Хамелеон

      Для людей подобных Конраду Шейну отставной майор Рой Харрис в самом деле мог показаться эдаким добрячком, не способным действовать жёстко. Но добрячком Харрис не был. Хотя бы потому, что умел убивать и делал это всякий раз, стоило обстановке накалиться до предела. Когда на горячую голову он устроил перестрелку с другой группой спецназа и перестрелял добрую её половину, то вряд ли хоть на секунду задумался о последствиях. Не потому, что не умел держать себя в руках, не потому что темперамент слишком пылкий… В какой-то миг его жизнь изменилась навсегда, и когда она ломалась — у него не осталось времени на принятие верных решений.       Всё началось с обычных тёрок — хвалёный спецназ без согласования влез на территорию зелёных беретов. Надо полагать, всё завершилось бы мирно, но на той же территории разбили палаточный городок «Врачи без границ». К их миссии присоединилась Джейн Харрис — терапевт калифорнийской клиники и жена Роя Харриса. Пацифисты лечили любых раненых, невзирая на то, кем они являлись и как к ним угодили. Этим и воспользовался вождь, считавший себя правителем в том регионе — цель чужого спецназа.       В понимании вождя — сам он тоже не хотел ничего дурного. Лишь развлечься с понравившимися белыми женщинами, которые вместе с чиновниками ООН высадились на Африканском континенте. Самая нахальная отказала ему слишком жёстко, именно она запустила механизм — племянница генерала, из обычной игрушки превратившаяся в экономический ресурс. Когда её похитили и насильно притащили в поместье, не прошло и пары часов, как в небе были замечены вертолёты. Поняв, что натворил, вождь вместе с женщинами скрылся в джунглях. Заложники нужны были ему, как гарант безопасности, он думал, что сможет сторговаться и отдать их на своих условиях, но даже в окружении телохранителей он был ранен и потому пришёл к врачам за помощью. А следы… Как бы не пытался их замести — военные пришли следом.       Уже тогда они порядком устали и понесли потери: отступая, люди вождя оборонялись и ставили мины. Наверное, именно это сыграло решающую роль — при штурме спецназ случайно зацепил заложников, и те истекли кровью вместе со своими похитителями. Миссия выдалась настолько провальной, что не оставалось сомнений: если прямо сейчас ничего не исправить, всю их тактическую группу со свету сживут. Тогда командир, долго не раздумывая, расстрелял врачей, как свидетелей и повесил все смерти гражданских на уже мёртвых похитителей. Он обставил всё как надо, но упустил одно: Роя Харриса, который поддерживал связь с женой — незадолго до смерти она подала ему сигнал бедствия.       Ещё предстояло отчитаться перед генералом, чья любимая племянница мертва, но собираясь с духом, командир вдруг заметил неладное… Зелёных беретов он признал сразу — горделивые сукины дети, возомнившие себя элитой. Мчали, будто под ними вот-вот разверзнется земля.       — Я капитан Браун, военнослужащий США, мой личный номер…       За несколько секунд Браун состряпал коротенькую речь, но так и не понял, что пошло не по плану — пока две вооруженные команды брали друг друга на прицел и обменивались любезностями, командир беретов молча прошмыгнул мимо с таким выражением лица, словно его из пулемёта изрешетили. Вошёл в лагерь врачей, присел рядом с женским трупом и вдруг медленно провёл ладонями по лицу, а затем шумно выдохнул. Глаза его неестественно покраснели, майор Харрис — так его представили подчинённые — крепко зажмурил веки и будто в неверии покачал головой. Только тогда Браун начал что-то понимать. В голове у него запульсировали разрозненные мысли…       Если он пришил сестру, жену, или просто подругу этого сукиного сына, то всё крайне осложнится.       — Это была мирная, гуманитарная акция… — Харрис повернул к нему голову, смерил сухими покрасневшими глазами, но заговорил как-то вяло, словно у него не осталось сил. — Вам не следовало расстреливать врачей.       — Сэр, — голос Брауна стал увереннее. Пока сукин сын не в себе, нужно навешать ему на уши лапши и разойтись мирно. — О чём вы?       Браун принялся говорить, в красках рассказывая, что за ублюдки устроили расправу над врачами. Огладив разметавшиеся по земле каштановые волосы, Харрис поднялся, и некоторое время слушал его молча. Стоял спиной. Браун говорил так долго, что в горле у него пересохло, говорил и говорил, говорил и с каждым сказанным словом отчётливее замечал наушники гарнитуры: один у командира беретов — усик микрофона тянулся из-под шлема, а второй у мёртвой женщины. С каждым сказанным словом он чувствовал, как кровь отливает от лица…       Когда их команда ворвалась в лагерь, девка была на связи? Вот почему эти мудаки возникли здесь в мгновение ока…       Харрис дёрнул плечами, опять скользнул ладонью по лицу и шумно выдохнул. Браун со скрипом сжал зубы. Ладно… Майор всё равно убит горем и сейчас вот-вот разревётся. Ещё не всё потеряно.       — Уладим вопрос, сэр? — Осторожничал Браун.       Харрис дёрнул плечами во второй раз.       — Конечно…       Браун благодушно ему улыбнулся. Он открыл было рот, но в следующую секунду Харрис развернулся и нажал на спусковой крючок. Винтовочная пуля раздробила шлем, со смачным кровавым всплеском вошла в лоб Брауна — тело сначала опало на колени, потом уткнулось лицом в землю. Когда началась перестрелка, Харрис просто стоял на месте и, казалось, стрелял во всех подряд. В укрытие его оттащили подчинённые: несколько пуль ударили по бронежилету и сломали Харрису рёбра. Стрельба началась вспышкой, и так же быстро сошла на нет, потому что сквозь шум отчётливо прозвучало:       — Мы военнослужащие США! Прекратите огонь!       Они военнослужащие США. Точно такие же. В них не стрелять надо, а передать в военно-судебный орган для расследования со всеми доказательствами. Их нужно было задержать, но никак не устраивать самосуд. Каждый понимал, что Харрис нарушил закон, стреляя в граждан той страны, которой присягал. Каждый понимал, что теперь он сам попадёт под трибунал.       Харрис тоже это понимал. Его разжаловали, отправили в отставку и дали тюремный срок, но далеко не каждый знал, что срок этот был фиктивный. Когда волна разбирательств схлынула, Харрису предоставили выбор: либо сидеть в клетке, словно зверю, либо выйти и занять место полковника Конрада Шейна. Шейна давно заменил другой человек, но с работой тот не справился. Да и группа Шейна его не приняла, номинально он был во главе, однако зэки и бывшие армейцы за вожака его не держали. Пробил час и это бросилось в глаза. Настало время перемен.       Выбор был очевиден, а может, и не было никакого выбора. Согласившись с ультиматумом, Харрис подписался ещё кое на что: отловить внутри страны Дориана, сорвавшегося с поводка.       Всю подноготную Роберта «Бобби» Уэйна Харрис изучил незадолго до вылазки в Эверглейдс. Уэйн показался идеальным кандидатом — он был знаком с Дорианом лично и знал Эверглейдс вдоль и поперёк, потому что рос неподалёку оттуда. Водил туристов по тем местам; не только по национальному парку, где этим занимались рейнджеры, а по всему тропическому комплексу. Но Уэйн навязал свои условия. Он всё так ладно расписал, что Харрис сам того особо не желая, взял сразу троих уродцев из бывшей группы Шейна. Для опознания и перекрёстного допроса. Лишь подстраховка — по меньшей мере два зэка должны опознать Дориана, и если бы один вдруг сдох, на смену ему имелся бы другой. Польза от них была, но немного, больше вреда. Чего только стоил этот недомерок Баклэнд…       Размышляя над тем, что делать с Элисон Хойт, Харрис, безусловно, полагался на здравый смысл. Он так думал, он на то надеялся, но…       — Верно говорят, самый страшный зверь — человек. Страшнее ещё не встречал.       Но, даже сознавая, как опасно убивать копов, особенно копов из ОВР, даже веря во всё то, что написал в многочисленных рапортах и проговорил вслух… Женщину он всё равно пожалел. Пожалел, потому что она лежала в крови прямо, как Джейн Харрис, потому что упрямо дышала и цеплялась за жизнь. В тот миг он сам не понял, почему не смог её добить. Убедил себя, что всё из-за её статуса копа, а потом быстро избавился от крови и перенёс Хойт на новое место. Он сделал всё что мог, постольку-поскольку смыл кровь у неё и изо рта… Вероятно, между зубами остались частицы кожи, но Харрис решил, что если копы не догадаются сразу, то следы исчезнут довольно скоро. Кому в голову придёт, что она вцепилась человеку горло? Они и варианта-то такого не рассмотрят.       Всё верно — Хойт не очнулась, и копы не догадались. За десять минут до того, как они подошли, Харрис оставил отпечатки пальцев Хойт на рукояти её же ножа. На боевом клинке «Боуи» — смертоносной легенде Дикого Запада, запрещённой в Техасе по сей день. Стоит признать, у дамочки всё в порядке со вкусом. И благо у Чарльза хватило мозгов не снимать перчаток и не трогать её вещи голыми руками.       Да и сама она надела тактические перчатки: Харрис проверил и понял, что она повредила руки чем-то вроде заноз. Надела, чтобы не раздражать свежие раны, поэтому под ногтями у неё не осталось кожи и крови Баклэнда. Ей повезло ещё и в этом — убрать следы под ногтями на порядок сложнее, чем просто смыть с тела кровь. Если бы на Хойт не было перчаток, у Харриса не осталось бы выбора. Но перчатки были — он продолжил верить в то, во что верил.       «Убивать её опаснее, чем оставлять в живых»       Впрочем, разве это ложь? Чистая правда.       «Не факт, что вместо одной бешеной, не придут ещё две»       Далеко не факт.       Когда настало время воспользоваться ножом с её отпечатками, для Харриса всё было просто, как дважды два: погибшие бродяги всё равно бы погибли. Жива ли Хойт или мертва — их всё равно бы убрали. За городом бродяги встали костью поперёк горла генералу Пентагона, который вытащил Харриса из тюрьмы. Генерал дал сбежать им тогда, но специально, чтобы не быть связанным с убийством ни местом, ни временем. А вот позже, в городе, их наконец порешили — Харрис отдал нож с отпечатками исполнителю и тем самым убил сразу двух зайцев. Газетчики писали о серийных убийствах бездомных клинком Боуи, даже прозвище маньяку придумали. На то и был расчёт.       Бесспорно, мера была временной. К тому же, когда кромсали бродяг, Элисон Хойт спала в госпитале. Однако она промолчала. Врагов, видно, нажила себе немало, готовых ухватиться за «доказательства» и размазать её по стене.       На самом деле он не воспринимал Хойт всерьёз, думал, раз она притихла, то уже никуда не полезет. Ну и что, что глотки перегрызать умеет? Чего только не сделаешь, когда смерть дышит прямо в лицо. Для подстраховки Харрис накопал грязь и на её отца — когда-то по вине Сэма Хойта случилась крупная авария и погибли солдаты. Но командир Хойта — чтобы самому не получать по шапке или во имя крепкой мужской дружбы — его прикрыл. Звали командира Бенджамин Сайкс. Из армии Сайкс тогда ушёл и сделал головокружительную карьеру в полиции. Встал во главе всех копов Майами. Рыть под них пришлось долго и кропотливо, но с теми ресурсами и связями, которые предоставил Пентагон, грех было не отрыть парочку покрытых плесенью скелетов. И пусть попробует она теперь сунуться — раздавят сначала её, потом папашу, да и шефа Майами заденут. Раздавили бы так или иначе, было что или нет. Она живёт и уже за это должна быть благодарна. Она на рожон не полезет.

***

      — Ты готова?       Джон смахнул пот со лба, взирая с высоты на буйные зелёные дебри. Нужная ветвь «Outcomes Force» не сменила зону ответственности, всё та же Южная Америка, на которую их натаскивали десятилетиями. Старая арена боевых действий. Та война, которая никогда не бросала.       — Главное тебе быть готовым. — Голос Элисон Хойт зазвучал прямо в голове, и Джон поправил наушник, наблюдая, как командир Харрис с людьми рассредоточиваются по местности.       Три группы, условно — альфа, браво, дельта. Две справа и слева от дороги, третья — отсечение. У всех позывной или порядковый номер, никаких имён по радиосвязи. Командир всегда «первый», заместитель «второй», дальше по списку. Джон видел каждого из них: опостылевшую рожу Роберта Уэйна, нового командующего — знакомого и одновременно незнакомого Роя Харриса — всех остальных. Некоторые перед тем, как залечь в засаду всего на мгновения, но снимали очки и чёрные маски: вытереть пот, да и просто нормально высморкаться. Джон фиксировал их лица, однако поймать лицо Харриса наверняка удастся лишь после операции. Если удастся…       Харрис командует сейчас батальоном в пять тактических групп. У него был выбор, с какой именно группой выходить на боевые операции, но почему-то взял он именно группу Шейна. Кроме этого, под контролем у Харриса отдельная вертолётная эскадрилья, группа ремонта и снабжения, хозяйственный и медицинский блок, группа тяжёлого оружия, группа радиоэлектронной борьбы и управления беспилотными аппаратами — всё, чем и кем командовал когда-то Шейн, Рой Харрис взял на себя. И так же, как у Шейна, у Харриса есть отдельная группа управления: заместитель, связист, адъютант… водитель, на место которого Харрис посадил Роберта Уэйна. Уэйн всегда рядом с командиром, добраться до него теперь почти невозможно.       Почти.       От погибшего ученика Джеральда Джон узнал о расположении базы, где долгое время зализывал раны подстреленный на последней операции Бобби Уэйн. Перевалочная база, не боевая: там медицинский центр, топливо, аэродромный ангар. Попасть туда можно только с вертолёта, а вот сбежать и вовсе лучше не пытаться — предгорье вдоль Тихоокеанского побережья, настолько глухое и неприступное место, что если выпадет один шанс на миллион и кто-то выберется оттуда, то, скорее всего, разобьётся или будет съеден хищниками. Но есть у базы один недостаток: она не рассчитана на одиночек. Если бы кто-то узнал о её местоположении, то базу разбомбил бы сверху — этого ждёт охрана. Мощного удара.       Джон знал, что незачем было идти напролом. Ему незачем было даже подходить — его засекли бы молниеносно. Достаточно было просто слушать. Он высадился с туристического вертолёта в милях ста пятидесяти, и оставшийся путь прошёл пешком. Выбрал укромное местечко через пропасть от базы, а после замаскировал антенное оборудование радиоперехвата, которое достала ему Элисон Хойт.       Внутри базы все пользовались тактическими рациями, не имели права, но всё равно пользовались. На это просто закрывали глаза, потому что с рациями было удобно. Джон помнил и по другим подобным местам — рации действовали в пределах трёх-четырёх миль.       — «Кто будет слушать нас?» — прозвучало как-то раз в наушнике. — «Горные козлы и медведи?»       — «Козлы в Северной Америке, неуч.»       — «А будто мне не насрать!»       Джон поймал их сигнал и долго слушал весь тот словесный понос, который лился со всех щелей. В самом деле долго, но однажды среди бесполезной болтовни и баек промелькнуло нечто поистине ценное:       — «…Да трахнуть тебя тем квадратом операции, штабная ты крыса!»       — «Соблюдай радиобезопасность, сколько можно повторять?»       Пускай все закрывали глаза на рации — и Шейн в том числе — однако место и время боевой миссии ни по рации, ни по телефону, ни с помощью других коммуникативных средств, не должны были сообщаться ни в коем случае. Когда во время ругани с кем-то из участников предстоящей миссии начальник охраны вспыльчиво проговорил закрытую информацию, Джон долго искал в этом какой-то подвох или плохую шутку. Но было не смешно. Это даже не глупость, это непростительная высокомерность и самоуверенность. Квадрата операции и промелькнувшей даты хватило, чтобы они с Хойт, определив боевые силы, раскрыли карту и вычислили примерное время.       — «Нас втравливают в драку верхов», — услышал Джон очередное откровение, — «все передохнем, они и не заметят…»       Их ЧВК втравливали в разборку верхов. Не зря Хойт искала ведомственных конкурентов. Если некая крупная военно-промышленная корпорация обещала генералам, управляющим «Outcomes Force», достойную жизнь после выхода на пенсию, то пока работают, генералы должны пролоббировать интересы этой корпорации в Пентагоне. К примеру, направить бюджет на покупку оружия, производимого корпорацией и вооружить им армию. Таким образом, возникли две команды лоббистов — генералы «Outcomes Force», продвигающие интересы одной корпорации, и группа конкурирующих с ними генералов, которые тоже продвигают интересы, но уже другой. Кроме того, эти группировки преследуют разную выгоду в определённых регионах и точно так же борются за оснащение местных войск — поставки в эти регионы оружия, систем связи, постройку тренировочных центров. Хорошее ли это оружие и техника — не так уж и важно. Главное — продавить своё решение и заключить выгодный контракт.       Когда одна из сторон начала одерживать победу, вторая задействовала ЧВК «Outcomes Force» и втянула Харриса в свои личные дрязги. Такая операция точно не имела отношения к защите национальных интересов США.       Операций и до этого было предостаточно, но Уэйн в них не участвовал, а Хойт всё отметала — ей нужна не просто грязь, ей нужна физиономия Харриса, который должен сидеть за решёткой, и такая бойня, которая всколыхнёт конкурентов и заставит их действовать.       Джон до сих пор под впечатлением от того, что она их нашла. Он знал наверняка — даже десятилетие проработав в одной из ветвей ЧВК, он бы никого не отыскал. При всём желании не смог. А она умудрилась не только не засветиться, но и подключить к расследованию военного корреспондента, который описал ей обстановку и обрисовал основные группировки в Пентагоне. Да и про несчастного эфбээровца, по каким-то причинам не посмевшего ей отказать, тоже не следует забывать. Она вытянула всё это на себе, она спрятала его — Джона — от копов, придумала, как скрыть информацию о нём и его побеге, оставила в стороне мэра. Но сколько бы дифирамбов не было спето её острому уму, Хойт порой казалась сумасшедшей. Потому что, как муха летела прямиком в лобовое стекло: упрямо и настойчиво. Чего она ждёт от этого столкновения? Под напором удара конкурентов стекло может и треснет, но «муху»-то всё равно размажет…       В голове опять зазвучал голос:       — Снайпер занял неудобную позицию. — предупредила Хойт. — Я хорошо вижу его, но и он может увидеть тебя, будь аккуратен.       — Понял.       Джон смотрел в длинный объектив фотокамеры. Сейчас сведения проще добыть непосредственно в точке кипения. Лезть к конкурентам Хойт и пробовать их предупредить — не выход. Уже давно кто-то нападает на их базы и прочие места, наверное, это одна из дорожек, по которой Хойт смогла на них выйти. Но даже если так, бессмысленно пытаться донести что-то до людей в Пентагоне: они с лёгкостью могли принять любые слова за дезинформацию или сама операция с лёгкостью могла перенестись в последний миг. Слишком многое могло пойти не по сценарию, поэтому Хойт всучила ему фотоаппарат и залегла с винтовкой — прикрывать. Сам Джон стрелял уже не так, как прежде, упало зрение, и руки временами одолевала дрожь. Да и неизвестно где опаснее: на позиции снайпера или здесь — ближе к бою и действующим лицам. Кроме того, Элисон Хойт с винтовками давно на «ты» — ещё до полиции выступала за команду штата Техас. Не случайно она подбила его тогда с вертолёта. Далеко не случайно.       Место и винтовку с глушителем выбрал Джон. Он сам бывший снайпер «Outcomes Force» и хоть примерно представлял, где расположат стрелков. С Хойт они пришли сюда за пять часов до начала событий. Пять жарких часов в одном положении. Но пришли бы позже — их заметили. Пришли с кем-то ещё — заметили. В таком деле лучше, когда людей меньше. Так легче скрыться. Или же наоборот, когда больше и они могут задавить группу численностью. Однако последний вариант совсем не подходил, да и где в кратчайший срок взять таких, какие по навыкам и умениям не уступят Харрису с его армией? Хойт не собиралась ни с кем воевать. Ей нужны лишь фотографии, а Джону… нужен Уэйн.       На дороге, густо усаженной с двух сторон деревьями, показалась автомобильная колонна. Грузовые машины, охраняемые броневиками с пулемётчиками наверху. Секунда и одна из машин яркой вспышкой подлетела на мине — объятая пламенем рухнула перед колонной, перегораживая путь. Следом со стороны колонны прогремели пулемётные очереди, но пулемётчиков сняли снайперы, не всех, однако многих. Щелчками камеры, Джон останавливал мгновения, особое внимание уделяя опознавательным знакам машин.       Делая снимки, он с каждым кадром всё лучше понимал цели операции: уничтожить груз, убрать начальника колонны… Джон вздохнул, поймав в объектив новое лицо: в одной из машин находился политический деятель Уругвая. Наверняка именно он отвечает за выбор тендера в своём регионе. Они убьют его только из-за этого… Уже ничего нельзя изменить. Джон и успел только сглотнуть комок, а «Outcomes Force» уже расправились с машиной политика. Вот ещё одна цель: показать неэффективность оружия и оборудования, задействованного для защиты колонны — нужно, чтобы так старательно продвигаемая конкурирующей корпорацией техника не спасла этих людей.       Немного погодя в объектив попало ещё одно лицо — наполовину скрытое очками лицо начальника колонны: смуглое, с горбатым носом, и многодневной щетиной. Джон нахмурился — этого тоже узнал. Уже не военнослужащий, может и был когда-то, но уже нет. Любитель муравьёв. Пытал людей тем, что живьём засовывал их в огромные муравейники… Ублюдки карают ублюдков. Вымрут одни, останутся другие. Вот и весь сказ.       Сквозь грохот и крики, Джон не услышал хлопка выстрела, зато отчётливо услышал Хойт:       — Снайпер мёртв. Убирайся оттуда, он засёк тебя. У нас не больше пары минут.       И вдруг в ушах зазвенело так протяжно и громко, что показалось, будто весь мир провалился куда-то…       …Снайпер оторвался от прицела, боковым зрением засекая слабый отблеск — солнце мазнуло по объективу.       — Как вы прочёсывали местность?! Кажись, надо мной какой-то клоун. — Он уже взял цель на прицел. — Замаскировался так, что даже сейчас почти не вижу…       Его палец дёрнулся на спусковом крючке, но мышцы незамедлительно расслабились: пуля вошла в открытую зону шеи. Тело сначала накренилось, а потом соскользнуло с винтовки и шлёпнулось на землю.       Некоторое время спустя рация Харриса негромко пискнула:       — Браво-два на связи. Статус красный¹…       Тот тронул её пальцами, затем пригнулся — мелкие комки земли посыпались ему на голову и плечи. Не разгибаясь, Харрис поднёс рацию к губам.       — Не слышно. Браво-два, повторите: что там случилось?       Он заговорил в общий канал. Один из снайперов подал голос, а затем вдруг затих: пришлось разделить группу у дороги — браво — на две и отослать последнюю часть туда, где заглох сигнал. Командиром был поставлен один из замов — бывший сержант его беретов, и сперва в рацию заговорил именно он, однако и минуты не прошло, как голос сменился.       — …Тридцать четвёртого вальнули. — Уэйн причмокнул губами, оттаскивая в густые заросли мёртвое тело. — Тут где-то лёжка снайпера… Или снайперов. Нас давят с двух сторон, ещё немного и я решу, что нас хотят тупо слить. Говори, что делать, номер один, мне не охота сегодня подыхать.       Его голос был совершенно серьёзным: добытая информация по чёртовой колонне не подтвердилась, и ушлёпки оказались вооружены куда лучше, чем все предполагали. Возможно, скоро к ушлёпкам прибудет поддержка с воздуха. Так словно бы этого мало, кто-то начал мочить их людей с другой стороны.       В рации громыхнуло, а потом тишина…       — Браво-два на связи, — ещё серьёзнее повторил Уэйн, — что делать дальше?       Если командир мёртв и бразды правления примет кто-то из оставшихся в живых замов, то можно смело заказывать по всем панихиду. Потому что, кого бы Харрис не назначил себе в заместители, они проигрывали ему в тактическом опыте. Через несколько секунд раздался голос запыхавшегося Роя Харриса:       — Примерное местоположение стрелка?       — Направление на шесть-семь часов по полудню.       — Четверых отправлю в подмогу. — Сказал Харрис. — Огонь по всем предполагаемым точкам. Косилка, ² гранаты, осколочно-фугасные ракеты. Не будет ответа, заляжете стрелковой цепью — нас охранять.       — Вас понял.       Харрис отключился, а Уэйн снова причмокнул губами. Стрелковой цепью… Штатных снайперов Харрис с мест, ясен хрен, не снимет, значит, будут такие же штурмовики, как и сам Уэйн. Стрелять-то они, спору нет, умеют, но не каждому дано быть снайпером.       Когда прибыла ещё одна четвёрка, Уэйн повеселел, растягивая губы от уха до уха. Сперва, как и было велено, все точки предполагаемой лёжки они обстреляли плотным пулемётным огнем и подорвали простыми гранатами, а затем, напевая что-то совсем тихо, Уэйн выпустил первую ракету, и та со свистом устремилась вперёд, выжигая зелень до чёрных отметин. Следом полетела вторая, потом третья…       Но ещё до ракет, ещё до пулемётного обстрела и гранат, ещё до того, как Элисон Хойт успела спуститься к схрону в земле, который они подготовили заранее и надеялись, что он не пригодится, Джон коснулся висков и на секунду зажмурился.       — Где ты? — Сквозь звон прорвался голос Хойт. — Не тормози.       Джон громко задышал и едва нашёл в себе силы глянуть в объектив: Харрис на месте, но Уэйна уже не видно. В ушах опять начало звенеть, а на виски будто свинцовая тяжесть давить. И дыхание участилось настолько, что, казалось, он мог задохнуться. Это ещё что такое?..       — Я пришёл сюда… — он толком не мог говорить. — За этим чёртовым ублюдком… Второго шанса у меня может и не быть!       — Ты дебил? Живо спускайся вниз! Затея не удалась, переиграем.       Вжав ладонь в шершавое дерево, Джон оттянул ворот камуфляжной футболки. Замер. И всё вокруг тоже, словно замедлилось, а голос Хойт растворился. Ничего не было видно, но потом он ощутил слабое покачивание и разглядел блики на водной глади…       Эверглейдс, побережье Мексиканского залива… Лодка качнулась сильнее, когда Мартин Кларк подтянулся, но не смог в неё забраться. Он не смог, а Джон сам его втащил… Сам втащил, не кто-то там, а он. Мог же завести мотор и уехать, но потащил Кларка за собой…       — Как я посмел тебя втянуть?.. — Прошептал Джон. — Каким же непроходимым тупицей надо было быть, чтобы думать, будто всё обойдётся? Тупицей и сволочью.       Мир так же неспешно вернул краски, и время возобновило ход. Джон вдохнул полной грудью, словно только что вынырнув из воды, а затем — в жару — его забил странный озноб и глаза начало пощипывать от слишком яркого света.       — С кем ты разговариваешь? — осторожно спросила Хойт.       Он знает, с кем говорил. Прямо как тогда… Тогда он списал всё на алкоголь, сказал самому себе, что напился до синих чертей, что может быть заснул, а потому увидел… Увидел Мартина Кларка. Это случилось в Вашингтоне. Так и не отыскав там Джеральда, Джон закрылся в дешёвом мотеле и сам не понял, как опустошил бар. Смешал всё, что было. А потом, когда всё это ударило в голову, обернулся, сидя на кровати, и увидел…       Но Кларк был таким реальным, сидел прямо напротив. Джон помнит, как не успел удивиться, зато ощутил облегчение и улыбнулся с такой искренней радостью, с какой ни улыбался, наверное, никогда. А вместе с тем чуть не разрыдался… Может, и разрыдался. Возможно, слёзы катились по лицу, но он этого не замечал, потому что Кларк протянул руку, и Джон щекой коснулся костяшек его сомкнутых пальцев. Джон чувствовал это… вправду чувствовал тепло прикосновения. Тогда сказал, что выпивка дрянная, а теперь понимает, почему видел и чувствовал…       Потому что медленно, но верно у него едет крыша. Потому что вот сейчас в нём ни капли алкоголя, а видеть то, чего нет, он всё равно видит.       — Немедленно спускайся! — не выдержала его молчания Хойт.       — Я иду.       Джон сделал несколько шагов, его качнуло, а после он вынужденно вжался спиной в толстый ствол — прогремела первая пулемётная очередь. Зарокотала, вибрацией отдаваясь по телу.       — Если не дойду, сиди там так долго, сколько сможешь. — Предупредил Джон. — Сутки сможешь — сиди сутки. Сама не попадёшься им на глаза, они тебя не найдут и уедут. А выберешься, пока они ещё будут на месте, не проживёшь и минуты.       Хойт промолчала. Джон изъял карту из фотоаппарата, убрал камеру в сумку, мельком глянул на карабин и, переждав очередное пулемётное громыхание, юркнул из одних зарослей в другие. За пулемётными выстрелами раздались мощные взрывы: слышно было, как осыпается земля. Они его пока не видят, бьют наугад. Скрылись на соседних возвышениях, и лупят плотным огнём по всем подходящим точкам. Джон уже наполовину спустился, как раздался шипящий свист — ему даже оборачиваться не пришлось, звук выпущенной ракеты он признал сразу. Первая шарахнула на более-менее безопасном расстоянии, вторая тоже, а вот третья ударила не далеко и не близко, и его снесло остаточной фугасной волной: столкнуло с вала, благо хоть не убило. Вниз он пролетел ярда три, врезался в землю правым боком и прикусил от боли губу. Даже сгруппироваться не смог…       Джон отполз и некоторое время лежал неподвижно, ожидая, когда грохотнёт снова. Но новых выстрелов не было. Они уже не бьют наугад, они смотрят в прицелы винтовок, надеясь, что кто-то промелькнёт и попадётся им.       — Если меня заметят, я приведу их прямо к тебе. — едва слышно заговорил Джон. В наушнике стояла тишина. — Сама всё знаешь. Карту памяти могу спрятать здесь, потом заберёшь. Это меня засекли и это я затормозил. Ты успела, а я нет.       Хойт продолжала молчать, словно раздумывая. Хотя о чём ей можно размышлять? Он не способен двигаться с той скоростью, с какой двигался раньше, не способен с той же точностью стрелять, слишком быстро устаёт… Впрочем, может запытать кого-то до смерти. Тут навыков не растерял. В конце концов, вероятность и правда велика — он попадётся и выдаст её. И если бы Хойт сказала что-то против, хоть словом, хоть полусловом обмолвилась, да даже просто промолчала, Джон бы к ней не пошёл.       Возможно, это намёк судьбы. Возможно, он ищет того, кого уже нет. Возможно, встретиться с Кларком они смогут лишь на том свете… А, возможно, и там не смогут.       — Заткнись и иди. — Раздалось в наушнике.       Больше ничего не говоря, Джон скрылся в новых зарослях. Плечо болезненно заныло… наверное, выбило ударом. Ничего, плечо вправить легко. Это ещё ничего. Это не пуля в голову, которой хотел наградить его Уэйн. Только правда ли хотел? Обычно Уэйн не промахивался. Трюкачи не должны промахиваться. Или кто он там? Бывший каскадёр. Талантливый, но неизвестный в широких кругах. Из Флориды Уэйн махнул в Калифорнию, в город Ангелов — хотел сниматься в кино. Там-то его и осудили, а уже потом оценили таланты по достоинству. Всех их оценили по достоинству и из одной клетки посадили в другую.       Замерев в паре ярдов от схрона, который был вырыт рядом с массивным деревом и загораживался им почти со всех сторон, Джон поднял голову — у диких джунглей есть много козырей, например, здесь негодны беспилотники и охотникам за головами приходится полагаться лишь на собственный нюх. Нюх здесь тоже бывает подводит. Джон молниеносно скрылся за деревом, а потом так же быстро ушёл «под землю». В лицо ударил свет фонаря, а в нос сырой запах. Элисон Хойт сидела, прислонившись спиной к «стене» из порубленных стволов. Выглядела она бесстрастной, а взгляд лишь добавлял хладнокровия образу — бывает у людей такая особенность, когда глаза будто подсвечены изнутри. Некоторые называют это ангельским взглядом, но взгляд Хойт ангельским никогда не казался: она встала, пронизывая его ледяным холодом, и вдруг врезала ему так сильно, что, если бы не брёвна позади, Джон наверняка не удержался бы на ногах.       — И чего ты там завис, долбаный суицидник?       Вытерев тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы, Джон протянул ей карту памяти.       — Я не знаю. — Просто сказал он.       Обогнул Хойт, усаживаясь на то самое место, на котором сидела она, и тронул плечо. Завис, потому что долбануло его чем-то вроде… Панической атаки? Нет, не оно. Такого быть не может.       — Плечо вывихнул, вправить сможешь?       Хойт пронизывала его всё тем же взглядом — в глазах кристальные льдины и вроде нет здесь достаточного света, а они казались чище обычного. Без лишних слов и церемоний Хойт вправила его плечо — так болезненно, что, наверное, если его и не прикончили снаружи, то она уж точно решила добить.       Сверху опять раздался грохот. Хойт стряхнула с выбившихся из-под шлема волос осыпавшуюся землю и со вздохом подняла голову.       — Кидают гранаты?       — Да… — медленно кивнул Джон.       Попадут, и это место станет их общей могилой.

***

      Харрис отдал приказ, а затем глянул на скованного в движениях человека: на груди и животе того влажные алые пятна, но, видно, чужие, иначе давно бы кровью истёк. Человек тоже смотрел на него не отрываясь, и, будто не понимая в каком положении оказался, криво ухмылялся. На самом деле он должен понимать всё как никто — вокруг обугленные перевернутые машины и кроме людей Харриса ни одной живой души. Подкрепление не дошло — они подбили вертолёт.       — В муравейник меня посадишь? — Глумился этот человек.       Харрис не изменился в лице. Потом едва заметно склонился:       — В ярдах пятистах от дороги твои недовоины куролесить начали?       Ухмылка всё ещё играла на губах этого человека, он шмыгнул крючковатым носом, словно бы понимающе, но, кажется, и понятия не имел, о чём ему говорят.       — Что ты сделаешь, чтобы выяснить это?       Секунд двадцать Харрис молчаливо пялился в его лицо. Этот ублюдок бесполезен. Его люди могли оказаться там только в одном случае — заранее зная, что на них нападут. А они не знали, значит, — это были не они. Харрис выхватил мачете, отточенным движением срубая черноволосую голову — голова, как шар покатилась вправо. Те, кто удерживал пленника отступили, толкнув туловище вниз.       — Ничего не буду делать. — Харрис шаркнул ботинками, недовольно осмотрел кровавые пятна на штанинах. — Пытки не мой стиль, мазохист на голову трахнутый. — Занялся рацией: — что у вас там?       — Все тихо, как на кладбище.       Голос опять поменялся:       — Мы случайно подбили дерево, оно только трещит. — радостно доложил Уэйн.       — Ценная информация. — Вздохнул Харрис.       — Что дальше?       — Ждите.       Ствол дерева клонился и трещал двадцать минут, потом сорок, потом целый час. Хойт неотрывно смотрела вверх и бессознательно теребила шероховатую рукоять «Ругера». Джон больше наблюдал за ней… Их не засыпало землёй, но может случиться кое-что похуже: дерево упадёт и вывернет наизнанку это временное убежище. Ещё через пятнадцать минут случилось именно так — дерево грузно рухнуло, поднимая в воздух чёрную землю.       Джон мигом прижал Хойт к бревенчатой стенке — на том месте, где она стояла, рассыпалась грязевая «глыба». Поняв, что больше сверху ничего не летит, Джон неторопливо ослабил хватку. Отлип от Хойт, прекращая давить на неё своим весом, стряхнул с головы и плеч землю. Его мышцы ныли и гудели, голова тоже начинала болеть от ударов кусков почвы по шлему, ссадина на щеке закровоточила и струйка крови щекотно прочертила линию по коже.       Но пугало его не это — если винтовки нацелены на них, то больше он не сможет закрывать Хойт собой. Прямо сейчас умрёт он, а потом и она…       Вынужденный снайпер быстро подобрался, внимательно разглядывая женщину.       Когда он занимал позицию, все поражались его спокойствию. Понимая, чем грозит удар с двух сторон, даже Уэйн стал серьёзен, совсем ненадолго правда, но стал. А ему хоть бы хны. Хоть Армагеддон грянет и испариной не покроется. Только в глазах загорится азарт…       — Чёртово дерево… Обзор загородило, — голос Уэйна оставил его равнодушным. — Кларки, ты у нас цепь замыкаешь, видно чего?       Кларк разомкнул губы, но сказать ничего не сказал — просто дёрнул палец на спусковом крючке.