Не будите спящих драконов

Глава 19. Содержание предыдущих глав: 1958 – Том Риддл сбежал из страны после памятной дуэли с Эйлин и Моуди, стоившей молодому аврору ноги. Моуди признался Эйлин, что восхищается её боевыми навыками и приверженностью их общему делу. Другой атакующий задел проклятием Септимуса Уизли, оставив старого распутника импотентом. 2007 – МакГонагалл и Люциус наконец-то договорились относительно цветовой гаммы её кухни. Снейп решил, что после двух лет партнёрства пора бы ему и бывшему узнику Люциусу появиться на публике вместе, и пригласил его на неофициальную вечеринку в Министерстве в честь назначения нового главного целителя в Св. Мунго. Не самое громкое возвращение в свет, но достаточно, чтобы заставить понервничать их обоих. *** 2007 год Люциус был готов к тому, что их совместное с Северусом появление в бальной зале будет встречено громкой тишиной. К счастью, поскольку к моменту их прихода приём шёл уже около часа, большинство гостей всего лишь отставили в сторону бокалы с вином и слегка подтолкнули соседей локтями, уставившись на вошедших. Кингсли Шеклболт, прекрасное чувство времени которого сыграло не последнюю роль в его политической карьере, выждал, пока все взгляды сосредоточатся на Малфое, и подошёл к паре, ставшей главными гостями вечера. – Добрый вечер, Люциус, – улыбнулся он, пожимая руку блондина с достаточной теплотой, которую смогли почувствовать даже стоявшие у дальней стены зала. – Рад видеть тебя. – Привет, Кингсли, – Люциус чувствовал устремленные на него взгляды, но не хотел показывать своей радости от того, что его снова принял в свете самый авторитетный человек магического мира. Вместо этого, он дозированно вернул Министру дружескую улыбку, словно бы между ними не происходило ничего экстраординарного. – Как твои дети? Снейп наконец выдохнул, поняв, что громких сцен не будет, когда все гости постепенно вернулись к светской болтовне. Он сделал зарубку на память, что с него серьёзно причитается Шеклболту за то, что подал такой хороший пример, как следует относиться к Люциусу. Не говоря уж о том, что было бы довольно затруднительно подвергнуть нападкам человека, стоящего рядом с Министром, не заработав себе серьёзных проблем с личной охраной последнего, ошивающейся поблизости. Получив подобные заверения, Снейп обменялся парой слов с подошедшей к нему целительницей и оставил её со словами: «пожалуйста, назначьте встречу через моего секретаря», прежде чем она успела выказать ему своё недовольство. Через её руки прошли многие серёзно пострадавшие молодые авроры, и она задалась вопросом, нужно ли делать тренировки столь жестокими. Если она обратиться к нему официально, придётся попросить Чоу написать вежливый, но жёсткий ответ, что предстоящие им встречи с криминальными элементами тоже не сулят им нежного обращения и могут быть поопаснее того, с чем им приходится сталкиваться на тренировках. Торопливо отходя от целительницы, Северус оглянулся ещё раз проверить, всё ли в порядке с Люциусом – и чуть не столкнулся с Аластором Моуди. – Что такое, Снейп? – прорычал тот, и его магический глаз проследил направление взгляда Северуса и разглядел Люциуса, стоявшего возле Министра. – Боишься, что твой любовник сбежит с кем-нибудь помоложе и покрасивее? – Нет, – едко отозвался Северус. – Боюсь, что кто-нибудь из тех, кому он навредил в прошлом, могут попытаться заколдовать его в середине следующей недели. – Было бы здорово, – пробурчал Моуди, хоть и без истинной злобы. Снейп пропустил его комментарий мимо ушей. Он заметил, что не так уж много народу крутится вокруг старого аврора и решил воспользоваться случаем, чтобы обсудить с ним услышанное от Хагрида. Северусу чуть снова не стало дурно при мысли о том, что Моуди может оказаться его отцом. Какая-то трусоватая часть его души убеждала отказаться от всего этого расследования, не будить спящих драконов и жить с ужасным подозрением вместо того, чтобы узнать жуткую правду. Но другой голос внутри настаивал, что он уже зашёл слишком далеко, раскопал столько тайн, объёздив попеременно с Люциусом всю страну – и пора бы наконец поставить точку, дойдя до конца. – Что-то ты позеленел, Снейп. Уж не пил ли ты Шардонне из личных подвалов Министра? – Моуди откупорил висевшую у него на бедре фляжку и шумно отхлебнул. – Не смеши. – Тогда в чём дело? Снейп набрал в грудь воздуха, огляделся на предмет возможных чужих ушей и прошептал: – Я узнал от Хагрида, что моя мать была аврором. Моуди пристально уставился на него, и его волшебный глаз был подозрительно неподвижен. Он ещё раз хлебнул из фляжки и молча облизал губы. – Неправда, – промолвил он наконец. – Он сказал, что она тренировалась вместе с тобой тогда, в 50х, – возразил Снейп. – Ну да, было такое, тут старый болтун прав. – А к чему ей было тренироваться, если она не была членом Департамента? – во рту у Снейпа пересохло, когда он с содроганием подумал о том, какого рода «тренировки» могли происходить между Эйлин и молодым Моуди, если она не была аврором. – А что там была за стычка? Что тогда произошло…? – Ты так на неё похож, – перебил Моуди. – Её волосы, её прямота, её упорство… – Грозный Глаз! – прошипел Снейп, стремясь не позволить ему пуститься в воспоминания, как это делал Хагрид. Однако Моуди проигнорировал его: – …её улыбка, её хитрость, те варианты, которые вы выбираете… – Послушай, это не поможет, – начал Северус, но прервал сам себя. – Те варианты, которые мы выбираем?! Моуди ухмыльнулся, показав щербатые зубы, пострадавшие в многочисленных стычках. – Весь в мать! Взбешённый тем, что с ним играют, Снейп испытал прилив разочарования и ещё раз проверил, что их никто не подслушивает. Он подошёл ближе к своему неприятному собеседнику, который мог быть или не быть его отцом. – О каких выборах ты говоришь? В чём я пошёл в мать? – Дорогой мой, – досадливо отмахнулся Моуди, явно наслаждаясь собой. – Не сильно-то хороший из тебя следователь, а? То есть, ты уже неделю ведешь расследование с тех пор, как узнал, что твой анализ ДНК – поддельный, и до сих пор не обнаружил, что твоя мать была шпионкой? х Кто-то подтолкнул Люциуса в спину, и он обернулся, готовый драться или бежать. Слава Мерлину, ни то, ни другое не потребовалось. – Привет, Нарцисса. – Рада тебя видеть, – она послала ему воздушный поцелуй в щеку. – Я имею в виду, я рада видеть тебя здесь. – Северус решил, что нам пора выйти в свет вместе, – улыбнулся Люциус своей бывшей жене. – Ах так. Помню мой первый выход в качестве официальной супруги Артура. Я так волновалась – еле заставила себя не спрятаться в туалете! Хотя, должна сказать, вы не слишком-то подчёркиваете, что вы вместе. – Да, но он где-то здесь, – Люциус обвёл взглядом зал, стараясь разглядеть Снейпа в толпе. – Вон он, в углу, с Грозным Глазом Грюмом. Говорят о работе, я полагаю, – беззаботно отозвалась Нарцисса. Люциус поперхнулся, глотнул вина, чтобы не выдать себя, и снова поперхнулся, но уже по другой причине. – Мерлин! У этого вина – вкус кошачей мочи, – закашлялся он. – О, дорогой мой, надо было тебя предупредить! Правило номер один на нынешних министерских вечеринках: никогда не пей дешёвое вино. Прошли те дни, когда никого не интересовал бюджет вечеринки и пробки от шампанского взлетали к потолку одна за другой. Сейчас во всём – сплошная экономия ради того, чтобы финансировать экономические реформы Шеклболта. Она продолжала говорить, но Люциус едва слушал её. Северус стоял подозрительно близко к Моуди и они были явно увлечены беседой, из чего Малфой заключил, что наверняка обсуждается Вопрос Отцовства. Сгорая от любопытства, он хотел было поспешить ближе и прислушаться к разговору, но знал, что ненависть Моуди к нему может стать для того поводом прервать разговор и заткнуться, возможно, порушив надежду Северуса на выяснение его щекотливой тайны. Поэтому он повернулся к Нарциссе, пытаясь сосредоточиться на её словах. – Итак, – она понизила голос. – Ты рассказал Северусу, что я узнала про Септимуса Уизли? – Да, – Люциус пожалел, что вовлёк в это разбирательство свою бывшую жену. Он не сомневался в её благоразумии, просто Северус пришёл бы в ярость от того, что его тайна стала знакома кому-то ещё, даже если он и не покажет этого. И тогда Люциуса пронзила другая беспокойная мысль: – А ты сказала Артуру? – Нет. Я подумала, что это – дело Северуса: говорить ему или нет. – Спасибо, – выдохнул он с облегчением. – Хотя мне следовало упомянуть, что Хагрид считает, что отношения Эйлин и Септимуса были чисто платоническими. – Правда? А Кричер настаивал, что эти отношения привели к скандалу в свете. – Ну, бывает дым и без огня, – пожал плечами Люциус. – Хм. Да, домовых эльфов, пожалуй, иногда заносит, – согласилась Нарцисса. В суматохе собираясь на вечеринку, Люциус совершенно забыл, что Минерва МакГонагалл упомянула о том, что Добби знал всё о матери Северуса. Он не виделся с истеричным и, возможно, потерявшим рассудок эльфом с тех пор, как Гарри Поттер наделил его одеждой, тем самым освободив. С тех пор прошло уже много лет, и мелкий неблагодарный засранец вполне мог прогнать его по всей комнате(?). Люциус понятия не имел, что с ним стало. – Кстати, ты не видела Добби в доме для престарелых эльфов? – спросил он Нарциссу. – Добби? Он до сих пор служит в Хогвартсе. Получает зарплату, как человек. Они большие друзья с Гарри. Люциус знал о нежном отношении бывшей жены к отпрыску Поттеров, поэтому он подавил естественное желание высказаться на тему эльфов, получающих зарплату и водящих дружбу с людьми. Надо будет сказать Пегги, гордой эльфийке, лояльной служительнице целого ряда руководителей Департамента магического правопорядка, когда они вернутся домой. Её наверняка выведет из себя такое пренебрежение традициями эльфов. Его взгляд снова устремился в тот угол, где беседовали Северус и Моуди, но их там уже не было. Попросив прощения у Цисси, Люциус пошёл по зале, но не найдя ни одного из мужчин, догадался, что они могли найти более уединённое место для разговора. По крайней мере, он на это надеялся. По крайней мере, он не слышал криков или звуков дуэли, так что два сварливых волшебника явно пока не вступили в драку в связи с каким-нибудь неприятным открытием. Люциус вышел в коридор и проверил все углы, затем заглянул в уборную – но всё безрезультатно. Сходя с ума от любопытства, Люциус догадывался, что бесполезно пытаться вернуться в зал и завести светскую беседу, когда его мозг как минимум наполовину озабочен тем, что же такое Моуди мог сообщить Северусу. Его так раздражало стоять в стороне от расследования! Так что он всё же вернулся и отвёл Нарциссу от группки её коллег, которые оглядели его с ног до головы, словно музейный экспонат, и вывел её из зала. – Мне кажется, Добби откажется со мной говорить, – продолжил он прерванный разговор, вспомнив об их прежних взаимодействиях с домовым эльфом. Не будь это существу таким раздражающим, он бы не поступал с ним так грубо… – Думаю, ты прав, – сардонически улыбнулась Нарцисса, которая всегда упрекала его в жестоком обращении с эльфами. – А с тобой он станет говорить? – Возможно, – ответила она. – Если Гарри упоминал, что я пытаюсь приглядывать за ним, чуть не как его мачеха – конечно, когда он мне позволяет. А зачем он тебе понадобился? – Да всё по тому же делу об отцовстве Северуса. Не могла бы ты отправиться в Хогвартс сейчас и переговорить с Добби? Пожалуйста! – Люциус знал, что выглядит глупо, бормоча что-то про эльфа, про которого он брезговал вспоминать до сих пор, но Люциус желал всё же оказаться занятым и полезным для дела, пока Северус не принёс новости от Моуди. Видимо, спешка отразилась на его лице, поскольку Цисса молча направилась в сторону атриума. Вспомнив о плохой погоде при его последнем посещении Шотландии, Люциус попробовал аккцио и вздохнул с облегчением, когда одна из мантий Северуса из его рабочего гардероба подлетела к ним. – Похоже, для тебя это очень важно, – заметила Нарцисса. – Не знаю, – честно признался Люциус. – Но это может оказаться важным. х Снейп вывел Грозного Глаза из бальной залы и нажал на тайную панель в коридорной стене. Из стены появилась дверь, и мужчины быстро прошли по потайному запылённому проходу. Когда за ними закрылась дверь, отделив их от внешнего мира, Снейп воскликнул: – ШПИОНКОЙ!!! – Дамблдор тогда только начал формировать свою сеть информаторов, которая позже стала известна под именем Орден Феникса. Он знал, что Волдеморт что-то затевает, и его соратники планируют всякие зверские акции, – Моуди, казалось, получает удовольствие от ситуации. – Эйлин Снейп было поручено приглядывать за Абрахасом Малфоем, который водил дружбу с Томом Риддлом и был известен своей жестокостью. Она сблизилась с ним и докладывала обо всём Альбусу. Я обучал её дуэльному делу и базовым аврорским навыкам, поскольку она была по сути ещё дитя, хоть и ввязалась в такое опасное дело. Абрахас Малфой. У Северуса потяжелело в животе. – Когда это было? – спросил он ослабевшим голосом. – Ну, году в пятьдесят восьмом – пятьдесят девятом. Примерно после смерти жены Малфоя. Она под этим предлогом подобралась к нему – она меняла пелёнки Люциусу, а потом разнюхивала всё по дому. Значит, его мать слонялась по Малфой-мэнору, болтая с Абрахасом в 1959 году – в тот год, когда был зачат Северус. Внезапно тот вариант, в котором его отцом оказывался Моуди, стал казаться намного менее ужасным, чем несколько минут назад, по сравнению с тем, что он мог оказаться незаконнорожденным Малфоем. – А ты много с ней общался? – нажимал Северус, готовый узнать свою судьбу, какой бы она ни была. – Довольно-таки. Риддл покинул страну после того, как убил знакомую волшебницу Альбуса, которая поддерживала магглов, оттяпал мне ногу и получил пару проклятий от твоей мамочки. Она уже в 19 лет могла уделать его с одной руки, – Моуди восторженно покачал головой. – Очень хорошая была дуэлистка. После этого мы выполняли много поручений Альбуса, пока идиоты из Департамента отказывались пускать меня на работу. Они считали, что я негоден для аврора! Мы сообщались с международными агентами, чтобы они дали нам знать, как только Риддл снова покажется на поверхности. Что в конце концов и произошло, как тебе известно. Полномасштабной войны тогда ещё не было, но мы с твоей мамой проделали много подготовительной работы, которая пригодилась, когда в семидесятых ситуация обострилась. Едва способный справиться со свалившейся на него информацией, Снейп прислонился к холодной стене позади него в поисках опоры. – Мерлин, – только и смог выдавить он, ошеломлённый гордостью за свершения Эйлин в столь юном возрасте и чувством вины за то, что никогда не подозревал об этом и считал её обычной домохозяйкой без каких-либо особых талантов. – Это огромная трагедия, что её не стало так рано, – добавил Моуди с необычной для него ноткой сожаления. – Она, возможно, рассказала бы тебе всё, когда ты вырос бы достаточно, чтобы понять и не разболтать всей округе. Она просто не успела. Снейп не был готов к сожалениям со стороны Моуди, тем более не был готов делить с ним это чувство. Используя навыки, полученные при занятиях окклюменцией, он возвёл барьер внутри сознания, чтобы скрыть бушевавшую в нём бурю эмоций. Он слепил из эмоций один тяжёлый шар и зашвырнул его куда-то в глубины сознания, оставляя мозг пустым и способным ясно мыслить. – А что насчёт моего настоящего отца? – спросил он, не желая более ожидать ответа на этот животрепещущий вопрос, метаясь от одной теории к другой и теряя себя по дороге. Моуди присвистнул. – То есть ты хочешь сказать, что ты сам это так и не выяснил? – Очевидно, что нет, – прошипел Снейп сквозь сжатые зубы. – Ты знаешь, кто был мой отец? – Да, – ответил Моуди. Шар из отвергнутых эмоций, казалось, прокатился по всей голове Снейпа, пока он не обрёл контроль снова и не направил его обратно, подальше от надвигающихся сногсшибательных новостей. Пальцы нервно пробежались по шраму на щеке. – Это ты, Аластор? – выдавил он. – Я? Нет!!! Конечно, нет! – Моуди снова отхлебнул из фляжки и затем протянул её Снейпу, который с готовностью принял приглашение. Когда пожар в горле поутих и стало возможным говорить дальше, он протёр набежавшие на глаза слёзы и прочистил горло. – Итак, если это был не ты – то кто же, во имя Мерлина?! Моуди выругался и принялся расхаживать взад-вперёд по узкому коридору, словно бы ища место, с которого можно было бы начать говорить. Наконец он остановился, сделал большой глоток огневиски, и каждый звук в его горле эхо отдавался в голове навострившего уши Снейпа, как грохот землетрясения. – Просто скажи мне, – умоляющим тоном попросил он. – Тут не всё так просто, – проскрежетал Моуди, продолжая прохаживаться туда-сюда. – Я не могу просто назвать тебе имя, чтобы ты сделал для себя неверные выводы. Ты должен быть в курсе всех обстоятельств…. – Моуди, – голос Снейпа звучал почти неслышно. – Я, может, и гомик, но мне известно, при каких обстоятельствах появляются дети. – Так в том-то и дело! Эти обстоятельства были не совсем обычными. Он мне тогда всего не рассказал, и разрази меня гром, если я помню все детали почти через пятьдесят лет. – Просто назови имя! Меня не волнует всё остальное. Просто назови это чёртово имя! – Нет. Я поклялся твоей матери, что не позволю тебе взяться за эту метлу не с того конца, – Моуди наконец остановился, решительным жестом снял заглушающие чары и распахнул дверь. – Пойдём отсюда. – Куда мы направляемся? – В Хогвартс. ххх 1959 год Портреты прекратили над ними издеваться, и Эйлин больше не терялась во время своих игрушечных экспедиций с Люциусом. Его матери не было в живых уже больше полугода, но он, похоже, не сильно по ней скучал. Абрахас и Лукреция придерживались той политики, что ребёнок не должен особенно сильно привязываться к матери, которую он неизбежно потеряет из-за жестокого проклятия Гриндевальда, и это сработало. Эйлин удивлялась, как обречённой на смерть женщине удавалось не касаться сына, не играть с ним, не слышать его первых слов, поскольку даже не будучи его матерью, Эйлин любовалась этим замечательным мальчиком и скучала по нему, когда они бывали в разлуке. Привязанность оказалась взаимной. Абрахас целыми днями пропадал в Министерстве, и Люциус был рад любой компании и встречал свою сиделку поцелуями и радостными прыжками. Эйлин также сблизилась и с Абрахасом. Они подолгу разговаривали, как старые друзья, после дневного сна Люциуса и обменивались много большим, чем просто пара дежурных слизеринских вежливых «спасибо» благодаря способности Эйлин вытягивать из собеседника потенциально полезную информацию, которую она впоследствии сообщала Дамблдору. Если порой она и чувствовала себя виновной в подобном предательстве, она сразу вспоминала ту ночь, когда она стала свидетельницей жестоких и смертоносных атак на её друзей. Доказательств тому не было, но чем больше времени она проводила в компании Малфоя, тем больше убеждалась, что он и был тем неизвестным, который поразил Септимуса проклятием импотенции, когда покидал дом. Возможно, он же убил Мабберли или ассистировал Риддлу в её убийстве. Вся магическая Британия разыскивала Тома Риддла, но за полгода никто так и не смог обнаружить никаких следов. Она и Моуди поддерживали непрерывную связь с международными агентами Дамблдора, обмениваясь письмами, прочёсывая тонны бездоказательных свидетельств о встречах с ним. Аластор сухо заявлял, что их преследуемый слишком умён, чтобы оставлять следы, и, похоже, он был прав. В обмен на доверительное отношение Абрахаса, Эйлин делилась с ним некоторыми своими мыслями – вначале осмотрительно, затем более открыто, поскольку её мрачный друг оказался очень хорошим слушателем. Тобиас по-прежнему требовал, чтобы горячий обед стоял на столе к его приходу, но всё же в Тупике Прядильщиков кое-что изменилось. Теперь он приходил домой с фабрики, съедал суп в три или четыре глотка, взбегал вверх по лестнице, чтобы причесаться перед зеркалом – и уходил, проводя в доме не более двадцати минут. Возвращался он поздно, пьяный и обменивался с женой едва ли парой слов. Между женщинами в Скорсби ходили разные слухи – денег за них не брали, и они были чуть ли не единственным развлечением в дни, заполненные скучной домашней работой и вознёй с детьми. Согласно слухам, Тоби был одним из тех парней из Тупика Прядильщиков, которые запрыгивали в машину Кейджа Вайтхауза и отправлялись через вересковые пустоши на танцы в Драммедж, где они напивались, слушали музыку и, естественно, дрались с местными парнями из Драммеджа. Озадаченная тем, почему её муж предпочитал вести такой образ жизни вместо того, чтобы проводить время дома с женой, которой совсем недавно признавался в любви, Эйлин только гордо выставляла вперёд подбородок и всё отрицала. Женщины из Тупика Прядильщиков обменивались понимающими взглядами и дымили сигаретами с повышенным усердием. Направляясь домой после одной такой стычки у мясной лавки, Эйлин не смогла не услышать сказанное ей вслед «бедная глупая овечка». – Что я сделала не так, Абрахас? – Эйлин сама не поверила тому, что сказала это вслух. Всего год назад сама идея о том, что она будет делиться потаёнными думами с Абрахасом-чёртовым-Малфоем, бывшим забиякой из её школы, испорченном владельцем собственного поместья и, возможно, будущим министром магии, показалась бы ей совершенно абсурдной. Хотя с другой стороны, мысль о том, что Тоби перестанет признаваться ей в любви, показалась бы ей не менее странной. Она говорила с такой злобой, что слёзы застывали в глазах. – Ладно бы он ушёл к другой женщине – он променял меня на бутылку и стал таким жестоким, и ещё на этот рок-н-ролл, о котором постоянно твердят магглы. – А это ещё что такое, во имя Мерлина? – Кажется, такая музыка, а ещё они там танцуют и мажут волосы какой-то дрянью, отчего они у них стоят дыбом. – Звучит довольно первобытно, – усмехнулся Абрахас, подливая им обоим чаю. – Похоже, что твоего мужа испугали взрослые обязанности, и он таким способом пытается их избежать, если ты простишь меня за прямоту. – Абрахас проследил направление взгляда Эйлин, которая рассматривала недавно законченный портрет маленького Люциуса, и не смог сдержать ответную улыбку, когда его сын на портрете озорно улыбнулся отцу и их общей подруге. – Может быть, твоего мужа вернёт домой топот маленьких ножек? – Да я же его нынче почти не вижу! А когда вижу, он не очень-то расположен общаться, – вздохнула Эйлин, не договорив «именно поэтому я столько времени провожу сейчас здесь, в Мэноре, и выполняя другие поручения для Ордена Дамблдора. Так дети не заводятся». В наступившей тишине Эйлин убедила себя, что она зашла слишком далеко даже для их странной близкой-но-платонической дружбы между вдовцом и предательницей крови (дважды предательницей, если быть честным). Не было никакой причины, по которой этот мужчина, у ног которого лежал весь мир, захотел бы слушать о неудавшемся браке простой девушки из семейства Принцев и маггла из рабочего класса. Когда Абрахас подозвал домового эльфа и что-то прошептал ему в заострённое ухо, она поставила чашку на стол и приготовилась к тому, что ей сейчас укажут на дверь. Эльф вернулся и подал хозяину коробочку, которую тот медленно принял и несколько секунд вертел в руках, глубоко о чём-то задумавшись. – Это та коробочка, Мастер? – переспросил эльф испуганно-подобострастно. – Или плохой Добби снова делает большую глупую ошибку? – Только тем, что ты до сих пор здесь, – беззаботно отозвался мужчина. Существо исчезло с громким хлопком. Абрахас поднял голову, извиняясь. – Он ещё совсем молод. Это сын Нанни. Она изо всех сил старается обучить его, но её основная забота – это воспитание Люциуса. Поэтому он почти бесполезен как слуга. Эйлин и раньше встречала злополучного Добби в Мэноре и однажды даже спасла его от разъярённой матери, которая наказывала его за какой-то проступок, стуча по голове ведёрком для угля и обзывая разными нехорошими словами. Конечно, вмешиваться в такие моменты не стоило, но Добби казался таким несчастным, что Эйлин не смогла удержаться от того, чтобы прекратить его страдания. С тех пор Добби глядел на неё с немым обожанием. – Думаю, что этот твой муж – настоящий засранец, ты уж меня прости. Особенно не могу простить ему проявления насилия, – недовольно поморщился Абрахас. Он наклонился в кресле и протянул коробочку Эйлин. – Вот, возьми это. – Она, не задумывась, протянула руку, потом застыла, прочитав имя на крышке. – Кабудль? Ты даришь мне драгоценности? – совершенно смешалась она. Он встал и повернулся к ней спиной, задумчиво скрестив позади руки. – Я покупал его для своей жены. Это ожерелье. Я выбрал дизайн специально для неё, но она умерла раньше, чем оно было закончено. Я забыл отменить заказ и его доставили через две недели после её похорон. – Я не могу принять это, – Эйлин поставила коробочку на кофейный столик. Абрахас повернулся, и Эйлин различила решительную складку у рта. – Пожалуйста, возьми его. Магллы ведут себя как свиньи, а этот Снейп, похоже, один из худших образчиков их рода. Я знаю, что твоя семья вышвырнула тебя без единого кната после того, как ты вышла замуж без их согласия, так что хочу, чтобы у тебя было что-то на тот случай, если тебе вдруг придётся сбежать из дома. Это настоящие бриллианты и изумруды, так что ты сможешь убежать достаточно далеко и начать новую жизнь, если когда-нибудь в этом будет нужда. Я больше не хочу это обсуждать, так что просто положи коробку в карман. – Абрахас… – Эйлин не находила слов и просто качала головой в немом отрицании. – Я не хочу его видеть, – сказал он. – Надеюсь, оно тебе никогда не понадобиться, но пусть на всякий случай оно будет у тебя. ххх Фрау Кост, заведующая библиотекой Университета магических искусств в Гейдельберге, мягко прочистила горло. Мужчина за столом перед ней уставился на неё с таким видом, словно за своими занятиями позабыл даже собственное имя. – Прошу прощения, герр Профессор Смит, – прошептала она. – Библиотека закрывается через пятнадцать минут. – Благодарю, мадам, – ответил он лёгким кивком головы. Фрау Кост кивнула в ответ и отметила про себя, что приезжие американские профессора всегда отличаются вежливостью и особым шармом. Уходя, она думала, будет ли бестактным, если вдовая библиотекарша предложит хорошенькому гостю университета вместе посмотреть достопримечательности. Наверное, всё же будет, нехотя решила она. Том Риддл с трудом подавил желание швырнуть последний манускрипт, который он изучал, через всю комнату. Три дня интенсивных поисков в этом пыльном донжоне не принесли никакого прогресса. У него просто не было времени пролистывать бесконечные тома книг, полных сплошной чепухи. Он убедился, что опасность того, что тело Профессора Смита будет найдено, отсутствовала, однако оставалась опасность, что кто-нибудь из профессоров мог знать его ранее и подивиться, почему он не нанёс им визиты, коль скоро каждый день посещает библиотеку. Он бросил на стол сумку Смита и начал копаться в его (почти пустых) записных книжках и (почти бесполезных) пергаментах, когда дуновение воздуха из раскрытой сумки перевернул страницу лежавшей на столе книги. Одна фраза привлекла внимание Тома и он поднёс книгу ближе к глазам. Интересно. Фраза никоим образом не относилась к его бесплодным поискам следов Даров Смерти, но была интересна сама по себе. По мере чтения, улыбка медленно раздвигала его губы, и от вспышки чего-то более дьявольского, чем могло когда-либо отразиться в глазах Профессора Смита, пара особо чувствительных манускриптов на другой стороне зала задрожала от дурных предчувствий. – О да, – ухмыльнулся он, и его голос показался более хриплым, чем обычно, после целого дня молчания. – Альбус Дамблдор, ты мерзкий старый фрик, я тебя поймал. Это убъёт тебя быстрее и вернее, чем Авада Кедавра. Он тихо и быстро сотворил заклинание копирования и захлопнул книгу, пряча отпечаток, сулящий ему столь изысканную месть, под хлопковую рубашку Смита. – И так будет даже лучше, поскольку смерть – это слишком лёгкий исход для тебя. То, что в конце останется от твоей жизни, уже не будет её достойно.