Мы любим тех, кто нас не любит...

— Я ушла, — крикнула я, захлопнув за собой дверь. Хотя зачем я это говорю? Родители все равно делают вид, будто я с ними не живу. Но они сами меня выгнали! Сами не хотели, чтобы я возвращалась! Но когда по наставлению Антона я вчера вернулась домой, мне устроили такую взбучку, что Василевский снова будет спрашивать откуда у меня синяки. Он вообще за эти каникулы не отходил от меня ни на шаг. Мне с ним хорошо, уютно. Я даже, кажется, начала привыкать к роскоши, которая была немым спутником Антона. Но я не знаю, не могу понять своего отношения к нему. Я позволяю себя обнимать и целовать человеку, который меня любит. А сама? А сама пытаюсь заменить Василевским моего непутевого Грачева. Не понимаю. Антон — тот, кто всегда рядом, кто сделает ради меня любую глупость, а Грачев — тот, кому я не нужна, я — пройденный этап для него. И я, кажется, все еще люблю второго. Но Антон сам говорил, что это знает. Поэтому я не такая уж и стерва. Ага, как же. Нелепые отговорки. Я открываю дверь подъезда. Под крышей, съёжившись от холода, стоял Антон. Мы так не договаривались. Я надеялась покурить, а тут он. Любитель сюрпризов. — Привет, Лизка, — дурак, привык ездить на машине и стоит в какой-то осенней куртке. Заболеет, придурошный. — Что ты тут делаешь? — настороженно спросила я, выуживая из кармана сигареты. — Решил тебя встретить. А теперь вынь то, что у тебя в куртке, и выкинь к чертям собачьим. — Антон, давай, ты не будешь читать мне морали. Это бесит. Тем более тут одна сигарета осталась, а денег у меня больше нет. Впервые он мне уступил. Не стал продолжать этот глупый спор. Все равно ведь не отступлюсь. Так мы и шли до школы. Антон держал меня за руку и шутил, а я смеялась в перерывах между затяжками. С ним определенно хорошо. На крыльце школы стоял Грачев. Как-то рано он пришел, и даже без своей обыкновенной свиты. Я встретилась с ним взглядом, проходя мимо. Тема оперся на перила и надменно посмотрел на меня, высоко задрав подбородок. Видимо ему не понравилось мое появление рядом с Василевским. Да и его резкая ухмылка не сулила ничего хорошего. У кабинета я увидела Марину вместе с Трофимовым. Интересно, я всегда теперь буду встречать их вместе? Надоело уже. — Наконец-то, я же говорила что вам хорошо вместе, — сказала Маринка, крепко меня обнимая. — В чем-то ты права. Право меня обнимать быстро забрал Антон. Он почти не отпускал меня от себя. Мне это нравилось. Безумно нравилось. — Моя, — тихо сказал он, накручивая на палец прядь моих волос. — Только моя, да? — А ты оказывается собственник, — с улыбкой отшутилась я, прижавшись к его губам. Он определенно не Грачев. У того все поцелуи пропитаны некой пошлостью и развратом. А Антон другой, нежный и ласковый. Чуть прохладные мягкие губы с привкусом мятной жвачки. Его руки гладят по спине, шее, он прижимает меня к себе. Надо спросить, что у него за одеколон, куплю, буду все брызгать. Крышесносный аромат. С какими-то пряностями и нотами хвои. — Одинцова, ты наконец-то пришла на мой урок? Чудесно, — физичка прошла мимо меня, открывая дверь кабинета. Стерва. Сейчас начнется. Мы зашли в класс, я пересела к Антону. Может, хоть он мне поможет. Я ведь ничего не знаю. Звонок. Здравствуй, ад. Василевский ободряюще сжал мою руку и быстро написал на ней какие-то формулы. Интересно, он действительно меня любит? Или это просто для того, чтобы провести ночь с легкодоступной Лизой? Меня ведь не за что любить. Да и не за чем. Я — истеричка, дура, люблю устраивать скандалы, постоянно всех вывожу. Я — ничтожество. Он не будет моим, потому что Лиза Одинцова не чета семье Василевских. Антон просто поиграет и бросит. Как Грачев. — Давай, Лизочка, к доске. Решишь задачку, покажешь знания. Если есть, что показывать, — ядовито пролепетала физичка, открывая журнал. В дверях голова Грачева. Пряди волос небрежно спадают на лоб, некоторые в беспорядке стоят дыбом. Как всегда причесывался ладонью по пути в школу. — Одинцову к директору зовут. — Вот видите, я вернусь и решу все, а сейчас мне пора. Пользуясь случаем, я схватила сумку и выскочила из класса, заметив удивленный взгляд Антона вперемешку с чем-то ещё. Я уже хотела пойти к кабинету нашего директора, но Грачев взял меня за руку и увел под лестницу. — Что, сучка, нашла себе нового хахаля? — Тема прижал меня к стене, положив ладонь на горло. От него пахло блейзером и сигаретами. Черт, только полупьяного Артема мне не хватало. — Пусти. — Чего ты там пищишь? Ты моя вещь, Лизонька. А я не люблю, когда мои вещи трогают другие парни. — Ты меня бросил! Все кончено между нами, — тихо говорила я, захлебываясь словами. — Но ты ведь меня все еще хочешь. Я знаю. Тебе ведь нравились наши отношения. Смотри, как ты шумно дышишь. И румянец проглядывается. — Иди ты, Грачев. Ты меня еще сильнее придуши, я и не так задышу. Пусти! — Тема обезоружено поднял руки и отступил на несколько шагов. — Я уже переболела тобой. Всё. Не хочу больше ввязываться в это болото. — Врешь. Ты ведь пользуешься мажоришкой. Только и всего. Скажи, что это так. Ну же, — он легким движением прижал меня к себе и уткнулся в мои волосы. — Вернись ко мне, Лиза. Я скучаю. Слышать такой тихий трогательный голос Грачева было непривычно. Он никогда не говорил с грустью, а его движения не были такими нежными. Сейчас Грачев не пытался сделать мне больно и оскорбить. Он молча ждал, что я отвечу. — Мне было очень больно, когда ты меня бросил, — я зажмурилась, отгоняя от себя память о расставании. — Прости. Я мудак, — Тема провел носом по моей шее, опаляя горячим дыханием кожу. — Я хочу видеть тебя рядом с собой. И не хочу видеть, как тебя касаются другие. Ты моя и только. Он нежно прижался к моим губам, придерживая мой подбородок, чтобы я не вырывалась. Я так скучала по его поцелуям с привкусом ментола и сигарет. Мой Грачев. Любимый Грачев. — Дай мне подумать, — я аккуратно вырвалась из его объятий и вышла из-под лестницы, по которой эхом разносились чьи-то шаги. — После четвертого урока в подворотне встречаемся. Я не дослушала его до конца, потому что увидела стоящего за углом Антона. Он откинул голову к стене, сложил руки на груди и прикрыл глаза. Он все слышал. Василевский меня ненавидит. Я снова его кинула. Какая же я дура. В сердце защемило, сейчас я потеряю единственного человека, который меня ценит. Твою мать, как легко Грачев мной манипулирует. Сначала наорал, а потом вдруг поменял свою позицию. Дура! Наивная дура! Я стояла перед Антоном, опустив взгляд в пол. Ждала, пока он хоть что-то скажет. Но он тоже молчал, выводя меня из себя своим спокойствием. — Долго ты здесь уже? — С начала вашего разговора. Физичка сказала позвать тебя обратно, но не хотелось мешать вашей идиллии. Он хотел уйти, но я вцепилась в его руку и не отпускала. — Отвали, Лиза. Я знал на что иду, знал, что так оно и будет. Но только я ведь тоже человек, и мне тоже может быть больно, понимаешь? Ты никто, чтобы играться со мной. Всё! Хватит! Game over. Антон ушел, оттолкнув шедшего по лестнице Грачева, который с довольной улыбкой проводил его взглядом. Я ударила себя по щекам и, задыхаясь от слез, пошла к гардеробу. Больно. Опять. Мой Антон теперь никогда не согласится быть со мной. Потому что я дура! Поверила Грачеву! — Эй, аккуратнее! — крикнул какой-то парень, рассыпавший по коридору стопку бумаг. — Прости, — я присела на корточки, помогая ему все собрать и ненароком сталкнувшись лбами. — Черт, извини, я не в себе немного. Он посмотрел на меня, искренне улыбнувшись, и примирительно хлопнул по плечу. Светлые глаза, темноватые волосы средней длины с длинной закрывающей лоб челкой. Чем-то похож на эмо. На ногах дорогие кроссовки, рваные джинсы в морозы и легкая толстовка с эмблемой какой-то рок-группы. Было в его виде нечто, что притягивало взгляд. — Одинцов Игорь Максимович, — торжественно объявил он, поднимаясь на ноги. — Шутишь?