Хамелеон

      В полиции учат действовать на упреждение. У кого хватает мозгов — тот этому учится. Офицер Тревис Салливан всему научился, именно поэтому безутешную мать убитого от него оттаскивали другие офицеры, а вездесущая пресса, скорее всего, будет рвать его на лоскуты в скандальных статьях. Но на этом всё не кончится: родственнички черномазого упыря соберут единомышленников, выйдут на очередную тупую демонстрацию против жестокости полиции и настрочат кучу душещипательных историй в сети. О том, какой их кровиночка был замечательный, как его все любили и каким же безжалостным должен быть коп, его застреливший. Когда в стычке с полицией погибает чёрный или мексиканец, пресса радостно подхватывает это известие, и убитый предстаёт перед читателями самой невинной жертвой. Едва ли не святым, оказавшимся не в том месте, не в то время. А застрелили его лишь потому, что он цветной. Якобы власть ударила в голову белому копу, и тот решил пострелять от нечего делать. От скуки.       Но кто-то же должен выполнять грязную работу? Случись что, и каждый из этих писак — таких человеколюбивых, таких гуманных — побежит за помощью к копам. Пусть писаке попадётся тот, кто испугается применить оружие — испугается последствий — и тогда какой-нибудь отмороженный ублюдок укокошит и писаку, и копа.       — Что там насчёт твоего адвоката? — Без особого интереса спросил Кларк, уже зная, что Салливан связался с профсоюзом.       — Едет.       Если за спиной стоит сильный профсоюз, не прогибающийся под давлением городских властей — это почти гарант того, что копа защитят от судебного произвола. От любого даже самого нелепого иска городу проще откупиться, чем впрягаться в судебные тяжбы — хороший профсоюз должен предоставить такого адвоката, который не бросит полицейского на полпути. Более того, профсоюз следит, чтобы всем вовремя выплачивали зарплату, оказывает финансовую поддержку при необходимости, а в случае чего — профсоюз и город может засудить.       Однако меняющаяся политическая обстановка и массовые погромы могут продавить даже самый сильный профсоюз. Когда политики не дают копам выполнять свою работу и приносят их в жертву за то, что они её всё-таки выполнили — вокруг обычно творится полнейший хаос.       — Вот что я тебе скажу, — начал Кларк, — иной раз не так страшен ОВР, как родственнички-падальщики. Захотят срубить бабла на хорошую жизнь — начнутся судебные тяжбы. Крылышки им, конечно, могут подрубить, а могут и не подрубить. И угондошенный долбак превратится в золотую жилу для своей семейки дегенератов…       Закончив на полуслове, он глянул на нательную камеру офицера Салливана. Ещё одна паршивая примочка, призванная усложнить копам жизнь. Его это нововведение почти не затронуло, но как и все в департаменте, Кларк принял новость о камерах в штыки. Тогда он ещё не знал, что в будущем изменит своё мнение — нательные камеры оказались не столько во вред, сколько на пользу.       — Я выключил её. — Сказал Салливан. — Не волнуйся.       Затем улыбнулся, но, поймав полный ярости взгляд матери убитого, поспешно избавился от улыбки. Кларк видел, как меняется лицо Салливана, но не до конца понимал, что именно тревожит его больше. Что он застрелил человека? Что он застрелил человека с муляжом пистолета в руках? Что он сделал это на глазах его матери?       — Когда приедет ОВР — не дёргайся. Не ври им, не умалчивай, показывай и рассказывай всё ровно так, как было. У тебя нет причин врать.       — Камера пригодилась, — Салливан похлопал ладонью по чёрной коробочке у себя на груди, — врать я не собирался. И вообще… Полезная же штука, чего старики из-за неё слюной брызжут? Спасла меня от одного козла, накатавшего жалобу в ОВР. Запись с моей камеры проверили, все претензии сняли, а вот его-то схватили за мошонку. За ложные обвинения.       Кларк долго не отвечал. Полезна для тех, кому нечего скрывать. А для остальных… Остальные умеют не попадаться и тренируют навык вовремя её отключать. Или «терять». В запале погони всякое может случиться — крепление хреновое, вот и отвалилась.       — При ОВР таких сравнений не делай.       — Я не дурак, детектив Кларк.       Кларк верил. Салливан не дурак. С дохлым ниггером он может попасть впросак — но Салливан не дурак. Не дурак уже потому, что понимает — ниггер сам сделал выбор. Наставляя на копа пусть и игрушечный пистолет, ниггер знал, на что идёт.       На муляже огнестрельного оружия должен быть оранжевый колпачок — нет, не должен… Владелец обязан маркировать пневматический пистолет. Если владелец считает, что никому и ничего не обязан, — пусть готовится к последствиям. Потому что с расстояния почти невозможно отличить хорошую копию от настоящего ствола. И если кто-то целится в копа из такой игрушки, если коп слишком далеко и расценивает всё, как реальную угрозу, то он действует по инструкции — а значит, стреляет. Это не говоря уже о том, что какой-нибудь умник нет-нет да раскрасит боевое оружие в кричащие яркие цвета, пытаясь выдать его за игрушку.       Но Салливан стрелял, защищая не себя.       Кларк приехал поговорить с матерью несовершеннолетнего подозреваемого. Тихо, мирно, без всякой поддержки. Вопреки ожиданиям, пацан не просто оказался дома, он почти сразу взвился — выбежал наружу и зачем-то вломился к соседям. Кларк вызвал патрульных. Дальше началась неразбериха — пацана, угрожающего всем и вся, мог вальнуть кто угодно. Заметив оружие, офицеры запросили подкрепление, а патрульный стрелок достал винтовку… Наверное, пацан просто хотел умереть — он надеялся, что его застрелит кто-то из копов¹. Самоубийцы нередко провоцируют полицейских и, не понимая их истинных намерений, копы разряжают в будущих покойников едва ли не весь магазин.       Сегодня выстрел был всего один. Кларк неосторожно подставился, и когда парень нацелил пистолет прямо на него, кто-то из патрульных выстрелил. Попал пацану в грудь примерно со ста ярдов. Отличный получился выстрел; возможно, Кларк выстрелил бы сам, но он раньше остальных заметил, что пистолет в руках подростка — игрушка. Возможно, это отговорка и он просто не успел — Салливан оказался быстрее. Возможно, игрушку он разглядел именно тогда, когда её разглядели все. Он и сам уже не понимал…       Так или иначе, патрульный Салливан не только попытался его защитить, но и принял на себя все неприятности, которые сулил этот выстрел.       — Думаешь, она приедет?       — Она — это кто?.. — сперва не понял Кларк.       — Женщина из ОВР. Хойт. Совсем недавно ты пытался меня с ней познакомить…       — Если тебе повезёт, то приедет не она. И повезёт тебе не просто, а чертовски.       — Она настолько ужасна?       — Что ты о ней слышал?       — От тебя? Что она сожрёт меня и не подавится.       — Может, приправит тебя соусом — чтобы был вкуснее. Что слышал от других?       — Въедливая, дотошная… Кто-то поливает её грязью, кто-то говорит, что пойдёт с ней хоть в разведку, хоть под пули… — Салливан не успел закончить.       — Короче, попадёшь к ней — снисхождения не жди. Если пойдёт на принцип, то легко не отделаешься.       — Так какая вероятность того, что она приедет?       Уже не обращая внимания на мать погибшего, Салливан опять улыбнулся. Кларк пристально на него посмотрел. Он этого хочет, что ли? Чтобы приехала именно она? Вроде не совсем отбитый… Хотя, он же бывший пехотинец. Подался в Академию сразу после армии. Скучно тут ему? Не хватает острых ощущений? Не должно. Некоторые и за один день в патруле набираются столько впечатлений, что на следующее утро не выходят на работу.       — Тебе до неё что за дело? Странные интересы…       — Мои интересы абсолютно нормальны. Никаких отклонений.       — Осторожнее с пагубными желаниями. — Дал очередное наставление Кларк. — Поговаривают, её трахает шеф Сайкс. Так что путь наверх она могла себе не столько прогрызть, сколько протрахать. В таком случае, на кой ей ты, патрульный офицер Салливан?       Салливан враз помрачнел, но миг спустя уже вернул лицу прежнее выражение. Кларк видел, как он небрежно пожимает плечами, будто услышав сущую ерунду. Но ещё он видел неуверенность в его глазах. Желание всё проверить, доказать самому себе.       — Слухи — всего лишь слухи. — Изрёк Салливан. — Про тебя тоже многое говорят.       — Как знать… Её карьера могла окончиться, не успев толком начаться, слышал? И кто же вступился за неё? Тогдашний заместитель шефа Сайкс. Очень активно вступился и очень активно пропихнул её в ОВР, наверное, лишь для того, чтобы она получила лейтенанта.       Салливан вновь улыбнулся, на этот раз будто бы подтрунивая, но странно, это совсем не злило.       — А не многовато ли сплетен для того, кто половину департамента презирает за слишком длинные языки?       Кларк выудил из пачки сигарету, закурил, не сводя с Салливана взгляда. Салливан не особо походил на пехотинца, вернее, на типичного пехотинца — скорее, на человека, который просиживал бы штаны в казарме. Не потому, что не хватало подготовки. Очевидно, что всего ему хватало, и очевидно также, что не стоит судить по внешности — она порой обманчива… Но если при первой встрече Кларк окрестил Салливана интеллигентом — да просто так, вкладывая в это слово весьма расплывчатый смысл, — а потом понял, что внешняя аккуратность и дипломатия всего лишь прикрытие… Если хотя бы на некоторое время он повёлся, то это автоматически сделало Тревиса Салливана интересным.       Никакие обстоятельства не помешали Салливану завалить человека со ста ярдов. Из обычного пистолета. С одного выстрела. Быстрее патрульного стрелка с AR-15. Быстрее Кларка, который находился к парню ближе всех остальных.       Вот из-за чего едва не вышвырнули Хойт… Она не просто промедлила с выстрелом, она вообще не выстрелила. Что привело не только к жертвам, но и доказало — для такой работы она непригодна. Лучшее, что она могла сделать в той ситуации — стать хорошим свидетелем и запомнить приметы. К тому же, полицейские в гражданском, проявляющие излишнее усердие, нередко гибнут от так называемого «дружественного огня» — случается, что другие полицейские не узнают их и принимают за преступников.       Хойт даже собственный куратор топил. Спасло её только то, что по записи сложно было разобрать — понимала ли она истинные намерения преступника. Тот парень якобы сдавался, и именно это сыграло в её пользу — Хойт не имела права стрелять в того, кто выполнял команды. С подачи Сайкса все сошлись на том, что Хойт подвела реакция, а через некоторое время — после её возвращения на службу — в бюро судебно-медицинской экспертизы Майами-Дейд привезли жмура, которого она вальнула быстро и без колебаний.       — Это не только сплетни. — Включился в разговор Кларк. — Жалость к преступнику ещё никого не доводила до добра. Вот ты бы жалел?       — Я бы не жалел, — Салливан поправил часы на запястье, — но где доказательства того, что жалела она? Мне бы, может, и стоило пожалеть… — он посмотрел на пятна крови на подъездной дорожке к дому, — но жалости нет даже сейчас. Нужен был всего лишь оранжевый колпачок… Он меня обманул. Самоубийца меня обманул, решил что-то за меня и вынудил выстрелить. Он мог наглотаться таблеток или спрыгнуть с высотки, но он заставил стрелять меня. Если кого и жаль, то его мать. Вздумай она подать в суд, скорее всего, проиграет. Но какой ценой мне достанется победа?       Цена и впрямь имелась. Тревису Салливану было что терять — он уже мелькал в газетных статьях. Фото сделали рядом с перевёрнутой машиной и спасённым ребёнком на руках. Ещё до того, как прибыли пожарные, новобранец Салливан и его тогдашний куратор вытащили из попавшей в аварию машины мужчину, женщину и маленькго мальчика. Двери заблокировались, пришлось разбивать стекло — вокруг собрались люди, и очень скоро запись того, как копы делали мужчине сердечно-лёгочную реанимацию, начала гулять по сети. А потом и запись того, как эти копы получали награды за похвальную службу. Люди любят героев, а уж сами копы как их любят… Любят, когда в комментариях под видео пишут не «сдохни», а «молодцы, парни, так держать». Не прошло и недели, как полицейские подразделения принялись звать Салливана к себе на работу.       Кларк бросил недокуренную сигарету в урну, невольно поморщился от попавшего в глаза дыма.       — ОВР едет, — кивком указал на приближающуюся машину, — надо расходиться.       Этот разговор был лишним — сейчас им нельзя обсуждать случившееся. Во всяком случае, до тех пор, пока их не допросят по отдельности. И хоть в целом ничего по делу они не обсуждали и не сговаривались — можно было подстраховаться и даже не стоять рядом.       — Сержант Кардоза. — бросил Кларк напоследок. — Если прокуратура не будет зверствовать, то, можно сказать, повезло. Он проверял меня однажды. Всё было быстро и безболезненно.       Салливан неуверенно кивнул. Неуверенно? Скорее, немного, самую малость, но… расстроенно? Да, это точнее. Когда мать убитого кидалась на Салливана со слёзными воплями, он выглядел подавленным. Он мог бы применить к ней силу, но не стал. Сейчас на его лице тоже мелькнула толика грусти, и Кларк подумал — это из-за ОВР. А следом — это потому, что не приехала Хойт?       — Всё-таки не приехала. — Озвучил Салливан.       В самом деле?       — Ты не слушал, что я тебе говорил?       — Что она совершает ошибки и из-за этого у неё бывают трудности?       — Смысл был не в этом! — на сей раз Кларк вспылил, — и трудности обычно бывают не у неё, а из-за неё.       Всё из-за неё? Углядев рядом с обочиной крузер дорожного патруля², Кларк снизил скорость. Поправил бейсболку. Коп бросил на его машину незаинтересованный взгляд и, отвернувшись, позволил двигаться дальше.       Флорида. Магистраль Рональда Рейгана.       На несколько секунд Кларк снял солнцезащитные очки, свободной рукой протёр глаза. От недосыпа в глазах была сухость и ощущалось неприятное пощипывание. Так всё из-за неё? Это из-за Хойт Тревис Салливан оказался там, куда при иных обстоятельствах занести его просто не могло?       Кларк уехал тогда, уже почти выехал на дорогу, а затем вдруг резко развернулся. Он хорошо запомнил, как ехал обратно и посмеивался над самим собой. Он запомнил также то, как перестал смеяться и мгновенно помрачнел. Перепад был столь внезапным, стремительным, что почти напугал его самого. Он убеждал себя, будто возвращается, чтобы завершить начатое — избавиться от Хойт. Но Кларк знал, зачем возвращался на самом деле. Как знал и то, почему не прикончил Хойт сразу — он оставлял себе лазейку…       Бессознательно, почти не понимая. Он сказал самому себе — «чёрт с ними, пусть с этим разбирается Роберт Уэйн», потому что если бы Кларк убил Хойт, то для него уже не было бы пути назад. А потом он понял, что никакого пути и не будет — ведь Уэйн со всем разберётся. И поэтому вернулся.       Он не думал и о том, какого чёрта там забыл Салливан. Голова была занята другим — места Тревису Салливану в ней попросту не хватало. Угроза, нависшая над Салливаном, не беспокоила его ровно до той секунды, пока выстрелом Салливана не отшвырнуло назад. И случилась наиглупейшая шутка — Кларк осознал свою потерю. Связующая нить между ним и прежним миром окончательно оборвалась. Тогда он разозлился, но не из-за Дориана или Хойт… Эти непрошеные чувства не предназначались кому-то из них. Он разозлился из-за Салливана. В тот миг он возненавидел Уэйна чуточку сильнее, и его это удивило.       Если полиция — одна большая семья, то Кларк считал, что так и не смог стать её частью. Он смог притвориться, сбить с толку, но на самом деле никогда не ощущал этой принадлежности. Члены «семьи» могли ссориться, не любить друг друга, а порой и ненавидеть, и всё-таки копы привыкли оберегать своих. Форма, значок и пистолет объединяли их: когда погибал полицейский — это было утратой.       Однако в полиции никого не держали. Коп должен уметь работать, поэтому невинные ягнята с круглыми глазами и блаженным взглядом на мир из Академии не выпускались. Обычно их вовремя убирали. Излюбленный шаблон «забудьте всё, чему вас учили» в их мире не срабатывал. Нельзя ничего забывать. Если курсант закончил Академию, то он уже готов, куратор должен лишь помогать, а не нянчиться с ним, как с младенцем. Во времена работы патрульным Кларк не хотел брать новичков. Даже не потому, что с ними было бы много мороки — чаще всего не было, — а потому, что ленился опекать кого-то, кто здесь и сейчас всё равно не мог стать ему полезным. Но хорошо всё то, что одобряемо другими и за что его могли похвалить, — Кларк работал на свой образ, поэтому нет-нет, а новеньких брал. Чтобы показать, что вот он я — свой. Защищайте меня, доверяйте мне, я — коп. Коп вашего департамента.       И каково же было изумление, когда он вдруг поймал себя на мысли — вот с этим было бы интересно… Новичок Тревис Салливан появился в его жизни уже после того, как Кларк стал детективом. Однако Кларк вдруг решил: «Будь я наставником, против этого новобранца не возражал бы». Почему-то. Почему он так подумал? Почему возненавидел Уэйна ещё сильнее…       Потому что он подстрелил моего парня…       Выходит, была принадлежность? Если из равновесия его вывело то, что кто-то причинил боль человеку, который всего-то с ним работал… Выходит, там — в департаменте — у него было что-то своё?       Ублюдок собрался стрелять в каждого, кто имел для него значение?       Уже не постреляет. Перед смертью Уэйн посмотрел с таким умильным выражением лица, почти обиженно… Мол, почему ты здесь? Ты же уехал… С этим выражением он и умер. Но почему-то не накрыло злобной радостью, Кларк думал, что выдайся возможность, и он заставит Уэйна мечтать о смерти, но вот возможность выдалась — Кларк ничего не почувствовал. Ничего, кроме гнева, вызванного сожалениями. Уэйн умер просто, мгновенно… Словно мир благоволил ему больше, чем корчащемуся от боли Тревису Салливану.       Копов хоронят громко. Очень громко. Всех копов, даже собак из подразделения К-9. Диспетчер вызывает мертвеца в последний раз… Мертвец ничего не отвечает. Он закончил службу. «Ты в безопасности, — говорит диспетчер. — Покойся с миром. Дальше служить будем мы».       Салливан уже не патрульный… И всё же: офицер полиции Майами Тревис Салливан, значок номер двести шестьдесят пять, не ответит? Он закончил службу? Тогда он в безопасности. В последний путь его проводит полицейский кортеж, на крышку его гроба положат национальный флаг, и когда гроб опустят в могилу…       Резко затормозив, Кларк услышал визг шин позади — в него едва не вписался какой-то тип на старом «Камаро». Тип смачно выругался, и объехав, показал средний палец. Кларк лишь огляделся по сторонам, боясь увидеть где-нибудь неподалёку полицейский крузер. Полиции не было. Возобновив движение, Кларк облизнул пересохшие губы. У него болело над правым глазом. Наверное, от усталости, но болело.       Он может быть в федеральном розыске, но какова вероятность попасться именно во Флориде? Возможно, местная полиция не ищет его, уже давно не ищет. Вернее, они не ждут, что Кларк так сильно рискнёт и сунется обратно.       Да и тот дом в Канзасе, куда он притащил Дориана, вероятно, остался без внимания копов. Кажется, выживший хозяин никого не позвал. Кларк не был уверен в этом, но разве вероятность не высока? Во-первых, он попытался проверить. Во-вторых, он помнит лицо Салливана… Совершенно обескураженное лицо. Если бы полицейские Майами узнали, что их пропавший сержант наследил где-то в Канзасе, то Салливан бы так не смотрел.       Наверное.       Всё это лишь домыслы, и Кларк знает, что отчаянно прёт туда, откуда сбежал. И откуда собирается сбежать снова. Но по земле наркоторговцев и прочих ублюдков он даже скучал. По своей земле. Рано или поздно Тревис Салливан тоже вернётся сюда — пускай и мёртвым.       Кларк вздохнул. Он снова промедлил? Тогда он бросил машину и остаток пути прошёл пешком — чтобы звук мотора не выдал его. И чтобы Дориану не отстрелили его тупую башку. Он промедлил — когда Салливан упал, Кларк был так поражён, что несколько мгновений ничего не делал. И если он промедлил, то Тревис Салливан поторопился — Уэйн не успел отвести от него револьвер. Просто не успел…       Наверное.       Кларк свернул, всё ещё поглядывая в зеркало заднего вида. Крузер остался далеко позади. Тот коп и вниманием его не удостоил, а Кларк всё равно ищет подвох. Коп не мог его узнать. Никто не мог. Коп даже не служит в департаменте Майами — возможно, он не узнал бы его и в те времена. Но Кларк-то знает, что осторожничает не напрасно. Ошибка с его стороны — самое обычное нарушение правил дорожного движения — может повлечь за собой кучу последствий. Одно будет цепляться за другое.       Мимо проехал тёмно-серый «Феррари» — Кларк приклеил к нему взгляд и смотрел до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом. Впервые после событий в Техасе он улыбнулся. Улыбнулся искренне, не играя. Когда не удавалось объехать платные дороги, ему приходилось улыбаться дорожным работникам при оплате наличными. Так приветливо, что каждый из них без тени сомнения улыбался в ответ. Но это было не то… Сейчас Кларк почти взволнован. Машина напомнила ему о…       О груде металлолома, которую Хойт оставила возле госпиталя.       Улыбка соскользнула с лица. Кларк свернул следом за «Феррари» и вскоре оказался на обычной узкой дороге. Вполне безопасной. Так он ехал до самого Майами — проехал Уэст-Палм-Бич, Форт-Лодердейл — всё было в порядке, даже предсказуемо. Но на самом въезде в город — из-за мощного выброса адреналина — включилась знакомая, наверное, каждому человеку реакция — «борись или беги». Только бежать было уже некуда… Если бы Кларк «побежал», если бы попробовал свернуть, то копы возле передвижного перекрытия дороги дали бы команду и погоня началась незамедлительно.       Кларк думал так все те секунды — бесконечно долгие и напряжённые. Он думал, копы проводят траффик-операцию. А значит, ему нужно заехать в «рукав» баррикад и показать документы. Он медленно ехал вперёд и говорил себе: «Разворачивайся». Разворачивайся и, возможно, они тебя не догонят. Не развернёшься, и попадёшь прямо в капкан…       Он говорил это и просто ехал вперёд… Выдох облегчения он издал тогда, когда услышал сирену, а потом увидел машину пожарных-парамедиков. Это не полицейская операция. Теперь, подъехав ближе, он понимает, что ошибся. Не разглядел издалека. Надумал.       Это место аварии. Чей-то седан «Бентли» пробил ограждение и скатился со склона. Копов своего департамента он признал сразу — чёрные бейсболки, эмблемы на рукавах… Здесь же тёрлись и копы Майами-Дейд.       Много полиции. Чересчур. Кто там ехал — в «Бентли»?       Один из офицеров департамента Майами — совершенно незнакомый ему — жестами указал путь и Кларк поехал в указанном направлении. Адреналин выбрасывался в жилы слоновьими дозами — от его переизбытка сердце разогналось до бешеного ритма, с такой же скоростью в голове неслись мысли. Однако в лице Кларк никак не изменился. Только вспотел… Но его плавные, мягкие движения не заставили копа насторожиться.       Коп смотрел ему прямо в лицо. Был так близко, что, вероятно, видел своё отражение в его зеркальных очках. Кларк неловко улыбнулся. Неловко, ведь он настроен дружелюбно, но неподалёку пострадал человек, как можно улыбаться в такое время?       — Полицейский департамент города Майами. — Обозначил себя коп. — Сэр, приглушите, пожалуйста, двигатель.       «Д. Андерсон» — значилось на его плашке с именем.       — Что случилось, офицер? — Кларк держал руки перед собой. Так, чтобы коп их видел. Сам Кларк тоже видел, как расслабляется рука, которую коп старался держать поближе к кобуре. — Я что-то нарушил?       — Нет, сэр, ничего.       Коп искал свидетелей происшествия. Всего-то. Он видел, что Кларк только въезжает в город, и ничего толкового от него не ждал. Кларк поделился своими контактными данными. Вымышленными, он сочинял всё на ходу. Если бы Д. Андерсон спросил его документы или попытался пробить номер машины, то дело бы крайне усложнились. Возможно, Кларк обманул бы Д. Андерсона и поддал газу. Возможно, он сбил бы его. Не нарочно, но сбил. И вся свора копов кинулась бы на защиту своего мальца…       А на похоронах они услышали бы голос диспетчера — покойся с миром, ты в безопасности…       Пускай сейчас это не траффик-стоп³ в привычном понимании, но часто полицейские погибали именно возле чужих машин — из-за ошибок и невнимательности.       Почему никто не страхует тебя, приятель?       Нет, сбивать его было бы не лучшей идеей. Все копы города, округа, да и штата открыли бы на Кларка охоту. Мысли неслись в голове… В секунды Кларк отметал одну идею за другой. Если бы коп попросил документы, то, скорее всего, Кларк выкрутился бы и без жертв. Он знал, что нужно сказать. Хорошо знал.       Но коп не попросил. Просто не попросил. Для проверки документов всегда должна быть веская причина. Требовать документы просто так — запрещено. Если бы Кларк всё ещё был полицейским, он нашёл бы причину… Он нашёл бы её практически в любых обстоятельствах, не то что в нынешних. Главное хорошо соображать в том, что называют «серой зоной».       — Всего хорошего, сэр. — Попрощался коп. — Осторожнее на дороге.       А вот Д. Андерсон, по-видимому, не нашёл. Или не посчитал нужным искать. Невнимательный ягнёночек… Знал бы ты, какую славу мог принести тебе мой арест. Весь департамент только о тебе и говорил бы.       — Спасибо, офицер.       В последний раз улыбнувшись, Кларк завёл двигатель. Даже если когда-нибудь потом ягнёночек увидит фото сержанта Кларка, даже если припомнит его, — будет слишком поздно. Ставка выиграла — здесь его никто не ждёт.       Добро пожаловать домой.

***

      — О боже… — в треснувшем салонном зеркале мэр Квентин Бэйли видел своё отражение: его лицо было пепельного цвета, а кровь — тёмно-алой. Кровь скатывалась со лба, текла по носу, попадала в уголки глаз. Но Бэйли не моргал, словно такой простой навык, навык, не требующий усилий, данный ему с рождения, словно этот навык… Бэйли рефлекторно моргнул. — О боже…       Он увидел, как на шее выступили сухожилия. Лоб блестел от пота, и там — в центре его лба — торчал железный штырь…       — О Боже…       Кажется, Бэйли шевельнулся. Он не понял, он штыря не чувствовал, он ничего не чувствовал…       — Нельзя не согласиться, — раздался голос, — о боже.       Бэйли скосил взгляд — из уголка скользнуло что-то влажное. Слеза? Кажется, его рот был приоткрыт, кажется, по подбородку текла кровь. Или слюна?..       — Не узнаёшь? — Снова заговорил с ним этот человек. — Не понимаешь, что происходит? Думаешь, срок давности истёк? Расслабился, потому что это было давно?       — Ты… Ты… Ты тот военный!       Тонкий эмоциональный выкрик был не просто жутким, он поверг Бэйли в настоящий ужас. Дикий. Ужас не из-за «того военного», ужас из-за неуправляемости своих эмоций, тела, даже тембра голоса… Он визгливо прокричал то, что хотел прошептать…       Если бы Бэйли попал в свой личный кошмар — он был бы таким. Его мозг разрушится, интеллектуальная часть его самого будет уничтожена — будет уничтожено его я.       — Я всё объяснил… — проговорил Бэйли, — всё уже объяснил…       …Проверив пульс водителя «Бентли», Рой Харрис убедился, что сердце не бьётся.       С водителем могли быть проблемы — после всех кувырканий машины тот просто сидел в кресле с опущенной головой. Вначале Харрис решил, что водитель выжил, — поэтому пришлось подойти и открыть изуродованную вмятинами и иссечённую царапинами дверь. На Бэйли Харрис взглянул лишь раз — одного раза хватило. Насаженная на палку голова — не самое приятное зрелище. Как кусок мяса для барбекю…       Стоило подумать об этом, и Бэйли открыл глаза. Признаться, Харрис вздрогнул. Задышал глубже, чаще, словно готовясь к какому-то рывку. Но никаких рывков он делать не собирался. Штырь не просто пробил лоб Бэйли — он вышел из затылка и пригвоздил Бэйли к подголовнику сидения. Травма, несовместимая с жизнью… На Харриса смотрел живой мертвец. Сколько у Бэйли времени? Несколько секунд? Минут?       Тот продержался на удивление долго.       — Вытащи это… — шептал он. — Я всё объяснил…       — Если я до этого дотронусь, — рассудил Харрис, — ты умрёшь ещё в процессе вытаскивания.       — Позови врачей… Позови…       Харрис смотрел на него и ждал. Когда уже? Когда естественный ход событий восстановится, и Бэйли умрёт?       — Я же всё объяснил…       Что он там объяснил? В то время у мэра была одна задача. Предельно простая — сообщать обо всём, что связано с Дорианом. Обо всём необычном, выходящем за грань повседневной рутины. И этого не смог. Дориан попал под следствие — мэр молчал. Дориана защищал адвокат — мэр молчал. Дориана преследовали копы, но никто об этом не знал. А потом Бэйли заливался соловьём и доказывал, что его ошибки были не ошибками вовсе. Что он там плёл? Что он такого наплёл? Его же никто не тронул… Ему, может, и не поверили, но не тронули же.       Из-за него Харриса привлекли к поискам Дориана. Из-за него Харрис наткнулся на Элисон Хойт в болотах Эверглейдс. Из-за него подобрал копа Мартина Кларка. А им всё равно зачем-то был нужен мэр Бэйли… Зачем-то они оставили его в живых. Не наказали.       Зато его наказал сам Харрис. Ведь всё из-за него. Военные провели своё расследование. Не сразу, потребовалось некоторое время. Но после смерти Дориана всё заглохло… Наверняка потому, что они поняли, что в сущности им ничего не угрожает. Что это несмышлёныш Бэйли порезвился, обосрался и не смог за собой убрать. И всё его дерьмо вылили на голову Харрису.       Бэйли дёрнул губами, но не издал ни звука. Дёрнул опять — теперь Харрис услышал совсем тихое шипение. Глаза Бэйли слезились, Харрис смотрел на влагу, стекающую по его щекам, и отсчитывал секунды.       — О боже…       — О боже, — кивнул Харрис и остановил счёт.       Бэйли умер. Опасность его существования заключалась ещё и в том, что при серьёзном расследовании его могли переманить. Скандал с фотографиями до сих пор не забыт, да и Элисон Хойт не просто куда-то исчезла. Её кто-то спрятал.       Я сделал вам одолжение, неблагодарные подонки. Убив мэра Майами, он избавил их от возможного предательства. Харрис был способен оправдаться именно этим, но никакого приказа на убийство Бэйли он не получал. Он и в Майами-то приехал не за Бэйли. Как и отец Элисон Хойт, мэр просто подвернулся ему под руку.       Харрис приехал сюда за Мартином Кларком.       Сукин сын слишком торопится на тот свет, раз решил вернуться обратно. Пока он скрывался где-то в недрах страны, Харрис не мог его найти. Увидеть. Но потом Кларк побежал и попался. От кого он убегал? Кто спугнул его? Не смог усидеть на месте и попёр напролом.       А ведь у него могло получиться. Он доверился всего одному человеку. Всего одному, но эта женщина не удержала язык за зубами, и по картелю поползли слухи. Она должна была сделать ему новые документы и переправить куда-то в Доминиканскую республику. И всё же она проболталась — до ушей одного из частных детективов, которых Харрис нанял как раз затем, чтобы следить за обстановкой в Майами, долетели слухи.       Харрис знал, в каких кругах вращался Мартин Кларк. Не наверняка, но догадаться было несложно. Он раскинул в Майами сеть, однако не ожидал, что на самом деле кого-то здесь поймает. И надо же — рыбка попалась.       Теперь оставалось её вытянуть. Убедиться, что Кларк действительно приехал…       Спустя время Кларк сидел в чёрном вездеходе и скептически пролистывал страницы своего нового паспорта. Водительское удостоверение он уже посмотрел и убрал в карман. Выглядело всё прилично.       — Я успела в срок. Как и договаривались.       Кларк повернулся к женщине за рулём. Цвет её волос был почти такой же, как цвет волос Джона Дориана. Даже их глаза и оттенок кожи были похожи. Это бесило. Так сильно, что не пускать недовольство за грань стоило ему больших усилий. Он должен был исчезнуть из страны вместе с Дорианом… Не с ней.       Она ему не нужна. И когда дело будет сделано, он избавится от неё. Во что бы то ни стало.       — Другого я и не ждал. — Постарался приободрить её Кларк.       Ева Морено. Главное дело её жизни — поставки наркотиков по ту сторону границы. Картель её любил, копы — не очень. На ней не только наркота, но и убийства, а не поймана она лишь благодаря его своевременной помощи. Начав карьеру с обычной проститутки, Ева закончила её с миллионами и двумя детьми от какого-то тупого ублюдка, которого пристрелили копы. Старшего сына она застрелила сама. Младший протащил в школу ствол, шмальнул в одноклассника и был арестован всё теми же копами.       Интересная, в общем, семейка.       — Ты знаешь, как я тебя люблю.       — Знаю, — Кларк ослепительно улыбнулся.       Тупая сука.       С Дорианом к ней ехать было нельзя. Пришлось бы объяснять, кто он такой. Ева не простила бы их «дружбы». Ева любит только Кларка. И быть хочет только с ним, ей третий лишний не нужен.       Чокнутая Ева — крайний вариант. Кларк не ожидал, что придётся воспользоваться им. Но там — в Доминикане — она вернёт должок и защитит его при помощи своих связей. А когда придёт время сматываться, Кларк объяснит ей доходчивее — прострелив голову. Объяснит, что не разделяет столь пылкой страсти и пускаться с ней в бега не намерен. Хорошее будет объяснение? Другого не дано. Говорят, своему первому мужу Ева выстрелила в живот. Видно, то была бракоразводная церемония. Торжественная и незатратная.       — Если постараемся, — привлёк её внимание Кларк, — до Ки-Уэста⁴ доберёмся за один день.       — Можем остановиться переночевать. Теперь это не так рискованно.       Ева улыбнулась ему. Обольстительно? Похоже. Кларк набрал в грудь побольше воздуха и постарался не скривить лицо от отвращения. Должно быть, получилось. Он не хочет её? Почему? Он не хочет именно её?.. Но она вполне себе ничего, да и раньше никаких проблем с этим у него не возникало. К сексу он относился так же легко, как и ко всему остальному.       Что теперь не так?       Он вообще не хочет, чтобы она была рядом. В этом причина? Видеть её рожу каждый день — то ещё наказание. Его бесило это…       Он должен был исчезнуть вместе с Дорианом. Сразу после Вайоминга. Ещё тогда… Если бы они исчезли… Если бы только тогда всё получилось — Тревис Салливан не был бы сейчас в «безопасности».       Внезапный скачок мысли снова удивил. Что ещё хорошо получалось у него раньше? Умение расслабляться. Что бы ни случилось — Кларк не принимал это близко к сердцу. Но если раньше вся его игра сосредотачивалась на эмоциях — «я скорблю вместе с вами», то теперь всё получалось с точностью до наоборот. Теперь он играет не для того, чтобы показать, а для того, чтобы скрыть.       Дорожных рабочих Кларк заприметил ещё издалека. Это ещё что? Обычно дороги ремонтируются ночью, да и знака нигде не было видно — так дела не ведутся, случись что на ремонтируемой дороге и от судебных исков покоя не будет. Надо бы свернуть, но… В Ки-Уэст вела лишь одна дорога — через океан. Сворачивать некуда. Только ехать вперёд.       Когда они проехали рабочих, Кларк резко обернулся. Автогудронатор и скрепер вдруг сдали назад и заблокировали дорогу. Их как будто отсекли… Отсекли от других автомобилистов на дороге. От свидетелей…       А навстречу им ехал обычный внедорожник. Ничем не приметный, но Кларку всё равно захотелось дёрнуть руль.       — Жмись ближе к обочине! — Скомандовал он Еве.       Этот же внедорожник ехал за ними ранее. Кларк видел — внедорожник вырвался вперёд и скрылся в потоке машин. Внедорожник их не преследовал, поэтому Кларк не придал ему значения. Но теперь тачка едет прямо на них, и можно поклясться — дорога впереди тоже заблокирована крупной строительной техникой. Других машин здесь нет… Ни одной.       — Чего? — не поняла Ева, однако на объяснения времени не осталось.       Дверь внедорожника приоткрылась и под колёса им упала лента с шипами. Ева крутанула руль, покрышки звонко взвизгнули, но колёса уже соприкоснулись с лентой — и машину начало заносить. Кларка тряхнуло, бросило вбок — к двери… Почти не чувствуя боли, он думал лишь о том, что надо достать пистолет. Но из-за сильных толчков ничего не получалось, а когда машина врезалась в ограждение и встала, Кларк заметил на себе точки коллиматорных прицелов. Сжав губы в тонкую линию, надавил на рукоять пистолета, однако не вытащил его из кобуры.       Пусть Ева и ушибла лоб о руль — она не только завела двигатель повторно, но даже успела развернуть машину. А затем поймала взглядом людей с винтовками наготове. С минуту смотрела на них — под гул рычащего двигателя — и в нетерпении кусала нижнюю губу. Сейчас Кларк не питал к ней отвращения… Он её ненавидел. О том, что он появится во Флориде, знала только она. Больше никто. Так какого же хрена, сука?       Ева заглушила двигатель.       Кларк непременно выместил бы на ней свою злость — злобы ему не занимать, — да точки коллиматоров до сих пор слабо шевелились прямо на нём. К их машине подходил человек, всё ближе, ближе… Сперва Кларк его не узнавал.       — Это федералы?       — Нет, — с Евой он заговорил на удивление мягко, — это не федералы. Лучше бы были они, но не везёт так не везёт.       Для полного узнавания Харрису пришлось подойти вплотную к капоту. Кларк едва заметно скривил уголок рта, ладонь он всё ещё прижимал к рукояти.       — Что случилось, командир? — Поинтересовался Кларк. — Твоя морда никогда ещё не была краше.       Вроде подправлено совсем немного, но кто-то другой вряд ли узнал бы Харриса. Пистолет-пулемёт Харрис нацелил молча, ничего не отвечая. Любимый «Хеклер-Кох» — на этот раз UMP-45, но это ещё хуже. Хуже, потому что стоило Еве пошевелиться, Харрис дважды нажал на спусковой крючок, и её тело судорожно дёрнулось, а потом вжалось в спинку кресла. Это можно сравнить с двумя ударами боксёра — если бы профессиональный боксёр вломил Еве по груди, то выглядела бы она похоже. Правда, после боксёра она, возможно, и встала бы, а вот после UMP-45 — без шансов.       — Весьма хладнокровно… — выдохнул Кларк.       Харрис ответил на его реплику новым пристальным взглядом. Направил пистолет-пулемёт — так же в грудь.       — Хладнокровно? Одну я уже пожалел. — Харрис легонько пнул гильзу, выпавшую из пистолета-пулемёта. — Где второй?       Кларк молчал.       — Где? Я отловлю вас. Всех вас.       — Всех? — Переспросил Кларк. — Кого-то ещё?       — Хойт.       Кларк улыбнулся. На публику он начал играть, не задумываясь.       — Хойт… Знаю такую. Даже лучше — знаю, где она была. Уэйн тоже был там.       Игрой он пытался задушить и страх, и ярость, и такое глубокое разочарование, какое не сравнится с перспективой провести годы в компании Евы Морено. Он просто хотел исчезнуть. Он даже был так мил, что не тронул ни Дориана, который почти сдал его федералам, ни Хойт, подставившую его под удар. И вот он думал, что всё — дверца клетки открылась. А оказалось, лишь метался и бился о решётки. Выбрался из одной и тут же угодил в другую…       Из клетки в клетку.