаемые большой круглолицей луной. Ее ровный прохладный свет успокаивал растревоженное сердце, рассеивал рой беспокойных мыслей. Лайл погрузился в умиротворенное состояние, подставляя лицо ветру и луне. Сколько они так летали — неизвестно, но в какой-то момент дракон направился обратно к дому. — Хром? — Ты замерз. Пора возвращаться. Прежде чем спуститься, Лайл на мгновение прижался всем телом к дракону, впитывая в себя его великолепие, его магию, красоту и силу. — Спасибо, — прошелестел он прежде, чем закрыть за собой дверь в дом, и не увидел понимающего, грустного взгляда сапфировых глаз. Следующее утро началось с шумного фырканья за окном, которое разбудило уснувшего под утро Лайла. Из окна открывался вид на Лейлу, которая растирала тело после купания в ледяном ручье, а Люциан как раз и издавал то самое пыхтение: он выдыхал горячий воздух из горла, чтобы его сэй быстрее согрелась. Из дома пропали все тетради и немногочисленные пожитки, которые извлекла из сумки Лейла — видимо, они вернулись обратно. К тому времени, как Лайл переоделся и вышел на улицу, сестра надевала на запястье последний из четырех наручей, закрепляя под рукавом кинжалы. Взъерошенного, растерянного брата она встретила полностью собранной и готовой к отлету. — Лейла… — А, ты проснулся! Еще пара минут — Люций притащит парочку кроликов, — и мы отправимся. Лайл огляделся, разыскивая взглядом серебряного дракона. Хром обнаружился в тени, свернувшийся клубком. Глубокие, как океан, глаза встретились с серыми, затягивая в свою глубину, обещая, уговаривая… Дракон моргнул и отвел взгляд. Но странные эмоции остались, оседая в сердце тяжелым осадком и прорастая непонятной пока жаждой, странным томлением. — Хром? Дракон молчал. Через час вернулся Люциан, — он камнем упал вниз и положил на землю добычу: четыре небольшие мохнатые тушки. Лейла сноровисто и ловко распотрошила добычу, отдельно сложила шкурки, обтерла куски мяса, смазала каким-то жиром и обернула в пергаментную бумагу, уложив в отдельный карман рюкзака. Стерев кровь с рук, она поднялась на ноги, продевая руки в лямки, и повернулась к Лайлу. — Ну вот и все, — улыбка растягивает губы, но не затрагивает глаза. — Спасибо. Я… не ожидала, что ты рванешь ко мне, так что… спасибо. Ты очень помог. Постараюсь сделать все, чтобы больше не портить твою жизнь. — Лейла… — Лайл теряется, прерывая сам себя, кусает губы и хмурится. Сестра смотрит, вопросительно склонив голову. — Ты… Рам хотел тебя видеть. — А… Да, надо заглянуть к нему. Драконы слитной бело-золотой вспышкой расправили крылья. Лейла подошла ближе, коротко обняла брата, но оцепеневшее тело не отозвалось на объятия, только серо-голубые глаза, так похожие на ее собственные, смотрели жадно и тоскливо. — Пора, — Люциан осторожно прервал странный порыв позвать с собой, предложить… А что предложить? Скитания и постоянные опасности? Личное кладбище и кошмары в безлунные ночи? Нет, не стоит. Пора заканчивать. Встряхнув головой, Лейла развернулась и твердым шагом направилась к драконам, сочувственно коснувшись Хрома — тот непозволительно быстро проникся симпатией к ее брату. Когда она уже вскочила на спину Люция и тот взмахнул крыльями, готовясь взлететь, позади раздался какой-то задушенный вскрик. Лейла испуганно обернулась, в руке мгновенно оказался нож, готовый пронзить опасность, но ее не было. Был только Лайл, с перекошенным лицом протягивающий к ним руку. С искусанных губ сорвались слова, сдерживаемые так долго — с самой первой встречи: — Я хочу пойти с вами.