Ничего

      Вновь свободно дышать, когда твою грудную клетку совершенно ничего не сжимает, при этом практически сводя к нулю просвет бронхов, было невероятно приятно, и от этого неописуемого чувства хотелось блаженно прикрывать глаза.       Только сейчас, спустя две недели после выписки из больницы, Генкши по-настоящему радовался жизни, от которой он уже успел отказаться, лёжа на кровати и готовясь отойти в мир иной.       Мужчина гнал прочь воспоминания о тех обещаниях, которые он давал сам себе, когда думал, что ему осталось жить совсем немного. Сейчас ему совсем не хотелось воплощать их в жизнь, ведь в таком случае ему действительно придётся умереть, при этом предав абсолютно всех, кого только можно.       А лишаться жизни с тяжёлым сердцем не хотелось.       И поэтому он сейчас так по-детски радовался тому, что он не попал в Ад, о котором столько всего слышал от остальных. Именно эти рассказы заставили иллюзионисту радоваться тому, что он до сих пор не умер.       Генкши было плевать, что ему пришлось продать свою душу человеку, который до недавнего времени был для него никем. Он сейчас был готов пойти ради Бьякурана на всё, лишь бы тот продолжал сохранять своему нынешнему подчинённому жизнь своей невероятной силой.       Вспоминать об Арии, которая ещё пару лет назад была для него целым миром, совсем не хотелось. Мужчине было совсем неприятно осознавать, что он не смог сдержать всех своих обещаний, которые срывались с губ иллюзиониста даже чаще, чем у Гаммы, который ни на шаг не отходил от своего Босса.       Каждый человек хотел быть хорошим, и Генкши не исключение. А предавать людей, которые становятся целой вселенной, ведь неправильно. И поэтому мужчина старался об этом не думать.       Но Бьякуран, который довольно часто проверял состояние своего нового подчинённого, не позволял иллюзионисту с чистой совестью забыть о своём не самом удачном прошлом, которое никому не дано переписать.       К сожалению. — Ты хочешь опять увидеть её улыбку? — Джессо пристально всматривался в лицо своего собеседника, всё так же блаженно щурясь и счастливо улыбаясь, будто ничего особенного и не происходит.       От этого Генкши стало до боли неприятно. Он опять вспомнил ту понимающую и добрую улыбку Арии, которая совсем недавно была для него единственной причиной, чтобы жить и продолжать убивать других людей ради Семьи Джиглио Неро.       Мужчине совсем не хотелось думать о той женщине, которая совсем недавно умерла, оставив его на произвол судьбы. Туману хотелось быть счастливым рядом с Аркобалено Неба, но той, видимо, было на это плевать.       Она, чёрт возьми, предала его. — Я ее не помню, — честно признался иллюзионист. — В моей голове звучит лишь её смех.       Если честно, то Генкши не мог вспомнить улыбки Арии при всём своём желании. Он просто знал, что она была, вот и всё. Но зачем мужчине хранить в своей голове всё, что связано с тем человеком, который предал его без зазрения совести?       Только вот её беззаботный смех никак не хотел покидать головы иллюзиониста, раз за разом напоминая о себе неприятным эхом.