Катенька

Карл стоял, зажатый тесным кольцом мелкопоместных дворян. Сведущие в охоте, они ловко загнали его в угол, окружили и повесили флажки — не вырваться. — Помилуйте, ваша светлость, это чистый грабеж и разорение! — ныл представитель Веймара. — Второй год неурожай! — Вы обязались поставлять фураж армии, — Карлу хотелось почесать темя под париком — жарко, но на виду неприлично, а отойти не получалось, — вот и поставляйте. Отец как-то держал всех умников в узде, знать бы еще, как. — А самим на что жить? Урожай-то нынче не тот, десятой частью не обойдемся. — Да-да, нужно не меньше четверти! Карл посмотрел на князька из соседнего Лютцова: и этот туда же. Бессмысленный торг длился уже третий час и конца ему не предвиделось. Хуже всего было то, что герцогиня все это время оставалась одна. Он видел, как набегало на ее лицо облачко, когда та или иная особа пыталась оттачивать жало на новой герцогине, но Катарина держалась с достоинством. — Удивительное дело, мой управляющий говорит, что виды на урожай в этом году отличные. Погода радует… — Это у вас в Шверине дожди есть, а у нас сушь! Карл скривился: — Дорогой Гельмут, не думаю, что за разделяющие наши владения тридцать-сорок миль так разительно меняется погода. К Катарине подошла графиня Стрелицкая, и Карл напрягся — от старой перечницы ничего хорошего ждать не приходилось. Ее не любили в обществе, но вынуждены были принимать — граф Стрелицкий, несмотря на возраст, все еще оставался влиятельной персоной. Даже женитьба на дочери торговца — очень богатого торговца — не поколебала его авторитет. Соседи как раз одобряли такой поступок: наследница у денежного мешка была одна. Если граф думал, что жена примет манеры высшего общества, то сильно ошибся — плебейское воспитание не вытравилось и за годы, проведенные среди аристократов. А к старости Шарлотта-Луиза сделалась совсем несносна. — Десятая часть, как и было оговорено ранее, — Карл сказал это невпопад, снедаемый беспокойством за жену, чем вызвал новую волну жарких споров. Он попытался извиниться и отойти, но кто-то вцепился в локоть, кто-то держал за обшлаг: — Нет-нет! — Как можно! — Мы пойдем по миру! Карл на минуту отвлекся, но Катарины в центре зала уже не было. Вдалеке мелькнуло ее синее платье, почти точно повторяющее оттенок глаз, и скрылось за рядами танцующих. Он вытянул шею: кажется, герцогиня решила немного остыть на улице. Главное, чтобы на террасе никого не было. — Дорогой Карл, — Гельмут не преминул выставить напоказ их давнее знакомство, — ты нас не слушаешь. — Да пока и слушать нечего. — Ваша светлость! — Наша светлость из-за бессмысленнейшего спора манкирует своими обязанностями как хозяина, — холодно сказал Карл, — не уделяет должного внимания молодой супруге. Я даже на танец еще никого не пригласил, что совершенно недопустимо. Поэтому прошу меня простить… — Но Карл! — Шестая часть ваша и только благодаря нашей старой дружбе, Гельмут. Надеюсь, в другой раз ты не станешь, — Карл презрительно улыбнулся, — злоупотреблять ею. Быстро пройти к выходу на террасу не получилось — обязанности хозяина, будь они неладны. Слово тут, два слова там… Когда до вожделенных дверей оставалось совсем немного, Катарина уже сама вернулась в зал, и не одна — Людвиг, как галантный кавалер, тут же пригласил ее танцевать. — Какое потрясающее пренебрежение общественным мнением, — графиня Стрелицкая была тут как тут. — Чем вам не угодил менуэт, дорогая графиня? — Не делайте вид, что не понимаете! Некоторым бы персонам не стоило появляться в приличном обществе. Карл сжал зубы — сказать карге, что она единственная, кому не стоило бы появляться в обществе, значит нарваться еще на один скандал. — Ваша супруга неплохо справляется с фигурами. — Вы правы, она великолепно танцует, — Карл поклонился, — прошу прощения, мне придется вас покинуть. Графиня засмеялась: — Не выпускайте свою простушку из виду, пока ее не просветили по поводу вашего прошлого. Ступайте. Карл пришел в бешенство и собрался высказать все, что думает, но тут смолкла музыка, пришлось прикусить язык. Графиня довольно улыбнулась: последнее слово осталось за ней. Людвиг подвел Катарину к мужу и чуть трусливо не сбежал: рядом с ним стояла самая злостная сплетница всего Мекленбурга. Пришлось здороваться и говорить какие-то вежливости. Карл сверкал глазами и кусал губы — наверное, уже успели обменяться любезностями. Вокруг образовалось пустое пространство. Гости хоть и любили сплетни и скандалы, но сами старались не попадать в их центр. — У вас, фон Лассен, хватило наглости… — Я лично писала приглашение, — оборвала графиню Катенька. Герцог с благодарностью взглянул на жену. Самому защищать Людвига было не с руки, другое дело она. — Как интересно! — Друг моего мужа всегда желанный гость в нашем доме, — твердо сказала Катенька. — Друг?! Да знаете ли вы… — Мне рассказали. Из первых рук знаю о тех небылицах, кои вы и ваши знакомцы выдаете за правду, обсуждаете и дополняете раз от разу подробностями. — Дорогая герцогиня, отношения между этими двумя далеки от дружеских, поверьте! Их видели! Застали в самый компрометирующий момент. — Вот вы, — Катенька резко обернулась к застывшим в предвкушении скандала аристократам и указала на толстяка в бордовом камзоле, — хорошо знаете его светлость? — Кхм, неплохо, — после паузы ответил тот. — Он недалекого ума человек? — Что? Да как вы… — То есть нет? Хорошо, а господин фон Лассен глуп? Со всех сторон раздались смешки. — Один из самых образованных молодых людей в округе, — произнес пожилой господин в странного вида парике. Катенька обрадовалась неожиданной поддержке, и забавные рога из фальшивых волос даже показались милым чудачеством. — То есть два неглупых человека предавались страсти в комнате, прилегающей к будуару супруги одного из них? В ротонде, которая не только что не запиралась, но и вообще не имеет дверей? Верится с трудом. — Но герцогиня видела! Видела! — стояла на своем графиня Стрелицкая. — Я не знаю, что видела покойная герцогиня, — устало произнесла Катенька, — что ей примерещилось, и почему она решила вести себя так, а не иначе. Не могу знать, любила она мужа или ненавидела, был ли у нее любовник, к которому она хотела сбежать, тоже не знаю, как и того, прикладывалась она к бутылке или нет. Она мертва и уже ничего не скажет, и говорить плохо о покойниках не пристало. Но у нас есть два живых участника тех событий. Почему бы вам просто не поинтересоваться тем, что произошло тогда, раз уж всех так это беспокоит? Я вот спросила и получила ответ. — Катенька выдохнула, речь далась тяжело, но судя по озадаченным лицам вокруг не была напрасной. «Только бы подействовало, только бы эта мерзавка не разинула свой грязный рот», — подумала она. Ноги отказывались держать, и, чтобы позорно не упасть посреди бального зала на черно-белые плиты пола, Катенька сослалась на нездоровье и в полной тишине покинула бальный зал. Она сделала все, что могла. Пусть дальше мужчины выкручиваются, раз по общему мнению не дураки.