Мы любим тех, кто нас не любит...

— Антон, куда ты меня привез? Это что такое? — я взяла с полки пачку печенья и ткнула пальцем на ценник. — Восемьсот рублей за крекеры?! Василевский покрутил в руке пачку и задумчиво сказал: — Дешевые какие-то. Да еще и наши. Возьми те, что повыше, французские. Они вкуснее. — Охренеть, это дешево? Я на восемьсот рублей могу еды купить на две недели! — Не ори, люди смотрят. Он положил печенье обратно и пошел дальше вдоль высоких разноцветных стеллажей с угощениями. У меня сейчас слюнки потекут. Антон решил съездить по магазинам, чтобы купить еды на праздник, елку и украшения. Но привез он меня в какой-то элитный супермаркет, где в цене меньше двух нулей не бывает. Василевский уже с утра был не в духе, потому что я отказалась вкушать на завтрак черную икру. Поэтому мы почти рассорились, а я осталась голодной. Яркие обертки сводили с ума и меня, и мой желудок. Антон по-хозяйски набирал продукты, сгребая их в тележку. Я смотрела на ценники и держала в уме примерную сумму. Черт, это почти месячная зарплата моих родителей. Я нервно сглотнула ком в горле и остановила Антона, проведя рукой по его плечу. — Чего? — он оперся на корзину и, подняв бровь, взглянул на меня. — Антон, я верну тебе половину денег. Это огромная сумма. У меня столько нет, но я потом верну, правда! — Что ты несешь? Какие деньги? Лиза, ты мне ничего не должна. Даже не думай о таком. — Нет, я верну! — Только попробуй! — Василевский подошел ко мне вплотную и встряхнул за плечи. — Что ты опять себе надумала? — Ты не поймешь, не поймешь заскоки какой-то нищеты. Ты из элиты, а я уж точно не княжеских кровей. — Ну да, конечно, мне же чуждо все живое, я же тиран и диктатор, — в этот момент я уже уходила из здания магазина на парковку. Первый раз плачу из-за Антона. Мы с ним разные, между нами пропасть. А он будто это не понимает. Я прохожу между рядами машин, ища взглядом знакомый мерседес, но не могла отличить его от множества других. Здесь все машины дорогие, блестящие, у большинства стоят личные водители и курят. Это место для элиты, для богачей, но я к ним не отношусь. Мне никогда не стать такой утонченной. Я не смогу запомнить все эти манеры, этикет. У меня не получится покупать вещи, не глядя на цену, потому что счет на карте оканчивается бесконечным множеством нулей. Я остановилась и осмотрелась вокруг. Парковка небольшая, но густо заставленная машинами. Черт! Я, кажется, потерялась. Никогда не могла различить похожие машины. Тут половина автомобилей черные мерседесы. Как теперь быть? Твою мать. — Сколько? — рядом остановился тонированный джин. Стекло на заднем сидении опустилось, из окна высунулось довольное лицо взрослого мужчины. — Что «сколько»? — За ночь сколько берешь? — он засмеялся и достал бумажник. — Я таким не занимаюсь, — я гордо отвернулась и пошла обратно к магазину, надеясь встретить Антона. — Ребят, давайте ее в машину. Прикольная девка, с характером. Прежде чем я успела понять, что к чему, меня подхватили под руки и запихнули в машину. В бежевом салоне воздух состоял лишь из табачного дыма. Меня отпихнули к окну. Рядом сел тот мужик, спросивший о цене. Твою мать! Это что стеб такой? За два дня меня второй раз пихают в машину. Ну и где Василевский? Почему сейчас он не появляется из-под земли? — Выпустите меня! Пожалуйста! — только бы вчерашняя фишка Антона прокатила. — У меня папа прокурор области! Он вас всех посадит! Я несовершеннолетняя! Пустите! Дальше я просто визжала насколько хватало дыхания. Из глаз текли слезы, горло болит от крика. Ну что за пиздец происходит! — Сука, ты рот заткни свой, иначе я найду ему другое применение. Заебала орать. — Пустите меня, пожалуйста, — проблеяла я, судорожно сжимая руки в кулаки. — Дочка прокурора, я тебе врежу сейчас! Во придумала! Как будто я прокурора нашего не знаю, у него сын один, и тот учится в Англии. — Отпустите, меня искать будут. Хотя что я несу. Кто меня искать будет? Антон? Он подумает, что я пошла к метро, чтобы уехать домой. Родители вообще меня слышать не захотели, когда утром я им звонила. И искать явно захотят нескоро. — Блять, как ты мне надоела, приедем, охране тебя отдам, пусть развлекаются. Да, парни? Я огляделась вокруг. Кроме этого маньяка тут сидели еще трое человек. Бритые головы, отглаженные костюмы. Почему я вечно попадаю в какие-то истории! И ведь здесь так просто я не отделаюсь. Я попыталась незаметно достать телефон из куртки. Позвоню в ментовку или Антону, хотя что он сделает, он же не всесильный. — Хитрая краля-то. Давай мобилу, — он легко это заметил и протянул руку ко мне. — Упрямая, да? Хорошо, хотел быть по-добрее, но как хочешь. Он затянулся и выдохнул мне в лицо дым. Я бы сейчас не отказалась от сигаретки. Потом он со спокойным лицом выхватил у меня телефон и затушил об мою руку еще тлеющий окурок. Я дернулась в сторону, взвизгнула и еще сильнее заплакала. Что мне делать? Что? Меня ж сначала изнасилуют, а потом убьют и выкинут в какой-то лес. Твою мать, надо думать! Думай, Одинцова. Мужчина схватил меня за волосы и со всей силы приложил об стекло, а потом ударил по щеке, оцарапав каким-то перстнем. — Еще звук издашь без разрешения, хребтину переломаю, мразь. Бля, ну что за жизнь. В голову не приходит ни одной идеи о побеге. Да и возможности не представится. Черт, я не хочу так заканчивать свою жизнь. Особенно в Новый Год. А все из-за матери! Если бы она меня не выгнала, я бы сейчас не сидела здесь. Дом у этого маньяка, бандита и хрен знает кого, переплюнул даже коттедж Василевских. Железный забор с камерами, дом из трех этажей, куча народу за оградой в строгих черных костюмах. Куда я попала? Сейчас в голове крутится огромный набор мата, который я слышала разве что от пьяного Яна, когда тот упал с лестницы. — В ближайший час меня не беспокоить. Почти пинками этот мужик затолкал меня в дом и прислонил к стене, прижимаясь губами к шее. — Отъебись от меня, чудовище. Я чудом вырвалась и дернула за ручку двери, но она оказалась закрыта. Я отбежала в глубь дома, схватив в руки вазу с комода. Адреналин. Кровь бурлит, в ушах стучит. Я так не бегала даже на школьном кроссе. — Я тебя сейчас на ленточки нарежу, тварь! Вазу положи! Маньяк спокойной походкой шел ко мне, а я оказалась в углу. Тупая дура! Я швырнула в него вазой, но он увернулся и завернул мне руки за спину. — Скажи, малышка, ты как предпочитаешь? Сверху или снизу? — эта сволочь прижала меня к столу и шепча разный пошлый бред, практически разрывала на мне свитер. — Нахуй иди, мразь! — Так что мне взять тебя силой? — он со всей дури ударил меня по коленке, а потом снова начал целовать мою шею. — Или сама ноги раздвинешь, сука? Кто-то из церберов этого говнюка приоткрыл входную дверь и вежливо и спокойно обратился к своему хозяину: — Михаил Георгиевич, к вам посетитель. — Я занят! Кто приперся? — рявкнул мой мучитель, приложив меня головой о стол. — Антон Василевский. Он говорит, что пришел по важному вопросу.