***
Расстояние от Парижа до Барселоны измерялось в десятках сотен километров, поэтому даже на экспресс-поезде дорога обещала занять больше шести часов. И оказавшись в поезде, Себастиан понял, что особо комфортным это путешествие не будет. Дюплекс — именно так назывался поезд — был сравнительно новым, ярко-синяя обивка кресел все еще была не потрепанной и целой, на тонких столиках между попарно расположенных кресел не видно было царапин или надписей, а крючки для курток были над каждой парой сидений. Либо Себастиан катался на слишком убитых поездах в Нью-Йорке, либо этот действительно недавно встал на рельсы. К сожалению, единственным удобством кресел были обитые велюром ручки и подголовники. Сами по себе они не опускались, не отодвигались и вообще не были предназначены для того, чтобы сделать поездку комфортнее. Впрочем, мельком заглянув в первый класс, Себастиан убедился в правдивости слов Хантера, уверявшего его, что разница хоть и была, но семидесяти евро не стоила. Приехав заранее, они были первыми в вагоне, который выбрали, поэтому могли решить, какие именно места займут, убрать чемоданы на удобные железные этажерки, купить бутылку воды в автомате и занять максимально удобно позиции. Для Себастиана это означало забраться Хантеру на колени и приставать к нему с поцелуями. К сожалению, они были не единственными посетителями Парижа, которым захотелось внезапно отправиться в Испанию, потому что поезд заполнялся быстро, и Себастиану пришлось сесть на свое место и ограничиться переплетенными под столиком пальцами и нежными взглядами. Места напротив них оставались вакантными довольно долго. Большинство пассажиров стремились сесть отдельно от всех и, только если это у них не выходило, неловко уточняли, можно ли присоединиться к тому, кто был первым. Себастиан даже успел обрадоваться, что к ним никто не подсядет, и тогда они оба смогут разлечься на сиденьях и вытянуть ноги, однако, стоило ему так подумать, как у них появились попутчики. — Привет, я Циско! — уверенно сообщил их новый знакомый, протягивая ладонь. Он был невысокий, его кудрявые волосы доходили до плеч, а белозубая улыбка была абсолютно обезоруживающей. Себастиан удивленно приподнял брови, однако принял навязанное рукопожатие и даже невольно улыбнулся в ответ. — Эй, Харри, не куксись. Поздоровайся с нашими новыми друзьями на шесть часов! Этот самый Харри был полной противоположностью своего приятеля — лет на десять старше, хмурый, недовольно поглядывающий на мир сквозь стекла очков и не испытывающий энтузиазма Циско ни на секунду. — Я Хантер, а это — мой жених Себастиан, — эта ложь произносилась уже до такой степени спокойно, что Себастиану казалось: они оба в нее поверили и говорили это совершенно искренне. Он не понял, почему Хантер решил сделать на этом акцент, но оспаривать его не стал. Напротив — улыбнулся и поцеловал названого мужа в плечо, вызывая этим холодный смешок Харри и добродушное умиленное «Оу!» у Циско. — Приятно познакомиться. Как вы поняли, что мы не французы? Я имею в виду, вы просто подошли и заговорили по-английски. — Никак не поняли, это было наугад, — фыркнул Циско, запихивая свой рюкзак на верхнюю полку. Харри сел у окна и, достав из компьютерной сумки какую-то книгу, уткнулся в нее, абстрагируясь от происходящего. — Но я рад, что получилось. Харри, как вы видите, не обладает какими-либо навыками социализации, а у меня — дефицит общения. Какими судьбами были в Париже? И зачем теперь в Барселону?.. Хантер выпал из разговора довольно быстро: поцеловал Себастиана в щеку, сказал, что отдает ему право на единоличный пересказ всех их приключений, и, надев наушники, почти сразу уснул. Себастиан накрыл его своим кардиганом, заволновавшись из-за кондиционера, а после принялся с увлечением рассказывать Циско все о последних полутора неделях своей жизни, останавливаясь на каждой детали и смакуя каждую подробность. К счастью, Циско не уставал. Или хорошо скрывал то, что ему это было неинтересно, а Себастиан был рад обманываться его восторгом, с удовольствием отвечая на вопросы и стараясь не слишком приукрашивать действительность. Иногда ему казалось, что какая-то фраза была просто идеальной для записи, и тогда он перебивал самого себя и, достав блокнот и подаренную Хантером ручку, записывал ее в конце тетради, надеясь в будущем использовать в творчестве. Когда Себастиан устал говорить, ему хватило воспитанности и чувства такта, чтобы спросить у Циско в ответ о планах и путешествии. Тот оказался не менее болтливым, поэтому у Себастиана было время перевести дыхание, слушая о работе Циско, о конференции, которую проводил Харрисон Уэллс — для Циско он все еще был просто Харри — и о подружке Циско Синтии, ждущей его в Барселоне. О ней он вообще говорил, не в силах остановиться. — Кстати, женишок, а кольцо-то где? — заговорщицки поинтересовался Циско, перегибаясь через столик и едва не утыкаясь своим любопытным носом в нос отпрянувшего от неожиданности Себастиана. — У него тоже нет, я уже посмотрел. Тайная помолвка и родители-гомофобы? Себастиан обернулся на все еще спокойно посапывающего Хантера и усмехнулся. За последние два часа, когда они с Циско говорили обо всем и ни о чем, ему казалось, что они стали лучшими друзьями. — Это наша с ним шутка. Мы начали путешествие вместе, я познакомился с ним в аэропорту Турции, где он внезапно поменял билеты и, отменив все свои дела, полетел вместе со мной, — признался Себастиан, украдкой поглядывая на Хантера. — Только вы не говорите ему, что я вам раскрылся. Ему нравится поддерживать эту легенду женихов, так что мы распускаем эту сплетню уже в третьей стране. — Ни в коем случае, — покачал головой Циско, снова садясь на свое место, а после чуть нахмурился. — Наверное, ты чертовски ему понравился, раз он просто бросил все на свете, чтобы поехать с тобой, и даже не вспоминает о работе… А уж как сложно было, наверняка, достать билет в Лондон за пару часов до отлета. Впечатляет. Или пугает, тут уж как посмотреть. С другой стороны, что есть наша жизнь, если не несколько счастливых случайностей и парочка совпадений, верно?.. Себастиан непонимающе посмотрел на него, но внезапно голос подал Харри, захлопнувший книгу. — Рамон, вместо того, чтобы болтать не затыкаясь, лучше бы притащил мне кофе из автомата. — Чтобы ты сказал мне, какой он омерзительный? — возмутился мгновенно забывший о Себастиане Циско, всплескивая руками. — Ни в коем случае. — Именно для этого. Давай. Бегом, — Харри блеснул стеклами очков, и Циско испарился в поисках автомата с кофе. Себастиан проводил его задумчивым взглядом. — Не обращай на него внимания. Рамон любит болтать и редко свою речь фильтрует. — Я так и не понял, к чему он это говорил, — признался Себастиан, все еще чувствуя себя немного некомфортно. Словно Циско дернул какую-то ниточку внутри, и все взволнованно зашевелилось, нервируя своего хозяина. — Это было… странно. — Рамон — талантливый ученый, титан мысли, как его еще иногданазывают. Насколько половина его мыслей гениальна, настолько же вторая половина — параноидальна и бессмысленна, — спокойно, словно и не оскорблял своего друга, прокомментировал Харри, а после снова открыл книгу. — Не обращай внимания на его размышления вслух. Все. На сегодня я исчерпал свой словарный запас. Скоро проснется твой жених. Лучше позаботься о кофе для него. Вместо того, чтобы бесполезно шевелить своими шестеренками, шевели задницей. — А Циско был прав о твоих социальных навыках, — усмехнулся Себастиан, а Харри только одарил его холодным взглядом и кривой ответной ухмылкой.***
Из шести часов тридцати восьми минут, которые заняло их путешествие, Хантер проспал почти три. Как только он открыл глаза, Себастиан с чистой совестью завалился на его колени и, отобрав наушники, постарался провалиться в сон. Однако уснуть не получалось, даже несмотря на мелодичную музыку и мерные поглаживания по бедру от Хантера. В голове все путалось, слова Циско почему-то запали в голову, и Себастиан не мог понять, почему и что именно его смущало. Поэтому в Барселону он приехал уставший, ворчливый, чрезвычайно голодный и готовый в любой момент сорваться в истерику. Хантер, каким-то образом почувствовавший его настроение, едва ли не слился с окружающей обстановкой — он молча помог Себастиану встать, помог ему надеть кардиган, убедился, что блокнот точно спрятан в сумку, забрал оба их чемодана и, попрощавшись с Харри и Циско, вывел его из поезда, словно стараясь не стать дополнительным раздражителем. — Я забронировал нам мотель около вокзала вчера вечером, — сказал Себастиан, почувствовав себя намного лучше на свежем воздухе. Теплый ветерок приятно обдувал лицо, а постепенно опускающееся за горизонт солнце почти не слепило глаза. — Давай оставим там сумки и найдем какой-нибудь ресторан. Чертовски хочу попробовать настоящую испанскую паэлью. — Конечно, — мягко улыбнулся Хантер, облегченно выдыхая, а после приобнял его за плечи и поцеловал в висок. — Хотел сказать… Я знаю, что ты отказался от перелета из-за меня. Спасибо, для меня такого еще не делали. Надеюсь, ты не слишком устал из-за этого. Себастиан внезапно от этой его искренней благодарности растаял, и его плохое настроение вместе с напряжением и усталостью растворились в небытие. — Я в полном порядке, — честно сказал он. — Давай избавимся от чемоданов, поужинаем и отправимся на пляж, гулять по береговой линии и целоваться под звездами. — Звучит как план, — с энтузиазмом подхватил его идею Хантер и снова взялся за чемоданы. — Веди меня. К счастью, мотель был действительно недалеко, потому что, оказалось, что их общие знания испанского были даже хуже, чем французского, и, потерявшись, они бы точно не нашлись.