Не будите спящих драконов

Содержание предыдущих глав: 1958 – «Полевая подготовка» Эйлин закончилась серьёзной стычкой. Септимус сражался с незнакомцем, Эйлин противостояла самому Тому Риддлу и не получила ни царапины, подруге же Альбуса Фанде Мабберли повезло меньше, как и аврору Моуди. 2007 – В разговоре с Люциусом и Северусом, Хагридом, заикаясь и смущаясь, заверил их, что между ним и Эйлин никогда не было романа. Он не смог предложить другую кандидатуру в качестве отца Северуса, но вспомнил, что Эйлин проводила какое-то время с Моуди, якобы «обучаясь на аврора». Никто ведь в здравом уме не стал говорить Хагриду, что они просто шпионили вместе, правда? *** 2007 год Общаясь с главой Департамента Магического Правопорядка, Министр Магии всегда старался обращать внимание на каждую, даже самую малозначимую деталь. Благодаря этой дотошности Кингсли Шеклболт стал самым эффективным руководителем магической Британии за многие века, и, возможно, поэтому страна так успешно восстанавливалась после десятилетия разрушительной войны. Северус Снейп тоже не на пустом месте сделал себе репутацию человека с острым умом, так что, обсуждая с Министром дела государственной важности, он не мог не заметить, что несмотря на обычную увлечённость делами, Кингсли, казалось, пребывал в очень дурном расположении духа. Так как это совещание касалось рутинных вопросов и они были в кабинете только вдвоём (протокол встречи вело Самопишущее Перо), Снейп позволил себе выхватить Перо из воздуха, дабы прекратить запись и отвлечься на минуту от государственных нужд. – Кингсли, что случилось? – А? – Министр казался напуганным. – Ну же. Из-за этой дурацкой истории у меня в последнее время нервы не на месте, – Снейп грустно улыбнулся. – Так что я вижу, что тебя что-то тревожит. Я могу чем-нибудь помочь или это не моё дело? Кингсли откинулся в кресле и как-то обречённо вздохнул. – Я думал, мне неплохо удаётся это прятать. – Это? – поинтересовался Северус. Кингсли уставился на фотографию своей семьи на столе. Тонкс яростно размахивала одной рукой, другой поддерживая на бедре маленькую девочку с пушистыми волосиками. Вокруг них кружили, прыгали и гримасничали, принимая формы животных и других людей, ещё три возбуждённых карапуза. На самом деле, Северуса взбесила бы ситуация постоянных превращений маленьких метаморфоф друг в друга, в родителей или их собаку, но их отцу это, вероятно, казалось забавным. – Надеюсь, с семьёй всё хорошо? – спросил Северус. – Да, с ними всё в порядке, – улыбнулся Министр. – Всё дело – во мне. Вчера я пропустил момент, когда Глория сказала первое слово. – Оу, – отозвался Северус, понимая, что не вполне сможет разделить такую родительскую печаль. Он судорожно искал подходящий ответ: – И что же она сказала? – Стоп. Она просила Юлиуса и Энди не забирать её кусок пирога. – Ну, она наверняка ещё скажет его, – неуверенно продолжил Северус. – Но, видимо, дело не в этом… – Дело в том, что я пропустил первые шаги Юлиуса, первые слова Энди и её первую трансформацию. Примула родилась так быстро, она была уже четвёртым ребёнком у Нимфадоры, и я узнал о её рождении только через десять минут, – он взял в руки рамку с фотографией и поглядел на своих шаловливых отпрысков. – Не могу не думать о том, сколько ещё более важных вещей в их жизни я пропущу из-за своей работы. Снейп уже сам пожалел, что задал этот вопрос, потому что не знал теперь, как утешить Министра. Не придумав ничего путного, он промолчал. Вовремя прилетевшая сова нарушил затянувшуюся паузу. У неё был утомлённый вид обременённой заботами почтовой птицы из Хогвартса, и когда Снейп извинился за отсутствие каких-либо лакомств, чтобы угостить её после дальней дороги, она отнюдь не выглядела удивлённой. От письма воняло мокрой псиной, а буквы были крупные и неаккуратные, так что несложно было определить авторство. – Мы закончили? – осторожно спросил он Кингсли, который, вроде как, сумел справиться с необычным для него унынием. – Я сказал всё, что хотел, – ответил Министр. – Я тогда, с твоего позволения, пойду читать письмо, – Снейп поднялся, но заколебался, понимая, что надо бы сказать что-то ещё. – Знаешь, Кингсли, ты ведь делаешь всё, чтобы этот мир стал более приятным местом для жизни для твоих детей. Да и не только для них. – Вот и Нимфадора мне так говорит, – пожал плечами Министр. Снейп поспешил в свой кабинет и торопливо вскрыл конверт. Умолчал ли Хагрид о чём-то важном? Или обнаружил какие-нибудь ещё более шокирующие факты? Дорогой Северус, Я нечасто пишу письма, потому выходит у меня это не очень хорошо. Но я много думал после нашей встречи. И хочу сказать тебе кое-что, о чём умолчал тогда. Сначала, я бы очень гордился, будь ты моим сыном. Ты за последние несколько лет столько всего хорошего сделал. И раньше тоже. Думаю, профессор Дамблдор был бы рад видеть, как хорошо у тебя идут дела и что ты счастлив, потому что он всегда надеялся, что ты сможешь простить себя и будешь счастлив. Даже если с Малфоем. Но про него я лучше с тобой говорить не буду, потому что знаю твоё к нему расположение, хотя, убей Мерлин, не пойму, почему. Разве что за волосы, которые такие белые, как у меня теперь. Второе. Мне было больно вспоминать твою маму, потому что мы хорошо ладили, когда она была в старшей школе, а я был помощником садовника. Мы перестали общаться только перед твоим рождением, и я узнал о том из газет и послал ей открытку. Потом ты приехал в Хогвартс и я с тобой поздоровался. Учителя говорили, что ты умный, хотя и худой и злобный. Ты не знал, какой от меня может быть прок, а потом у твоих друзей появились мысли, чтобы сходиться с такими, как я, но ты всё равно на улице не показывался. Я тогда не преподавал и видел тебя редко, хотя, наверное, стоило бы чаще ради твоей мамы. Я теперь гадаю, если бы я приложил усилия тогда, может, дела пошли бы по-другому и этот ублюдок, извини мой французский, не наложил бы на тебя лапу. (Я имею виду Волдеморта, а не Малфоя). Третье. Я знаю, что я – не твой отец, да и не нужен тебе никакой отец, но если вдруг что, приезжай ко мне в любое время. Буду рад тебя видеть. Я знаю, что ты занят важной работой и ещё другими вещами. Я не говорю приезжать регулярно, и ты не должен, но я только хотел сказать тебе, что ты можешь приезжать, когда захочешь. Я даже на Малфоя ругаться не буду, если ты с ним придёшь. Успехов тебе в поисках отца. Надеюсь, это окажется стоящий человек. Но если нет, это не важно, потому что ты уже многого добился сам, без его помощи. С лучшими пожеланиями, Рубеус Хагрид Дружеское послание было довольно трогательным, и чем больше Снейп обдумывал вчерашний разговор с Хагридом, тем больше ему казалось, что, окажись его отцом полувеликан, это был бы, пожалуй, наилучший вариант. Несмотря на то, что он был шумным, неосторожным и вообще не до конца человеком, никто бы не смог опровергнуть, что Хагрид был хорошим существом. Возможность оказаться сыном Грозного Глаза вызывала у Снейпа тошноту после всех прошедших битв первой войны с Воландемортом и установившегося с тех пор между ними недоверия. Аврор был первым врагом молодых Пожирателей Смерти, которые в основном не разделяли одержимости Тёмного Лорда желанием погубить Дамблдора. Моуди прекрасно удавалась слежка, он был силён в битвах и поговаривали о его жестокости по отношению к жертвам, хотя многие из его товарищей не воспринимали серьёзно врага, одетого в розовое и болтающего на публике о шерстяных носках, каким бы всевдущим и могучим он ни был. В неспокойные времена после первого исчезновения Воландеморта и ареста его сподвижников, Снейп умолял Альбуса сделать всё, что в его силах, чтобы уберечь его от рук мстительного Моуди и не допустить даже простейшего допроса. Трудно было представить, что этот жёсткий циник вообще когда-нибудь был влюблён, хотя Снейп справедливо полагал, что его бывшие ученики вполне могли также думать о нём самом. Хагрид не вполне мог описать схватку, стоившую Моуди ноги, и Снейп отчаялся узнать больше. Наиболее его удивляло участие в этом деле его матери. Даже если Хагрид был прав и она стремилась стать аврором, не может быть, чтобы её взяли участвовать в подобном деле без соответствующей подготовки. И кто был главным в том штурме? Столько вопросов, ответы на которые, возможно, знал Альбус. Северус откинулся в кресле и закрыл глаза, страстно желая, чтобы этот назойливый старикашка мог оказаться рядом и дать ему совет, пусть и в своей обычной манере отвечать на вопросы головоломками. Прежде чем ужасная сцена на Астрономической Башне снова возникла у него перед внутренним взором, он открыл глаза, вытащил пачку бумаги и попытался утешиться неспособностью Хагрида упоминать что-либо, связанное с Абрахасом Малфоем. Люциус в пылу всей этой неразберихи сохранял завидное спокойствие, апофеозом которого стало смиренное отношение к ненависти, проявленной по отношению к нему Хагридом. Он не позволил себе ни одной насмешки в адрес полувеликана, то ли потому, что тот мог оказаться отцом Снейпа, то ли для того, чтобы не помешать получению от Хагрида всей возможной информации. Было приятно осознавать, что известное коварство и политические навыки, делавшие Малфоя столь опасным оппонентом до его ареста, были теперь на стороне Снейпа. Просматривая бумаги в ближайшем из многочисленных лотков, он почувствовал неожиданный прилив самодовольства от того, что Люциус теперь был с ним, за которым последовало чувство вины от того, как мало времени они проводили вместе из-за вечной занятости Северуса. Даже обед в дорогом ресторане, которым он надеялся порадовать своего любовника, прошёл как-то совсем не так – он нечаянно выбрал место, которое Люциус и Нарцисса часто посещали, будучи супругами. Люциус весь вечер провёл как на иголках, а потом Северуса вызвали на работу. Да, если он хочет сохранить нынешние отношения, надо бы прилагать к этому больше усилий и делать это почаще… Вишенкой же на торте стал вызвавший прилив мигрени отчёт о проблемах с новой системой безопасности Министерства, той самой, которая вынула на свет божий вопрос о его отце. Сердито отодвинув его в сторону, Северус заметил небольшую твёрдую карточку-приглашение и уже собирался выбросить её в мусор, но что-то его остановило. Пожалуй, всем уже было известно об их с Люциусом отношениях, хотя они нигде не появлялись вместе, поскольку прошлое Люциуса в качестве Пожирателя Смерти до сих пор вызывало кривые взгляды. На публике Кингсли часто вёл под руку Тонкс, а Артур – Нарциссу (хотя в течение своего медового месяца они без конца лапали друг друга за задницу, к удовольствию или раздражению присутствующих), но Снейп всё же предпочитал появляться в официальной обстановке один. Он перевернул карточку и продолжил внимательно изучать её. Они жили с Люциусом уже около двух лет. Насколько ему было известно, против него не велось каких-либо серьёзных интриг или кампаний – а за подобными вещами он следил строго, будучи довольно жадным до власти. Небольшой приём, назначенный на текущий вечер, не предполагал слишком большой аудитории. На нём не ожидалось важных зарубежных гостей или публичного обсуждения серьёзных вопросов. Возможно, это был идеальный вариант для первого выхода в свет… *** – Как видите, этот глубокий оттенок сливового прекрасно контрастирует с кремовым цветом занавесок и картин, создавая во всей кухне атмосферу тепла и уюта, – с притворным вдохновением щебетал Люциус, решив для себя, что если Минерва МакГонагалл откажется и от этого варианта дизайна, то он, пожалуй, вернёт деньги её племянникам и выйдет из игры. Молодая девушка решила проявить заботу о тётушке – и на восьмидесятый юбилей последней заказала дизайн её коттеджа у самого модного дизайнера интерьеров, однако тётушка оказалась совсем не в восторге от того, что переделывать дом, служивший ей верой и правдой не одно десятилетие, будет бывший Пожиратель Смерти. Она спорила с Люциусом абсолютно по любому поводу. Любой выбранный им цвет, ткань, материал или расстановка мебели отвергались без обсуждения. Он сбился со счёта, сколько самых разнообразных вариантов им было предложено по каждой комнате с учётом полученных замечаний, но реакция каждый раз была ровно одна и та же: поджатые губы хозяйки и отрицательное покачивание головой. Вот и сегодня она взирала на очередной вариант поверх очков и явно собиралась так же раскритиковать его, как и все предыдущие. Люциус мысленно приготовился к очередному разгрому и отрепеттировал в уме вежливое, но сдержанное объяснение того, почему, раз уж они оба не получают пользы от этих бесконечных перебранок, он собирается оставить старую даму в покое и никогда больше носа не казать в её столь ужасно декорированный домишко. Такой вариант, безусловно, устроит обе стороны, и он наконец-то сможет заняться чем-то более приятным. Поэтому он вздрогнул от неожиданности, когда она вдруг отложила рисунок на столе без каких-либо комментариев и посмотрела ему прямо в глаза. – Я слышала, что вы подбиваете Северуса разузнать подробности о его покойной матери, – осуждающим тоном проговорила она. – Кто, во имя Мерлина, вам такое сказал? – перебил её Люциус, ругая про себя старую ведьму на чём свет стоит. – Помона Спраут, конечно, – ничуть не растерялась Минерва. – А что именно вы хотите узнать? – Детали частного характера, – холодно ответил Люциус. – Вы же, кажется, обучали её в Хогвартсе? – Нет. – Вы уверены?! – Мистеррр Малфой, – возмутилась волшебница. – Думаю, вы знаете, что не вся моя жизнь прошла в этой школе. Я довольно много путешествовала и посвятила много времени изучению анимагии по всему миру после того, как сдала НЬЮТы. Я вернулась в Шотландию в возрасте тридцати двух лет и заняла место профессора трансфигурации, чтобы быть ближе к моей сестре, которая осталась вдовой с тремя маленькими детьми. Я не знала мать Северуса лично. – Оу, – пока Люциус думал, что ей ответить, она продолжила, постаравшись придать голосу манящие интонации: – Но если вы пытаетесь разузнать о ней что-то в Хогвартсе, вы ищете совершенно не там. – Мы говорили с Хагридом, – вздохнул Люциус. – И мне также пришлось поговорить с Плаксой Миртл, помоги мне Мерлин. Макгонагалл прищурилась, а потом хитро улыбнулась, став ещё больше похожей на кошку. – Нет, Малфой. Я имела в виду кого-то более к вам близкого. Люциус напряг мозги, но прежде чем он смог разгадать эту загадку, в гостиной полыхнул камин, и в нём показалось лицо Северуса. Польщённая мисс Макгонагал тут же засуетилась и попыталась заманить гостя на чай, предлагая все виды деликатесов – песочное печенье, домашние кексы и целый ряд других соблазнительных угощений, о которых при Люциусе она даже не упоминала – как взятки, чтобы убедить его остаться. Но Северус решительно отказался. – Боюсь, сегодня я весь день пробегаю по делам Министра. Однако, если ваше предложение останется в силе до выходных… – продолжил он. – Да, приходите в воскресенье к чаю! Я испеку ваш любимый кекс, – просияла она, потом перевела взгляд на Люциуса и её сияние угасло. – Ваш партнёр тоже может приходить, – кисло закончила она. – Благодарю, Минерва, – Северус откланялся легким кивком головы. – Люциус, ты закончил? Могу я занять тебя на пару часов? – О, – немного нервно рассмеялся Люциус. – Боюсь, этот мой проект можно считать окончательно неудавшимся. – Что?! – повысила голос Макгонагалл. – А как же моя новая кухня в сливово-кремовых тонах? – Что?! – эхом отозвался Люциус. Она указала на стоявшую на кофейном столике модель, глядя на него, как на идиота. Крошечный медный чайничек реалистично закипел на крошечной плите, пока дизайнер и клиент уставились друг на друга. Его глаза расширились. – То есть, вы хотите сказать…? Ну не имели же вы в виду, что вам понравилась эта идея?! – Именно это я и хотела сказать, – чопорно ответила МакГонагалл. Снейп вздохнул и помотал головой в камине, пока Минерва и всё ещё не верящий в их достигнутую договорённость Люциус договаривались о начале работ по кухне, будущих встречах и разных мелких деталях, вроде дверных ручек и ламбрекенов. Когда всё было наконец улажено, Северус протянул руку не столько, чтобы поторопить Люциуса, сколько помочь ему ступить в камин. В этот момент Люциус обернулся, чтобы задать хозяйке последний важный вопрос: – Так к кому обращаться в Хогвартсе? Минерва снова стала похожа на хитрую кошку. – К Добби. Мгновением спустя мужчины уже стояли в кабинете Снейпа в Министерстве, и их отряхивала лучшая секретарь всех времён и народов Чжоу Чанг. – У меня есть, во что вас переодеть, – сказала она Снейпу, стараясь максимально игнорировать Люциуса, как бывшего Пожирателя, вне зависимости от его нынешних отношений с её боссом. – Я не знала, захочет ли *он* выбрать гладкую зелёную или угольно-серую, но эльф сказал, что серый хорошо оттеняет его глаза, поэтому я взяла её. – Спасибо, – поблагодарил Люциус. Чжоу как всегда молниеносно подала ему мантию – достаточно резко, чтобы выразить своё неодобрение, но не настолько, чтобы помять ткань , и передвинула ширму так, чтобы мужчины могли спокойно переодеться. Попутно она знакомила Снейпа с последними новостями. – Куда мы направляемся? – Люциус едва успел вставить фразу в её словесный поток. – На торжественный фуршет с шампанским в зале Барнабус по случаю назначения нового Главного Целителя Святого Мунго, – Снейп искусно повязал шейный платок. – Я подумал, тебе будет приятно вернуться на круги своя, в политическую среду. Все мысли о будущей кухне Макгонагалл и её странном совете поговорить с домовыми эльфами растворились, когда Северус ответил на его вопрос. Впервые Люциус был приглашен на официальное мероприятие в качестве спутника Главы Департамента Магического Правопорядка. Конечно, это было не самое громкое мероприятие в перегруженном событиями календаре Министра, но с точки зрения объявления об их отношениях в публичном месте, переоценить это событие было сложно. – Спасибо, Северус, – мягко сказал Люциус, чувствуя себя очень взволнованным. Чжоу прочистила горло, привлекая к себе внимание из-за ширмы раньше, чем Снейп смог ответить. Когда они подошли к атриуму несколькими минутами позже и Люциус услышал звуки вечеринки, Чжоу всё ещё рассказывала Северусу различные мелкие детали, непонятные для непосвящённых. Он более десяти лет не был в свете. После выхода из Азкабана он не получил ни единого приглашения. Драко жил затворником, разве что, иногда бывшие школьные товарищи чуть не силой вытаскивали его послушать модную музыкальную группу “The Griminals”. Нарцисса пару раз намекала, что его визит переживут в Норе, но он посчитал это несправедливым по отношению к бывшей жене, её новой семье и, что особенно важно, к себе, втягивать всех в столь странную ситуацию. Большинство же его прошлых соратников были либо в тюрьме, либо на кладбище. Северус иногда был вынужден появляться на официальных мероприятиях вроде этого. Судя по наблюдениям, которыми он делился с Люциусом после, он получал мало удовольствия от этих пирушек, кроме, разве что, возможности выцепить какую-нибудь ценную информацию от тех, кто выпьет слишком много ужасного вина из виноградников Министра. Но для Люциуса это была первая возможность появиться на людях в качестве официального партнёра Северуса, и вдруг он понял, что боится туда идти. В старые времена он сам устраивал приёмы в этом зале, энергично спускался по роскошной главной лестнице под руку с Нарциссой, будучи полностью уверенным в своём превосходстве над всеми остальными присутствовавшими в зале. Приятно было наблюдать, как разные важные персоны добиваются его внимания, слышать их льстивые смешки и легко угадывать, о чём действительно идёт разговор под флёром вежливо-шутливых разговоров. Люциус вдруг осознал, что прежней уверенности в себе уже нет. Его недавние взаимодействия с Хагридом, Макгонагалл и Чжоу напомнили ему, что многие до сих пор считают его подлецом, чьё место – в тюрьме. Он, видимо, рано стал забывать, что если бы не любовь Северуса, он до сих пор мог бы гнить на нарах в каменном мешке. Постаравшись отогнать мрачные мысли, Люциус уцепился за тот факт, что Северус действительно использовал свою значительную власть, чтобы освободить Люциуса из тюрьмы на два года раньше срока, и что глава ДМП был уверен, что уже можно рассказать об их связи людям, прекратив делать из неё секрет, о котором все знают, но никто не говорит. Если уж Северус думает, что с их связью скоро свыкнутся, то разумно будет довериться ему и в этом вопросе. Когда они приблизились ко входу и шум стал громче, Чжоу растворилась в пространстве, а Снейп повернулся к Малфою. – Всё в порядке, Люциус? – спросил он. – Угу, – кивнул тот, очень надеясь, что окажется прав. – Ну, тогда – на выход! 1958 – Ах! Ох! Чёрт , Абрахас! Что ты делаешь?! – Том, ради Мерлина, сиди спокойно! – рявкнул Малфой. – Я не могу нанести зелье, пока ты вырываешься. – Оно жжёт! – пробурчал Риддл и сжал зубы в гримасе боли. – Эта маленькая сучка! Если я когда-нибудь её найду, я… ох! – Прости, – Малфой нанёс ещё раствора на тряпочку и продолжил наносить на повреждённую кожу Риддла как можно аккуратнее. Вечер выдался крайне неспокойный, и больше всего на свете ему сейчас хотелось связать Тома и выставить его из дома, пока никто его здесь не обнаружил. Он был уверен, что Септимус Уизли не узнал его во время боя, но Дамблдор и эта загадочная женщина вполне могли рассмотреть Риддла как следует – и теперь всё Министерство будет разыскивать его как убийцу. – Ты вообще собирался убивать Мабберли? – спросил он, тщательно скрывая негодование. В отличие от Тома, Абрахас имел сына и сиятельную фамилию, которые следовало защищать от посягательств. У него было, что терять, и бродить в темноте, творя бессмысленные кровавые зверства, ему совсем не улыбалось. – Я думал, мы только собираемся её немного припугнуть, чтобы она впредь держала свои опасные мнения при себе. Том вздохнул и сделал ещё глоток огневиски, чтобы приглушить боль, пока не подействует зелье. – В изначальном плане такого не было, – огрызнулся он. – Но я не рассчитывал, что эта магглолюбка будет так…, – он поводил рукой, ища подходящее слово, – так провоцировать нас. Она же мне в лицо рассмеялась, Бракс, ты же видел! Абрахас молча заткнул бутылку пробкой, потом скинул жакет и расстегнул верхние пуговицы на рубашке, прежде чем плюхнуться на софу рядом со своим другом. Они оба уставились на огни в камине и сидели так, пока не прозвонили часы на каминной полке. – Куда ты направишься? – спросил Абрахас. – В стране тебе оставаться нельзя. – Я в любом случае собирался на континент, – беззаботно ответил Риддл. – Надо в Германии кое с кем повидаться,а потом буду планировать месть Дамблдору. Этот старый гомик гонялся за мной всю прошлую ночь, как за золотым снитчем! Достаточно он мне мешал, пора с ним разобраться! Клянусь Мерлином, он за это заплатит! Ни говоря ни слова, Малфой встал и покинул комнату. Его гость осторожно потрогал свою кожу, чтобы убедиться, что всё зажило, потом набросил мантию и собрался уходить. Малфой вернулся двумя минутами позже с тяжёлым кожаным кошелём, который он опустил в карман мантии Риддла. – Абрахас, нет! – Риддл попытался вернуть кошель, лицо его помрачнело. – У Дамблдора друзья по всему миру, и все они будут следить за тобой, так что ты должен опередить их, – сказал Малфой, подталкивая его к выходу. – Я справлюсь без твоей благотворительности, – прошипел Риддл. – Заткнись и бери деньги, дурачок! Расплатишься, когда вступишь в наследство и в титул. Риддл колебался – его гордыня боролась внутри с практичностью. Наконец он опустил кошель обратно в карман. – Я верну. С процентами, – заявил он, серьёзно глядя на Малфоя. – Отлично, – согласился тот, протягивая руку. Риддл уверенно пожал её. – Тогда до встречи, – сказал он. – Меня какое-то время не будет, но я вернусь. – Не сомневаюсь, – улыбнулся Абрахас. *** – Снейп, – кивком поприветствовал её Моуди. – Моуди, – кивнула в ответ Эйлин, проходя в двери. – Как ты? – Было бы намного лучше, если бы не вся эта история. Или заходи и закрой эту долбанную дверь, или убирайся! – прорычал он. Приняв приглашение, Эйлин расположилась в гостевом кресле, тщательно стараясь не смотреть туда, где одеяла в конце кровати явно прикрывали одну ногу вместо двух. Ужасное проклятие, брошенное Риддлом, чтобы погубить аврора, удалось лишь частично отклонить, и оно прошло через левую ногу жертвы, повредив её слишком сильно, чтобы можно было восстановить. Целители применили качественно новое зелье, названное ими Скелерост и даже ещё толком не протестированное, но тёмное проклятие оказалось сильнее. – Тебе выдадут протез? – спросила Эйлин, зная, что сочувствовать или задавать никчемные вопросы бесполезно. – Это – единственный выход, – резко ответил он. – Завтра с меня снимут мерки и начнут его делать, так что я вернусь на службу, как только он будет готов. – Ты собираешься вернуться? – воскликнула Эйлин. – Конечно, – он явно насмехался над ней. – А что? Ты думала, я прекращу борьбу из-за такой ерундовой задержки? В глубине души, Эйлин сомневалась, будет ли много пользы для ДМП от одноногого аврора. Возможно, он сможет заниматься кабинетной работой или бумагами. Несмотря на его несносный характер и все стычки между ними, она знала, что именно благодаря его урокам магических дуэлей она была до сих пор жива. Так она ему и сказала. – Отполировать кусок говна невозможно, – слишком резко отозвался он, не глядя на неё. – У тебя уже был неплохой магический потенциал, я просто показал тебе, как им пользоваться. Немногие девятнадцатилетние вышли бы из той схватки живыми. – Его, казалось, смущала необходимость признавать её способности, но Эйлин несказанно радовал этот разговор, и она даже наклонилась к нему ближе, вторгаясь в его личное пространство и ухмыляясь так, что ему это точно должно было не понравиться. – Неужели ты только что похвалил испорченную, высокомерную чистокровную принцессу, Аластор? – подколола она его, вернув ему все те шпильки, что он бросал в её сторону. К её пущему разочарованию, он не заглотил наживку, продолжая смотреть в сторону. Она даже могла поклясться, что он покраснел. Он сглотнул и словно бы не мог решиться сказать что-то в ответ. – Я скажу тебе кое-что про испорченную, высокомерную чистокровную принцессу, Снейп, – прошептал он. – И когда я это скажу, ты встанешь и выйдешь из этой комнаты, а когда мы встретимся в следующий раз, мы будем заняты выполнением поручений Альбуса и будем в публичном месте, ты поняла? Не понимая ровным счётом ничего, Эйлин кивнула. Аластор втянул носом побольше воздуха и выдохнул через рот, затем прочистил горло. – Если бы дерзкая, боевая, могущественная, решительная, чистокровная принцесса, о которой тут идёт речь, не была уже занята, сегодня вечером я бы сделал ей предложение. У Эйлин натурально упала челюсть и захватило дух. В его заявлении не прозвучало ни единой нотки сарказма, напротив, он выдержал тон антагонистической грубости, которым всегда пользовался для констатации голых фактов. Прежде чем она успела прийти в себя или даже переварить, что бы это всё могло значить, он заговорил снова. – А теперь выметайся! – отрезал он. *** В 10:30 утра не особо тёплого четверга во время семестра терраса у Фортескью была почти пуста. Септимус сидел один, уставившись в пространство и оставив без внимания лежавший на столе номер Ежедневного Пророка. Собравшиеся на лбу морщины указывали, что он уже довольно давно думал о чём-то неприятном. Эйлин миновала пустые столики, и только когда она слегка задела стул и ножки проскрипели по каменному полу, Септимус наконец поднял взгляд. Задумчивость тут же исчезла с его лица, и он улыбнулся вставая, чтобы поприветствовать девушку. – Доброе утро, дорогая, – он звучно чмокнул её в щёку и пригласил садиться. – Ну, – начал он, складывая газету и открывая меню. – Лето уже официально считается кончившимся, или я ещё могу предложить тебе мороженое? Что выберешь? Славу Книккербоккеров? Сочно-Лимонный Резко-Вкусный Ультра-Сочный Цитрусовый Пломбир? – Сеп, день только начался, – состроила гримаску Эйлин, с неудовольствием сравнивая его предложения с нищенскими вариантами, доступными ей в Тупике Прядильщика. – Мне – только чашку кофе. – Умеешь ты расстроить ухажёра, да, детка? – вздохнул Септимус. – Если ты так благоразумна, боюсь, тогда и мне придётся последовать твоему примеру. Подошедшему Флориану было заказано два кофе, чем тот также остался разочарован. Прежде чем члены Ордена смогли начать говорить о делах, они заметили возле магазина мадам Малкин Вальбургу Блэк и другую богатую ведьму с кислым лицом, которые обсуждали их с явным неодобрением. Эйлин так и подмывало перегнуться через стол и как следует поцеловать Септимуса прямо в губы, с языком, просто чтобы посмотреть на реакцию старых клушек, но её удержала мысль о том, как быстро до многострадальной супруги Сепа и его детей дойдёт слух об этом и как плохо им при этом будет. Она в очередной раз подивилась тому, как такой добрый, милый и смелый человек мог быть столь подлым в отношении своей семьи? Как такой преданный и любящий отец мог с такой готовностью бросаться за каждой проходящей мимо юбкой, на которую падал его взгляд? Тем временем, перемывающим им кости гарпиям наскучило наблюдение и они зашли к мадам Малкин, давая возможность Эйлин и Септимусу наконец поговорить без свидетелей. – Моуди, похоже, пошёл на поправку, – сказал Септимус. – Рвётся обратно на службу. – Аа, – отозвалась Эйлин, позволяя волосам упасть на лицо, чтобы скрыть возможные следы смущения от воспоминаний о неожиданном признании аврора. – Боюсь, ДМП придётся побороться, если они думают, что его так легко будет отстранить от дел из-за травмы, – продолжил Сеп, слишком занятый собственными мыслями, чтобы наблюдать за её реакцией. – Определённо, – согласилась Эйлин, по-прежнему пряча лицо. Несколько минут они молча пили кофе, что было довольно странно, поскольку Эйлин провела предыдущие несколько дней, представляя, как встретится с Септимусом и сколько вопросов ему задаст, накопившихся со дня той памятной атаки. Дамблдор всегда ограничивался лишь похвалами и старательно уходил от любых её вопросов о Риддле, Мабберли и будущем, и только подчеркивал, как важно было для неё укреплять связь с Абрахасом и его маленьким сыном. Было ясно, что Малфой как-то причастен к этому делу, раз он искал координаты аппарации на место преступления за несколько часов до того. Она была уверена, что Сеп сможет дать ей какие-то ответы, но вот сейчас у них была возможность поболтать, а он был необычно молчалив. Альбус спрашивал с притворным безразличием, заметила ли она какие-либо изменения в поведении этого серийного повесы со времени той атаки. Поскольку за следующую после того неделю Эйлин видела его лишь мельком, она ответила отрицательно. Теперь же ей показалось странным его поведение и то, с каким усилием он выдавал свои обычные улыбки – столь неожиданное проявление суровости не сулило ничего хорошего. Эйлин наблюдала, как её чашка магическим образом снова наполнилась кофе почти до краёв, так что ей пришлось поднимать чашку преувеличенно осторожно, двумя руками, и сделать пару глотков обжигающей тёмной жидкости, чтобы освободить место для сливок. – Эйлин, – Сеп решительно поставил свою чашку на блюдце, и его обычно весёлое, покрытое веснушками лицо утратило все следы мягкости. – Я могу сказать тебе кое-что? – Конечно, – ровно ответила она. – Я пока никому это не говорил, – он выглядел пристыжённым и беспокойно трогал то чашку, то молочник. – Даже своей жене. – Что случилось? – забеспокоилась Эйлин. – Возможно, это случилось во время битвы. Мы все там наверху кидались заклинаниями, потом я преследовал этого парня снаружи, после того как он упал на тебя возле внизу лестницы, – он склонил голову набок, словно бы напоминая ей о событиях той памятной ночи. Она кивнула. – Я попытался набросить на него антиаппарационный колпак, чтобы он не сбежал, и в течение примерно минуты драка шла довольно некрасивая. – Но ты не пострадал? – прервала Эйлин. – Альбус сказал, что ранение было несерьезным, и последствия легко устранили. – Мы все тогда так подумали, – Септимус вздохнул и скривился, словно от боли. – Но похоже, повреждение оказалось неустранимым. В этот неподходящий момент к ним подошёл Флориан и радостно предложил им свежие бисквиты, испечённые специально для них своими руками. Возможно, он это сделал просто потому, что ему было нечем заняться. Септимус с огромным трудом вернул улыбку на лицо и пару минут добродушно переговаривался с хозяином кофейни, хотя Эйлин могла бы однозначно сказать, что рассыпчатое желтовато-коричневое нечто, изготовителя которого он так расхваливал, превратилось в пепел у него во рту. Наконец Флориан снова оставил их одних, и угощения на милых десертных тарелочках с ситцевым рисунком остались наполовину нетронутыми. – Прости, что пристаю к тебе с такими неделикатными вопросами. Это совсем не по-джентльменски с моей стороны. Просто я считаю тебя хорошим другом, и я не могу об этом никому рассказать, но и держать эту новость при себе – сущее мучение, – Септимус нахмурился и в смущении уставился на стол. – По сути, с тех пор я утратил возможность исполнять супружеские обязанности. Эйлин на пару секунд задумалась, пытаясь понять, как флирт с каждой встречавшейся ему женщиной, которым была наполнена вся его взрослая жизнь, когда-нибудь позволял ему как следует исполнять супружеские обязанности, но наконец до неё дошёл смысл сказанного и она ахнула. – То есть…? – она прикрыла рот рукой. – Это ужасно. И дело не в том, что я не хочу, но я физически не могу, – он покраснел до ушей, и даже уши заалели от стыда. – Моя жизнь кончена. ***