Катенька

Герцог выбрался из спальни жены на рассвете, держа в руках сапоги и охапку одежды. Плотно притворил за собой дверь, молясь про себя, чтобы та не скрипнула, торопливо натянул на себя мятый камзол и сунул ноги в башмаки. Сердце стучало где-то в горле, руки отвратительно дрожали, а на душе было так мерзко и тошно, что хотелось выть в голос. Перепрыгивая через ступеньки спустился вниз, ничуть не заботясь о том как выглядит со стороны, почти бегом добрался до конюшни и оседлал Верного. Конь косился лиловым глазом на хозяина, прядал ушами и сочувственно пофыркивал. Звонкий цокот копыт по мощеному двору разорвал тишину раннего утра. Где-то залаяла разбуженная собака, тут же откликнулась другая… Карл-Леопольд не обратил на собачий хор никакого внимания. Он подгонял и подгонял коня, направляя его по знакомой до последней кочки тропе, стараясь не думать вообще ни о чем, старательно лелея в голове состояние блаженной пустоты. Узкая тропинка перешла в наезженный тракт. Он все подгонял коня, стараясь как можно быстрее преодолеть те несколько миль, которые отделяли Шверин от Мирова. И только очутившись перед запертой дверью небольшого дома и закрытыми ставнями, он понял, что торопился зря. Людвиг фон Лассен был в отъезде. Карл-Леопольд провел в поводу Верного вокруг дома, вываживая коня и подспудно надеясь на возвращение друга. Ставни были плотно закрыты. Он привязал коня к ограде и бессильно опустился на крыльцо, прислонившись к темному дереву входной двери. Голова гудела как церковный колокол, сказывалась вчерашняя невоздержанность. Во дворе у Людвига был колодец, но дойти до него, набрать воды, освежиться уже не было сил, они покинули его в тот момент, когда он понял, что дом пуст. Внутри как будто что-то сломалось, лопнуло как слишком сильно натянутая струна. События прошлой ночи навалились с новой силой, и герцог с силой пару раз приложился затылком об дверь, пытаясь выбить саму память о них. Дверь внезапно подалась под спиной назад и он едва не упал навзничь, но был подхвачен сильными руками. — Карл, что ты здесь делаешь? — Ты вернулся?! — Я и не уезжал, — Людвиг присел рядом, прижал его к себе еще сильнее и уткнулся носом во впадинку за ухом. — Как от тебя уедешь? Что опять случилось? — Зачем тогда солгал? — Будто не знаешь. Хотел, чтобы ты уделил внимание новой жене. — Уделил… — Супружеский долг можно считать выполненным? — Людвиг чувствительно прикусил мочку уха. — Я не смог… — Карл? — Что, черт побери, ты от меня хочешь? — Карл-Леопольд вскочил, ужом вывернувшись из объятий. Гнев клокотал внутри, прорываясь наружу шумным дыханием и криком: - Ты, ты твердил целый год что нужно жениться, что герцогу не пристало жить холостяком, что нужен наследник! Пугал тем, что король прусский заставит жениться по указке. Это ты придумал искать невесту черт знает где — в России! Она-де языка знать не будет и никаких сплетен не наслушается, ничего не поймет, а будет детей рожать и вышивать, принимая все странности как традиции нового дома! Да, Людвиг? Это был твой хитрый план! — Карл, успокойся, я не понимаю… — Конечно, не понимаешь! Катрин говорит по-немецки как мы с тобой! — Это меняет дело, но мы что-нибудь придумаем. — Хватит, — оборвал его Карл-Леопольд, — напридумывали уже… — Все будет хорошо, — убежденно сказал Людвиг и положил ему руки на талию, — ты главное сделай ей ребенка. — Людвиг! — заорал всегда выдержанный герцог. — Я не могу! Я оказался не состоятелен в этом вопросе! — Тише, тише, — уговаривал его Людвиг, — пойдем в дом. — Что тише?! Ты не понимаешь, ты просто не хочешь понять… Я не могу! Она лежит и смотрит, в белой батистовой сорочке, мягкая с этими своими, — он очертил перед собой руками полукруг, — и ждет! А я не смог, — жалобно закончил Карл-Леопольд и сник. Людвиг не без труда увел его в дом. После всех событий и последней вспышки Карл-Леопольд обессилел и вяло сопротивлялся, желая так и сидеть на крыльце. Людвиг бы не возражал, но утро переставало быть ранним и домик, хоть и уединенный, тем не менее стоял у дороги на которой иногда случались путники. Людвиг искренне сочувствовал ему: смерть старшего брата и внезапно свалившаяся ответственность давили тяжким грузом. Карл-Леопольд очень старался, но как второй сын не получил подходящего воспитания и имел слишком много свободы, чтобы так просто отказаться от нее и принять другую участь. А если учесть совсем неподходящую любовь… Людвиг не раз пытался уговорить его расстаться для общего блага, но Карл был слишком упрям в этом вопросе, и все оставалось как прежде. К затаенной радости самого Людвига, который в конце концов решил положиться на судьбу и продолжать жить как живется. — Не смей уходить, — пробормотал уложенный в кровать Карл-Леопольд. — Куда я денусь, — Людвиг разделся и лег рядом, собственнически обняв и закинув ногу на него. Напряженное тело рядом тут же расслабилось. — Спи, — строго сказал Людвиг и тоже закрыл глаза, и ему женитьба дорогого друга далась нелегко. Катенька проснулась поздно и вся разбитая. Тело ныло, голова налилась свинцовой тяжестью и в глаза будто песка насыпали. Где-то в комнате топала и чем-то шуршала служанка, но за пологом ее не было видно. Вторая половина кровати оказалась пуста, только смятая подушка и слабый мускусный запах напоминал, что ночью муж храпел рядом. Катеньку передернуло от воспоминаний. Она села и обхватила себя руками. Тонкая сорочка, старательно вышитая материными руками, съехала с плеча и она нервно поддернула ее на место. «Жена да будет покорна мужу», — всплыли в памяти слова тетки, которые она не уставала повторять всю дорогу до Данцига. Покорна… Она и старалась быть послушной, кротко ждала пока муж нетерпеливо шарил по телу, задирал подол и дышал в лицо густым винным духом. Его тело, навалившееся сверху, было тяжелым, хотелось скинуть эту тяжесть и Катенька дергалась в попытке вдохнуть полной грудью — воздуха не хватало. Супруг же с медвежьей силищей держал за руки, оставляя на нежной коже синяки, лапал за грудь, больно выкручивал соски… Неужели теперь так будет каждую ночь? Катенька вздохнула. Кажется, супружеская жизнь ей медом казаться не будет. — Проснулись, ваша светлость? — Хилда отдернула полог и строго посмотрела на госпожу. — Проснулась, — вяло согласилась Катенька, — умыться подай, да помоги одеться. Его светлость…, — она так и не придумала как спросить про герцога. — Подорвался куда-то ни свет ни заря, — хмуро ответила она, задержав взгляд на синяках на запястьях. Катенька кивнула и одернула рукава, не хватало еще жалости от служанки. — Тогда завтракать я буду здесь. Хилда поджала губы, но возражать не посмела. — Как прикажете. — Воду неси, — напомнила Катенька и, дождавшись пока служанка скроется за дверью, встала. Тело ныло, но осмотрев себя, она не нашла ничего ужасного: пара синяков тут, пара – там. Не страшно. — До свадьбы заживет, — невесело пошутила она и загрустила, вспомнив не вовремя про поспешное венчание без гостей и застолья. Хилда вернулась с кувшином. Помогла умыться, принесла платье и шесть нижних юбок. Катенька оставила три, решив, что для дома вполне хватит. Гостей же вроде не ждут? Да если и заявится кто, переодеться недолго. Снова были мучения с корсетом — никак не могли затянуть его правильно — и волосами. Руки у Хилды росли не из того места. И с одеждой нужно что-то делать, поглядев на дам в Данциге, Катенька поняла, что мода тут сильно отличается, а ей как супруге герцога придется соответствовать. Ждать когда он сам изволит явится домой, а потом пытаться с ним поговорить, наверное, не стоило. Деньги свои у нее были, даже если он и отказался бы оплачивать такие траты, а по брачному договору герцог обязан был содержать жену и выдавать на расходы пять тысяч талеров в год. — Вели послать за портным, — приказала Катенька, не обратив внимания на поджатые губы служанки. — И завтрак, завтрак неси! Хилда ушла, недовольно ворча вполголоса. Катенька усмехнулась, радуясь маленькой победе. Оглядела себя в зеркале, поправила уложенную короной косу — после долгих мучений ее кое-как удалось закрепить, стоит ли надевать чепец. Сама полезла в сундук, нашла два изрядно помятых и расстроилась: ну что за девку приставили, ничего не может толком сделать! И села ждать завтрак, оглядывая чуть выцветший шелк на стенах. Богато, ничего не скажешь, но надо бы обновить и цвет, цвет поменять. До приезда портного она гуляла в саду. Погода тут была переменчива и непостоянна. Могло светить солнце и тут же через четверть часа налетал откуда ни возьмись ветер и начинался дождь, который прекращался также внезапно, как и начинался. Катеньке повезло, каждый раз она успевала спрятаться то в беседке, то в гроте, то под широкой лестницей, по которой спускалась к самой воде. Портной прибыл ближе к вечеру. Почему-то Катенька боялась, что вернется герцог и из ее затеи ничего не выйдет, но повезло — супруга все еще где-то носили черти, поэтому общение с маленьким толстым человечком герром Бурмгарцем прошло без помех. Он оказался до ужаса самоуверен и болтлив, но дело знал, а получив хороший заказ и солидный аванс проникся к новой герцогине искренней симпатией, вывалив кучу сведений пусть не нужных, но интересных. Например, Катенька узнала какие ткани предпочитала ее предшественница и что в выборе фасонов она была ужасно старомодна. — Никакого полета фантазии, — сказал герр Бурмгарц, — если вы понимаете о чем я говорю. Всегда очень строгие силуэты и декольте мы драпировали, причем даже не всегда кружевами. Она, знаете ли от природы не была так щедро наделена… Но все равно жаль ее, жаль. Нелепая смерть. — Да? — осторожно спросила Катенька, боясь спугнуть. — Ах, она выпала из башни! — горестно воскликнул портной. — Бедняжка, видимо что-то хотела сказать герцогу, который как раз спускался внизу по лестнице, слишком сильно высунулась из окна и… Ужасно, совершенно ужасно! Практически на глазах у всех, раз и все кончено. Катенька согласилась, что очень жаль герцогиню и что она обязательно закажет службу за упокой ее души. — Вы так великодушны! — расчувствовался герр Бурмгарц. — Ну что вы, — смутилась Катенька, — я же от чистого сердца. И тут же перевела разговор на другое: — Я вижу вы человек сведущий, не могли бы посоветовать опытную камеристку? Хилда хорошая девушка, но ей не хватает сноровки. Я тут оказалась совершенно не готова решать такие простые вопросы, а мужа беспокоить по пустякам не хочется. Он такой занятой человек, — она вопросительно посмотрела на герра Бурмгарца. — Конечно, конечно! — замахал руками тот. — Вы обратились по адресу, как раз одна ищет место и будет рада оказаться вам полезной. Катенька вздохнула с облегчением: одной проблемой стало меньше.