Не будите спящих драконов

1958 год - Мистер Уизли, могу я спросить вашего совета? Не знаю, с чего начать, а мне сказали, что вы сможете мне помочь… - Эйлин пригладила волосы и завела прядь за левое ухо, стараясь казаться старше и профессиональнее, хотя и не могла придумать, чем именно она занимается. - Зовите меня Септимус, душечка, - он улыбнулся ей, как сытый кот, отчего она смутилась и снова выпустила волосы из-за уха, чтобы скрыть своё смущение. Прядь закрыла девушке лицо, и Септимус добродушно ухмыльнулся. – Не бойтесь меня, душечка. Просто скажите мне в чём дело – и я вам помогу. Видимо, не случайно Септимуса Уизли называли «соблазнителем», «дамским угодником» и «парнем хоть куда». Эйлин не ожидала, что станет объектом для его чар, так как чем может быть интересна такому записному ловеласу дурнушка, ещё не переросшая неуклюжесть и частые перемены настроения, свойственные подросткам? До сих пор мужчины никогда не смотрели на неё так, как он – открыто и не спеша, словно наслаждаясь тем, что видят. Она почувствовала себя отчасти сочным бифштексом на блюде, а отчасти – что было совсем невероятно – чем-то вроде божества любви. Постаравшись проигнорировать предательское действие гормонов, которые недвусмысленно отреагировали на знаки внимания этого предательски красивого ценителя женской красоты, она напомнила себе, что находиться здесь по причине, совершенно несвязанной с такого рода поведением. Он прекрасно знал, что и он, и она состояли в браке, и что она была намного моложе его, и тем не менее он имел наглость прямо в её присутствии решать, стоит ли за ней приударить! Эйлин твёрдо решила, что она ему не достанется. - Как поживает ваша жена? – спросила она медовым голоском. Его рука, тянувшаяся, как она полагала, к её колену, зависла в воздухе и вернулась на стол. Довольная достигнутым результатом, Эйлин вздёрнула подбородок и продолжила: - А ваш сынишка? Альфред, кажется? - Артур, - ответил он, улыбаясь на этот раз одними губами, а не всем телом. – Он – отличный мальчишка. Девочки тоже в порядке, растут. - Вам очень повезло с семьёй, - Эйлин выпрямила спину и одарила его взглядом, должным означать, что она разгадала его игру и не собиралась в ней участвовать. Септимус слегка склонил голову, признавая поражение. - Попытка – не пытка, - пробормотал он, слегка подмигнув ей. Несмотря на свою чопорную позу, Эйлин рассмеялась – и Септимус присоединился к ней, смеясь над собой. – Итак, если вы так стойки к моим чарам, миссис Снейп, полагаю, нам стоит поговорить серьёзно. Чем могу быть полезен, душечка? Записав первый раунд игры на свой счёт, Эйлин прочистила горло: - От меня хотят, чтобы я облила грязью Малфоев – самое замкнутое семейство нашего общества. Но у меня нет ни малейшей идеи, с какой стороны к этому подойти. На самом деле, почти уверена, что это что-то вроде экзамена, и я если его провалю, мне не будет места в Ордене у Дамблдора. – Было странно обсуждать с кем-либо столь секретную информацию, после всех заявлений, сделанных ею в адрес Альбуса и Моуди. Они сами предложили ей обратиться к Уизли, если ей потребуется помощь, поскольку он был в курсе всех их дел. – Я хочу быть полезной, но поскольку я потеряла доступ в большинство чистокровных домов с тех пор, как вышла замуж за… - Я думаю, старик менее безрассуден, чем вам кажется, Эйлин, - перебил её Септимус. – Согласен, он дал вам сложную задачку, но выполнимую. Будь то мои родственники со стороны жены – Блэки, всё было бы гораздо сложнее. - Слава Мерлину! Да они бы прокляли меня уже на пороге их дома! – Эйлин снова рассмеялась и заправила за ухо высвободившийся локон. - Именно. Малфой же – совсем другое дело, - он потёр короткую тёмно-рыжую бороду, размышляя о чём-то. - Я знаю, что у него больна жена, - начала Эйлин. - На самом деле, это результат проклятия. Её мать активно выступала против Гриндельвальда, и он проклял её будущего первенца. Когда Лукреция родилась, семья постаралась нейтрализовать действие проклятья зельями, но, похоже, зелья на неё уже не действуют… - Она была проклята с рождения и всё же Малфои дали согласие на её брак с Абрахасом? – Эйлин раскрыла рот от удивления. - Абрахас – очень серьёзный человек, - пожал плечами Септимус. – Он влюбился в Лукрецию и добился разрешения на брак. И вот теперь она умирает… - Мерлин, он же рисковал будущим всей династии! – воскликнула Эйлин. Мда, похоже, её мнение об истинно малфоевском поведении не совсем соответствовало действительности. Никто из Принцев никогда не пошёл бы на такой риск! Ну, если не считать её саму. Возможно, у неё и Абрахаса даже было что-то общее. - Не совсем, - вздохнул Уизли. – Она подарила ему сына Люциуса, хотя чуть не умерла в родах, так что свою роль матери чистокровного рода она исполнила. Думаю, после её смерти он женится снова и у них будут ещё дети. Но пока Абрахас в полном отчаянии. Эйлин вспомнила мальчика, с которым училась в школе. Высокий, уверенный в себе, властный, он прекрасно играл в квиддич и отлично учился, так что кубок школы снова и снова уходил к Слизерину, несмотря на явное предпочтение, которое Дамблдор оказывал другим факультетам. Сложно было бы представить его проявляющим какие-то нежные чувства. Она скептически поглядела на Септимуса. - Ну же, душечка, не изображайте из себя дурочку, - погрозил ей пальцем Септимус. – Он не из тех, кто будет распускать сопли посреди Диагон-Аллеи или бить себя в грудь в атриуме Министерства, но это не значит, что он не может быть охвачен горем. Эйлин подумала немного и согласилась. Чтобы жениться на жертве проклятия, будучи обласканным судьбой представителем сливок магического мира, а не только Британии, нужно быть не самым простым человеком. - Итак, Сеп. Моё дело – шпионить, собирать слухи и попытаться совратить с пути истинного человека, который вот-вот станет вдовцом, - она раздула ноздри, выражая неприязнь. Септимус оглядел её с головы до ног и одобрительно улыбнулся, отчего гормоны Эйлин опять намекнули, что готовы проигнорировать принятое ею разумное решение не давать шансов этому женатому распутнику. - Именно, душечка, - с подчёркнутой манерностью протянул он. *** 2007 год - У нас будет короткое совещание за завтраком, Северус. Ты придёшь? Уже не в первый раз этот громкий и неприятный голос будил Люциуса по утрам и лишал его объятий тёплого, хоть и угловатого, тела, которое сразу же покидало кровать при его звуках. Вот и в этот раз Люциус попытался протестовать и, не желаю лишаться любимой грелки, обвил партнёра руками и ногами, не давая ему покинуть их уютное гнездышко. - Ну отпусти, - заворчал Снейп, пытаясь высвободиться, отчего хватка державшего его любовника стала только крепче. - У тебя проблемы? – голос Шеклболта наполнял комнату, распространяясь волнами от камина. – Если тебе нужно больше времени для… сна, могу зайти попозже. - Нет, не нужно! Малфой, отвяжись! – от стальных ноток в голосе Люциус приоткрыл глаза – и сразу наткнулся на свирепый взгляд, способный просверлить камень. – Министру Магии нужно моё присутствие. Немедленно отпусти меня! - Нет, - недовольно ответствовал Люциус. - Да что такое на тебя нашло? – воскликнул Северус. - Северус, всё в порядке. Если тебе нужно что-то сделать, можешь присоединиться к нам через несколько минут, - в голосе Кингсли прозвучали «понимающие» нотки, которые он обычно включал, когда хотел напомнить людям, что он – не только компетентный руководитель магического мира, но и заботливый отец молодого и многочисленного семейства. Последнее делало его очень популярным у слушателей WWN. Его голова исчезла из камина, и Люциус наконец ослабил хватку. Снейп вскочил и начал одеваться в совершеннейшем раздражении. Теперь, когда он проснулся, его поведение в отношении любовника перед лицом его босса больше не казалось ему забавным. Он провел руками по волосам и позволил им упасть на лицо, чтобы скрыться от бросаемых в его сторону свирепых взглядов. - Ты хочешь, чтобы я работу потерял? – обманчиво спокойно спросил Северус. - Нет, я… - начал было Люциус, но его прервали: - Ты хочешь выставить меня беспомощным посмешищем перед лицом Министра? - Вовсе нет… - Ты хочешь подтвердить расхожие домыслы о том, что гомосексуалы фривольны, думают только о сексе и не годятся для серьёзной работы? - Северус, - заныл Люциус, - я виноват. Я ещё не проснулся и не хотел тебя отпускать. Мне так понравились эти длинные выходные вдвоём, без вызовов со службы, и я хотел, чтобы они продлились подольше. И до сих пор хочу, если честно. Ты сердишься на меня за это? Снейп застегнул брюки, потом вздохнул, глядя на Люциуса, который смотрел на него большими невинными глазами бывшего Пожирателя Смерти, вполне заслужившего себе место в Азкабане. Не было сейчас на свете чего-то такого, чего он хотел бы больше, чем забраться обратно в тёплую постель и поцеловать этот колючий подбородок или зарыться носом в длинные шелковистые волосы до тех пор, пока от запаха кожи Люциуса не начнёт мутиться рассудок. Малфой, конечно, не был бы Малфоем, если бы не знал свои сильные стороны и не умел ими пользоваться, поэтому он провокационно улыбнулся и плавно потянулся на кровати, пока простыня не сползла и не оголила тёмный кружок соска. К счастью, Глава Департамента Магического Правопорядка имел гипертрофированное чувство ответственности. - Достаточно, - мягко сказал Северус. – Я бы с удовольствием остался дома, но мне нужно на работу. Страшно подумать, что эти идиоты могли натворить за два дня моего отсутствия. Признавая поражение, Люциус вздохнул и обратно натянул простыню до подбородка. - Если тебе пора идти управлять страной, наверное, мне стоит попробовать поискать какую-нибудь достаточно омерзительную ткань для занавесок в кухню МакГонагалл, - нахмурился он. Снейп достал из шкафа сюртук и застегнулся на все пуговицы, улыбаясь. - Не слишком-то развлекайся без меня, - предупредил он. - Иди отсюда! – в тон ему ответил Люциус. И Северус ушёл. Часы на тумбочке показывали без пяти шесть, поэтому Люциус отвернулся к стенке и снова попытался уснуть, сожалея, что остался один, но радуясь, что его работа не так привязана к расписанию. Потом он вспомнил о сварливом характере и странном вкусе Минервы МакГонагалл и подумал, что, кроме расписания, в работе бывают ещё и другие неприятности. Через три часа он вяло листал Ежедневный Пророк за обеденным столом, наслаждаясь горячим кофе и фруктовым салатом, к которому искренне надеялся когда-нибудь пристраститься также, как раньше – к яйцам бенедикт или копчёному лососю, которые так любил когда-то кушать на завтрак. Позже, бурные перипетии молодости и требующее активных действий служение Тёмному Лорду, преследование коварных грязнокровок по лесам и долинам в ночное время и последующая потеря имения приучили его есть всё, что угодно. Теперь же он стремительно становился более… коренастым и плотным. К нему – бывшему сердцееду и трехкратному победителю ежегодного конкурса Ведьмовского Еженедельника на Самого Завидного Жениха – теперь можно было применить и другие нелестные эпитеты. Северус, однако, не замечал складки жира, образовавшиеся у него на талии, и даже под давлением утверждал, что не обращает на них никакого внимания. И тем не менее, Люциуса они волновали. Он знал, что более молодых и привлекательных мужчин притягивала власть, которой обладал его нынешний любовник, и тянувшийся за ним давний шлейф загадочных тёмных дел. У Люциуса не было средств, чтобы прекратить своё старение, но хотя бы ради спокойного будущего ему следовало последить за своим весом. Конечно, с кольцом на пальце он чувствовал бы себя спокойнее; однако пока между ним и Азкабаном стоял только Северус, на карту могло быть поставлено больше, чем просто разбитое в случае чего сердце. Люциус снова принялся обдумывать найденные им свидетельства происхождения Северуса. Слава Богу, что Сев не спросил его напрямую, что он нашёл! Однако, подумав, Люциус понял, что и другие участники операции не поделились с ним своими находками. Он направил сову Нарциссе. Может быть, она ничего не нашла – и тогда лучше велеть ей прекратить поиски, пока она не докопалась до новостей о Хагриде. Было вполне понятно, что Северус не захочет разглашать такие сведения и предпочтёт, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Не меньше Люциуса интересовало, что же нашёл сам Северус в Тупике Прядильщика. Обсуждать это он почему-то не захотел. Возможно, под давлением из него можно было бы что-то выбить, но Люциус хотел знать подробности. Сам он с трудом мог представить Эйлин в объятиях Хагрида на берегу озера, утешающих друг друга после того, как от них отвернулось большинство магического сообщества из-за их непохожести. Или, в случае с Эйлин, отвернулось бы, узнай они, что она на самом деле думала о них. Вышла ли она замуж за другого из тех соображений, что помощник лесника не сможет её содержать? Навряд ли – Тобиас Снейп был не намного состоятельнее. По какой-то причине она выросла вдали от Хагрида, влюбилась в Тобиаса, вышла за него – а потом вернулась к Хагриду, возможно, поняв, что он был добрее и сильнее любил её и больше заботился о ней, чем её неуравновешенный муж. Была ли причина только в огромных размерах Хагрида? Иметь любовника размерами вдвое больше тебя – не самая радужная перспектива, как бы мил он не был. Что снова привело Люциуса к одной не очень приятной мысли. Как Эйлин и Хагрид могли бы на самом деле… мм, зачать Северуса? Допустим, что Хагрид был полугигантом во всех отношениях. На секунду Люциус представил себе возможный размер его «орудия» и нервно заёрзал в кресле – выходило что-то слишком большое. Конечно, во времена его юности некоторые господа утверждали, что «слишком больших» размеров не бывает, но Люциус только что понял, что навряд ли мог с ними согласиться. - Мастер Малфой? Фрукты оказались кислыми? – спросила Пегги, появляясь возле его локтя. - Что? – Люциуса застиг врасплох её неожиданный вопрос. - Простите, мастер! У вас было такое выражение на лице, что я подумала: что-то не так с вашим завтраком. Это ананас, сэр? Он оказался слишком кислым? - О, нет, Пегги! С ананасом всё в порядке, - он вернулся к забытому фруктовому салату, решив отложить на время грустные мысли. Эльфийка долила кофе в его чашку. - Вам подать что-нибудь ещё, сэр? Немного мюсли или йогурта? - Нет, спасибо, не нужно. Хотя… - он замолчал, снова задумавшись. Конечно, это будет нарушение доверия… жалкий акт шпионажа против человека, которого он любил. Это деяние было совершенно незаконным, и даже думать о нём мог только последний негодяй. Люциус отхлебнул кофе и решил, что, если говорить откровенно, он всегда был немного негодяем. – Пегги, Северус привёз что-нибудь из Скорсби вчера, ты не знаешь? Пегги сузила глаза. Люциус адресовал ей деланную улыбку, потом хитро подмигнул, надеясь воспользоваться предпочтением, которой Пегги явно оказывала ему – надменному чистокровному магу, который знал, что за услуги домовых эльфов не полагается благодарить, по отношению к её истинному хозяину – низкородному полукровке (да ещё с какой кровью! О, Мерлин! Ему следует быть поосторожнее…), который бы сам себе носки стирал, дай ему волю! - Сумок или коробок не было, - Пегги смотрела прямо перед собой, не на хозяина, нарушая тем самым все мыслимые и немыслимые правила. – Но он мог принести что-то в кармане мантии. - Чёрт! – состроил гримасу Люциус. – Он же в ней и ушёл! – Пегги прочистила горло. – Да? – уточнил Люциус. - Прошу прощения, что возражаю вам, сэр! Но Мастер Снейп ушёл сегодня в другой своей чёрной мантии. Люциус распахнул дверцы шкафа, чувствуя скорее любопытство, чем вину. Уже во втором проверенном им кармане лежало что-то странное. Люциус нахмурился, вынув из кармана небольшую металлическую звезду с надписью «Шериф». Шерифами магглы называли местных правителей во времена Средневековья, вспомнил он из домашних уроков истории. Леди Марион де Малфой стала причиной серьёзного дипломатического инцидент между магами и магглами в XII веке после того, как сглазила одного шерифа, бросив в него заговорённую ложку или что-то вроде того. Однако этот предмет, с ровно нанесёнными буквами современного шрифта, выглядел слишком новым, чтобы принадлежать истинному шерифу, уж не говоря о его явно низкой цене, чтобы представлять собой официальную регалию. Люциус и представить себе не мог, какое эта штука имела отношение к истории Северуса, Эйлин, Хагрида или к самому Тупику Прядильщика. Следом он извлёк чёрно-белую фотографию. На минуту он поразился, как дисциплинированы были дети, застывшие на снимке, пока не вспомнил, что маггловские фотоснимки неподвижны, насколько бы не были подвижны их объекты во время съёмки. Люциус разглядывал странно одетых детей, ища подсказки. На обороте кто-то написал: «Рождественская пьеса в Детской школе Скорсби, Рождество 1965 года». Улыбаясь, он снова перевернул картинку и внимательнее вгляделся в маленькие лица. Как он мог пропустить угрюмого мальчика в дальнем правом углу, которого вполне выдавали знакомый длинный нос и тёмные глаза? Люциус почувствовал прилив теплоты в груди, пока смотрел на своего дорогого Северуса. Тут ему ещё не было шести, но его характер уже явно проступал на лице. Было очевидно, что он был не крупнее своих сверстников и не нёс на себе никаких явных следов отцовства Хагрида, даже через такой небольшой срок после того, как Эйлин приняла зелье, чтобы изменить его гены. Зелье! Люциус хлопнул себя по лбу, кляня в тупости. Конечно, размеры Хагрида не должны были причинять неудобств безжалостному изготовителю подозрительного зелья, которым могла быть Эйлин Принс. И неважно, что там на самом деле она проделала, но в течение многих веков ведьмы использовали зелья или заклинания в самых разных вопросах, касавшихся секса и брака, взять хотя бы это чёртово Зелье Усыновления, с которого всё началось! Наверное, где-нибудь на последних страницах книг по домоводству печатают советы, как девушкам сжиться с мужьями необычных размеров, не прибегая потом к помощи колдомедика. Сплетни, которых он немало наслушался в спальне Хогвартса от студентов, имевших сестёр, иногда содержали очень интересные подробности… Пока Люциус аккуратно убирал старый значок и фотографию обратно в карман мантии Северуса, его пальцы нащупали ещё какой-то предмет на самом дне кармана. Он вытащил коробочку от Кабудля и уставился на неё. Сердце бешено застучало в груди. Маленькая квадратная коробочка. От лучших ювелиров страны. Которую Северус держит в секрете. Это могло означать только одно! Люциус почувствовал, что его лицо заливается краской, и словно бы со стороны услышал собственное хихиканье. Трясущимися руками он вернул коробочку на место, посчитав, что видел достаточно, и не желая заглядывать внутрь, чтобы не испортить Северусу сюрприз. Он отступил на пару шагов назад и упал на кровать, всё ещё дрожа от волнения и посмеиваясь от шока и удовольствия. - Мастер Малфой? – рядом возникла Пегги, она снова выглядела озабоченной. – Вам плохо? - Нет, - он уставился на неё, улыбаясь уже непритворно, и смахнул слезу радости, скатившуюся с уголка его глаза, – мне никогда не было лучше, чем сейчас! - Но, сэр… вы дрожите, - недоверчиво заметила Пегги. - Это от радости, - объяснил Люциус, стараясь взять себя в руки, пусть и в присутствии домового эльфа. - Я вызову через камин Мастера Снейпа, - настаивала эльфийка. - Нет, ни в коем случае! – Люциус даже присел на постели и взял Пегги за костлявое плечико. – Не нужно! Со мной всё в порядке, правда. Я только что обнаружил очень приятный сюрприз, но Северусу говорить об этом не надо! Пегги сложила руки на груди, не отрывая от хозяина пристального взгляда. - Какой сюрприз? – строго спросила она. Люциус мысленно ударил себя по губам. Об этом не стоило говорить никому, а уж особенно – эльфу, который обязан делиться всеми новостями с лицом, от которого эту новость стоило держать в тайне, но он был настолько возбужден, что просто не мог удержать этот восхитительный секрет в себе. - Пегги, послушай, - он наклонился к эльфийке с очень серьёзным видом и сказал ей прямо в лицо: - Если ты скажешь Северусу о том, что я нашёл, ты всё испортишь, так что держи рот на замке! Так будет лучше для всех! Она скептически подняла бровь. - Пегги, я только что нашёл коробочку от Кабудля с обручальным кольцом! – он прочистил горло, стараясь удержать улыбку, снова рвущуюся на лицо. – Северус собирается сделать мне предложение!