Не будите спящих драконов

Для человека, не знающего направления, Снейп шёл очень быстро. Он прошёл всю Диагон-Аллею на такой скорости, что поздних покупателей буквально сметало с дороги, как от конной повозки. Не сбавил ходу он и в маггловском Лондоне, где распугал своей целеустремлённостью туристов и местных жителей. Он ловко лавировал между меланхоличными таксистами, осыпавшими его бранью велосипедистами и студентами, собиравшими милостыню на благие дела, словно не замечая их, следуя одним ему известным маршрутом по Вест-Энду. Однако как бы быстро он ни шёл, ужасная правда везде поспевала за ним… Наконец боль в уставших ногах и рёбрах, так и не сросшихся как следует после покушения, заставила его остановится в небольшом скверике прямо посередине шумной площади. Он бешено взирал на пару молодых людей, болтавших за сигаретами на ближайшей скамейке, пока они не посмотрели нервно друг на друга и не ушли. Он опустился на жёсткое сиденье и только тогда понял, как устал. Он согнулся почти пополам и упёр локти в колени. О, Мерлин! Реальность оказалась хуже самых ужасных предположений. Теперь Северус думал, как хорошо было бы никогда не узнать эти тайны. Теперь его драгоценное, с таким трудом обретённое счастье и стабильность были навсегда порушены – и от этого хотелось кричать в голос! Его любовник оказался его братом. Некоторая часть его разума твердила, что если такой эксперт, как профессор Хиликс, была права, и Зелье Усыновления заместило гены Малфоя генами Тобиаса Снейпа, то, по сути, у них с Люциусом не было общего генетического материала – и в таком случае ничего страшного не произошло. Однако другая часть его разума возвращалась с завидным упорством к тому факту, что они с Люциусом оба были зачаты одним и тем же мужчиной. Эта ужасная неизбежно должна была вызвать отвращение у Люциуса и привести к их разрыву – в том случае, если он уже не узнал эти скандальные новости и не собрал чемоданы. Такой привлекательный и талантливый маг, как Люциус Малфой, без труда найдёт себе новое место под солнцем благодаря своей новой работе дизайнера, и уж тем более – нового, куда более привлекательного любовника. Того, с кем его не будет связывать родственные отношения. Снейп выпрямился на скамье, впервые подумав о том, что, может быть, напрасно считает себя таким уж уродливым. Его мать, конечно, не была первой красавицей, но Абрахас Малфой, как и остальные представители его семейства, был хорош собой и ладно сложен и не отличался худосочностью, унаследованной Тобиасом, а потому и Северусом, от поколений Снейпов, работавших целыми днями в тесноте и темноте прядилен Скорсби. На краткий, но болезненный миг он попытался представить, как выглядел бы, если бы Эйлин не приняла то злополучное решение. Возможно, он был бы похож на своего возлюбленного, хотя и был бы темнее волосом и менее элегантен, а манеры, осанка и речь – это свойства скорее приобретённые, чем врождённые. Ну, по любому, ему не достался бы столь выдающийся нос! Он столько лет верил, что его жизнь сложилась бы совсем по-другому, родись он более привлекательным. С самого детства, думал он, люди относились бы к нему лучше, а дети были бы более склонны завязать с ним дружбу, чем бить его. И ему, конечно, досталась бы хоть малая толика малфоевской удачи (в большинстве чистокровных семей имелись неписанные правила на тему того, как обращаться с незаконнорожденными отпрысками, поскольку подобные происшествия нередко случались, раз браки заключались по договорённости, а не по любви), и, уж конечно, он был бы лучше одет и воспитан. Кроме разницы в его судьбе и состоянии, он, наконец, получил бы право, не теряя достоинства, общаться хоть с самой Вальбургой Блэк! Зачем, ну зачем его мать сломала его судьбу и приговорила его к мучениям с самого детства?! Для этого требовалась хорошая причина. Конечно, быть бастардом в известном семействе – тоже не сахар: Люциус, к примеру, вполне мог бы его возненавидеть, но у Северуса не хватало фантазии вообразить, что в этом случае его жизнь могла бы быть хуже, чем у полукровки из рабочего квартала, вынужденного выживать в слизеринском гадючнике для чистокровных. Его мысли снова и снова возвращались к Люциусу, и он понимал, что они никак не могли быть вместе, знай они с самого начала тайну рождения Северуса. Возможно, он должен быть благодарен своей матери за её поступок, хотя, конечно, в 1959 году она не могла предполагать такого побочного эффекта своих действий. Оставался большой вопрос, говорить ли его любовнику о своём открытии. Конечно, Люциус имел право знать правду, но Северуса пугала перспектива столкнуться с отвращением – и последующим неизбежным одиночеством. Выбора не оставалось – то, что он узнал, должно остаться в секрете. Следует прекратить дальнейшее расследование и убедить Люциуса, Нарциссу, Шеклболта и всех остальных никогда больше не вспоминать об этом событии. Северус вскочил – и обнаружил себя лицом к лицу с некоей молодой женщиной. Странного в этом, пожалуй, ничего не было, так как Северусу довелось принимать самое приватное решение в своей жизни на людной площади Лондона. Да и одежда девушки – высокие ботинки, пышная короткая юбка и не менее пышная причёска – не казалась чем-то вовсе уж невероятным в самом центре британской столицы. Что Северуса действительно удивило и заставило приподнять брови и приготовиться к глухой обороне – это личность девушки. - Не слишком ли оригинальной одеждой для маггловского Лондона – пусть даже, в районе Сохо – является длинная мантия? – ехидно спросила Гермиона. Снейп нахмурился и огляделся, словно впервые заметил, что сидел на Площади Сохо, окружённый коллекцией чудаков со странными причёсками. Они двигались вяло и манерно под воздействием кокаина и, наверняка, работали где-нибудь в шоу-бизе. Такие любят говорить «сладкий». - Маггловские женщины так одевались, когда я был в твоём возрасте, - парировал он. - Да, - она засмущалась на минуту, теребя в пальцах огромную голубую серёжку. – Сейчас опять в моде восьмидесятые. Если мы хотим, чтобы группа вышла в лидеры маггловских чартов, нам всем надо следить за модой, даже менеджеру. Ой, простите! Тут что-то зазвенело в её маленькой серебристой сумочке, и Снейп скрестил на груди руки, ожидая, пока она закончит выдавать инструкции в такой же маленький серебристый телефон. На другом конце площади появилась группа кришнаитов. Они протанцевали с песнями в сторону Оксфорд Стрит, не завоевав внимания окружающих – явно не тот эффект, на который они рассчитывали. - Пусть их юристы поговорят с нашими юристами. Гриминалс не будут давать комментариев, - она, не прощаясь, захлопнула крышку телефона-раскладушки и завращала глазами. - Ах, да. И как поживает ваша группа? – Снейп надеялся отвлечься от мрачных мыслей о собственной жизни, выслушивая очередной бесконечный рекламный монолог со стороны Гермионы. - С ними всё в порядке, спасибо. В прошлую среду один женский журнал назвал Грега самым сексуальным «плохишом», а наш новый альбом висит в чартах по всей Европе и Америке уже несколько недель. Они шикарно отыграли в Стамбуле вчера вечером, а на сегодня, слава Мерлину, все билеты проданы, так что я могу спокойно отправиться к Уизли, хотя если Миллисента до сих пор носит свою любимую футболку, позорящую широко известный во всём мире бренд кофеен, у нас может появиться причина для очередного иска. - А Винсент? - Похоже, он только что попал в рок-н-рольный зал позора, показав свою новую позолоченную ударную установку. Некоторые роковые издания особенно впечатлились, - тяжело вздохнула она. – А так – все в порядке. Они наслаждаются жизнью, и миссис Гойл настаивает на своём присутствии в каждой поездке, так что я не беспокоюсь, что ребята попадут в неприятности. Мы всегда будем рады вас видеть, вы знаете. Позади сцены мы накладываем глушащие чары, так что там не слишком шумно. Северус подумал, что, пожалуй, немного найдётся событий на Земле, которых он бы хотел избежать больше, чем концерт Гриминалс, несмотря на явное – чего уж там! – чувство гордости за то, что Грегори Гойл – пардон, Грегори Грим, как он теперь себя называл, - Винс Вайл и Миллисент Бриллиант смогли выжить в последней войне и стать самой известной музыкальной группой магического мира. На завоевание маггловского мира требовалось чуть больше времени, но если уж за дело взялась Гермиона… Он до сих пор не был уверен, как она попала на позицию их менеджера, но подозревал, что она оказалась случайной свидетельницей какой-нибудь глупости, совершённой в былые дни её предшественником Захарией Смитом, и ей пришлось показывать всем, как надо делать дела. Другие её проекты, к примеру, Дом для престарелых эльфов и управление различными благотворительными фондами для инвалидов и лиц, лишившихся доходов после войны, скорее выигрывали от её увлечения музыкальной индустрией. Многозадачность была одной из сильных сторон мисс Грейнджер. - А что вы здесь, собственно, делаете? Я слышала, вы больны, - говорила Гермиона, не отрываясь от экрана своего телефона, потому и не заметила его гримасу. - Я здоров. Всё оказалось не так страшно. Больше ничего сказать не могу, - сухо отозвался Снейп. - Хм, тут, видно, что-то политическое. Так вы будете на барбекю в Норе сегодня вечером? Мне ещё нужно проверить пару маркетинговых контрактов, но, думаю, сильно я не задержусь. Приходите, вам понравится! Возможно, там будет Драко. - У него сейчас много работы, - Северус попытался «отмазать» своего молодого друга, прежде чем сообразил, с кем он говорит. - Не думаю, что у младшего колдомедика больше работы, чем у главы ДМП или менеджера Гриминалс, - убийственной силе взгляда Гермионы позавидовал бы сам василиск. – Как всё же странно всё сложилось, не правда ли, Северус? Он всё ещё не может смириться с тем, что его мать вышла за Артура… - Дело не в этом, - оборвал её Снейп. - А в чём же тогда? – она уставилась на него взглядом, способным лишить воли. К счастью, его спасли звуки Полёта валькирий в жёсткой современной обработке. Молодая ведьма снова принялась ругаться с кем-то по телефону, прервавшись только на то, чтобы коротко чмокнуть своего бывшего преподавателя в щёку, а потом унеслась куда-то вниз по Грик Стрит, разбрасывая яркие листовки про «Гриминалс Рекордс» на каждой плоской поверхности. Снейп медленно опустился на скамью. Если Люциус был его братом, то Драко приходился ему племянником, что было, пожалуй, более приятной новостью, чем все остальные новости сегодняшнего вечера. На самом деле, Снейп и так относился к нему, как племяннику, но наличие реальной кровной связи между ними почему-то грело душу. Снейп прожил всю жизнь бобылём, и с самого детства был отторгаем своими выжившими магическими родственниками за нечистоту крови; немногочисленные же родственники Тобиаса либо бранили мальчишку, либо просто не обращали на него внимания. Так что совсем неплохо было бы обрести пару нормальных родственников… И о чём он только думает?! Северус хлопнул себя по лбу, злясь, что позволил себе отвлечься от самой важной тайны в своей жизни. Это плохо, если они с Драко окажутся родственниками, поскольку это будет означать, что он состоит в инцестных отношениях с отцом Драко и собственным кровным братом, что было неправильно и неестественно, и просто тошнотворно, особенно, пока он не знал, как к этому относится самый главный для него сейчас человек. Он выругался и до боли сжал кулаки, пока не обнаружил, что на него пялятся несколько магглов из Сохо. Тут он вспомнил, что Гермиона пожурила его за нахождение в маггловском квартале в магической мантии. И хотя в Вест-Энде встречалось достаточно представителей шоу-бизнеса, готов и просто уличных артистов, чтобы его вид не привлекал особо много внимания, однако кому, как не главе Департамента Магического Правопорядка, следовало заботиться о соблюдении статуса секретности? Так что следовало прекратить публичные страдания и отправиться домой. К Люциусу. А там – будь что будет. *** 1958 - Что??? Да вы, должно быть, шутите! – Эйлин недоверчиво уставилась на аврора. - Не вижу в этом ничего смешного, - сказал Аластор Моуди с гримасой на лице. – Проводить розыск – наша работа. И мы должны использовать все зацепки. - Но меня же там никто не ждёт! Они скорее спалят мэнор, чем примут меня в семью! – она откинулась на стуле с выражением отвращения на лице, удивляясь, во что же такое она вляпалась, если ей предлагают делать подобные вещи. Видимо, Гриндельвальд был совсем не таким уж крутым волшебником, как его описывали, если эти скользкие типы смогли его уломать. - Всё не совсем так, Снейп, - Моуди никогда не был особенно дружелюбным, однако при каждом взгляде на Эйлин его лицо превращалось прямо-таки в злобный оскал. Эйлин гадала, было ли причиной тому женоненавистничество, фирменная факультетская вражда Слизерина или перевёрнутый снобизм, а может быть, он общался в таком тоне со всеми, кроме Альбуса. - Мерлин, Моуди, ты столько бранишься, что у тебя, наверное, уже мозги протухли! Ты не понимаешь, что произошло после того, как я вышла за Тобиаса? Я предала свою семью, всё своё окружение… - И поклялась сделать это снова, - закончил он, бросив на неё злобный взгляд, которым, наверное, пытался пугать самых чёрных магов, попадавших к нему на допрос. Однако Эйлин не выказала признаков страха, хотя ей претили его манеры и то, как он смотрел будто бы сквозь неё. За несколько последних лет в Хогвартсе она научилась скрывать свои чувства, пока проникнутые предвзятостью чистокровные маги её факультета разбрасывались своими противными идеями, не ожидая никакого противодействия им. Эйлин знала, как поступают с несогласными, и ей хватило ума не пойти на риск публичного унижения, высказав свои идеи. Раньше она гордилась наработанными навыками самосохранения, теперь же скорее сожалела, что ей не хватило смелости открыто пойти всем наперекор. Возможно, пришла пора исправиться. - Да. И я не сойду с пути, если это поможет справиться с этим потоком… глупости, который скоро захлестнёт нас с головой. Поэтому я здесь, но ничего такого я от вас не ожидала! – она оставалась спокойной, но позволила себе повысить голос. - Вы – сильная женщина, Снейп, что-нибудь да придумаешь, - Моуди её явно подначивал. Он глядел на неё в упор, и за его ухмылку по поводу заявленного ею отказа прекратить борьбу ей хотелось выцарапать ему глаза. - Но Абрахас Малфой?! Он же всегда был самым худшим, он и этот Т… сынок Риддлов. Они сразу засекут меня, если я появлюсь где-нибудь в окрестностях Мэнора! - Согласно нашим источникам, Риддл сейчас за границей, в месте, которое я не готов раскрывать, так что о нём беспокоиться не стоит, - Моуди прекратил улыбаться, и Эйлин удивилась, с чего бы ему быть так хорошо проинформированным о делах Тома Риддла. Пару лет назад Эйлин видела его в качестве младшего ассистента и мальчика на побегушках у Боргина и Бёрке, что было довольно странно после его громких заявлений о Славной и Великой Судьбе Чистокровного Волшебника. Он стоял у дверей магазина и на него, как из ушата, изливала отборную ругань некая старая дама за то, что он по неаккуратности отбил краешек стекла у её нового монокля. Юноша выглядел застенчивым, но всё таким же дьявольски красивым. - Но Малфой… - Эйлин снова попыталась убедить Моуди в шаткости предлагаемого ей плана. - У Малфоя сейчас другие заботы, - отрезал Моуди. – Его жена умирает. Ему сейчас ни до чего нет дела. - Что-то я сомневаюсь! – Эйлин открыто смеялась над таким чисто гриффиндорским заявлением. – Большинство чистокровных браков заключаются без любви, особенно, в таких знатных родах. Там нет места эмоциям. - А наши источники говорят нам, что он привязан к жене и мальчику, - снова нахмурился Моуди, возможно, недовольный её неожиданно стойким сопротивлением. - Но я всё равно не понимаю… - Послушайте! Лично я вообще против вашего участия в этом деле, - Моуди вскочил с кресла и навис над девушкой так низко, что она могла разглядеть секущиеся кончики светлых волос на его воротнике, хотя ему было чуть больше тридцати, и ужасный шрам от лба через всю голову. Она сосредоточила внимание на шраме, чтобы отвлечься от звуков его голоса и жёсткого взгляда карих глаз, которые становились всё неприятнее по мере того, как он терял терпение. – Я не собираюсь рисковать своей карьерой в Министерстве, обговаривая такие серьёзные дела с маленькими девочками! Это джентльмены что-то затевают, и мы хотим знать, кто, что и почему затевает, чтобы вовремя остановить их. Не знаю, почему, но Альбус считает, что вы способны разузнать такие секреты, которые эти снобы никогда не расскажут нам. Вы родились одной из них. Вы родились со змеиной кровью и серебряной ложкой во рту, так что кому и быть способным проникнуть в их ряды, как не вам! Но вы – просто избалованная девчонка, с нестабильной психикой и потенциальной лояльностью к любому, кто вас поддержит. Если вы решите, что такая работа не для вас, тогда покиньте, пожалуйста, помещение и возвращайтесь к своему любимому магглу, пока я не наслал на вас какое-нибудь проклятие! К моменту, когда он закончил свою уничижительную тираду, кровь застучала в висках Эйлин, однако она не собиралась доставлять ему удовольствие видеть её плачущей. Вместо этого она сделала то, что должно было разозлить его ещё больше: она заставила себя мило улыбнуться. - Может, я и займусь этим, раз розыски даются вам так плохо. Мне следовало догадаться, что у такого кабинетного мальчика, как вы, не хватит фантазии, чтобы разгадать планы Альбуса. - Вы… что?! – взревел он. Она добавила ещё больше умильности в свою улыбку, увидев, что фраза про кабинетного мальчика достигла цели. Моуди был примерно её возраста, когда ему пришлось поучаствовать в одной из самых кровавых битв войны с Гриндельвальдом, и теперь он числился кем-то вроде героя и борца за справедливость. Но и ему приходилось мириться с непобедимой бюрократией Министерства. И ему ещё хватило ума назвать маленькой девочкой замужнюю женщину почти двадцати лет! Не переставая улыбаться, она продолжила ледяным тоном: - Мы живём в доме 42 в Тупике Прядильщика, в Скорсби. Прямо над каналом. Приходите к нам! Нет, правда, аврор Моуди, я официально приглашаю вас в мой дом, чтобы вы посмотрели, насколько я избалована. Мы живём в доме, который фабрика предоставила в аренду моему мужу после женитьбы. Если придёте в начале месяца, может быть, вам достанется печенье к чаю, а вот в конце месяца – уже навряд ли. А если вы не хотите марать сапоги маггловской грязью, можете посетить дом моих родителей. Там сидит мой безумный отец, бормочет себе под нос и бросает проклятия во всех, кто пытается к нему приблизиться, особенно, в свою неверную дочь. - Сами заварили кашу – сами и расхлёбывайте! – Моуди был зол, но и выглядел слегка сконфуженным. Эйлин записала эту победу себе в актив, поскольку смогла не только не испугаться, но и охладить его пыл. – Вы не можете всё изменить только потому, что жизнь на другом полюсе оказалась менее гламурной, чем вы себе представляли, - продолжил аврор. - Я не думаю, что я сейчас могу что-то изменить в своей жизни, но почему бы не попробовать сделать что-то для других? Я совершила ошибку и не хочу, чтобы другие её повторяли по неведению или из-за идеализации некоторых особо эгоистичных персонажей – и если хочу оставить позади мою плохо сваренную кашу, то я хочу, чтобы магический мир был жив, когда я решу туда вернуться. Если вы не доверяете мне, то Альбус доверяет, и хочет, чтобы я участвовала в этом… проекте, как бы вы его ни называли. Моуди отступил и теперь тихо сидел на краешке кресла, не переставая, тем не менее, сверлить собеседницу взглядом. Она заправила волосы за уши, словно показывая, что не собирается прятаться. После паузы, он сказал: - Орден. - Прошу прощения? - Это называется Орден, - теперь он говорил мягче, но Эйлин не спешила успокаиваться после выслушанного ею потока оскорблений. - Хорошо, - ответила она. – В этом Ордене. Альбус, очевидно, считает, что я могу быть полезной там, где не можете вы, так что если у вас есть вопросы к моему прошлому, возрасту или чему-либо ещё, связанному со мной, можете валить обратно за свой стол в Министерстве и продолжить раскладывать бумажки по папкам, как велит вам Скримджер. Занимайтесь своим делом – а я займусь своим! Она поднялась, холодно ему кивнула и вышла, взмахнув полами мантии и не лишая себя удовольствия громко хлопнуть дверью. Альбус появился несколько минут спустя и обнаружил своего юного друга в глубокой задумчивости. Тот выстукивал ногой какой-то рваный ритм, что директор счёл признаком внутреннего беспокойства и волнения. - О, добрый вечер, Аластор! Как тебе мой новый агент? - Она слишком молода, - пробормотал Моуди, избегая пристального взгляда Альбуса. - Ты тоже был молод, когда впервые решил принять участие в войне, - улыбаясь, напомнил ему Альбус, потом прервался, вспомнив, что его собеседник стареет намного быстрее, чем положено, благодаря тому, что встал на путь, указанный ему старым учителем. Тот всегда считал, что молодые люди больше подходят для спасения мира, но иногда забывал о цене. Сейчас Эйлин Принс была полна такого же энтузиазма, как Моуди – в сороковые, и эта опозорившая себя чистокровная девушка была нужна ему также, как когда-то – обладавший завидными опасными навыками молодой дуэлянт, каким был Моуди. Намечалась какая-то смута, или даже – новая война. Разве мог он позволить себе ставить благосостояние отдельных людей выше спасения мира? Эти мысли навевали меланхолию, и думать их было слишком тяжело. Он снова повернулся к Моуди, который пережевывал что-то с рвением, заслуживающим лучше применения. - Аластор? У тебя так зубы не заболят? - Простите, - Моуди провёл руками по волосам и улыбнулся Дамблдору. Эта проклятая слизеринская девчонка на минуту вывела меня из равновесия. - Отлично, - серьёзно сказал Альбус. – Будем надеяться, что ей удастся проделать то же самое с Малфоем и компанией!