Хамелеон

      Стена крошечного бунгало с худой крышей была сделана, будто из картона. Джон ударил по ней с размаху и, разодрав кожу, сразу проломил дыру. Кровь закапала вниз, на нежно-бежевой краске остались яркие мазки.       Дверь отворилась сию же секунду: на пороге застыла вооружённая Элисон Хойт, смерила его негодующим взглядом и только потом опустила ствол.       — У тебя… — Она запнулась. — Голова соломой набита?       Шагнула вперёд, зажимая его кровоточащую кисть вынутым из кармана платком.       — Хватит всё ломать и тратить мои деньги. — Хойт заглянула ему в лицо. — От тебя сплошная головная боль.       Джон отвёл взгляд, посмотрел на измазанную кровью стену… И наконец почувствовал боль. Однако ничего не предпринял, позволяя Хойт и дальше зажимать платком рану.       — Если я настолько проблемный, то убирайся обратно в Майами. — Сказал он. — Нечего тебе здесь делать.       Антильские острова встретили их влажно-жарким климатом. Маленький остров на юге Карибского моря так и вовсе выглядел одичалым и почти целиком покрытым тропическими джунглями. Здесь время будто остановилось, здесь почти не было туристов, только жители таких же маленьких деревень и путешественники, которые теряли дорогу без проводника. Джон нашёл пристанище в заброшенном лагере неподалёку от песчаного пляжа, туристов хоть и было мало, но нет-нет, а кто-нибудь всё равно подплывал к берегу. Поэтому местное племя переместилось глубже в джунгли. У берегов шныряла в основном молодёжь, тянувшаяся к цивилизации. За разные современные штуки, они выполняли поручения или просто катали туристов на лодках.       — Ты как пёс, которого я подобрала в дождь и которого выкинуть теперь мне не позволяет совесть. Мороки вроде много, но… — Хойт осеклась, заметив в углу хижины пустые бутылки. Заметить было нетрудно: внутри дома лишь кособокая кровать, ржавый таз и бутылки на полу. — Спиться с горя это, конечно же, клише, — Хойт нахмурила аккуратные брови, — но я всё равно удивлена. Хоть прибрал бы за собой.       Первые минуты он успешно скрывал то, что нетрезв. Зато сейчас всё проявилось в полной красе: Джон посмотрел на Хойт, слегка качнулся и попытался вырвать кровоточащую кисть.       — Ни разу в жизни меня не отчитывали за бардак… — проговорил он.       Как бы Джон ни старался, кисть оставалась в её цепких пальцах. Хойт болезненно сжала её.       — Буду первой.       — Нечего тебе здесь делать… — Джон опустил глаза. — Потому что здесь опасно. Вот почему.       — Я догадалась. Если уж грубишь, то груби нормально. Без подтекста.       Подтолкнув к кровати, она заставила его сесть. Из пыльных окон прямо в лицо засветило солнце, Джон зажмурился, в неприятии морща нос. Голова кружилась, уже начинало клонить в сон… Пока Хойт перевязывала его раненую кисть, он молчал и клевал носом, но стоило ей открыть рот, как вся сонливость в одночасье испарилась:       — Мартин Кларк мёртв, ты знаешь. — Попыталась вразумить его Хойт. — Не было ни единой причины оставлять его в живых. Поэтому кончай пить и поехали со мной.       Кисть он вырвал у неё так резко, что пропитанный кровью платок шмякнулся на пол и скользнул к самой стене.       — Он не мёртв! Если бы я думал, что он мёртв, то давно бы взял твой пистолет и всадил пулю в свою башку. Я не существую отдельно от Мартина Кларка.       Хойт посмотрела на него словно бы брезгливо. Громко вздохнула.       — Ты болен? Если всё, что ты рассказал до мелочей точно, то твой Кларк погиб в Вайоминге. Почти три года назад. Неважно, принимаешь ты такую правду или нет, но важно чтобы ты понимал: теперь во всём мире я единственный человек, которому на тебя не насрать. От тебя уже больше вреда, чем пользы, и если однажды мне это надоест, ты действительно закончишь на одном из таких островов с пулей в башке. Потому что я уйду, и ты останешься совсем один.       Джон часто задумывался о том, что, если начать объяснять, никто не поймёт. Чаще, чем хотелось бы. Ни его семья, ни тем более кто-то другой. Он не видел в разъяснениях ни малейшего смысла. Как можно объяснить человеку, что даже если ты выжил, тебя всё равно будто нет? Хойт скажет, что нужно жить наполовину? Что жизнь продолжается, а раны затягиваются? Он знает это и без неё, он знает, но… Если он потеряет Кларка, то какой смысл бороться? Такие, как она просто не смогут понять. Она назовёт его психом или слабаком, потому что ещё не успела устать от жизни, не нуждалась в ком-то, как в кислороде, не проживала каждый день, дыша кем-то другим. Наверное, как и Кларк, она отринет саму возможность такого.       На излюбленный Кларком манер, Джон, бывало, проводил параллели их реалий с дикой природой. Кларк делил людей на травоядных и хищников, а Джон думал, что он тот самый вид, который выбирает пару на всю жизнь. И как бы сильно Мартин Кларк тому не противился, Джон Дориан выбрал его ещё тогда — в детстве. Когда глянув всего раз, пошёл за ним следом и спрыгнул вниз. Он сделал это слепо, не успев задуматься и испугаться за самого себя. Кларк говорил, что они слеплены из разного теста, но для Джона Дориана за всей той бравадой скрывался человек, за которого можно отдать всё на свете. Этот человек не казался ему странным или чужим, он был настолько его, настолько, что…       — Испытание одиночеством не то, чего я боюсь. — Оборвал свои мысли Джон. — То, чего я боюсь…       Джон снова осёкся, зажмурил глаза, перекрывая темнотой уже «плывущую» комнату, потом устало рухнул на постель. Он не ожидал, что заснёт так быстро, но когда открыл глаза в следующий раз, за окном было уже темно, а поврежденная кисть добротно перевязана бинтом. Ещё один день псу под хвост…       Человек, который мог бы поделиться сведениями об «Outcomes Force», скрылся где-то на Карибах. На одном из таких островов. Где конкретно — неизвестно. Сможет ли этот человек помочь — неизвестно. Но он сможет направить: очертит интересы корпорации в Южной Америке, и, возможно, предположит, где именно сейчас работает нужная ветвь тактической группы «Outcomes Force». Где сейчас Роберт Уэйн… Чтобы добраться до Кларка, сначала придётся навестить Уэйна. И хоть Джон сам когда-то был частью «Outcomes Force», о их местонахождении ему приходилось только гадать. Этих ЧВК как грязи, если проверять каждый поджог или массовое убийство, то дело не сдвинется с мёртвой точки. К Уэйну его нужно направить, но тот, кто способен сделать это, так основательно залёг на дно, что Джон сначала чуть не попался, разыскивая его в Вашингтоне, а теперь от безысходности спивается на Карибах. Потому что, когда удавалось сесть тому человеку на хвост, след внезапно обрывался, и приходилось начинать всё сначала. Что если Карибы наскучили тому человеку? Показались недостаточно безопасными? Что если Джон ищет того, кто здесь пускай и был, но кого уже нет?       Как и баз, где Джон коротал время, когда ещё был частью ЧВК. Базы во Флориде уже не существует, они, видно, засветили её и уничтожили. Другие известные ему — проданы. Сознательно или нет, военные перекрыли все пути. Остался только их бывший консультант — тот самый человек, которого нужно отыскать. Прежде чем стать консультантом, этот человек воевал в горячих регионах, знал условия и угрозы в тех точках. Рассказывал про климат, про боевые группировки, на которые можно нарваться: пираты, сектанты, наркоторговцы. Помогал со снаряжением и выбором оружия… В своё время этот человек был очень полезен. Теперь он прячется и хочет, чтобы все оставили его в покое. Поэтому Хойт не верит в то, что его удастся найти.       Зато через связи какого-то агента ФБР Хойт больше года искала ведомственных конкурентов в Пентагоне и на Капитолийском холме. Она не знала имён генералов, создавших ЧВК, потому что сам Джон их не знал, но понимала, что даже если зацепит рыбу крючком, та окажется слишком крупной и в лучшем случае порвёт её леску, а в худшем — утащит на дно. Уяснив нехитрую истину, Элисон Хойт начала искать другую рыбу. Способную проглотить и переварить предыдущую. С помощью его сведений о работе «Outcomes Force» в Южной Америке она провела расследование и выяснила кому исход их работы был наиболее выгоден, а кому не выгоден совсем.       Но конкуренты и пальцем не пошевелят без доказательств. Если Хойт хочет стать их инструментом, то должна принести ЧВК на блюдечке: только тогда они начнут действовать и воспринимать её всерьёз. Вот почему Хойт не верит в его методы и желает видеть его в Штатах. Хорошо спрятанным от закона, но доступным лично ей. Он — её «информационное усиление». Такой же консультант, который должен сидеть на месте, а не бегать по островам.       Дверь громко отворилась, в глаза ударил яркий свет. Казалось, минуту назад было темно, его тошнило так сильно, что пришлось склониться над ржавым тазом… И вот в глаза уже бьёт полуденное солнце.       — Принесла поесть, чтобы ты не сдох здесь, как пёс. — Порог переступила Хойт. — С лайнера я взяла пару шампуней, щёток и пасту, кинула вчера на твою постель. Нашёл?       — У меня всё есть. — Джон обхватил гудящую голову. — Думаешь, я не моюсь?       — Судя по тому, что ты здесь устроил — начинаю сомневаться.       В последние дни он слишком много пил для того, чтобы вообще вспоминать об уборке. Джон подпёр ладонью лоб, крепко зажмуривая глаза. Кажется, он пьян до сих пор…       На колени ему упала бутылка с водой.       — Большое спасибо… — он редко, когда бывал настолько благодарен.       Хойт устало и, возможно, досадливо покачала головой, затем села рядом на кровать.       — Всё. — Твёрдо сказала она. — Приходи в себя, и поехали домой. А сбежишь от меня ещё раз…       — Я никуда не поеду!       Теперь Хойт неохотно повернулась к нему, но и слова не успела вставить: дверь хижины снова отворилась.       — Мистер! — Внутрь вбежал мальчишка. Замер, в нерешительности уставившись на Хойт.       — Не бойся, Малькольм, — Джон собрался встать, однако быстро передумал. — Говори, что хотел.       — Я узнал то, о чём вы спрашивали. Отец сказал, что несколько месяцев назад на острове появился новый человек. Назвался орин… — мальчик запнулся, — оторин…       — Орнитологом? — Подсказала ему Хойт.       — Да!       — Скольких таких новеньких ты уже проверил? — Она посмотрела на Джона.       — Немало. — Признался Джон. — Экологи, зоологи… Кого тут только не было. Они ищут материалы для книг и статей.       — Всё это бесполезная трата времени. — Хойт поднялась. — Проверим этого и двинем отсюда. Не испытывай моё терпение, Дориан, пожалеешь.       За небольшое вознаграждение мальчишка проводил их до места обмена товарами между племенем и профессором орнитологии. И предупредил — профессор сейчас не дома, наблюдает за птицами. По словам мальчика — взамен на рыбу и мясо профессор дарит племени простенькие лекарства, солнечные батарейки и аккумуляторы. Пытается войти в доверие. В том, что время они тратят зазря, Хойт наверняка не сомневалась до тех пор, пока мальчик не дал им странное напутствие:       — Даже самые храбрые воины страшатся пересекать земли шамана, управляющего духами грома, ветра и смерти.       Мальчик прикусил язык, поймав настороженный взгляд Хойт, и резво юркнул в джунгли.       — Воины племени не заходят на земли какого-то профессора? — Удивилась она.       Это насторожило и его. Табуированная зона слишком опасна для людей, рождающихся и умирающих на этом острове? Они считают местные земли своими, если сюда наведаются пираты, племя даст отпор… Что не так с профессором орнитологии?       — Не уверен, что тебе стоит идти. — предостерёг её Джон.       Словно не услышав, Хойт выбрала наиболее удобную тропу и ступила вперёд. Где-то неподалёку, омывая камни, журчала вода, от треска под ногами из зарослей выпорхнули бабочки. Хойт взмахнула рукой, отгоняя их от лица.       — Либо у мальчишки разыгралось воображение, либо с птицелюбом и правда что-то не так. — сказала она наконец.       — Поэтому ради безопасности…       — Моя безопасность не твоя забота. — Хойт шагнула через перекрученные корни.       Зелёные ветви заскользили прямо по её щекам и Хойт пришлось махнуть рукой ещё раз.       — Я так не считаю. — Пробормотал Джон.       И всё же невольно, но он глянул на ремни с оружием, которые перетянули её торс и часть ног. Здесь Хойт не скрывала их под одеждой. Джон изъял из чехла мачете, срубая разросшиеся ветви и давая Хойт дорогу. Какая уже разница… Если она захочет куда-то пойти, то способов остановить её найдётся не так уж и много. В этом они удивительно похожи.       — Маловероятно, — нарушила тишину Хойт, — но если мальчишка не фантазирует и действительно знает больше, чем говорит, почему он не поделился с тобой раньше?       — Не знаю, может, гонял меня, набивая цену. — Предположил Джон. — А может, думает, я помру там, куда даже их мужчины не суются. Поэтому сказал аккурат в момент, когда точно знает — шаман в другом месте. Возможно, с точки зрения мальчика, это должно повысить мои шансы на выживание.       — А ты помрёшь?       — От его фантазий о каком-то шамане… Точно нет.       Хойт ухмыльнулась.       — Тогда зачем пытаешься предостеречь меня?       Джон сделал длинную паузу, но потом всё же сказал:       — Вижу, что ты не веришь мне и слабо представляешь человека, которого я ищу. Он всю сознательную жизнь воевал, бегал по таким вот островам и имел дело с племенами куда хуже и опаснее местных. Он вырезал племена людоедов в Африке, здешние люди для него, как несмышлёные дети, боящиеся заходить без приглашения. Они зашли раз, зашли второй… А на третий обозначили эту землю как табу и перестали пытаться. У него десятки учеников и последователей, не зря руководители корпорации и пентагоновские генералы его ценили. Я — мелкая сошка — узнал о нём случайно, от полковника Шейна…       — Лучше бы Шейн назвал тебе всех по именам, — сказано было не всерьёз, наверное, лишь для того чтобы не молчать.       — Шейн не был идиотом, — ответ из той же оперы. — Да и сам-то всех не знал.       — Я всё прекрасно представляю, — сказала Хойт, — поэтому и не верю, что такого человека можно найти здесь. Но раз есть зацепка, почему бы не проверить.       Хойт чуть обернулась, кажется, замечая, что Джон воодушевился. Он говорит об опасности, говорит не ходить туда, где может прятаться вооруженный до зубов головорез, а сам уже не чувствует себя бледной тенью себя прежнего. Он проникся надеждой и, возможно, заразил ею и Хойт.       Когда они прошли довольно много миль и почти выбились из сил, Джон болезненно сжал её предплечье и резко дёрнул Хойт назад. Не успела она возмутиться, как он бросил на землю увесистый камень. Земля разверзлась, а камень провалился вниз — на дно, утыканное кольями.       — Вьетнамская ловушка? — Хойт вывернулась из его хватки. Смотрела она только на дно глубокой ямы и лишний раз уже землю не топтала.       — Да… — Джон аккуратно ступил вперёд. — После комы у меня село зрение, заметил её по чистой случайности. Всё ещё хочешь идти? Это первая, но, вероятно, не последняя.       Она опять посмотрела вглубь ямы.       — Всё ещё хочу. Сейчас даже больше. Сама по себе ловушка простая, но слишком уж замороченная для профессора орнитологии, пишущего статейки в научные журналы.       — Капитан… Я не хочу, чтобы вас проткнуло кольями или подорвало на минном поле.       — Какие мы рассудительные. — Хойт поцокала языком. — Я помню, как в больнице ты в туалет ходил под себя. Потом учился заново управлять своим телом. Больше двух лет реабилитации — и я знаю, что до конца так и не научился. Поэтому не делай вид, что в джунглях тебе не нужна помощь.       Ему нужна помощь, но от человека, который, как и он сам, долгое время учился выживать даже не в обычном лесу, а в джунглях. При всех заслугах и нетривиальном уме, этим Элисон Хойт похвастаться не могла. Она знает о многом, но понаслышке, в теории. Она гораздо изворотливее и хитрее его в городе, в цивилизации, но здесь цивилизации нет, а значит у неё недостаточно опыта. Белое пятно.       — Кто бы здесь ни был, — сдался Джон, — если он не хочет принимать чужаков, то вместе с ловушками будет использовать природные элементы. Пчёлы-убийцы, змеи, пауки, боевые скорпионы.       Джон вышел вперёд, сказав напоследок:       — Если заметишь то, чего не замечу я — предупреждай.       Предупредить пришлось почти сразу: с одной стороны они увидели болото, а с другой вполне сносный овражек. Если бы кто-то не ждал подвоха, то обошёл бы болото и попытался пройти через овраг. С первого взгляда почти невозможно заметить — овраг изобиловал ядовитыми змеями. Пока Джон не сводил взгляда с извивающихся змей и в меру сил отвлекал их на себя, Хойт прошмыгнула мимо. Затем настала её пора отвлекать — пришлось признать, что с выводами он поторопился… Выбраться они смогли именно вдвоём.       Ещё через пару ярдов Джон опять замер. Вперёд вела узкая дорожка. Наверняка с очень неприятным сюрпризом. Он поднял новый камень, швырнул перед собой — громыхнуло несколько выстрелов.       — Вокруг замаскированные пулеметы с датчиками движения. — Он посмотрел на Хойт. — Обойти не получится. Придётся лезть на деревья.       — Надеюсь, ты с этим справишься?       Джон вздохнул.       Он давно понял, что её трудно впечатлить — к большинству людей она относилась нейтрально и лишь иногда чаши весов клонило в одну или другую сторону. Хойт либо будет прикрывать спину, либо… За прошедшие годы многое случилось, но, невзирая на угрозы, ему она решила прикрывать спину, а вот Кларка когда-то едва не пустила в расход.       Именно это мешало довериться ей с самого начала. Джон видел в ней угрозу. Она почти отняла у него Мартина Кларка, а потом, как гончая зверя, загнала прямиком в Эверглейдс. Много времени потребовалось на то, чтобы рассмотреть в ней нечто иное. Элисон Хойт верная и своих не бросает. Правда своим для неё стать очень непросто, но за старания она вознаграждает сполна.       — Я буду в порядке. — запоздало ответил он.       Ухватившись за лиану и взобравшись на высокое дерево, Джон подал руку Хойт. Затем она справлялась без его помощи, только в самом конце позволила спустить себя вниз. От непривычного напряжения её мышцы наверняка ныли — дыхание сбилось, на лбу появилась испарина. Но Джон устал не меньше. Хойт сказала, что полностью он не восстановился, и это чистая правда. Виду не подавал, однако иногда это было заметно и невооруженным взглядом. Впрочем, Хойт нередко замечала то, что ускользало от остальных.       — То давнее убийство — «в состоянии аффекта»… — напомнила она. — Ты правда его совершил?       Взгляд, которым наградил её Джон, наверное, показался Хойт откровеннее любых словесных признаний. Тогда они были ещё в Штатах, старательно его пряча, Хойт провела с ним слишком много времени. Задавала кучу вопросов, на какие сперва он не отвечал. Потом сам начал говорить и спрашивать. Он стал проявлять интерес к её жизни: к прошлой и настоящей.       — С чего эти вопросы? — осторожно поинтересовался Джон.       — И правда. — Хойт пожала плечами, будто и не спрашивала ни о чём.       Несколько месяцев спустя Хойт впервые застала его совершенно пьяным, и попробовала задать тот вопрос ещё раз:       — Парня у «бара Финча» застрелил правда ты?       Он и лыка не вязал, соображал и того хуже, поэтому раскрутить его на откровения было проще некуда.       — Дело давно закрыто, никто не станет его открывать. — как бы невзначай заметила Хойт и придвинула к нему стул. — Мой отец тот ещё козёл, но я всё равно его защищаю. А шеф Сайкс? Иногда всё не то, чем кажется. Все думали, я спала с ним и так получала звания, некоторые думают, до сих пор сплю.       — А на самом деле?       — На самом деле он давний друг моего отца, армейский приятель. Покупал мне мороженое в детстве, на спине катал. И вот уж чего мне только делать не приходилось, но с ним я точно не трахалась.       Джон помолчал недолго, потом потёр уставшие, воспалённые глаза и, наконец, спросил:       — А с Кларком почему?       Хойт посмотрела с легким удивлением, будто не понимая, откуда ему вообще об этом известно.       — Он завистливый и самодовольный. Не смог снести горькую правду о том, что по мишеням я стреляю точнее и быстрее. Я тогда перебрала с выпивкой, а он оказался довольно смазливым. Наверняка он думал, что таким образом ставит меня на место… Хотя, возможно, секс с ним и был сущим наказанием. Не знаю, я почти ничего не запомнила.       Джон улыбнулся и пьяно склонил вниз голову. Значит, обошла на стрельбище, трахнула и кинула. Понятное дело продолжения Кларк не хотел, но он не привык, когда его бросают. Наверное, отсюда и все эти выпады в её сторону — фаст-фуд, дополнение к бухлу. Хотя, когда это Кларк с уважением относился к женщинам, с которыми спал? Её, во всяком случае, он признавал за достойного соперника.       — То убийство у бара… — Джон засомневался на мгновение, — я правда совершил его.       — Врёшь.       Как она догадалась? Почему сперва упомянула своего отца, будто проводя параллель с его матерью?..       Как об этом можно догадаться?       Уму непостижимо.       Ярдов триста они шли без «сюрпризов», но медленно, постоянно останавливаясь и вглядываясь в любой качающийся от дуновения ветра куст. С каждым шагом воздух становился тяжелее, а глаза непроизвольно слезились…       — Пулемётами он сбил нас с основного пути, — заговорил Джон. — Где-то здесь ядовитые испарения. Далеко, конечно, иначе мы были бы уже мертвы.       Он замер, стянул со спины рюкзак и принялся в нём рыться. Через несколько секунд протянул Хойт противогаз.       — Каждый раз я брал с собой снаряжение, и каждый раз, когда добирался до дома какого-нибудь эколога без происшествий, то понимал, что шёл напрасно. Сейчас всё иначе. Надевай, мы уже достаточно надышались.       Натянув противогаз, Джон глянул на Хойт, которая сделала то же самое.       — Если он устроил здесь полосу препятствий, — из-за противогаза её голос заметно исказился, — то наверняка и понатыкал камеры с кабельной инфраструктурой. Так понимаю, ты их не видишь. Я тоже.       — Видеоконтроль должен осуществляться через систему комплексного мониторинга и управления… обороны…       Уловив тяжёлый взгляд Хойт, Джон затих. Это навязчивое желание расставить всё симметрично, в цветовой гамме… Или «разжевать» всё тем, кто в этом совсем не нуждался, нет-нет, а всплывало даже в самые неподходящие минуты. Камеры можно было и поискать, но в джунглях их можно замаскировать идеально; на поиски уйдут долгие часы и неизвестно — принесут ли поиски плоды.       — Мальчишка не обманул, наверное, там некому смотреть. — Ответила сама себе Хойт. — Хозяин дома рано или поздно вернётся, но пока не может взять ситуацию под контроль. И если он всеми силами пытается спрятаться и обезопасить себя, то отказался от оборудования и возможностей спутникового интернета.       Кивнув, Джон огладил большим пальцем рукоятку штурмовой винтовки — стандартный карабин «Colt M4». Он привык работать с ним ещё со времён ЧВК, и когда-то Хойт сама достала ему оружие — чтобы лишний раз не высовывался.       Возобновив движение, — они ушли не так уж далеко — Джон снова остановился, огляделся по сторонам. Пусть сейчас он многого не видел, зато чувствовал интуитивно. Осматривая кроны деревьев, ткнул перед собой крепкой палкой. Несколько сетей-ловушек сработало вхолостую. Дальше он действовал по такому же принципу, поэтому прошёл всё, не задевая: взрывалась почва, всюду летели куски земли и травы, а последняя стальная петля, окрашенная зелёным цветом, так и вовсе охватила палку и резко срубила добрую её часть.       Потом настало время встать на четвереньки и утянуть за собой Хойт.       — Здесь датчики, рассчитанные на вертикальный силуэт, — предупредил Джон. — По деревьям пройти уже не сможем, кругом одни кусты, так что готовься ползти.       Ползти пришлось долго, колени начали болеть, а царапины на локтях кровоточить. Но когда они разогнули спины и потянулись, то услышали шорох листвы и грозное рычание, где-то неподалёку.       — Наверное, зона агрессии хищника. — Вместо того, чтобы посмотреть в прицел, Джон опять полез в рюкзак.       — На Карибах их почти нет… — а вот Хойт предусмотрительно нацелила револьвер.       — Видимо, нам крупно повезло. Природный элемент. Человек, к которому мы идём, умеет выбирать себе дома. Зверя он, наверное, привёз с собой и вряд ли только одного.       Джон достал пакет и постарался распространить порошок оттуда по всему периметру. Только тогда из зарослей выпрыгнул довольно крупный для их семейства оцелот с чёрным рисунком из колец и полос на бархатистой шерсти. Сверкнули большие, подведённые глаза, и всё ещё изредка рыча, оцелот повёл носом, а потом попятился.       Хойт уже приготовилась выстрелить.       — Не надо, — Джон накрыл ладонью её напряженную кисть. — Кошка отступит, вот увидишь.       Ещё несколько минут побродив вокруг да около, оцелот скрылся в зарослях. Вскоре рык окончательно стих.       — Что ты рассыпал? Похоже это дерьмо.       — Сушёные экскременты тигра.       Ничего не ответив, Хойт убрала револьвер.       Нужно было идти дальше.       Вскоре, преодолев минное поле, срабатывающее по команде с пульта — команды не было, соответственно, ничего не сработало — они взглянули на окружённый листвой двухэтажный коттедж. Джон осторожно, едва ли не на цыпочках приблизился к нему…       Да, отчасти это было правдой. Дом не пустовал, но того, за кем Джон пришёл, внутри не оказалось. Зато с места подскочил молодой на вид мужчина. Изначально он склонился над кипой жёлтых бумаг, не то задремав — в его уши были плотно вставлены беруши, — не то увлечённо что-то строча. К чести незнакомца, пистолет он схватил быстро, можно сказать молниеносно, но если бы Джон в самом деле хотел его убить, то скорость не спасла бы ему жизнь.       Хлопнул выстрел и, сдавленно застонав, мужчина вжал ладонь в простреленную ногу, а следом опал вниз. Однако всего через миг он выстрелил в ответ: грохнули звучные выстрелы, ударившие по перепонкам, словно кувалдой. Но всё мимо — с самого начала они с Хойт скрылись за стеной. Не тратя больше ни секунды, Джон бросил в комнату светозвуковую гранату. Вспышки он не увидел, зажал до тупой боли уши, потом посмотрел на Хойт, которую машинально прикрыл собой. Жива-здорова.       Вновь грохотнули выстрелы, но беспорядочные — того, кто стрелял трясло, будто в эпилептическом припадке. В маленькой и без того светлой комнате, он ослеп, оглох, потерял координацию и был полностью дезориентирован. Теперь Джон смог проникнуть в комнату и выбить пистолет у мужчины из рук.       На некоторое время в доме всё стихло, а когда послышался первый вопль, мужчина уже был зафиксирован в правильном положении и связан так, что верёвка блокировала его руки, ноги, шею, и большие пальцы — если попытается вынуть руку из сустава, верёвка тут же затянется на его горле.       — Меня интересует та часть ЧВК «Outcomes Force», которая отвечает за Южную Америку. — Джон вытащил из его ушей беруши, надеясь, что если мужчина и пострадал от звукового давление, то всё равно услышит и сможет ответить. — Где они сейчас, в каком составе…       Он прервался, дожидаясь, пока взгляду мужчины вернётся осмысленность. Джон не был уверен в том, что задаёт вопросы правильному человеку, но знал одно: мужчина, которого он собрался допросить, не просто случайно оказавшийся здесь попутчик. Он ученик их консультанта. Джон вспомнил его, видел лишь раз и то мельком, но вспомнил. Потому что видел рядом с Конрадом Шейном, когда тому в кратчайший срок — перед приездом военных — требовалось избавиться от трупов. Шейн знал к кому обратиться…       А этот мужчина может знать про «Outcomes Force» по очень простой причине — чтобы обезопасить себя. Не соваться туда, где они сейчас работают.       — Скоро вернётся Джеральд, — прежде чем назвать имя учителя, мужчина слизнул кровь с уголка рта. — Ушёл кольцевать птицу, всё никак не выйдет из образа… Когда он придёт, то сначала убьёт тебя, потом женщину, а потом меня, за то, что я отвлёкся и не засёк вашего приближения. Так с чего бы мне вообще говорить с тобой?       Профессор орнитологии — хорошее прикрытие. Хорошо оно тем, что реально. Что все эти исследования, статьи — настоящие, а не простая видимость.       — Я дам тебе уйти. — пообещал Джон.       Кончиком языка мужчина снова провёл по кровоточащей ранке на губе, ухмыльнулся и посмотрел, вероятно, на своё размытое очертание в очках его противогаза. Прямо перед тем, как войти в дом, Джон скрыл лицо. Только всё окажется напрасным, если в джунглях действительно велась запись. Нужно быстро выяснить это и при необходимости избавиться от файлов…       — Да ну? — Хохотнул мужчина.       И тут начало доходить: этот человек тоже признал знакомого. Люди, с которыми тесно сотрудничал Шейн, обычно знали Джона Дориана. Быть может, этот человек вспомнил его по голосу…       — В вашей сраной ЧВК и так одни клоуны и придурки, а ты ещё и грохнул Шейна? Это же ты… Как там тебя? Рановато они записали тебя в трупы, но они же придурки. Удивительно, как долго они продержались с добрячком Харрисом.       Когда Джон стянул с головы противогаз, мужчина замолчал. Джон повернулся к Хойт, которая, прежде чем зайти в дом, тоже предусмотрительно скрыла лицо.       — Выйди, пожалуйста. — попросил он.       — Зачем? — Спросила она в наигранном непонимании.       — Этот человек уничтожал людей деревнями. На нём военные преступления и тысячи убитых свидетелей. Он узнал меня, если мы ничего не предпримем, то, может, и не сегодня, но тоже умрём. Тебе нужна информация? Тогда выходи. Так мне будет проще.       Хойт не двинулась с места.       — Его должен судить военный суд, а не ты.       — Давай развернёмся и уйдём. — Джон сам не верил в то, что говорит. — Можешь отдать его военному суду.       Неожиданно раздался смешок, Джон скосил взгляд к их пленнику.       — И что ты будешь делать? — снова подал голос мужчина. — Хочешь вытрясти из меня сведения пытками? Ты серьёзно? Ты, мать твою, серьёзно?! Единственный из вашего цирка, кто мог выбить из меня что-то — это хренов Шейн, но он сдох, а ты и в подмётки ему не годишься. Поэтому давай, клоун, показывай своё представление и готовься лишиться бабы и яиц — Джеральд всегда приходит вовремя.       — Выходи! — Джон обернулся к Хойт, — у нас нет времени!       Хойт сняла противогаз. Её лицо оставалось беспристрастным, по нему сложно было что-то понять. Она просто прислонилась спиной к стене с отметинами от пуль и сложила на груди руки.       — Если печёшься о моём психическом здоровье, — её голос тоже не выдал хоть какой-то взволнованности, — то не глупи и делай уже что задумал.       Одним движением большого пальца Джон раскрыл боевой нож и сталь слабо заискрилась на свету.       — Разве Шейн мёртв? — свободной рукой он обхватил нижнюю часть лица мужчины так, что в челюсти что-то хрустнуло. — Я Конрад Шейн.       Джон заметил, как Хойт слегка приподняла брови. На этом всё. В следующий миг, ей наверняка захотелось зажать уши: настолько резким и громким показался крик. Но и этого она не сделала.       В конце концов, Хойт осталась и дождалась того момента, когда пленник сорвал голос, а его крики превратились в кровавое бульканье. Джон стёр с лица алые мазки и медленно развернулся, опуская руку с ножом.       — Всё слышала?       Хойт выключила портативный диктофон. Само собой, на записи останутся все те дикие вопли, но были и слова: мужчина хорохорился долго, однако в конечном счёте начал отвечать на вопросы. Сперва ему пришлось лишиться глаза, который стёк густой слизью по щеке… Он много чего лишился. Джон думал, он умрёт раньше — от болевого шока. Но умирал он гораздо дольше и мучительнее; жизнь покидала этого человека тягуче, капля за каплей…       Джон осторожно вытер нож, потом излишне беспокойно и брезгливо обтёр пропитанные кровью перчатки о штанины и посмотрел Хойт прямо в глаза. Его тяжёлое глубокое дыхание отчётливо выделялось в тишине.       Она опустила взгляд к его рукам, что заметно дрожали.       — Ну? — Хойт убрала диктофон в карман. — Что скажешь?       — Он не оставил нам выбора.       — И мы убили его, — всё так же невозмутимо констатировала она.       Слишком невозмутимо. Чересчур. Ему не стоило акцентировать это «нам»…       — Я убил его, — поправил её Джон.       Затем тоже глянул на свои измазанные руки. Выдохнул ещё громче. Он в очередной раз предал себя самого. Тогда — убив Грейса и Шерман, а после втянув в это Кларка. Сейчас — втянув в это Хойт.       — Есть что ещё сказать? — напомнила она о себе.       Его трясло, казалось, каждая его мышца дрожит мелкой дрожью. Слова дались с трудом:       — Я нашёл Роберта Уэйна.