Хамелеон

      Точный прямой удар — груша отпружинила назад, а затем вернулась, чтобы снова соприкоснуться с боксёрской перчаткой. Кларк встал в позу, ударил резко и отрывисто, поймал отскочившую грушу и, наконец, смахнул со лба пот. Громко выдохнув, ударил ещё, потом ещё — груша отлетала с глухим стуком и, если бы не специальная платформа-крепление, она разнесла бы всё в комнате.       Руки защищали кожаные перчатки, а удары наносились стремительно и правильно, но костяшки уже начали побаливать от постоянных атак. Кларк в очередной раз смахнул пот со лба, чувствуя, как ветерок из настежь открытого окна холодит разгорячённую кожу. Рубашки на нём не было, но тело всё равно покрылось потом: хотелось оставить, наконец, в покое грушу, и пойти отмыться.       Купер с командой сотворили чудо и второй труп из машины — обезображенный сильнее, чем первый, — был опознан. Полковник Конрад Шейн, ветеран и герой далеко не одной войны. С Рейнольдсом они не были даже приятелями, служили в разных частях, но так случилось: их связала одна шлюха. Ники Шерман. Шерман — подруга детства Шейна, слишком далёкая, чтобы через неё выйти прямиком на него, хотя рано или поздно это всё равно бы случилось. Рейнольдс — постоянный клиент Шерман… На этом пока точка. Каким образом троица связана со снайпером-хамелеоном, с другими жертвами, оставалось загадкой.       Но что удивило сильнее: почему Шейна — на минуточку, ветерана — не опознали сразу? По крови, разбрызганной в салоне. По его ДНК. По стоматологическим записям. Зубы Шейна сохранились в огне, по ним же определили его приблизительный возраст. Зубы — один из лучших методов опознавания, но когда пригласили одонтолога и попытались сопоставить записи, то сперва не нашли ни стоматологических карт, ни рентгеновских снимков. Якобы произошла ошибка со всеми образцами Шейна… Разумеется. Такие «ошибки» случаются сплошь и рядом.       Накативший гнев взорвался вспышкой — ещё одним ударом, от которого кисть сотрясло болью.       Дориан не служил в армии, он окончил лишь полицейскую академию. Дориан никогда не владел теми невероятными навыками, не тренировался в специальных условиях. Так почему именно он? Нет… Пазл не складывался. У него не было мотивов, он не был знаком с жертвами, единственная связующая нить между ним и теми убийствами — Мартин Кларк. Даже если у Дориана была возможность и стимул проколоться — Кларк, то это не объясняет всего остального. Всего остального вообще ничто не объясняет. Так что делать? Проверить мэра? Если хоть на секунду, на полсекунды, предположить, что Хамелеон — это Дориан, то кто-то столь влиятельный в городе автоматически попадёт под раздачу. Вдруг у Бэйли найдётся связь со всеми жертвами? Незримая, но существующая, если копнуть достаточно глубоко. И если во всей этой чертовщине всплывёт имя мэра, то и Дориану ни за что не отвертеться. Они повязаны друг с другом — тень подозрений на одном очернит и другого.       Груша отлетела под напором очередной атаки. Вдруг захотелось закричать, громко так заорать, словно дикий медведь, наступивший в капкан. Выпустить наружу это разрушительное чувство. Однако из глотки вырвался лишь безрадостный смех. Кларк стянул перчатку, размял ноющими пальцами шею. Да что это такое? Он думает, что связи нет, что пазл не складывается, а через секунду опять ищет варианты, связанные с Дорианом. Но ведь чёртов пазл вправду не складывается! И это не попытки выгородить того, кто близок. Это истина. Дориан не смог бы скакать по крышам чисто физически.       С другой стороны — он хороший, с детства тренированный боец. Что, если нечто важное о нём ускользнуло? Как голубые оттенки в ориентации, как те безумные попытки Дориана облапать лучшего друга, как, возможно, приобретённые тюремные связи или долги…       Уходя от копов, тот человек точно знал, что делает. Он знаком с их работой, он предугадывал их действия… Тазер — полицейское оружие.       Руку словно прострелило: Кларк ударил без перчатки. Забывшись, вошёл в раж и едва не покалечил самого себя. Поймал качнувшуюся грушу, прислонился к ней взмокшим лбом. Сознание всякий раз взрывалось протестом, стоило лишь подумать обо всём этом. Если раньше «мудак в маске» и Дориан воспринимались как что-то значимое, но отдельное друг от друга, то теперь всё смешалось в один ком.       Приложив к покрасневшей кисти ледяную бутылку пива из портативного холодильника, а затем сделав глоток, Кларк рухнул на спину поперёк кровати. С потолка приятно поддувал кондиционер — надо бы закрыть окно, но лень уже вставать. Он опустил веки, слыша, как с тихим скрипом продолжает покачиваться боксёрская груша. Спальня у него всё равно что тренажёрный зал: зеркало почти во всю стену, в одном углу тренажёр для силовых упражнений, в другом — тяжёлая красная груша. И кровать со шкафом во всё это как-то на изумление удачно вписались, будто здесь и должны быть.       Шумно выдохнув, ощутил в собственном дыхании запах хмеля.       На двадцать четвёртое сентября алиби Дориана не подтвердилось. Не то чтобы его не было вообще, но Дориан мотался тогда по поручениям мэра совершенно один. И чисто теоретически мог совершить всё что угодно. С тем временным промежутком, когда погиб Грейс — та же история. Что ещё? Случай в квартире Уайта-Элиота. Дориан отвозил мэра в аэропорт, и опять же, чисто теоретически, у него было время наведаться к Элиоту после. В истории с подставным «Лексусом» Дориан находился прямо в машине. Что уж может быть хуже? Затем выстрел в проститутку Ники. Дориан валялся с открытой раной у себя на диване. Само собой, один, никто не сможет этого подтвердить. И, наконец, дом с заложниками. Где и с кем он был? Пока неизвестно.       Новости, надо признать, изобиловали радостными выводами. Сперва Кларк решил, что во время убийства Мелани Диксон Дориан мог находиться прямо с ним. Но, судя по времени, когда оборвался последний звонок, Диксон умерла чуть раньше, чем Кларк увидел Дориана тем вечером. Из более-менее хорошего: Хойт привела криминалистов к люку у дома Дориана… И они нашли волокна. Только не волокна с одежды того типа в маске — ничего похожего — а волокна с брюк и рубашки одного сержанта — Мартина Кларка. Отпечатки там тоже были — его же.       Опустив подробности того, как именно смотрели на него криминалисты, первой невольной мыслью стало — ты выбрался в другом месте, да, Дориан? Не прямо перед домом. Конечно, тогда Кларк одёрнул себя, а в следующую секунду опять подумал — копы не купятся на твои глупые уловки, рано или поздно они что-нибудь найдут и прижмут тебя к стенке. Например, следы продуктов выстрелов… Но вряд ли. Их Хамелеон был в закрытой одежде, в маске и перчатках.       Кларк отпил из бутылки, пиво приятно охладило полость рта.       После того, как Хойт оставила его при себе и он демонстративно, ни от кого не прячась и ничего не скрывая, начал «беседовать» практически со всеми из окружения Дориана, миновало чуть больше недели. Нетронутым остался только Бэйли, а сам Дориан обязался не выезжать за пределы города и являться в участок по первому звонку. Разговаривал Дориан с кем угодно, только не с ним. До поры до времени ходил на работу. Мэр по-прежнему принимал его и делал вид, будто всё в порядке. Однако Дориан-то знал, что ни черта не в порядке.       Ещё Дориан знал, что ничего толкового на него нет. Совсем. Но это не помешает Хойт схитрить, отыскать лазейку, и безболезненно для самой себя нарушить его права. Сам Кларк уже сообщил ей много интересного. Ничего значимого, однако готовность сотрудничать помогла ему избежать отстранения и присоединиться к специальной команде, во главе которой поставили Хойт.       Теперь на птичьих правах, но он в деле. Элисон Хойт настояла на том — подозрительно, как ни посмотри. Она хотела, чтобы он унизился и, в своих же интересах, Кларк поддался — ещё не вечер, отыграется — но вопрос в том, зачем это ей? В чём мотив, подвох? Хойт ясно дала понять, что желает избавиться сразу от обоих. Так зачем просила перед шефом? Хочет держать врага ближе к себе? В конце концов, и он примкнул к ней в надежде поймать на ошибке и скинуть с пьедестала. Сбить спесь.       И если удастся отделаться от неё, Салливан отправится следом. Разница лишь в том, что Хойт есть куда возвращаться, а вот мальчику у неё на побегушках придётся несладко.       Телефон, почему-то валяющийся на полу, громко завибрировал. Кларк пошарил руками по покрывалу, силясь уничтожить источник шума, затем вынужденно нагнулся, понимая наконец, где нужно искать. Номер был ему неизвестен. Поэтому первые секунды он просто смотрел на подсвеченные цифры и только потом, выдержав паузу, ответил:       — Слушаю.       — Детектив Кларк?       Голос… знакомый. Но он так и не смог вспомнить, кому тот принадлежит.       — Да, кто говорит?       — Алан Фрост. Мы уже встречались.       Пока пацан сотрясал воздух, Кларк недоумённо хмурил брови. Тот сопляк… В свете последних событий он совсем о нём забыл. Будто выкинул из памяти существование. И лучше бы не вспоминал. Дырка в мясе. Какого чёрта ему понадобилось?       — Я… в курсе, — выдавил Кларк. — Какие-то проблемы?       — Это касается Джонатана. В участке я не застал лейтенанта Хойт, но ваш телефон давно был забит в моей адресной книге. На случай экстренной ситуации.       На экстренный случай Дориан оставил номер его телефона? Не номер родных? Из двух зол, видно, выбирал…       С семьёй отношения теперь как-то не ладились. Новый муж и папаша не в восторге от пасынка — Дориан стал лишним в той семейной идиллии. Кларк узнал обо всём от вездесущей Джордан, которая тоже нашла его номер и попыталась возобновить давно разорванную связь. В общем, какой идиоткой была, такой и осталась.       — Ближе к делу, — поторопил Кларк.       На другом конце линии раздался едва слышный, но едкий смешок. Кларк опять сдвинул к переносице брови. Вот же мелкий говнюк…       — А может, это я зря? — скептически спросил мальчишка. — Нашёл кому звонить. Ты самый ужасный коп из всех, каких мне доводилось встречать. А я-то уж их повидал.       Ну нельзя же столько злиться. Кажется, мышцы на лице начало судорогой сводить.       — У тебя шизофрения, что ли? Явный же распад процессов мышления. Чего ты хочешь от меня, пацан?       — Хочу обеспечить Дориану алиби, — сказал вдруг Фрост. — Ведь это не идёт в разлад с твоими эгоцентричными замашками? Вызови меня на допрос, детектив Кларк. И Джону хорошо, и тебе плюсик — стараешься работать.       Собравшись выплюнуть очередную гадость, Кларк вдруг прикусил язык. Что?       — Настоящее алиби? Кто-то, кроме тебя, может его подтвердить?       Будь оно хоть тысячу раз фальшивым, пусть наглый сопляк соврёт.       — Конечно, настоящее.       Отлично. Теперь, главное, и самому достоверно сыграть.       — Какая дата? Нет… погоди. Не обсуждай это со мной. Как и собирался, звони лейтенанту Хойт. Не хочу, чтобы из-за тебя нас обоих подозревали во лжи.       Кларк сбросил, затем достал из нагрудного кармана скомканной рядом рубашки второй телефон и скопировал номер. О том, что Хойт могла внедрить в его телефон прослушку, он подумал в первые же часы после допроса. Если это так, пусть развлекается, не проблема. Сам он просто купил себе ещё один мобильный. В довершение всего, это может сыграть с ней злую шутку. Неужто кто-то позволил ей слушать его? Главный принцип сбора доказательств — доказательство должно быть получено законным путём. Рискнёт сорвать плод с ядовитого дерева¹ — отравит им всё дело. Дел, развалившихся из-за нелегально полученных доказательств — предостаточно. Обвинения снимали даже с тех, кто был точно виновен.       — Это снова я, маленький ублюдок. — Кларк прижал второй телефон к уху.       Он уже спустился на веранду, с удовлетворением вслушался в злобное шипение. Правда, мгновение спустя голос Фроста заглушил проезжающий мимо мусоровоз, но оно того стоило.       — …Зачем ты сбрасываешь?! — возмущался Фрост.       — А зачем ты мне звонишь?       — Не знаю. Мне казалось, будет лучше, если я свяжусь с каким-никаким, но другом. Может, был неправ.       С каким-никаким? Кларк крепче сжал трубку.       — Включи мозги. Лучше не будет. Я бомба замедленного действия, а ты ищешь рядом со мной безопасности для Дориана. Если действительно есть что сказать — звони в участок. Хойт никогда не поверит мне, но чем чёрт не шутит, может подумать насчёт тебя.       Пацан молчал. Видно, понял, что и правда сглупил. Но логика его действий ясна хотя бы с той точки зрения, что он не знал всех нюансов расследования и их отношений с Хойт.       — Ты правда не врёшь? — аккуратно спросил Кларк.       Его голос несколько смягчился. И пусть он заочно терпеть не мог этого пидорка, но мальчишка согрел его слабым огоньком надежды. Если пацан говорил правду, и если алиби окажется крепким… Больше не будет причин искать в Дориане убийцу. Кларк сначала выдохнет с облегчением, а потом начнёт посыпать голову пеплом, вспоминая круговерть своих безумных мыслей.       — Не вру, — заверил Фрост. — Но разве можно обсуждать это с тобой?       — Сейчас можно.       — А вот и не буду. Я в тебе больше не заинтересован.       Вызов оборвался. Кларк для верности даже глянул в потухший экран. Сопля зелёная…       Как ни странно, настроение не испортилось. Появилось даже некое воодушевление, будто все проблемы разом решились. Хотя это и было не так. Обманчивое чувство, ничего ещё не разрешено. И неизвестно, будет ли. С чего бы верить на слово тому сопляку? Обеспечит алиби? Без фактического подтверждения Хойт может и не купиться на его россказни. С другой стороны, она не имеет права его игнорировать. Слова мальчишки будут приняты к сведению в любом случае.       Ко всему прочему, когда Элисон Хойт соизволила-таки вызвать его на допрос, пацан вёл себя уверенно и едва ли не развязно. Хоть и пытался держаться в рамках. Но уверенность шла ему только на пользу. Иными словами: ему нечего скрывать, он не лжёт, а потому не страшится давления Хойт. Якобы.       — И что же вы делали? — продолжила Хойт. — Вместе. В тот вечер.       — Трахались.       Салливан, зависший у стекла допросной, сплюнул обратно в чашку свой утренний кофе и хохотнул в голос. Не удержался. Только Кларк посмотрел на него как на полоумного, а затем перевёл взгляд на наглого щенка за столом. Хорошо, что их разделяло одностороннее зеркало, так проще совладать с собой…       Ощущение будто кирпичом по морде съездили: рассеянность и непонимание. А потом явился знакомый гнев.       — Очень откровенно и познавательно, — похвалила Хойт. — И, разумеется, никакого подтверждения этому нет?       — Мы же вдвоём были. Не втроём, не вчетвером. Я вообще не сторонник оргий.       Вот это уже лишним было. Впрочем, Хойт ответила всё так же спокойно:       — Я тоже. Но почему Джонатан Дориан ни разу не упомянул и не сослался на вас в качестве алиби? Человек, подозреваемый в том, чего не совершал, упускает такую хорошую возможность… Это ли не странно?       — Потому что он дурак, — отмахнулся Фрост. — Не может позаботиться о себе самом, зато о других больно печётся. Вы меня уже проверили? В прошлом у меня имелись некоторые проблемы с законом.       — Превышение самообороны, нападение на офицеров при исполнении. Есть что-то ещё?       Одним словом, хреновое из него алиби. Кларк почти прилип к стеклу, оставляя на прозрачной поверхности следы своего дыхания. Салливан топтался где-то за спиной, но Кларк с самого утра не обращал на него никакого внимания. Везде хвостом за Хойт, прямо верный рыцарь на службе у королевы. Вёл себя по-прежнему, однако все понимали: из команды убыло. Многие пытались угодить Хойт, но Тревис Салливан превзошёл всех.       — Нет. Джон… — Фрост запнулся. — Он не захотел меня втягивать. Мои отношения с полицией всегда были… напряжёнными.       — И всё равно не считаю это достаточной причиной.       — Ваше право.       Что теперь? Что Хойт предпримет? Понятное дело, пацан может лгать, но даже с таким неоднозначным алиби Дориан способен вырваться из её цепкой хватки. Опять же — если Хойт будет следовать букве закона, а не ловчиться закрыть Дориана во что бы то ни стало. Кто ищет, тот всегда найдёт. Гипотетически она могла бы отыметь и самого Фроста. Во все щели, прикрываясь законом, — Кларк знает, ему ли не знать. Гипотетически. Однако Хойт вряд ли станет испытывать судьбу. Это тоже ударит по ней самой. Кроме того, у мистера Хреновое Алиби за спиной стоит влиятельный родитель…       И вроде с одной стороны безнаказанность «золотого мальчика» должна была рассердить, но сейчас она только на руку. К тому же… Какого чёрта Фрост торчит в баре, если у его папаши крупный бизнес во Флориде? Принципиальный? Папанька оставил без кредитки? Мол, крутись как хочешь, если ввязываешься в драки с копами. Впрочем, это сейчас совсем не важно.       — Джонатан Дориан настолько добр? — спросила вдруг Хойт.       Очередной странный вопрос. Какого бы мнения ни придерживались о Дориане окружающие — Хойт никому не верит.       — Очень добр.       Хойт буравила парнишку взглядом, наполненным непоколебимой уверенностью. Если бы Кларк не знал Дориана, то смотрел бы так же. Доброта… Серьёзно, что ли? Конечно же, ей дико слышать, что к тому, кто совершил убийство и отсидел, применяют такие слова. Возможно, это даже нервирует её, сбивает с толку, поэтому разоблачение Дориана стало для Хойт идеей фикс.       — Мы проверим показания и свяжемся с вами. Всего доброго.       Выделив последнее слово, Хойт улыбнулась. Для неё идея фикс — это страсть и душевный подъём, для всех остальных — катастрофа. Она же бешеная, прививки уже не помогут. Элегантная снаружи и ядовитая внутри.       Когда в сопровождении офицера Фрост вышел, Хойт опустилась на стул. Прислонилась к спинке, сложила ногу на ногу, но, невзирая на вальяжную позу и всё ещё играющую на губах улыбку, похоже, она была напряжена.       — Доброта? Какая доброта? — Глянула в отражающее стекло, будто наверняка зная, кто находится по обратную сторону.       Подавшись назад, Кларк невольно встретился взглядом с Салливаном — кроме дыхания, на поверхности стекла остался отпечаток его лба. Точно так же, как он пытался не обращать внимания на Салливана, Джон Дориан в упор не видел его. Словно бы его не существовало. Дориану нечего было сказать. В те редкие минуты, когда они встречались, всё, что удавалось услышать:       По всем вопросам связывайся с моим адвокатом.       Это при том, что с Хойт он мог общаться и без юриста, которого наверняка нанял мэр. Да, времена изменились. В тюрьме Дориан сам искал встречи… Однако так лучше. В очередной раз:       Оно к лучшему.       Если бы Дориан хотел держаться ближе, то пришлось бы оттолкнуть его. Кларк не имел бы возможности остаться в команде Хойт с балластом в виде «подозреваемого Дориана».       И теперь они по разные стороны баррикад.       Странное ощущение… Так не должно быть. Это неправильно, неправильно, неправильно…       Раздался щелчок, будто выведший из транса. Кларк навострил глаза, видя, что Хойт покинула допросную. С её губ сорвалось:       — Детектив Салливан, запросите ордер на арест Дориана.       Бинго. Точно хочет выкинуть какой-то фортель, а отведённое время использует на то, чтобы сломать пацана и оставить Дориана без шаткого, но алиби. Да пусть так, с тем, что она успела собрать, ей только туалетную бумагу выдадут, чтобы подтёрлась. Какой ещё ордер?       — На каком основании? — резонно поинтересовался Салливан.       Она посмотрела на него так, словно есть что-то известное лишь им двоим и он должен понять всё по её взгляду.       — Мэм, предлагаю хотя бы опросить соседей и определить, насколько показания Фроста ненадёжны, — принялся раздавать советы Салливан. — Предлагаю найти хотя бы одну существенную улику, подтверждающую вину Дориана. Потому что опираясь на Четвёртую поправку, судья откажет нам со стопроцентной вероятностью. Мы арестовываем по фактам, а не по домыслам. И вы не можете не знать об этом.       Хойт устало вздохнула, пальцами зачесала назад густые волосы. Потом в упор посмотрела на Салливана. Так, как умеет: строго и холодно.       — Промедлите и дадите подозреваемому возможность ускользнуть из штата — ответите за это перед шефом. Всё ясно?       — Ясно, — сообщил Салливан.       Больше не произнося ни слова, Хойт развернулась и вышла. Никаких заданий для него, даже не взглянула. Так зачем он ей нужен? Простое подчинение недостаточный стимул для Хойт. К тому же она особо и не наседала.       — Что за странная попытка изнасиловать Конституцию… — Кларк сел на стул возле стены. — Ты будешь это выполнять? Она так сильно прогнула тебя, что, наверное, скоро я услышу хруст позвоночника. А ты и рад задницей подмахивать, да, Салливан?       Уголок рта Салливана дёрнулся и он издал короткий вздох, выражая явное недовольство. Почти брюзгливо.       — Хруст твоего позвоночника услышать уже довелось, — осадил его Салливан. — Я разочарован. Всегда понимал, что ты людей ни во что не ставишь, но хотя бы себе цену знаешь. Остаёшься на плаву несмотря ни на что? Известно тебе, что не тонет? Известно. Так вот раньше я думал, что, на худой конец, Дориан тебе важен, это придавало твоему образу немного человечности. А сейчас вижу, что всё не так. Что ты и Дориана способен размазать, лишь бы под ногами не путался. Даже предположить не могу — сила это или откровенная слабость.       — Зацените только… Так это же ты и натравил свою зубастую подружку на моего недалёкого дружка. Чего теперь праведника из себя строишь? Лучше кончай здесь яйца мять и вали за ордером. Команда уже прозвучала, хочешь получить лакомство — выполняй. Прогибайся старательнее, сучка, и, возможно, после моего члена, Хойт засунет в тебя средний палец. Ей больше нечего.       Несколько секунд Салливан просто смотрел на него, а потом, точно так же, как и Хойт, молча развернулся и вышел. Кларк потёр виски. Проклятая мигрень…       Как и ожидалось, судья не подписал ордер, посчитав запрос необоснованным. Такую информацию получил Кларк. Но всё это брехня… Блеф и провокация. Маленькая сценка, разыгранная перед допросной — якобы на Дориана есть что-то, что позволяет его арестовать. Игра в хорошего и плохого копа. Вероятнее всего, Салливан поехал не за подписью судьи, а туда, где мог «случайно» пересечься с Джоном Дорианом. Чтобы изобразить из себя эдакого приятеля, который сочувствует Дориану, но в то же время хорошенько припугнуть Дориана липовым ордером и заставить говорить без адвоката. Если не можешь найти доказательства — надо развести подозреваемого на признание. И тот сам предоставит всё необходимое.       Вот как они действуют.       Разыграв весь этот фарс, Хойт под каким-то предлогом заманила Дориана в участок и при свидетелях, среди которых опять же «случайно» оказался капитан Рассел, предложила больше не тратить время.       — Это не последний запрос и не последняя наша встреча, — предупредила она. — Давайте прекратим? Сильно пострадала и без того с трудом восстановленная репутация, если следствие продолжится, если я останусь в вашей жизни, то уверяю — вы потеряете гораздо больше.       Дориан замер возле лифта. Кларк поднялся и медленно вышел из-за стола. Вокруг полно притихших копов, капитан, прижавшийся плечом к дверному косяку своего кабинета.       — Что вы имеете в виду? — Дориан повернулся к ней лицом.       Зачем… Просто вали отсюда, придурок — ты в своём праве. Был вправе даже не приходить, но всё равно явился, да ещё и без адвоката! Раз своих мозгов нет, так хоть его бы позаимствовал.       — Предлагаю в дальнейшем обезопасить себя от моего назойливого внимания и пройти тест на полиграфе. Если вам нечего скрывать, то проблем не будет, верно? Если вы не лжёте, то мне придётся отступить.       И засвербело так сильно, будто от зубной боли. Дориан — источник этой боли — округлил глаза. Затих на некоторое время. Он не хотел, а она только что не оставила ему выбора. Убила сразу двух зайцев: согласится, потопит сам себя, не согласится… Тоже потопит — навлечёт на себя ещё больше подозрений.       Кларк зажал в ладони ручку, да так неудачно, что, тихонько треснув под напором, она поцарапала кожу. Кажется, стало склизко от брызнувшей крови, но руку Кларк так и не разжал. Секунды назад он снова обвинил Дориана, будто всё уже доказано и известно. Будто пройдя тест на полиграфе, он погубит себя наверняка. Что такого в том, что Дориан не горит желанием этого делать? Никто на его месте не горел бы…       Это нормальная реакция. К тому же… Может, «детектор лжи» и звучит страшно, но на деле это ерунда. Страшилка. Проблема в том, что Дориан тот, на кого действуют такие страшилки. Кто в них верит.       — У меня есть выбор? — спросил Дориан.       — У тебя есть выбор, — Кларк сильнее сжал кисть, чувствуя как осколок ручки погружается под кожу, — но советую долго не ломаться.       Не надо было сюда приходить. Тупица.       Дориан с неохотой посмотрел на него. Даже Хойт глянула внимательно, едва заметно приподнимая бровь. Будь что будет. Так или иначе, Дориан не станет соглашаться, если и правда виновен.       — Если я соглашусь, вы обещаете оставить меня в покое? — тянул с ответом Дориан.       — Смотря, каким будет результат, — Хойт в наигранном недоумении пожала плечами.       — Хорошо, я пройду тест. Но после рассчитываю свести к нулю общение с некоторыми сотрудниками вашего участка, — смотрел Дориан только на него.       — Дождёмся результатов, — с напором повторила Хойт. Она в себе уверена, даже согласие Дориана её не смутило. Хойт верит в то, что он провалит тест на ложь.       Но для него согласие Дориана — это ещё одна надежда. После изначального ступора, Дориан вновь стал спокойным, и это спокойствие, пусть немного, но успокоило и его.       Когда наступил день тестирования, вопросы были сформулированы, а сам Дориан к ним подготовлен, — капитан Рассел засел в аппаратной, Хойт же видела монитор ноутбука и подключённого к датчикам Дориана через одностороннее зеркало. Кларк находился там же — в помещении для наблюдений. Рядом стоял ещё один полиграфолог, видимо, для того, чтобы отвечать на интересующие Хойт вопросы.       — Ваше имя Джонатан Дориан? — спросил полиграфолог, сидящий с Дорианом в допросной.       — Да.       Как и полагалось, сначала в ход пошли нейтральные вопросы, по типу: имя, дата рождения, страна проживания. Всё было в порядке, Хойт наблюдала за графиком на мониторе, иногда тихо спрашивала о чём-то знакомого полиграфолога. Дориан отвечал достаточно спокойно, и это тоже было нормальным. Вперемешку с нейтральными вопросами начали задаваться контрольные вопросы «вероятной лжи», «на искренность» и «управляемой лжи», а вскоре нейтральные вопросы и вовсе исчезли.       — Вы имеете судимость за убийство?       — Да, — ответил Дориан.       — В состоянии аффекта?       — Да.       — Если убрать слово «аффект», вы способны убить?       — Нет.       Хойт посмотрела в монитор — датчики прибора регистрировали физиологические изменения в организме Дориана, однако, по предварительной оценке её полиграфолога, это сложно было назвать реакцией на ложь. Дориан всё ещё спокоен, словно буддист во время медитации. Словно процедура тестирования не казалась ему волнительной — и вот для Дориана… не сказать, что это нормально. У Дориана уже был опыт тестирования на полиграфе, когда он подавал документы в полицию. И хоть Дориан не особо-то впечатлительный молчун — тогда он заметно волновался. Волновался даже при том, что всего лишь правдиво повторял ответы на вопросы, которые уже были в его письменной анкете.       Что изменилось теперь?       Где страх быть разоблачённым? — наверное, этот вопрос задавала себе Хойт. Нервничать должны все, кто верит в силу «детектора лжи», не только виновные. Это какой-то трюк? — так же могла бы подумать Хойт, но любые сомнительные манипуляции выявили бы ещё в начале. Дориан чист — нет медикаментозного вмешательства, да и на заведомо провокационные вопросы он уже отвечал ложью — прибор точно регистрировал это.       — Вы осведомлены о действиях некого Хамелеона в маске?       — Да.       — Вы имеете какое-либо отношение к его деятельности?       — Нет.       — Восемнадцатого сентября вы стреляли из винтовки с патроном Винчестер-магнум?       — Нет.       — Просили ли вы убить кого-то в этот день?       — Нет.       — Вы выясняли местонахождение человека по имени Майкл Грейс?       — Нет.       Было задано ещё несколько вопросов, касающихся и инцидента в квартире Диксон, и случая на Оушен Драйв, и того выстрела в Корал Уэй. Дориан ответил на всё однозначным «нет». Замерев, Хойт смотрела в монитор. Полиграф не регистрировал ложь. Если бы не вся эта ситуация, если бы не датчики, прикреплённые к Дориану — дыхания, давления, двигательной активности — то её ошарашенное лицо стоило бы любых испытаний. Она вылупилась в этот монитор, будто узрев нечто поистине невероятное.       Затем приподняла голову. Выражение её лица изменилось настолько стремительно, что оставалось только гадать, как она вообще совладала с собой: улыбнулась краешком рта, скупо, едва-едва заметно, а в глазах-то поблёскивал всё тот же лёд. Кларк знал, что независимо от результатов, испытуемого можно обмануть. Хойт не верит в силу полиграфа, не верит ни в какой «детектор лжи», она верит в человеческую хитрость. В уловки. Они же копы — только и делают, что врут. Цель почти любого теста на полиграфе — всеми возможными способами добиться полезных сведений, а то и вовсе признания. Но Хойт даже не дождалась окончания — вошла в допросную, явно ставя в тупик экзаменатора. И перешла к значимым вопросам:       — Вы убили Майкла Грейса?       — Нет, — посмотрел на неё Дориан.       По экспресс-оценке полиграфолога: не было и сильных физиологических реакций.       — Мелани Диксон убили вы?       — Нет.       — Коула Уайта вы убили?       — Нет.       — Брайана Элиота?       — Нет.       То же самое. Дориан не занервничал даже когда вошла Хойт. Она же за этим вошла? Опять понаблюдать за реакцией? Кажется, его спокойствие она принимает как раз-таки за уловку и доказывает что-то уже самой себе. Но Кларк-то знал, что это не игра. Сам он мог обманывать полиграф сколько угодно раз — он это он, а вот Дориан навсегда останется Дорианом…       — Вы знаете, кто их убил? — не сдавалась Хойт.       — Нет.       И наконец последнее, что Хойт успела спросить:       — Вы и есть тот человек в маске?       — Нет.       В допросную зашёл капитан Рассел, а за ним и адвокат Дориана.       — Довольно, лейтенант, — прервал её Рассел. — Мы услышали достаточно.       Хойт смерила их желчным взглядом, однако снова заставила себя улыбнуться. Стоило присмотреться к её рукам: кисти подрагивали нервной, едва различимой дрожью. Злится до тряски… Дориан — тот, кого должны были вывести на эмоциональные переживания — спокоен, а она необдуманно влетела в допросную и теперь злится.       Кларк рассмеялся. Впервые за долгое время что-то показалось ему настолько весёлым. На смех будто прошибло и, не обращая внимания, на озадаченного полиграфолога, он даже схватился за живот. Чисто в символическом жесте.       — Смехотворно выглядит, разве нет? — пальцем он дотронулся до стекла. В допросной Рассел помогал Дориану снять с себя датчики, а Хойт просто стояла рядом и бессильно наблюдала за ними, — перемудрила саму себя… Да-а, дела.       Кларк толкнул дверь и вышел, всё ещё негромко посмеиваясь. Сходил умылся, потом глотнул содовой из автомата. Дориана он застал возле лифта, а когда приблизился на достаточное расстояние, тот вдруг обернулся и отступил назад.       — Я не шутил насчёт адвоката. Держись подальше, Кларк, я ещё под следствием. А когда расследование завершится — держись ещё дальше.       Улыбка так и не соскользнула с лица. Наверное, лишь в глазах что-то дрогнуло, но, кажется, этого никто не заметил.       — Это только предварительный результат тестирования, — начал объяснять ему очевидное Кларк, — но такими темпами в отношении тебя расследование завершится очень скоро. Можно поздравить.       — Не надо меня поздравлять, ничего ещё не решено.       С характерным сигналом двери лифта раскрылись. Дориан шагнул внутрь, нажал кнопку первого этажа и, дождавшись повторного писка, наконец, глянул на него. Двери закрылись в ту же секунду. И снова прорвало…       На этот раз смех был совсем не весёлым. Кларк доплёлся до окна, водрузил руки на подоконник — пару минут спустя из здания вышел Дориан. Открыл дверцу машины, сел на переднее сидение. С этого ракурса был хороший обзор, сквозь лобовое стекло проглядывались два силуэта: его и Фроста. Мальчишка потянулся к Дориану, тот позволил себя приобнять. Сраный педик. Его, значит, поздравления зашли за милую душу.       Опять посыпались смешки. Это уже явно что-то нервное, беспокойное, он никак не мог себя сдержать.       — Чего здесь лыбу давишь?       Даже голос Рассела позади не помог утихомириться. Кларк заржал только громче, видя, как машина отъезжает от участка.       — Совсем чокнулся, Кларк? Что сегодня с вами со всеми?       — С нами? — обернулся Кларк.       — Хойт рыкнула на меня, чуть голову не откусила, — пожаловался Рассел. — Якобы Дориан лжёт. Обманул полиграф. Якобы выпускать его отсюда нельзя. А как его не выпускать? Лжёт — докажи, не можешь доказать — отпусти. Не хрена было вламываться в допросную, чего-то она, конечно, хотела этим добиться, но явно не добилась.       Кларк в самом деле схватился за живот. Опустился на подоконник и слегка склонился. Ржать сегодня он, наверное, не перестанет…       — Дориан обманул полиграф? Дориан? Вдумайтесь в это, капитан… Он в детстве мать свою наивную обмануть не мог, а тут целый детектор лжи…       — Иди, проспись. Не в цирке же, так хохотать.       — Я, правда, могу уйти? — переспросил Кларк.       — Катись отсюда к чёртовой матери, мне оно не надо — возиться тут с тобой. И у тебя сверхурочных накрутилось. Возьми завтра выходной.       Под очередные смешки, Рассел направился по своим делам, не забыв процедить напоследок:       — Работают на меня одни клоуны и идиоты…       Кларк же, издав привычный хохоток, спустился вниз. С каким-то странным удовлетворением принялся наблюдать, как ярко серебрится на солнце его «Феррари». Будто первый раз видя. Коснулся ладонью разгорячённой крыши, склонил голову вниз и выдохнул. Вроде отпустило. Но стоило вспомнить последние события — вновь пробило на смех. Что ни говори, а в Дориане он усомнился. На минуту, на секунду, на полсекунды, но усомнился, пусть и одёргивал себя постоянно. И только сейчас в голове ясно укоренилась мысль о том, насколько это бредово. Апофеоз абсурда, но он развил эту тему и даже позволил самому себе сомневаться. Дориан хитроумный стрелок, который раз за разом оставлял полицию позади… Ещё немного и он опять покатится со смеху.       Теперь груз тех сомнений свалился с плеч, однако легче стало едва ли. Ты сам себе-то до конца веришь? Почему Дориан был таким неестественно спокойным? Ты можешь это как-то себе объяснить? Кларк хохотнул и непрошенная мысль вмиг улетучилась. Кажется, он всё испортил. Совсем всё. Даже после тюрьмы Дориан не вёл себя так. Кларк достал из бардачка флягу, сделал продолжительный глоток и нажал на газ. Машина сорвалась с места, а коньяк приятно согрел горло. Уже только за то, что алкоголь находится в салоне машины² его могли уволить с работы, а если бы кто-то поймал его за пьянством за рулём — уволили бы наверняка. Кларк с досадой убрал флягу обратно.       Добравшись до дома, он хотел подняться наверх и снова исколотить боксёрскую грушу, но взглядом цепанул кое-что получше:       О, бар…       Подошёл к стойке ближе, нащупал квадратные бутылки. Откупорил одну, не глядя, сделал глоток — текила. Слишком горькая, с превышенным сроком выдержки, но он глотнул снова. А затем и снова.       Под вечер он опять ехал в своей машине, излишне резко вдавливая педаль газа. По перепонкам били тяжелые басы, в салоне пахло травкой — он так давно не курил — и ветер, врывающийся сквозь открытые окна, разбавлял этот запах вечерней прохладой. Хотелось больше скорости. Больше, больше, ещё больше — в конце концов, Кларк едва не пролетел мимо дома Дориана, своевременно нажал на педаль и с визгом затормозил так, что его вжало в упругое кресло. Сам Джон Дориан сидел на крыльце. Попивал какую-то скучную дрянь из жестяной банки — хорошо хоть не кефир. На его появление ответил сначала удивлением, а затем и явным негодованием. Поставил жестянку, медленно поднялся с намерением зайти в дом, но тут «Феррари» громко просигналил…       — Прокатить, красавица? — деловито осведомился Кларк.       И Дориан почему-то замер. Может, что-то такое послышалось в его голосе. Непривычное.       Шаг, потом ещё один. Дориан нагнулся к открытому окну, вдохнул характерный запах и заглянул в его стеклянные глаза. Кларк уже оценил своё отражение в зеркале — лицо припухшее, глаза воспалённые с красными прожилками.       — Зачем ты накурился?! — Дориан выдержал паузу. — Зачем ты сел за руль?!       — Я ещё и набухался. Нет… В обратной последовательности. Только т-с-с-с, — Кларк высунул наружу голову, — мы тут как-то отжали марихуану у специализированной аптеки, и разделили по-братски. С одним жирным черномазым из наркоотдела…       Некоторое время Дориан молча на него смотрел, затем вновь развернулся.       — Можешь прокатиться так до первого столба. Или копа.       — Подожди! — Кларк в нетерпении долбанул по магнитоле, и басы перестали давить на уши. Открыл дверцу, выскакивая наружу.       — Не буду я ждать.       Дориан и правда зашёл бы в дом, но Кларк с силой надавил на предплечье его левой руки, — Дориану не осталось ничего другого, кроме как повернуться.       — Хочешь ещё пары зубов лишиться?       В ответ только смех. Вновь не особо поддающийся контролю. Видно, между тем накурен ли Кларк или трезв нет никакой колоссальной разницы.       — Как грозно! А то я уж было начал сомневаться, мужик ли ты… Но сегодня ты засадил Хойт по самые гланды, она, наверное, до сих пор в себя прийти не может. Это было круто, Дориан.       — Обсуди впечатления с моим адвокатом, он выслушает.       Дориан опять развернулся к двери, но застыл, услышав голос:       — На моём месте ты поступил бы иначе? Многое указывало на тебя… И ты, на моём месте, смог бы оставаться непоколебимым и ни разу ни в чём не усомниться?       — Неважно в чём я мог усомниться, я бы не пошёл против тебя, Кларк. Отказался от дела, отошёл в сторону, но не сговорился с ведущим детективом и не попёр против тебя! Я знаю, что не должен требовать от тебя такого, ведь ты коп и просто выполнял свою работу, но…       Дориан не договорил. Со следующей порцией весёлого смеха, он не сдержался и одним движением попытался высвободить руку. Итог явно превзошёл все его ожидания: Кларк навернулся и рухнул вниз. Завозился, всё ещё смеясь. Вроде не покалечился…       — Всё из-за тебя… — он вытер с губы кровь, — я бы не принял сторону Хойт и не стал унижаться перед ней, но дело касалось тебя. И чтобы быть в курсе, быть хоть немного осведомлённым, мне пришлось попросить. Я и не рассчитывал на согласие, но она вдруг позволила остаться рядом и ещё наверняка этот должок мне припомнит. А всё из-за тебя. Если бы я не был с ней, то вообще не знал бы, что происходит. Не смог тебя предупредить… Я думал, что победит: здравый смысл или желание выгородить тебя. Ты победил… В конце концов, всегда побеждал. Тогда и сейчас… Сколько бы я не противился, ты всегда оказывался сильнее. И я ненавидел себя за это. А вот тебя не смог…       Где-то на задворках сознания всё тот же здравый смысл вопил и пытался пресечь это на самом корню. Да-а… марихуана развязывает язык. С одной стороны он понимал, что это не бессвязный пафосный монолог у него в голове, а с другой — трудности с восприятием времени и пространства уже проявили себя в полной красе. Кларк понимал так же — Дориан нависает над ним, с каждым словом его глаза округляются сильнее — но ощущение реальности будто улетучилось.       — Ты лжёшь, — сказал ему Дориан. — Как всегда, пытаясь выгородить себя — ты лжёшь.       — Я не лгу. Может, впервые даже перед самим собой. У тебя была семья, любимое дело, а всё, чем когда-либо дорожил я — ты. Ты, ты, ты… Везде только ты. В моей башке и в… Проклятое наваждение! Пошёл ты на хрен, Дориан, мне всё это не нравится, — Кларк протёр ладонями лицо, будто пытаясь убрать последствия травы. Эйфория и невесомость вдруг перестали доставлять прежнее удовольствие, — я так не хочу… Будь ты в больнице или тюрьме, я не хочу, чтобы плохо от этого было мне. Во мне какой-то дефект? Ты делаешь меня слабым, а это то, чего я не люблю больше всего. Никогда не приму… Но даже если так: ты не имеешь права бросать меня! После того, как я пытался наскрести деньги на взятки твоей тюремной охране, после того как помешался на тебе, ты не имеешь права исчезать. Если кто и разорвёт нашу связь окончательно, то только я сам. Поэтому сожми зубы крепче и возьми ответственность за всё это дерьмо.       Дориан смотрел и молчал. Как будто недоверчиво. Будто от изумления он не мог подобрать слов, чтобы выразить свои мысли. Если подходящие мысли у него вообще имелись. Кларк опять протёр лицо. Ещё бы… Набрался и режет правду-матку. Сыпет никому не нужными откровениями…       Он будет жалеть об этом, как не жалел ни о чём.       — Ты незрелый и эгоистичный, — слова Дориана заглушил очередной приступ смеха, — ты лжёшь мне. Одна большая насквозь пропитанная фальшью ложь. Но пусть так… Солги ещё раз.       Дориану пришлось напрячься, чтобы оторвать от его лица ладони — от частых потираний глаза наверняка опухли и покраснели сильнее. Кларк глянул растерянно, потом затих. Когда Дориан успел опуститься на колени? Он сделал это, чтобы им удобнее было говорить или…       Или. Говорить тот явно не собирался. Дориан чуть склонился, потянулся и слизнул с его разбитой губы кровь. Кларк вздрогнул, после слегка приоткрыл рот, сам не понимая — хочет ли что-то сказать. Однако даже если и хотел, то не успел: губы накрыли губы, язык скользнул внутрь, соприкоснулся с его языком. Поначалу Дориан действовал несмело, пробующе. Затем уже настойчивее — сдавил запястья, попытался прижать его к себе. Вопреки ожиданиям не замутило. Да, он застыл, словно обледенел, однако марихуана заглушила голос рассудка и сломала барьер.       Веки тяжело опустились. Что пил Дориан? Вкусно…       Поцелуй был долгим, казалось, слишком долгим. Глубоким. Но Кларк не делал ничего: не пытался продлить его или оборвать. Будто находился где-то не здесь, где-то далеко. В конце концов, Дориан остановился сам. Освободил запястья, всмотрелся в лицо. Как-то виновато, ища неприязнь. И будь Кларк трезв, то послал бы его ко всем чертям, возможно, ещё и в морду дал. Однако от трезвости не осталось и следа, поэтому смутно понимая, что именно делает, Кларк придвинулся к Дориану ближе и сам коснулся его губ. Сам скользнул языком внутрь, выбивая последнее дыхание. А в голове по-прежнему царила пустота, только вспыхнула на мгновение мысль:       Я ещё об этом пожалею…       И так же быстро испарилась.