Не будите спящих драконов

Они решили на некоторое время залечь на дно, пока Северус не разберётся со странными открытиями сегодняшнего утра. В обычную субботу он был бы уже в Министерстве, разгребал бы текущие дела, ругался с Кингсли и аврорами… как Северус однажды пожаловался Люциусу, проблема с властью в том, что раз взвалив её на плечи, уже никуда от неё не денешься. Однако сегодня они решили воспользоваться слухами о болезни Северуса, которые гарантировали им относительное спокойствие на некоторое время, и остаться дома, чтобы спланировать свои дальнейшие действия. - Я вернусь на службу в понедельник утром, - сказал Снейп, и вид у него при этом был слегка виноватый. – Скажем, что это был необычный вирус. - Скажи, что это было переутомление, - отозвался Люциус, недовольно сжав губы. – В это уж точно все поверят. - Думаю, стоит начать с Тупика Прядильщиков, - продолжал размышлять Северус, проигнорировав замечание мужа. Он не хотел сейчас начинать извечный спор о том, что он слишком много работает, не считая всяких внеочередных вызовов на службу в неурочное время. Что ж поделаешь, такая уж у него должность! – Может быть, найдём что-нибудь в матушкиных сундуках. Я ни разу не заглядывал в них после её смерти, не думал обнаружить там что-то интересное. Потом ты мог бы опросить магов, которые её знали – проработать твои старые связи с чистокровными семьями. Не думаю, что магглы из Скорсби смогут рассказать мне много интересного, большинство из них уехало, когда закрыли мельницу. - Я бы хотел взглянуть на место, где ты родился, - парировал Люциус. – Ты всегда меняешь тему, когда я упоминаю Скорсби. Снейпу пришлось некоторое время пообщаться с некоторыми особо привязчивыми демонами из его прошлого, отчего в комнате повисла гнетущая тишина. Он не знал, чего стеснялся больше: своего скромного происхождения или самого факта, что его это ущемляет. Вроде бы, давно стоило успокоиться: в новом магическом сообществе, сформировавшемся после конца войны, его карьерой вполне можно было гордиться. Тем не менее, при любом воспоминании о детстве, прошедшем в мрачной атмосфере тяжёлого труда и унылого быта, перед глазами вставала картина роскошного Малфой-мэнора – и настроение сразу портилось… На сегодняшний день от особняка в долине Вилтшира остался только кратер, но от вида золочёной колыбельки Люциуса и списка его знаменитых чистокровных предков у Северуса всякий раз перехватывало дыхание. Лужайки, цветы, мебель, картины, белоснежные павлины, следовавшие за гостями во время летних приёмов в саду – всё было идеально, дорого и со вкусом, выработанным поколениями Малфоев за долгие века. Как, скажите, мог Северус без содрогания показывать выходцу из Малфой-мэнора маленькую кирпичную каморку, служившую домом его семье? В Мэноре, пожалуй, прихожая была такого размера, как весь их дом. Он так мечтал быть равным Люциусу, поддерживать гламурное очарование своего любовника, как благородного, но несчастного существа, живущего в благородной нищете, как когда-то семейство Уизли. Дела Уизли в последнее время пошли в гору, в их сельском доме было свободное место, свет и воздух, свежая еда и места для игр детям. Они ходили в слегка заношенных мантиях, которые служили не одному поколению их семьи, что всегда вызывало ухмылки представителей чистокровных семей и выходцев из Слизерина. Северус знал, каково это было – носить обноски с чужого плеча, чувствуя себя «человеком второго сорта», но, похоже, многочисленных представителей рыжеволосого семейства это нисколько не волновало. - Можно я поеду с тобой? – продолжал настаивать Люциус. - Не думаю, что это – хорошая идея, - сжал губы Северус. - Но почему? - … - Если ты думаешь, что я поеду в эту дыру сам, ты сильно ошибаешься, - идеальная дикция Люциуса становилась совершенно безукоризненной по мере того, как он постепенно терял терпение, ревниво заметил про себя Северус. Даже после многолетней работы над собой, он нередко замечал, как прорывается в его речь простонародный акцент, когда он устал или навеселе. По правде говоря, никому уже давно не было дела до его акцента, но он сам себе спуска не давал. Малфою же эта идеальность доставалась без труда, речь его стала почти манерно медлительной. – Мы вместе поедем в Тупик Прядильщиков, а затем – в Хогвартс. Это дело касается нас обоих. - Люциус, я очень благодарен тебе за поддержку, но… Северус вздохнул с облегчением, когда их неприятный разговор оказался прерван стуком о стекло – это прилетела сова из Норы. Люциус принял послание и открыл конверт, адресованный обоим магам. На карточке был детской рукой нарисован дракон, который беспрерывно икал, периодически выпуская облачка серого дыма, и вообще выглядел довольно грустно. Наконец дракон взял бутылочку с зельем, проглотил содержимое – и выдул здоровый сноп красного пламени. Ухмыльнувшись Люциусу и Северусу, он произнес «Поправляйтесь!» - Сделано со вкусом, - язвительно процедил Северус. - Особенно, с учётом нашего предполагаемого диагноза, - в тон ему ответил Люциус. На оборотной стороне карточки обнаружилось выведенное аккуратным почерком Нарциссы послание: Дорогие Люциус и Северус, Я не поверила своим ушам, когда узнала, что вы оба подхватили драконью лихорадку! - Оо… - протянул Люциус. – Она, похоже, в курсе наших дел! Я искренне надеюсь, что вы вне опасности и заботитесь о своём здоровье. Мы подумали и решили, что иногда выздоровлению очень способствует поездка, к примеру, на курорт. Дайте знать, если я или Артур можем быть вам полезны. С наилучшими пожеланиями, Нарцисса. PS: Надеюсь, у Драко не было возможности заразиться. Я буду ужасно огорчена, если он тоже заболел. - Потрясающая женщина, - воскликнул Люцуис, кладя карточку на стол. - Боюсь, я не совсем понял, - нахмурился Северус, по-прежнему настороженно относившийся к контактам его любовника с его бывшей супругой. - Это же так просто! Смотри: она знает, что никакой драконьей лихорадки у нас нет, интересуется, что же происходит на самом деле, и предлагает услуги всемирной паутины Уизли, чтобы помочь нам выбраться из страны, если мы вляпались в какие-то неприятности, - лицо Люциуса сияло. – Кроме того, она угрожает нам серьёзными неприятностями, если мы втянем в это Драко. - О, - холодно отрегировал Снейп, раздражённый несмотря на великодушие её предложения. Дорогая Нарцисса, Артур и другие члены семьи, Благодарим вас за послание и добрые пожелания. Не стоит так за нас беспокоиться. - Что?! – рявкнул Снейп. - Предложение получено с благодарностью, но мы в нём не нуждаемся, - перевёл Люциус и пощекотал Северуса под подбородком кончиком пера, надеясь вызвать улыбку или хотя бы снизить накал страстей. «Выздоравливающий» в негодовании отшвырнул от себя его руку и уставился на пергамент: - И что дальше?! Люциус думал около минуты. Мы узнали сегодня утром, что ситуация не настолько плоха, как мы опасались, и что, надеемся, Северус сможет вернуться к работе уже в понедельник. - «хоть ему и посоветовали остаться в постели до конца выходных», - добавил Снейп. Люциус удивлённо приподнял бровь. - Я не хочу, чтобы на нас теперь свалилась корзина цветов и всякие весёлые изобретения братьев Уизли для поднятия нашего настроения! – пояснил Северус. Люциус покорно записал текст. Драко никак не мог заразиться, так что волноваться не о чем. Надеюсь увидеться с вами в скором времени и всё подробно рассказать. - Всё подробно рассказать? Не собираешься же ты действительно им всё рассказывать?! – воскликнул Северус. - Я же, кажется, должен был проработать все свои контакты с чистокровными семьями? – невинно захлопал глазами Люциус. Он вписал два имени в конце письма. – Блэки очень хорошо знали Принцев много лет назад, а отец Артура был популярным человеком и немного сплетником. Если у них сохранился его портрет, он может дать нам пару зацепок. Выслушав мужа, Северус молча подошёл к окну, где сова приканчивала поданное ей Пегги угощение. Он уже смирился с участием Люциуса в этом деле, поскольку с недавних пор они всё делали вместе и делились всеми новостями, но его совершенно ужасала перспектива, что о его новом сугубо личном секрете окажется осведомлена вся магическая общественность. - Поговори с Нарциссой, - смягчился он, на всякий случай, не оборачиваясь, чтобы не натолкнуться на взгляд холодных серых глаз своего партнёра, один взгляд которого мог заставить его переменить своё мнение. – Но, пожалуйста, ни слова никому больше. Надо будет придумать хорошую легенду для твоих собеседников. Я отправлюсь в Тупик Прядильщиков, ты пригласишь Нарциссу – я же вроде как до сих пор болен – и постараешься выведать, что же такого начудила в молодости моя матушка. - Но почему я не могу пойти с тобой в Тупик Прядильщиков?! – воскликнул Люциус. – В чём, собственно, дело?! У Северуса не было сил объяснять, что даже от упоминания названия этого места он до сих пор вздрагивал. Скорсби было частью его печального прошлого, и он не хотел бы, чтобы человек, с которым он собирался разделить будущее, трогал раны, полученные много лет назад. - Пожалуйста, Люци, - он нарочно воспользовался интимным прозвищем и интимным тоном, чтобы сделать свою просьбу более эмоциональной. – Это дело я должен сделать сам. Люциус, конечно, разгадал все уловки своего собеседника, но решил не продолжать бесполезную борьбу. *** - Вот это да… - протянула Нарцисса. - Вот именно! – согласился с ней Люциус. - И у него не было даже никаких подозрений? - Ни малейших, - отозвался Люциус, подливая им обоим чаю. – Мне кажется, ему в голову не приходило, что его матушка могла на такое решиться. - Хм, - Нарцисса придержала язык и не стала высказываться на тему супружеских измен. – Сколько правды мы на самом деле знаем о своих родителях? Может ли кто-нибудь на самом деле разбираться в жизни и любви собственной матери, когда она была молодой, а не той пожилой матроной, которой он её помнит? Его мать отличалась от Друэллы Блэк, но он вынужден был согласиться, что мало знал о ней, как о человеке. Он мог опираться только на неясные воспоминания Лукреции, возлежавшей на шезлонге в своей комнате, завернутой в многослойный сатиновый халат. Даже сейчас он не был уверен, чем она болела, но с самого рождения его приучили думать о ней как о прекрасном нежном создании, которое не следовало беспокоить громкими звуками или болтовнёй. Люциуса приносили к ней каждый день в половину второго – когда он был слишком сыт, чтобы баловаться или шуметь – и она смотрела на него через покрытый сложным рисунком лорнет, словно энтомолог, изучавший новый вид бабочек. Обычно хватало десяти минут в день, чтобы миссис Малфой могла убедиться, что её сын жив и здоров. Когда в три года Люциусу сообщили, что его мать умерла, он без труда справился с постигшим его несчастьем. Конечно, ему было жалко, что этой красивой дамы больше нет, но став старше, он вполне удовлетворился обществом Нанни – ухаживаившей за ним эльфийки, которая целовала его локотки, безумно любившего, но иногда и наказывавшего его отца и взявшихся за него позже молодых преподавателей, развлекавших его домашними уроками. Хотя его отец был единственным вдовцом в своём окружении, наличие или отсутствии Лукреции на Люциуса не сильно повлияло. - Итак, с чего начнём? – Нарцисса потянулась за печеньем, затем отрицательно покачала головой, потом потянулась снова и всё же съела его. - Северус сообщил мне годы её обучения в Хогвартсе, я думаю начать расследование там. Люциусу не улыбалась мысль о долгой дороге в Шотландию, бесконечных залах Хогвартса, навевающих воспоминания о прошлом, но пока других зацепок не было, следовало заняться хотя бы этим. – Если мы сможем узнать, с кем она дружила, возможно, мы сможем узнать какие-то слухи о ней. - Как жаль, что портрет моей матери погиб вместе с Мэнором! Возможно, портрет моей тётки всё ещё храниться на Гриммо, надо поговорить с Гарри, - Нарцисса насупилась. – Хотя не очень-то мне хотелось бы с ней общаться. Люциус вздрогнул, вспомнив некоторые ужасающие визиты, когда ему предстояло поиграть с намного младшими (как ему тогда казалось) и ужасно неприятными Сириусом и Регулусом, поскольку взрослые всегда считали, что дети непременно должны ладить между собой просто потому, что они – дети. - Интересно, мне одному кажется забавным, что Орден Феникса собирался именно там – в самом тёмном и зловещем особняке в этой стране? – ухмыльнулся он. - Мне кажется, они делали это неспроста, - отозвалась Нарцисса. – Это как прятать вещь у всех на глазах – там, где мы стали бы искать в последнюю очередь. Ну хорошо, я попробую поговорить с тётушкой Вальбургой, Септимусом Уизли и Певереттами, если отыщу их. Возможно, обращусь в Институт Ведьм. Сомневаюсь, что Эйлин входила в его состав, с учётом её замужества, но в их архивах можно найти информацию любого рода. - А я, пожалуй, поговорю с директриссой, - лицо Люциус приняло мученическое выражение. – Слава Мерлину, что эта старая ведьма МакГонагал отправилась на покой – она меня всегда терпеть не могла. - Это потому что ты ненавидел всё, что она любила – Трансфигурацию, Шотландию, Гриффиндор и их правила, - рассудительно ответила его бывшая супруга. – Даже если бы ты не стал Пожирателем, вы всё равно не смогли бы договориться. Но она может что-нибудь знать, поэтому постарайся не сильно выводить её из себя, когда будешь делать у неё ремонт в следующий раз. - Хм… - Люциус вспомнил пурпурную кухню и то, как один взгляд его бывшей учительницы заставил его снова почувствовать себя нерадивым мальчишкой. *** Канал зацвел. Обычно слово «цветение» имеет положительные коннотации – расцвет жизни или, к примеру, состояние женщины, готовящейся стать матерью – но в отношении каналов оно описывает очень неприятное явление. На памяти Северуса такое происходило несколько раз, когда он был ребёнком. Зелёно-голубые водоросли, которые обычно отсутствовали в воде или вели себя довольно неприметно, вдруг неожиданно пробудились к жизни. Вода в канале приобрела опасный бирюзовый оттенок и стала почти непрозрачной, убивая тем самым даже тех немногочисленных рыб, которым «посчастливилось» проживать в загрязнённых городских водах. Хуже вида их трупов, плавающих вверх животами в мутной воде, хуже шока от того, как ничем не приметная коричневая вода за одну ночь превратилась в психоделическое воспоминание из путешествия Дороти в страну Оз, был разве что запах… Снейп прижал к лицу носовой платок, не рискуя колдовать на виду у магглов Скорсби, которые, правда, не особо рвались находиться вблизи зловонной протоки, и поспешил к узкой лестнице, ведшей в Тупик Прядильщика. Неожиданная вонь, по крайней мере, отвлекла его от обычных мрачных мыслей, сопровождавших его по пути к родному дому. Запах здесь казался слабее, чем возле воды, но был всё же достаточно сильным, чтобы разогнать призраков его печальной юности, его отца, а также возможных соглядатаев из числа горожан, которые сейчас прятались по всем углам от внезапно налетевшего ветра с дождем. Чары на доме 42 до сих пор держались, так что только подойдя к самому дому и вставив ключ в замочную скважину, он смог увидеть весь масштаб запустения. Сила поттеровской Авады в ту ночь, когда заклинание настигло предателя Снейпа, выбила переднее окно и разрушила несколько внутренних стен. Не будучи уверен в целесообразности масштабной реконструкции, но и не желая полного разрушения своего родового гнезда, он подлатал его магией и кое-где установил подпорки из остатков разрушенной мельницы. На интерьер сил особо не осталось, так что пол до сих пор был усыпан обрывками книг из его небогатой библиотеки, которую этот идиот Поттер разнёс почти в клочья. Он прошёл в кухню через дыру, зияющую в стене гостиной. Ржавая плита была покрыта толстым слоем пыли. На дешёвом пластмассовом столе дохлая оса покоилась рядом с пятном от чернильницы, опрокинутой неловким мальчишкой ровно сорок лет назад. Северус был прав: приводить сюда Люциуса было нельзя ни в коем случае.