Хамелеон

      — От меня всё ещё разит? — спросил Тревис. — Понюхай.       Перед лицом Родригеса замельтешила рука, и тот отшатнулся, вжимаясь в спинку дивана. Раздался натужный скрип, диван качнулся и, скорее всего, перевернулся бы, если бы не стена позади.       — Да ну в жопу, нюхать ещё тебя! — выпалил Родригес.       — Жопу нюхать?       — Всегда знал, что детсадовский юмор прилагается ко всем остальным великолепиям твоей натуры.       — Я тоже всегда знал, что великолепен, — развёл руками Тревис. — Спасибо.       Он задвинул жалюзи, спасая кабинет от прямых лучей солнца, затем по привычке уселся на край стола. Глянул на Родригеса, который начал обнюхивать свои руки. После путешествия по канализации они приняли душ уже раза три, но ощущение чистоты всё равно не вернулось.       — Ну? — привлёк к себе внимание Тревис. — Что думаешь насчёт всего этого?       Родригес поднял голову.       — Ничего не думаю, мы опять в пролёте.       — Да-а, ты всегда был слабым местом нашей команды.       — Чё?! — ладонями Родригес упёрся в обивку так, будто силился подняться, но что-то удерживало его на месте.       — Думай лучше, говорю.       — А ты всегда старательно копировал Кларка. Вот здесь его вроде как нет, а я всё равно ощущаю незримое присутствие. Хочешь что-то сказать — говори прямо. Нечего тут ехидничать исподтишка.       Тревис набрал в лёгкие побольше воздуха и громко выдохнул. Потом встал, направляясь к широкой доске. Даже взял в руки указку, как школьный учитель перед учеником.       — Смотри. — Он указал на фотографию «Лексуса». — Кому ты первому рассказал о банковской ячейке? Джонатану Дориану. Кто в кратчайший срок мог сообщить об этом напарнику, чтобы тот нашёл похожий на его машину седан? Джон Дориан. Кто сидел в машине рядом с подставным Хамелеоном и единственный выжил? Кому Кларк позвонил перед тем, как подстрелили проститутку? Кто стал бы вытаскивать Кларка из воды, а потом, рискуя попасться, спасать от пули? И, в конце-то концов, чей это район? Кто мог знать его настолько хорошо, чтобы появляться и исчезать, словно призрак? Чисто теоретически у него была возможность провернуть всё это прямо у нас перед носом. Да ещё и незамеченным оставаться долгое время.       В промежутках между фразами Тревис не забывал двигать указкой. Показывал то обгорелые трупы, то красивое лицо Ники Шерман. Родригес слушал его внимательно, а в конце выдал, пожалуй, сгоряча:       — Ты псих. Где доказательства этого бреда? Улики, Салливан. Ты не можешь связать его ни с одним убийством, да при одной проверке алиби вся твоя теория наверняка рассыплется прахом.       — А если не рассыплется? Кто его проверял? Скажи я такое Кларку, он бы меня в бетон закатал, но теперь всё изменится. У нас будет новый босс, и он не поленится прошерстить очевидного кандидата — Дориана. Возможно, усилия пропадут даром, но мы обязаны его проверить. Мы начинали копаться в белье и по меньшим причинам, чем он отличается от остальных?       — Тем, что был с нами всё это время?.. Помог мне.       Это почти что стадия отрицания. Когда из отдела по борьбе с нападениями Родригеса перевели в отдел по расследованию убийств, то первое время он едва выдерживал давление. В убойный попасть было трудно, очень трудно — то, что ему дали шанс, казалось чудом. Тяжкие преступления всегда в приоритете. Убийство главное преступление — процент раскрываемости отдела очень высок именно потому, что система не пропускает к ним неопытных детективов или новичков. Планку держали не только они, но реальность такова, что, к примеру, по многим незначительным кражам попросту не ведётся статистика: да, они учитываются, патрульные берут заявление, передают его следователю и тот смотрит — можно ли открыть дело. Даже если расследованию даётся ход — дел на одного детектива слишком много, кейсы закрываются за неимением улик, а пострадавшие, бывает, ждут и по несколько дней, когда к ним приедут криминалисты и попробуют снять хотя бы отпечатки. В домах или машинах погром, трогать ничего нельзя для сохранности места преступления… Только ждать. И это не единственная проблемная область. С увеличением штата и финансирования проблемы во многом решились, но нагрузка на детективов снизилась едва ли.       Родригес начинал, как и все, однако сколько бы он ни старался, всё получалось с переменным успехом, и потому рука об руку с его удачами всегда шёл страх, что неудачи их перевесят. Следователи убойного тесно сотрудничают с прокуратурой Майами-Дейд: представители прокуратуры нередко приезжают на места преступления, ведущие дело детективы поддерживают связь со свидетелями и помогают прокурорам в подготовке судебного разбирательства… Однажды Родригес ударил в грязь лицом перед прокурорами — Кларк напоминает ему об этом по сей день. Смягчить удар помог Джон Дориан — нашёл нужные слова и способ эти слова донести. И со временем Родригес начал относиться ко всему куда спокойнее. Конечно, самую важную роль сыграл приобретённый опыт, но и Дориана нельзя списывать со счетов. Он тоже внёс свою лепту.       Тревис посмотрел Родригесу в лицо.       — Я не хочу, чтобы Дориан оказался замешан, но всё указывает на него. Наша работа — выяснить правду. Проверить всю его жизнь до и после тюрьмы. Вдруг он тёрся возле нас лишь для того, чтобы лучше узнать, как работает наша команда?       — Попав в ту передрягу, он был серьёзно ранен, — напомнил Родригес. — Как ты это объяснишь?       — Ты как будто первый день. Чтобы отвести подозрения, я тоже смог бы ранить самого себя. И разве то, при каких обстоятельствах открылась его рана не кажется тебе странным?       — Так не смог бы. Мы уже получили подтверждение, рана была нанесена другим человеком. Он не стал бы бить себя в живот, Салливан. Весь его рассказ подтвердился фактами, а вот твой настолько голословен, что Кларк оказался бы прав, закатай он тебя в бетон.       — Ты необъективен настолько же, насколько и он. Как я и сказал, будь на месте Дориана кто-то другой, мы уже начали бы копать. Не поглядели бы на сомнительные факты. Мы всегда так работали. Кларк всегда так работал, он же профи. Якобы лучший из нас. Суперкоп, ненавидящий проигрывать даже в мелочах. Но с Дорианом он дал слабину. И при случае, между ним и нами, думаешь, кого он выберет? Может быть, поэтому и я не выбрал его.       Родригес недоумённо сдвинул брови, наконец поднялся с дивана и медленно пересёк кабинет.       — Что ты имеешь в виду?       — У нас новый босс, Эрнесто. Это новый человек в отделе. Кое-кого должны повысить до капитана.       Говорят, что шеф ещё ничего не решил, но у него есть список, выстроенный в порядке «хуже-лучше». Пока он смотрит все аресты, проверяет заполнение рапортов, изучает характеристики.       — При чём тут мы? — непонимающе спросил Родригес. — У нас есть капитан.       — Уж не знаю, какие у Сайкса отношения с Хойт, но он прикомандировал её к нам и поставил во главе приоритетного расследования. Смысл я вижу такой: если она себя проявит, то получит капитана. Она давно сдала экзамен, прошла устное собеседование, но звания пока не получила, представляешь, с каким рвением возьмётся за дело?       Недоумение достигло своего пика. Стопроцентного замешательства. Родригес приподнял брови, помассировал переносицу, словно в попытке избавиться от внезапной головной боли.       — И что ты сделал?       — Поделился умозаключениями с новым начальником, — просто сказал Тревис. — Вряд ли после всего Кларку позволят продолжать, а нам ещё с ней работать. Пора налаживать связи.       Замешательство немедля превратилось в гнев.       — Да его ещё даже официально не отстранили, а ты уже скрысятничал! Бросил собаке кость в попытке завоевать расположение!       Ответного раздражения не последовало. Ни злости, ни обиды, только усталость. Тревис спокойно заглянул Родригесу в глаза, потом поправил серебряные запонки на манжетах рубашки.       — Она, ознакомившись с материалами дела, всё равно взялась бы за Дориана. Потому что не дура, и потому что так будет правильно. Если он ни при чём — Хойт смирится и отступит.       Она уже наверняка у Дориана, времени даром терять не любит. Если не уверена в чём-то, то кружит вокруг, задаёт наводящие вопросы. Предпочитает непосредственный контакт.       — Просто согласись, что в нашем зоопарке кто-то лев, кто-то баран, а вот ты крыса, — процедил Родригес. — Не оправдывайся.       — Крысы умные зверьки, они умеют выживать, — со снисходительным вздохом произнёс Тревис. — В отличие от тебя, я мыслю трезво и не пойду ко дну вместе со всем кораблём. И если не доходит с первого раза, мне несложно повторить: Дориан окажется непричастен — я лишь выдохну с облегчением, а Хойт ослабит хватку и отступит. Она не та, кто станет подтасовывать улики и лгать, да и Дориан не тот, на кого она может необоснованно наехать без последствий. Потеряет доверие шефа или мэра — так и доработает до пенсии в звании лейтенанта. Тебе выбирать, кем быть — заступником Джона Дориана или детективом отдела убийств, который смотрит чуть дальше своего носа.       Спрыгнув со стола, Тревис неспешно доплёлся до двери, дёрнул ручку и сразу же прижался плечом к стене — так он сможет видеть, что происходит внутри кабинета. Родригес недовольно смотрел на дверь. Если он хоть чуть-чуть пошевелит извилинами, то поймёт — можно сколько угодно противиться, но Тревис прав. Не в том, что натравил на Дориана Хойт, а в том, что, не обращая внимания на личные связи, думает как профессионал.       Только случится это прозрение явно нескоро — скользнув ладонью по бедру, Родригес достал из кармана телефон и прижал трубку к уху.       Кларк зажал динамик телефона, пытаясь приглушить мелодию. Ткнув в экран, полностью выключил звук. Ловко спустился на пару ступеней ниже и пропустил «Форд». Проезжая мимо, Хойт взглядом поймала открытый люк, однако не стала тормозить.       — Я не могу говорить, Родригес. Чего тебе?       — Очень надеюсь, что ты сейчас в госпитале.       Без респиратора в нос, будто с кулака, ударил неприятный запах. Кларк прикрылся, едва не уронив телефон. В госпитале, как же. Ноги замёрзли, в ботинках хлюпает вода, и вонь, кажется, уже впиталась в кожу.       — Да, отдыхаю. Ко мне тут докторша симпатичная зашла, перезвоню потом.       — Кларк, подожди!..       Поздно. Кларк сдавил боковую кнопку, полностью отключая телефон. Они так и не отвяжутся: всем скопом будут названивать, проверять. Особенно капитан, у которого башня окончательно съехала с этой охраной… Ещё не хватало таскать за собой кого-то.       Кларк подтянулся и выбрался, наконец, из люка. Посмотрел на безвозвратно испорченные ботинки, вздохнул. В свою машину он в таком виде не полезет. Да до машины ещё и дойти нужно, оставил её чёрт те где. Он развернулся к дому Дориана — плоской крыши уже коснулись лучи солнца. Изнутри прошибал лёгкий мандраж, какая-то нервозность — он не мог их себе объяснить. Это из-за Хойт? Или из-за поведения Дориана?       И чего хотела Барракуда? Прицепилась… Её же теперь хрен отцепишь.       В тот миг, когда раздался первый звонок в дверь, Дориан сидел на диване возле домашнего мини-бара. Кларк видел его сквозь полупрозрачные занавески — повременив немного, Дориан поднялся и замер напротив выхода. Открыл, смерил его изумлённым взглядом — мокрого, взъерошенного. А какое чудное амбре…       — Привет, Джон. — Кларк заговорил обыденно, словно они не виделись сегодня, а сам он сосед, который пришёл за солью. — Как твоё ничего? Я в душ.       Прошагал мимо, без зазрения совести пачкая паркет.       — Так понимаю, в госпиталь ты не поехал?.. — пробормотал Дориан, разворачиваясь ему вслед.       Кларк молча свернул и скрылся на втором этаже. Хлопнул дверью душевой.       Когда он попытался выйти, Дориан уже ждал его с полотенцем наготове. Дверь приоткрылась совсем чуть-чуть: образовалась узкая щель, через которую Кларк протянул влажную руку.       — Почему тут нет полотенец? Даже халата нет… — Он стоял совершенно голый.       Грязная одежда валялась в корзине для мусора, но кроме неё не нашлось ничего, что можно было накинуть на себя или чем прикрыться. Будь он в гостях у какой-нибудь знойной красотки, вывалился бы в чём мать родила и ещё потряс бы всем, что трясётся. Но времена какие-то безумные настали… С Дорианом подобного лучше не практиковать.       — А зачем ты пошёл в мой душ? — поинтересовался Дориан. — В комнате для гостей этого добра навалом.       — Ладно, не ёрничай. Просто дай мне полотенце и свали куда-нибудь в закат.       Уже протянув полотенце, Дориан внезапно отдёрнул руку и отступил назад.       — Чего ещё? — нетерпеливо проговорил Кларк. — Мне становится холодно.       — Так выходи и одевайся. В чём проблема?       И правда. Будто раньше они не ходили в общий душ. В школе, в бассейне, да много где ещё. И никаких проблем с этим не возникало.       — Ты охренел, что ли, недоумок? Дай полотенце.       — Выходи и бери, — настаивал Дориан. — Или ты робеешь как девочка? Странно.       Кларк сдвинул брови к переносице, его губы исказились в недоброй усмешке. Как мило, человек, которого обведёт вокруг пальца и ребёнок, пытается взять его на слабо. Так явно и тупо, что отвечать на провокацию значило бы уподобляться этой дурости. Но толкнув дверь, Кларк вышел в комнату. Мгновенно ощутил на себе взгляд Дориана, а также мазнувший по коже холодок.       Дориан всегда смотрел так, когда дело доходило до совместного душа или плавания? Так… внимательно, изучающе, будто видя впервые. В глазах плескался живой интерес… Нет, не может быть. Он бы заметил. Наверняка…       — Давай сюда. — Кларк протянул руку. Голос захрипел настолько сильно, что пришлось прочистить горло. Да какого чёрта-то?! И вместо того, чтобы просто передать дурацкое полотенце, Дориан шагнул ближе.       Внутри всё моментально встало на дыбы, ощетинилось, но, совладав с собой, Кларк не отшатнулся, лишь почему-то приготовился к худшему и замер. Хоть один неправильный жест или движение, и — без преувеличений, без прикрас — он выбьет Дориану зубы.       Однако не потребовалось. Зубы Дориана остались целы. Дориан только накинул на его мокрую голову полотенце. Аккуратными движениями принялся вытирать его волосы. Впрочем, это тоже не было чем-то донельзя приятным, поэтому очень скоро Кларк отпихнул его руку и сдёрнул махровую тряпку с головы.       — Да не трогай ты меня! Заботливую мамочку, что ли, включил? Курица наседка.       Вспылил зачем-то. Но Дориан не ответил, даже с места не сдвинулся. Продолжил смотреть с этим странным выражением лица и молчать.       — И пялиться завязывай, — подытожил Кларк.       Наконец, Дориан отвёл взгляд. Шагнул в сторону двуспальной кровати и сел на выглаженное покрывало. Кларк обернул полотенце вокруг бёдер, пригладил пальцами влажные волосы. Мысль вновь скакнула. Он обвёл глазами комнату, будто сканируя малейшие её детали. Всё как обычно: интерьер в чёрно-белых тонах, без особых излишеств, зато каждая вещь строго на своем месте. Кровать посередине, встроенный в противоположную стену шкаф, светильники, симметричные друг другу, расставленные по цветовой гамме книги. И ни одной пылинки. До тюрьмы он таким не был. Помешанный…       Нет, не как обычно. Так где все ванные принадлежности в душевой? Почему Дориан хочет ответить, казалось бы, на простой вопрос?       — Вижу, ты принимал уже сегодня душ, — сказал Кларк. — В такую-то рань. Хотел от чего-то отмыться? Все полотенца использовал…       — Люди принимают душ каждый день, Кларк. Отмываются от грязи окружающей среды.       — Да-да, ты прав. Так почему нет полотенец?       — Постирал, забыл разложить, — дал ответ Дориан.       — Ты и забыл? У тебя же не дом — музей. Все экспонаты на своих местах. А не спал почему?       — Что за вопросы? Чего ты хочешь?       — Ничего. — Пожал плечами Кларк. — Просто спрашиваю — почему не спал? Мне интересно.       Дориан опять посмотрел странно. Поднялся, в несколько шагов преодолел расстояние между ними. Заглянул в глаза и едва заметно склонился.       На этот раз внутри ничего не дрогнуло.       — Наверное, потому что человек, которого я знаю с детства, вошёл в дом к двум вооружённым преступникам, — угрюмо проговорил Дориан. — Один из преступников его чуть не пристрелил, но потом появился третий вооружённый преступник и исправил положение. Вот поэтому я не смог заснуть. Думал, что сказать перед твоим надгробием, когда в следующий раз ты опять полезешь на рожон и тебе повезёт чуточку меньше.       — Это всего лишь моя работа. Ловить плохих парней — о таком ведь ты мечтал?       — Я мечтал не о таком.       — По дурости своей наивной. Но всё уже — вырос, пора прекращать верить в Санту и добрых дядей полицейских.       Кларк говорил всё это, не давая Дориану ни единой возможности показать своё беспокойство, но сам помнил, как рвался к двери «Лексуса». Как кровь бешено пульсировала у него в ушах, когда он сидел в машине парамедиков возле зафиксированного на носилках Дориана. В момент грозящей Дориану опасности — реальной, смертельной — он повёл себя так, как не вёл никогда до этого. Даже на похоронах матери стоял напротив гроба с непроницаемым лицом. Говорят, что кровь гуще воды, но если это так, то вопреки здравому смыслу Джон Дориан — кровь, а собственная семья — вода. Утекла сквозь пальцы, даже следов не оставила. Его отец женился на матери из-за денег — мать была из хорошей семьи, намного обеспеченнее отца, с приличным образованием, которое, впрочем, ей мало чем пригодилось. Она так и осталась простушкой небольшого ума и характера, поэтому Кларк смотрел на неё свысока. Наверное, отец тоже… Кларк видел старательно отрепетированные чувства отца к матери, но не видел любви. Может быть, потому что не понимал, как она должна выглядеть.       Но у Дориана было по-другому. Он ставил семью превыше всего, заявлял, что Кларк часть его семьи, и никогда не проводил чёткого разделения. Семья — это мать, сестра и Кларк. Никаких приоритетов. Ради матери и сестры он разрушил своё будущее, а ради…       В голове вдруг громыхнули выстрелы, и захотелось зажмуриться. Нет… Пора избавиться от вздорных мыслей раз и навсегда. Всему есть разумное объяснение — поведению Хойт, невероятным совпадениям, что навели на странные домыслы. Всему.       — Не верю, — сказал после паузы Дориан. — Сам себе не верю. Но я верю в справедливость и в людей, которые её добиваются.       Издав тихий смешок, Кларк провёл ладонью по шее и размазал сорвавшиеся с волос капли воды. Помолчал некоторое время, не прекращая растягивать губы в усмешке.       — Справедливость… Не хочешь быть раздавленным, дави первый — вот во что верю я. И неважно, насколько это будет несправедливо. Да и тебе ли заикаться о справедливости? После того, как мамаша отправила тебя на нары, а сама продолжила жить как ни в чём не бывало. Слышал, она вышла замуж? Поздравляю. И сестричка туда же… Если бы перед каждым выходом из дома она не забывала надевать трусы, ничего этого вообще не случилось бы. Но Джордан в своём репертуаре: сначала завлекает и провоцирует, а потом плачется старшему брату, мол, обидели её. Это точно было изнасилование, Дориан? Она и меня как-то раз пыталась соблазнить…       Тишина. А потом глухой удар, от которого сотряслось всё внутри и на мгновение потемнело в глазах. Челюсть и затылок болезненно заныли, во рту скопилась кровь, которую Кларк не постеснялся сплюнуть вместе с мелким осколком сломанного зуба — хорошо хоть не переднего. Но вопреки вспыхнувшему гневу, отвечать ударом на удар он не стал, лишь приподнял голову и вжался спиной в стену, как в единственную опору. Дориан навис над ним: одну руку припечатал к стене возле головы, вторую медленно сжимал и разжимал, будто размышляя, ударить снова или спустить на тормозах. И полотенце с бёдер, как назло, соскользнуло, валялось теперь в ногах…       Но впрочем… Насрать. До недавнего времени Кларк наготы не стеснялся. Серьёзно, кого это волнует? Вот где он настоящий. Не в миг, когда медлил перед выходом из ванной, а именно здесь и сейчас.       — Вот это скорость. Это было быстро, Дориан. Хочешь ударить ещё раз?       Губы дрогнули и растянулись. Оголился наверняка перепачканный в крови верхний ряд зубов. А в глазах Дориана… Удивление. Словно он не понимал, о чём ему говорят. Не видел глубинного смысла. Кларк тоже не хотел бы его видеть, но мысль уже вспыхнула — ослепительно ярко. Так ярко, что прежде чем он успел что-то предотвратить, она обрела словесную форму.       Это было и правда быстро. Почему открылась твоя рана, Дориан? Есть ли на его теле синяки, которые мог оставить Кларк, пытаясь отбиться? Нет, он не позволял оставлять на себе отметин.       — Хочу. — согласился Дориан. — Но если тебе это доставляет удовольствие, то не стану.       Языком Кларк нащупал горизонтальный перелом, сплюнул новый кровавый плевок. Челюсть всё ещё ныла, пройдёт немного времени, и на ней образуется отёк, а затем и жёлто-лиловые пятна. Спасибо недоумку Дориану. А впрочем… Сам виноват.       Джордан всегда ему надоедала. Центр вселенной, любимая сестрёнка. Липла по поводу и без, всё никак не могла уяснить, что друг брата ей другом «по умолчанию» не является. Она и вела-то себя неадекватно лишь затем, чтобы привлечь внимание. А Дориан будто этого не замечал. Позволял ездить на себе, как на осле. Мол, маленькая ещё, повзрослеет и наберётся ума, но пока нуждается в опеке. Ну как? Повзрослела? Пока он мотал срок по её вине. И чего ради? Из-за парня, который член в штанах не смог удержать? За мать, которой нужно лечить нервы, а не расхаживать по улицам со стволом? Они настолько важны? Важнее, чем собственная шкура? Почему?..       Только потому что они — «кровь»? Но кровное родство — это ещё не семья. Вернее, семья — это не только кровные узы. Дориан значил для него куда больше, чем не разбирающаяся в людях мать или слинявший отец. Его родители не были плохими или хорошими, они были просто людьми, которые не слишком-то ему интересны. Пожалуй, они любили его, устраивали праздники, его детство не было несчастным. А Кларк всё равно оставался равнодушным почти ко всем, кого знал. После ухода отец старался поддерживать с ним связь, звал играть в мяч на выходных — это казалось смешным даже тогда — но со временем его интерес угас и Кларк не ощутил ничего: ни тоски, ни обиды.       Кларк сплюнул, поднял голову, замечая, как Дориан отступил назад и на его лицо вернулось выражение былого спокойствия. Злость схлынула моментально, растворилась, будто и не было вовсе. Но недавно лицо Дориана отражало целый калейдоскоп эмоций. И агрессия — открытая, яркая, отчаянная. И досада, и даже брезгливость. И причиной всему вновь стала та бестолковая девчонка Джордан. А ещё сам Кларк, который скорее был взбудоражен, нежели чувствовал вину. Раскаяния не было.       — Что тебе надеть, думай сам. У меня нет ничего твоего размера. — Дориан посмотрел на часть зуба, увязшую в одном из кровавых плевков. — И сходи к стоматологу.       Развернувшись, Дориан вышел и Кларк остался наедине с самим собой. Нет, как же. У него есть всё, вплоть до нижнего белья. Сам Кларк когда-то перетащил сюда некоторые вещи, на случай, если завалившись после работы, обольёт себя выпивкой или капнет соусом на рубашку. Бывало уже такое. Кажется, это было так давно.       — Даже не спросишь, где я был?       Для того, чтобы Дориан услышал, пришлось напрячь связки. Но впечатление это всё же произвело: Дориан замер на лестнице и повернул голову.       — В канализации, — ответил он.       — Гениально, мисс Марпл. Даже не спросишь зачем?       — В мой дом уже наведались копы. Вы ищете и наверху, и внизу, что тут может быть неясно? Неясно только то, почему этим занимаешься лично ты.       — Потому что пока это всё ещё моё расследование.       — Ненадолго, — как-то неопределённо отозвался Дориан, начиная спускаться вниз. — Собирайся уже, не хочу опоздать на работу.       А раньше Дориан просто ушёл бы и без задней мысли оставил его в своём доме. Впрочем, и сейчас оставит. Дориан разозлён, но остывал он всегда на редкость быстро. Отходчивый и терпеливый, по-другому не умел.       — Что ты там несёшь?.. — Кларк сделал несколько шагов к двери, однако повременил, вспомнив, что нужно хотя бы прикрыться. Поднял с пола полотенце, дождался, когда Дориан спустится вниз.       Потом раскрыл, наконец, белую дверь. Одежда нашлась в одной из комнат, которые нужны Дориану, видно, лишь за тем, чтобы ему — Кларку — было где переночевать. Кларк натянул джинсы и, застёгивая пуговицы рубашки с короткими рукавами, недовольно посмотрел на себя в зеркало. Прошлые синяки ещё не зажили, а теперь к ним прибавилась новая ссадина на губе и отёк с левой стороны челюсти. Разве Дориан бил когда-то так сильно? Нет, точно нет. Всякое случалось, они могли серьёзно повздорить, могли, не рассчитав силы, ударить один другого в партнёрском спарринге, но чтобы так — с реальной агрессией, угрозой… Не было. К тому же, если Кларк и ждал этого, то только от себя самого, не от Дориана.       Хлопнула входная дверь. Кларк покосился в её сторону, понимая, что в доме теперь никого. Кроме него, разумеется. И даже если всей душой он желал оказаться неправым, то разум не мог устоять перед искушением — руки теперь развязаны. Теперь дом в полном его распоряжении, и можно провести тихий, бесследный обыск. Кларк сделает это лишь затем, чтобы успокоиться. Главное убедить самого себя. Потому что признать правду трудно. Признаться себе — это не только для успокоения.       Это уже азарт.       Телефон зазвенел где-то снаружи, вдалеке. Кларк положил ладони на подоконник, выглянул в окно и прислушался к мелодии — Джону Дориану, уже усевшемуся в машину, определённо, звонил кто-то из участка.       Они не оставят его в покое…       Кларк исчезал с поля зрения — вся братия принималась названивать Дориану. Тот всегда-всегда отвечал… Кроме того раза. Сквозь лобовое стекло Кларк заметил, как Дориан провёл указательным пальцем по красной линии и примостил телефон на приборной панели.       Но, видимо, этого.       Родригес выругался, опустив крепко сжатый в руке телефон:       — …Да чтоб вас всех.       Встал с дивана, раздвинул жалюзи на дверном стекле. В отделе стало шумновато… Копы прилипли к окнам, что-то оживлённо обсуждая. Только Салливан сидел за столом: поглядывал то в компьютер, то на металлические двери лифта. Когда лифт раскрылся, в коллегах вдруг проснулась тяга к трудолюбию, а миг спустя показалась виновница их «бед».       Дверь почти не приглушала стука её каблуков, и пусть украдкой, но каждый провожал Элисон Хойт взглядом. Ожидаемо. Если среднестатистический детектив — пёс, охотник на дичь, то такие, как Хойт, охотятся на бешеных псов. Охотники на охотников.       Салливану хватило одного её кивка — поднялся и прошёл следом.       — Я лейтенант Хойт, — раскрыв дверь, она решила не тратить время, — ваш новый руководитель.       — Я знаю, кто вы и зачем здесь. — Родригес отступил к окну и сел на подоконник.       Видно, это не то приветствие, на какое она рассчитывала: посмотрела в упор, так пристально, будто пытаясь прожечь.       — Чудесно, поберегу связки. — Хойт повернулась к столу во главе кабинета. — Это рабочее место сержанта Кларка?       — Стол Кларка, — отозвался Салливан, хотя спросила она у Родригеса.       — Наведайтесь в хранилище и отыщите там пустую коробку. — Салливан уже развернулся к выходу, однако новые звуки её голоса заставили его остановиться. — Почему вам выделили отдельный кабинет? Это несправедливо по отношению к другим детективам.       — Кабинет выбил себе сержант Кларк, нам же он просто оказал услугу. Мы всегда работали вместе.       — Себе в помощники он всегда выбирал только вас двоих?       — С тех пор, как мы работаем здесь, чаще, чем всех остальных, — пояснил Салливан.       Губы Хойт скривились в полуулыбке.       — Несите коробку, детектив.       Вскоре Салливан вернулся с большой коробкой. Хойт молча приняла её, обошла стол Кларка, мельком глянув на белую доску с прочерченными линиями и прикреплёнными фото. Оказавшись возле офисного кресла, слегка наклонилась, а затем смела все личные вещи прошлого владельца со стола в коробку. Отдала её обратно Салливану. На Родригеса она уже не смотрела, будто его в кабинете не было вовсе.       — Отнесите туда, откуда ему будет удобнее забрать.       — Сержанту Кларку было бы удобнее забрать свои вещи из своего кабинета, — наконец вмешался Родригес.       — Это уже не его кабинет и не ваш, сами должны понимать. — Хойт села в кресло и развернулась к доске. — Чего-то не хватает, не так ли, детектив Салливан?       — Чего-то? — сперва не догадался тот.       Хойт вытащила из сумки газету, легонько подкинула её и попала аккурат в коробку, которую держал Салливан. Затем вывела компьютер из спящего режима.       — Броский заголовок у сегодняшнего выпуска, — поделилась Хойт, — советую ознакомиться.       Так как руки у Салливана были заняты, газету развернул поднявшийся Родригес.       «Дилетанты из полиции опять сели в лужу…» — так звучали первые слова. Дальше уже было обиднее.       — Это довольно неприятно, — признал Родригес, — но не сказал бы, что смертельно.       — Ну разумеется, — пожала плечами Хойт, не отрывая взгляда от монитора. — Я всего лишь попросила ознакомиться. Точно-точно… — внезапно переключилась она. — Он был осуждён за непредумышленное убийство. Я бы с такими дружбу не водила, сержант Кларк весьма недальновиден. — Она щёлкнула клавишей мыши и из принтера выкатилась фотография Джона Дориана. — Вот чего не хватало на вашей доске, детектив.       Поднялась, прикрепила фото на магнит, потеснив все остальные. Потом старательно провела к нему линии маркером, отступила и замерла, любуясь плодами своих трудов.       — Теперь полный комплект.