Journey to the inspiration

Увидев театр Лисео перед собой, Себастиан принялся крутить их карту, проклиная себя за то, что принципиально отказался от использования карт Гугл на телефоне Хантера. Здание, к которому они подошли, пройдя несколько минут от автобусной остановки, было мало похоже на впечатляющий оперный театр, который они ожидали увидеть. Пусть красивое и высокое, оно практически не выделялось из общего пейзажа. — Там афиша, — кивнул Хантер, показывая куда-то между высоких арок. — Мы и впрямь на месте и вовсе не ошиблись. Себастиан недоверчиво хмыкнул, но позволил вести себя вперед. Теперь он даже не был уверен, что их костюмы, идеально выглаженные в химчистке, не были чересчур для театра такого уровня. Однако, стоило им только зайти внутрь, и Себастиан поменял свое мнение: конечно, театр Лисео не мог сравниться с Оперой Гарнье по масштабам и искусности внутреннего интерьера, однако выглядел очень достойно. В зал вмещалось не менее двух тысяч человек и убранство сцены говорило о том, что театр вовсе не бедствовал, как показалось было сначала у входа. — Поверить не могу, что ты купил билеты на первый ряд, — восхитился Себастиан, когда билетер сопроводил их на места. Они сидели в самом центре первого ряда, и это обещало дать им лучший обзор. — Наверняка, это обошлось тебе в круглую копеечку. — Сантана злится, что я задерживаюсь, вот и мстит моему кошельку, — криво улыбнулся Хантер, оглядываясь. — Здесь удивительно. Думаю, ты знаешь об операх да и о театрах в целом намного больше меня. Тебе должно быть интересно. — Кармен — одна из самых известных мировых постановок, — кивнул Себастиан, устраиваясь поудобнее, и нашел его руку на сиденье, чтобы сжать в своей. — Думаю, что даже тебе будет интересно. — Не обещаю, — усмехнулся Хантер и, поднеся их сплетенные ладони к губам, едва ощутимо поцеловал костяшки его пальцев. — Но я потерплю, если придется. Терпеть ему не пришлось: сколько бы Себастиан не поглядывал на него тайком — на лице Хантера буквально застыло выражение абсолютного восторга. Он внимательно следил за каждым действием актеров, сжимал пальцы Себастиана сильнее в особенно эмоциональные моменты и, казалось, иногда и вовсе переставал дышать. Опера действительно была поставлена талантливо, а голоса актеров действительно задевали за живое. Себастиан не мог назвать себя фанатом оперного искусства и никогда не считал, что сможет понять тех, кто влюблен в этот жанр, однако вместе с Хантером он словно видел все другими глазами, не меньше его восторгаясь происходящим на сцене. И черт, у них обоих были глаза на мокром месте в момент смерти Кармен. Себастиан, правда, готов был насмерть биться, доказывая, что всплакнул не из-за оперы, а от умиления, увидев скупую мужскую слезу на щеке Хантера. Они вышли из театра молча, находясь под таким впечатлением, что несколько долгих минут еще вообще ничего не говорили. Просто держались за руки и шли в никуда, потому что Себастиан даже не удосужился открыть карту и проверить, в какой стороне был их отель. — Это было вау, — наконец высказался он, а дальше эмоции просто хлынули наружу, мешая ему составлять сложносочиненные или подчиненные предложения. — Я даже не думал! Кармен ведь такой необычный персонаж! А этой опере столько лет! Тогда это было, наверное, совсем вау! Хантер просто смеялся. Он приобнял Себастиана за плечи, прижимая ближе к себе и немного согревая от прохладного вечернего бриза, и слушал его впечатления, кивая в ответ. Казалось, ему было совсем не сложно и даже не скучно, напротив, он словно поощрял Себастиана говорить дальше, делиться своими мыслями и размышлениями. — А ты что скажешь? — наконец иссяк Себастиан, переводя дыхание. У него пересохло в горле, а фантазия отказалась придумывать новые синонимы к слову «великолепно», поэтому больше он ничего по существу сказать не мог. Сложно было сказать, сколько он разглагольствовал, но они успели дойти до набережной и спуститься вниз на пляж, чтобы гулять по холодному песку, проваливаясь в него начищенными ботинками. — Я готов спорить, что тебе точно не было скучно. Я видел твое лицо, по-моему, ты был в полном восторге. — Я в этом не слишком разбираюсь, — Хантер отмахнулся, но Себастиан только фыркнул. — Что? Это моя первая опера! — Я тоже не разбираюсь в тонкостях жанра, но разве это важно, чтобы сказать, понравилось ли, — отозвался Себастиан, а после потянул его на деревянный шезлонг у кромки воды. — Предлагаю разуться и гулять по береговой линии, пока не замерзнем окончательно. А потом возьмем такси и отправимся в отель. — Можем еще и поплавать без одежды, — усмехнулся Хантер, но послушно пошел вслед за ним, после садясь и начиная разуваться. — Тут вроде бы никого нет. — Зато если вдруг появится — административное нарушение и внушительный штраф, который не впишется в наш бюджет. Это же публичный пляж. — В наш бюджет не вписывался ужин на вершине Эйфелевой башни, но мы все равно поели там трюфелей, — Хантер убрал свои ботинки в сторону и поднялся. В песок к ботинкам безжалостно был брошен и дорогой пиджак. Себастиан поднял на него огромные глаза, и Хантер рассмеялся: — Не бойся, не собираюсь я идти плавать. Просто в нем неудобно. Закатав рукава белоснежной рубашки, он расслабил галстук и расстегнул несколько верхних пуговок. Себастиан, недолго думая, последовал его же примеру. Бездумно бросив все прямо у шезлонга, они снова взялись за руки, чтобы вместе войти в море по щиколотку и почувствовать щекочущую прохладу воды. — Так что насчет оперы все-таки? Хантер вздохнул и взъерошил волосы, задумчиво хмурясь. — Ну, что я могу сказать… Мне кажется, я влюбился в оперу и теперь хочу, чтобы ты каждый день пел мне арии по утрам. Как раз вместо твоих дурацких Maroon 5. — Я не умею петь арии, — рассмеялся Себастиан. — У меня, конечно, есть слух и голос тоже есть, но уж точно нет таких вокальных способностей. Тут уж извини. — Просто кто-то рано бросил академию искусств, — хмыкнул Хантер, пиная ногой воду, отчего в сторону Себастиана полетели кусачие брызги. — Может, стоит вернуться? Почему ты вообще ушел? — Потому что я пришел туда из-за своего бойфренда, который хотел, чтобы мы учились вместе, — ответил Себастиан и грустно усмехнулся. В голову полезли те мысли, что едва осознаваемыми призраками преследовали его на протяжении всей оперы. — Знаешь, каждый хочет ассоциировать себя с Кармен. Дерзкая, свободная и яркая. Сама все решает, ни от кого не зависит и безжалостно бросает того, кто ей наскучил и перестал быть интересен. Когда я встречался с Блейном, я был Хозе. Это меня влюбили в себя, это меня заставили убежать с контрабандистами, и это я был несчастен, но утешал себя своей любовью. А потом меня бросили, и я остался ни с чем. — Хорошо, что ты не убил Блейна в порыве ревности и злой ненависти к бывшей любви, — тихо сказал Хантер и, остановившись, потянул Себастиана на себя. Тот сначала попытался выдавить улыбку, но как только его обняли, крепко прижимая к плечу, он тихо всхлипнул, обмякая в его объятиях. — Я не думал, что опера вызовет у тебя такие мысли. Извини. — Нет, это был чудесный вечер, — пробубнил Себастиан куда-то ему в плечо, не желая отстраняться и буквально черпая силы из тепла его тела. — И мне невероятно понравилось. Я даже подумал в какой-то момент, что я бы тоже мог так сиять на сцене. Не в опере, конечно, потому что это очевидно не для всех, но… не знаю, в мюзикле? — Я тебя почти не слышу, но уверен, что ты говоришь очень здравые вещи, — прошептал ему куда-то в волосы Хантер, поглаживая по спине. — Твое невнятное бормотание звучит довольно убедительно. Себастиан тихо засмеялся сквозь вновь выступившие на глазах слезы и немного отстранился от него, чтобы вытереть раскрасневшееся лицо. Хантер смотрел на него с мягкой нежностью, и Себастиан снова прильнул к нему, в этот раз обнимая самостоятельно, словно желая продемонстрировать свою благодарность за терпение и сочувствие. — Ты — это лучшее, что случалось со мной за последнее время, — признался он, бесстыдно стирая остатки влаги со щек чужой рубашкой. — Иногда я думаю, что мы с тобой в какой-то романтической комедии, потому что в жизни не бывает так удивительно хорошо. Думаю, мне стоит написать книгу о том, как я встретил тебя. Ты будешь и моей музой и главным персонажем. Что скажешь? — Скажу, что тебе стоит думать о таких вещах на трезвую голову, — ответил Хантер, чуть отстраняя его и гладя по щеке. — Сейчас ты готов положить луну к моим ногам, но уже завтра утром можешь решить, что она тебе и на небе нравилась. К тому же, ты только что думал о том, что мог бы выступать на сцене. Может, есть смысл восстановиться в НЙАДИ и продолжить обучение? И тогда никакую книгу вовсе писать и не нужно. Разве что хобби ради. — Восстановиться? Мадам Тибидо собственноручно повесит меня на шнуре от микрофона, — фыркнул Себастиан, окончательно приходя в себя. Наверное, опера произвела на него даже большее впечатление, чем он ожидал. — В НЙАДИ не возвращаются. Если ты вылетел, это окончательно. — У нас во взрослом мире говорят, что когда дуло пистолета приставлено к твоей голове, то не всегда выбор состоит из двух вариантов — уступить или умереть, есть еще как минимум 146 других вариантов. — О боже, Хантер, так говорят не во взрослом мире, так говорят в сериале «Форс-мажоры», — расхохотался Себастиан, пихая его в плечо. — Ты правда думал, я не узнаю эту фразу? — Я даже не думал, что школьники вроде тебя смотрят что-то серьезнее, чем «Как я встретил вашу маму», — фыркнул Хантер в ответ, ероша его волосы. Закатив глаза, он потянул Себастиана вперед, затягивая чуть глубже в море. — Не упади. — Между прочим, «Как я встретил вашу маму» очень даже драматический сериал, я тебе скажу, — возмутился Себастиан и, зацепившись об камень, чуть в ту же секунду и не искупался. Хантер с трудом успел подхватить его, ставя обратно на ноги. — Упс. Извини. Так о чем мы говорили? — О твоем возврате в НЙАДИ, — услужливо подсказал Хантер, крепко сжимая его в своих руках, чтобы убедиться, что он никуда снова не свалится. — Ты уверен, что действительно хочешь все бросить и забыть об академии? — Единственное, в чем я уверен, это в том, что я хочу выйти из воды и сесть в такси, — решил Себастиан, по очереди поджимая вверх ноги. — Море, как оказалось, довольно быстро остывает. Я замерз. Хантер вздохнул и покачал головой. Немного помедлив, он наклонился и поднял почти не сопротивляющегося Себастиана на руки, выходя из воды на песок, тут же противно липнущий к ногам и промокшим брюкам. Посадив его на шезлонг, Хантер придвинул ботинки Себастиана поближе. — Будешь обуваться? — Думаешь, в такси пустят без обуви? — За дополнительную десятку таксист и сам разуется, — уверенно кивнул Хантер, и Себастиан рассмеялся, потянувшись к нему за поцелуем. Хантер охотно ответил на ласку, запуская пальцы в его волосы, а после и забрался к нему на шезлонг, практически наваливаясь сверху. — Ты так и не передумал насчет того, чтобы избавиться от одежды? Круче заплыва голышом только секс на пляже. — Я люблю такой коктейль, а вот песчинки в трусах — это отвратительно, — отмел его предложение Себастиан, несмотря на то, что его пальцы уже забрались под чужую рубашку. — Давай поедем в отель. Горячий совместный душ и не менее горячая последующая ночь будут хорошим завершением вечера. — Я-то думал, мы с тобой еще обсудим твое будущее, — усмехнулся Хантер, осторожно, чтобы не придавить его весом своего тела, наклоняясь ниже за еще одним поцелуем. — И все твои варианты. — Не занудничай, — покачал головой Себастиан, прикусывая его нижнюю губу. — У нас же отпуск. Не о том ты думаешь, мистер Кларингтон. — Ладно. Поехали домой, Себастиан, — Хантер поднялся и протянул ему руку, чтобы тоже помочь встать. — Не хватало еще, чтобы ты заболел и мне пришлось с тобой возиться. — Все еще безгранично заботлив, — захихикал Себастиан, пихая его бедром и получая в ответ легкий шлепок по заднице. Хантер поднял все свои вещи, проследил за тем, чтобы он не забыл свои, и они в обнимку пошли обратно на набережную, чтобы поймать такси. Горячий душ и все последующее пришлось отменить: Себастиан уснул, доверчиво разваливаясь на груди Хантера, стоило ему только сесть в машину. И тому пришлось нести его в номер отеля на руках, заставляя всех вокруг помогать то с падающей из рук обувью, то с неподдающимися дверями. А Себастиан все это время сладко спал, и снилось ему, как он поёт на Бродвее, посвящая каждое своё выступление Хантеру, сидящему в первом ряду.