Охотник - жертва

Копыта били о каменную мостовую. Звук был каким-то не таким, и Минхо нахмурился. Томас заметил это и заговорил: -Надо бы нам перековать лошадей. Минхо угрюмо кивнул и направил коня на главную площадь. Здесь, дожидаясь казни, стояли под палящим солнцем закованные в кандалы осужденные. Томас провел взглядом по веренице, задержав свой взгляд на темноволосой голубоглазой девушке. Она выглядела избитой и истощенной. Когда вчера ночью он спросил у нее, как ее зовут, она повисла на прутьях решетки и почти неслышно произнесла «Тереза». Теперь ее состояние усугубилось. Девушка едва стояла на ногах. Томас обернулся и понял, что Минхо тоже смотрит на нее. -Жаль, что ее повесят. – Сказал он. – Красивая… Если бы не эти синяки. Томас раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но Минхо перебил его мысли. -И кто, черт возьми, насыпал сено на эшафот?! Томас вгляделся. Деревянный помост действительно покрывал тонкий слой сухой соломы. Странно, обычно с него даже кровь отмывают, не оставляя ни пятнышка. Совсем рядом затрубили в рог. На помост поднялся судья. -Слушай, Минхо. – Сказал Томас, спрыгивая с коня. – Перекуй-ка ты лошадей, а я останусь. Кто-то же должен следить, верно? -Ну да, но… А что? Хочешь посмотреть, как будут вешать красотку? Нравятся мертвые цыпочки? – попытался пошутить Минхо, но Томас был серьезен. Он догадывался, что может произойти. -Заткнись и езжай на конюшню. Минхо недовольно фыркнул, взял гнедого коня Томаса за узду и повел по грунтовой дороге. Томас стал осматриваться, выглядывать в толпе знакомое лицо, плечи, фигуру, но Ньюта не заметил. Может, что-то сорвалось? Вдруг он не пришел? В таком случае Томас больше ничем не сможет помочь. Он пронаблюдал, как вздернули первого преступника. За убийство городского стража. Тот кричал и молил о пощаде. Когда хрустнула его шея, Томас сдержал тошноту. Второй была Тереза. Ее выволокли на помост и надели петлю на шею. Томас вздрогнул. Так быстро? По всему его телу пробежала нервная дрожь. Ньют не пришел. Девушка умрет. -Хочешь что-нибудь сказать перед смертью? – спросил судья слащавым голосом. -Катись к черту. – Настолько громко, насколько могла, сказала Тереза. Голос прозвучал слишком грубо и хрипло для молодой девушки. – Вы все тут – покойники. Палач приготовился налечь на рычаг, чтобы поставить жирную точку в смертном приговоре. Томас уже хотел было выскочить, чтобы хотя бы отсрочить неминуемое, когда по воздуху со свистом пролетела горящая стрела и вонзилась в деревянные доски. Сено тут же вспыхнуло. Судья, подбирая свое праздничное платье, с визгом слетел с помоста. Стражники разошлись в стороны. Томас посмотрел, откуда была стрела. На крыше одной из центральных лавок стоял он. В походном плаще с капюшоном, закрывающим приметные волосы. Лицо спрятано под тканевой повязкой. Это был Ньют. Сомнений не было. Он ловко, как кот, спрыгнул с крыши и в несколько прыжков добрался до эшафота, который начинал заниматься огнем. Стражники спрыгнули с горящего помоста, обнажили мечи, но только в исступлении наблюдали, что таинственный похититель будет делать дальше. Он, не обращая внимания на пламя, шагнул к сестре, разрезал веревки на руках, снял с шеи петлю и, спрыгнув с возвышения (при этом даже не упав, хотя держал сестру на руках), помчался наутек. Томас улыбнулся, но когда услышал крики и приказ поймать его, то понял, что теперь Ньют занят тем, чтобы нести Терезу. Он не может защищаться. Один удар клинком в спину и ему конец. Хватило бы даже одной случайной стрелы. Томас бросился в его сторону, по пути умыкнув чьего-то коня. Он крикнул стражникам, что догонит его быстрее, приказал потушить помост, но это было уже бесполезно – он был весь объят огнем. Томас отыскал Ньюта в одном из переулков. Он опустил сестру на землю, потому что та едва дышала, держась за сердце. Ньют и сам запыхался. Огонь подпалил полы его плаща, тонкие бледные руки покраснели от жара. Гвардеец спрыгнул с коня. Ньют достал кинжал, но поняв, кто перед ним, опустил. Он был напуган, глаза широко раскрыты, тело как натянутая тетива. -Лучше уходи. Иначе тебе придется меня остановить. – Проговорил он. Странно, как точно блондин все понимал. -Или тебе меня. – Ответил Томас. -Что ты имеешь в виду? Думать было некогда. Сам не зная почему, Томас хотел, чтобы им удалось спастись. Он вытащил из-за спины короткое копье, прислонился к стене и протянул оружие Ньюту. -Целься в плечо. Забирай коня и беги. – Сказал Томас. Его голос дрожал, ноги отказывались слушаться. Такого страха и волнения он еще не чувствовал. – Ты обжегся… - Сказал он после недолгой паузы и прикоснулся к запястью Ньюта, где уже набухали волдыри. Ньют отдернул руку. -Я исцелюсь. – Ньюта ожоги вовсе не беспокоили. Томас заставил его взять копье, и оно задрожало у блондина в руках. – Издеваешься? Я не могу. Зачем это вообще нужно? Он, казалось, перепугался еще больше. Это было понятно. Человек, которого проткнули копьем (пусть даже в плечо), рискует потерять руку. В некоторых случаях – рискует жизнью. Томас понимал, что теперь охотник уже не помышляет убить его. Теперь, когда они практически доверили друг другу свои жизни. -Затем, чтобы я не смог тебя преследовать. Ты проткнул меня, забрал лошадь и сбежал. Такая у меня будет версия. А теперь давай. Это не так трудно. Человеческая плоть - будто масло под острым клинком. Не медли. Это было жестоко и неправильно, но выбора не было, как и времени на раздумья. Ньют выдохнул и вложил всю силу в удар. Томас взвыл и схватился за древко, которое пригвоздило его к стене. -Прости… - Ньют громко выдохнул и прикоснулся к доспеху Томаса. - И… Спасибо. Я не забуду. -Черт, беги уже! Спасай сестру. – Голос гвардейца сразу изменился, он говорил сквозь зубы. Ньют нахмурился. Казалось, он был близок к слезам. Он усадил Терезу на коня, молниеносно запрыгнул на него сам и, бросив последний прощальный взгляд в сторону Томаса, исчез за поворотом.

***

Маленькую душную комнату освещали лишь несколько свечей со сладко-приторным запахом. Тереза лежала на соломенном тюфяке, ее глаза под закрытыми веками ходили из стороны в сторону, а лоб покрылся крупными каплями пота. Ньют смочил небольшую тряпицу в холодной колодезной воде и вытер их. Шаманка искала что-то в углу, где стоял стол с обилием разных склянок и флаконов, которые источали всевозможные запахи. Ньюту казалось, что если он со своим тонким нюхом подойдет ближе, то рискует потерять сознание, однако старуху вонь никак не беспокоила. Она медленными шаркающими шагами подошла к Терезе, приоткрыла ее послушные губы и влила несколько капель светло-зеленой жидкости. -Это от боли. – Ответила шаманка на мысленный вопрос Ньюта. Затем протянула морщинистую ладонь и взяла его руку, где теперь были видны только светло-розовые пятна. – Ожоги почти исцелились… Она была удивлена и не могла этого скрыть. Ньют понимал причину. Старуха относилась к нему с теплотой, будто к родному, но иногда смотрела на него как на существо из другого мира. -Вы такое раньше видели? – Спросил Ньют, хотя уже и знал ответ. Старуха медленно покачала головой. -Странно. Очень странно даже для нас с тобой. – Она долго смотрела на подопечного. – Ты чем-то взволнован. Я чувствую. Расскажи. Ньют опустил глаза, рассматривая грубый и сучковатый деревянный пол. -Мне пришлось копьем проткнуть плечо одного парня. Он предложил мне это, чтобы спасти. Я не должен был соглашаться. -Ты чувствуешь что-то странное? Удовольствие, эйфорию? -Что? Нет! Я не хотел причинять ему боль. – Ньют замолчал на короткое время. – Вы можете узнать, выживет ли он? Он не старше меня. Я не хочу его смерти. -Я попрошу Мать, чтобы она дала мне ответ. – Сказала шаманка, сложив руки на груди. – Твоя сестра скоро придет в себя. И, думаю, у тебя есть дело, которое нужно закончить до ее пробуждения. Ньют молча поднялся и вышел на свежий ночной воздух. Вдали, на могильнике, уже зажгли факелы. Там собралось несколько мужчин. Тела его братьев и сестры, завернутые в плотную темную ткань, лежали перед аккуратно вырытыми могилами. Ньют вдохнул больше воздуха и подошел. Спустить тела ему помог пастух. Парень, которого он знал очень давно и очень близко. Ньют даже мог бы сказать, что они были друзьями. Но появилась причина прекратить общаться. С тех пор пастух стал значительно выше и шире в плечах. Длинные огненно-рыжие волосы собраны в хвост на затылке. Много лет он даже не смотрел на Ньюта, но теперь, когда мужчины начали закапывать тела, парень подошел и положил ладони блондину на плечи. Ньюту же не хотелось на него смотреть. Ни к чему вспоминать то, чего давно уже нет. Чего, кажется, даже и не было. Пастух с пониманием вздохнул, убрал руки и удалился. Маленькая могилка Гарриет была уже аккуратно присыпана землей. Ньют помог погрести братьев, а затем долго стоял над ними. Все постепенно расходились, забирая с собой факелы и их свет. И когда ушел последний человек, Ньют очутился в полной темноте. Он не чувствовал ничего, кроме всепоглощающей пустоты внутри. Лучше бы было больно, лучше бы он плакал, бился в истерике, хотя не проронил ни слезы уже много лет. Все было бы предпочтительнее, чем ощущение, будто в груди пробили огромную дыру и вытащили трепещущее сердце. Ньют закрыл глаза. Теперь даже свет от звезд был для него недоступен. Он выдохнул и почувствовал нарастающее напряжение. По телу пробежала мелкая дрожь. Он знал это чувство. Так на смену пустоте приходит ярость. Такая, что ты готов вырезать целую деревню. Такая, что сдержать ее внутри стоит невероятных усилий, и даже когда ты берешь в руки что угодно, любой предмет, у тебя мысли только о том, как уничтожить это. Уничтожить все вокруг, а затем уничтожить и себя, потому что остановить себя теперь можно только так. Ньют развернулся и, сжимая кулаки, быстрыми шагами вернулся в дом шаманки. Она почувствовала, что с ним что-то не так. Вскочила с места и хотела заговорить, но Ньют взял лук и колчан и вылетел из хижины, не дав ей возможности поговорить с ним. Теперь ему одна дорога. В лес.

***

Томас поднялся на кровати с первыми рассветными лучами и зажмурился от резкой боли в перебинтованном плече. Королевские лекари хорошо его подлатали, но на восстановление уйдет время. Может, недели, прежде чем он сможет снова сражаться на мечах. Он огляделся. В углу, на широком деревянном стуле дремал Минхо, скрестив руки на груди и уронив вперед голову. Он даже не снял доспех и тяжелые сапоги. Наверное, просто наблюдал, чтобы с Томасом ничего не случилось, а затем провалился в сон. Томас плохо помнил, что происходило с ним с того момента, как за поворотом скрылся охотник. Кажется, городская стража доволокла его до замка, где над ним всласть поработали целители. Они дали ему макового молока, чтобы заглушить боль, но Томас все равно потерял сознание, когда вытаскивали копье. Кажется, больше он и не просыпался. Минхо услышал шевеление на кровати и приоткрыл глаза. Увидев друга, он тут же оказался рядом. Он ведь всегда рядом. С самого детства. Может, поэтому Томасу было так тяжело ему лгать. -Ты как, сопляк? – спросил Минхо с насмешкой, но в глазах мелькнуло беспокойство. -Жить буду, если не помру. – Ответил Томас и натянуто улыбнулся. Интересно, догадался ли кто-нибудь, что на самом деле произошло. Что если да? Что будет с ним? В любом случае, нужно пойти к командиру и объясниться. Изложить свою версию событий. Минхо тепло улыбнулся в ответ. Это была его настоящая улыбка, а не язвительная усмешка, которую окружающие обычно наблюдали на его лице. Томас мгновенно почувствовал себя лучше. -Не волнуйся, братишка. Вот найдем ублюдка, который это с тобой сделал, и тебе представится возможность собственноручно отчекрыжить ему башку. Все прекрасное утреннее настроение улетучилось, будто его и не было. Черт, ну почему нельзя просто забыть о произошедшем? Неужели доблестным блюстителям порядка так необходимо ловить каждого преступника? Да не было такого никогда. Послышался топот сапог по коридору, Томас слегка подался вперед, и в глазах снова потемнело. В дверь забарабанили кулаком, закованным в стальные перчатки. -Командир! Командир, вы тут?! Минхо закатил глаза и, с четким намерением довести новобранца до нервного срыва, открыл дверь. -П-простите! – Начал заикаться молодой парень, у которого еще даже волос на лице не планировалось. – Кое-что случилось… Минхо посмотрел в его глаза, полные ужаса. -Говори. -Лошадь вернулась. На которой сбежали… -Что с того? – Минхо немного раздражался, но не показывал, предполагая, что что-то неприятное все-таки произошло. -Вам лучше самому посмотреть, командир. Томас поднялся с кровати. Волнение и интерес заглушали острую боль от ранения. -Ты не пойдешь. – Повелительно сказал Минхо. -Пойду. Даже не думай меня убеждать. Ты знаешь, что упертости у меня не меньше твоего. Минхо тяжело вздохнул, помог Томасу надеть широкую рубашку и медленно отправился на улицу, чтобы друг не отставал. Томасу тяжело удалось спуститься по ступеням. Он все еще чувствовал слабость, все его тело будто опутали холодными и тяжелыми железными цепями. Голова кругом пошла от представления того, как тяжело будет подниматься назад. Молодой гвардеец всю дорогу кусал губы и заламывал пальцы. Он подвел их к конюшне, где в углу, подальше от людских глаз стояла та самая лошадь. Серая, в яблоках, насколько Томас помнил. Вокруг нее стояли несколько стражников. Все были напуганы. На спине у лошади что-то возвышалось и было накрыто плащом. Новобранец, что привел их, подошел к лошади, зажмурился и сдернул ткань. На Томаса накатил приступ тошноты, которую трудно было подавить. К седлу была привязана оленья голова. Открытые остекленевшие глаза ее облепили мухи. Пасть была открыта и оттуда вывалился посиневший язык. -Твою мать… - выругался Минхо и отвернулся, чтобы прийти в себя. Он много всего повидал, но такое зрелище даже его заставало врасплох. -Что там? – спросил Томас, указывая на рога оленя, к которым, очевидно, была прибита деревянная дощечка. Не дожидаясь ответа, он подошел ближе, пытаясь рассмотреть ее. На дереве, покрытом кровавыми пятнами, была четко видна грубо вырезанная надпись. «Милосердия не будет»